Дарья Кожевникова
Игра на жизнь
– Устал я, Лизок! – Он шагнул к ней навстречу, не давая наступить на осколки. – Так что ты уж определись все-таки, чего хочешь добиться, когда берешься все это швырять.
– Точно не этого! – Лиза взглянула Борьке прямо в лицо, и на глаза навернулись слезы. – Прости! Пойдем в комнату, я перевяжу… Пожалуйста! – взмолилась она, поняв, что он хочет от нее отмахнуться. – Я постараюсь… я обещаю тебе, что больше не буду так делать!
– Это уж как сумеешь сдержаться. Но если в следующий раз все-таки сорвешься, то сразу будь готова к тому, что ты в меня попадешь.
Получив это предупреждение, Лиза, наверное, уже никогда не решилась бы проверить, насколько серьезен Борька, при условии, что их отношения остались бы прежними. Но в ту ночь, заклеив глубокую Борькину рану, она, как и сегодня, долго не могла уснуть. Ворочалась в своей комнате и всхлипывала, терзаясь муками совести, а еще вспоминая его усталый и обреченный взгляд. Доведенный до ручки, Борька не сказал ей, что он ее бросит! Он просто предупредил, что больше не станет уклоняться от ее попыток ему навредить, отчего на душе у Лизы становилось совсем уж гадко. Не выдержав, она поднялась и тихонько прошла к Борьке в комнату. Была уверена, что он спит, и просто хотела взглянуть на него. Оценить, не промокла ли повязка. А еще – попытаться понять, что же все-таки не так, причем с ней, а не с ним. Потому что не могла не признать, что именно сама отравляет ему жизнь день за днем в ответ на все его попытки сделать для нее что-то хорошее.
В смоляковской комнате было темно, но света уличных фонарей, проникающего через окна, хватило Лизе на то, чтобы детально разглядеть лежащего Борьку, а один лучик даже играл на вдетой в его ухо сережке. Лиза невольно сфокусировала взгляд на этой искорке в камешке, и вздрогнула, когда Борька, не открывая глаз, тихо спросил у нее:
– Лиз, что случилось?
– Ты не спишь? – вырвалось у нее. – Нет, ничего не случилось. Просто пришла на тебя взглянуть.
– Ну, хорошо, что хоть не добить, – он невесело усмехнулся, открывая глаза. И подвинулся к стенке, освобождая Лизе край кровати: – Присаживайся, в ногах правды нет.
Лиза села, ничего не опасаясь: еще уговаривая ее выйти за него замуж, Борька пообещал ей, что никогда не применит к ней никакого насилия, и с тех пор честно держал свое слово, даже не пытаясь прикоснуться к ней как-то иначе, нежели чисто по-дружески. То есть именно сейчас подумалось Лизе, он и здесь себя ущемлял ей в угоду.
– Смоляков, ну не надо тебе было на мне жениться! – вырвалось у нее. – Ведь я же тебе говорила, я же тебя предупреждала, что это добром не кончится!
– А я на это согласился, – напомнил он. – Потому что ты по-прежнему мне нужна. Я не знаю, что меня к тебе так тянет. Просто знаю, что никакая другая мне никогда тебя не заменит. Будет мне до лампочки, совсем, вот как я тебе сейчас. Поэтому я и стараюсь переломить ситуацию. Иначе давно бы на все плюнул и просто ушел, так как – ты не поверишь! – я все-таки не мазохист.
«Еще какой мазохист, а еще дурак, каких мало!» – подумала Лиза. Но ничего не сказала. А вместо этого вдруг разревелась, неожиданно даже для себя самой. Не как обычно в последние месяцы, горячими слезами яростного раздражения, а отчаянно, навзрыд, закрыв лицо руками и сдавленно выдыхая между всхлипами:
– Борька, прости! Я сама не знаю… не могу понять, что творится!
– Ну что ты, Лиз! Удумала тоже! – Он резко поднялся и сел рядом с ней, обняв и позволив уткнуться лицом ему в грудь. – Прекращай! О сыне подумай.
– О сыне… о сыне, – выдохнула Лиза сквозь слезы. – Ты о нем неплохо думаешь даже за нас двоих! Хотя… оно вот надо тебе было, брать бабу с чужим ребенком?!
– Лизка! – перестав ее похлопывать по спине, он сжал рукой ее плечо. – Да чтоб я никогда от тебя такого больше не слышал! Ты слышишь меня? Никогда! Он мне не чужой, и точка! Пацан ни перед кем не должен расплачиваться за то, что вы со Славкой наворотили! Он в ваших глупостях не виноват! – Отцепившись от плеча, Борькина рука снова легла Лизе на спину. И после паузы, уже спокойнее, он сказал: – Тебе-то неоткуда было узнать, что это такое: быть нежеланным и никому не нужным ребенком. А я на своей шкуре все сполна испытал. Хорошо, хоть дед мой оказался человеком! Не отвернулся, не бросил. Вырастил. Пусть без пряников, которые ему пенсия не позволяла, но зато и кнутом никогда не воспитывал. И знаешь, Лиз… Если ты не против, то я бы сына хотел назвать его именем.
– А как его звали? – успевшая эпизодически узнать непростую историю Борькиного детства, Лиза вдруг спохватилась, что именно это до сих пор осталось ей неизвестно.
– Дед Леня. Леонид.
– Ленька, – произнесла Лиза, когда начала успокаиваться. Повторила еще раз, словно привыкая к звучанию этого имени и понимая, что оно ей нравится. Хотя даже будь оно иначе, она вряд ли смогла бы отказать Смолякову в этой просьбе. В конце концов, это не он дал жизнь ее сыну… так пусть же будет хотя бы имя. Понимая, что Борька ждет от нее ответа, Лиза вытерла слезы и тихо сказала: – Я согласна. Назовешь его так, как захочешь.
– Вот спасибо! – Он чмокнул ее в макушку.
– Не за что! Имя действительно красивое. И потом, это самое меньшее, что я могу для тебя сделать за то, что ты от меня терпишь. Я ведь понимаю, что веду себя как сволочь, вот только сдержаться нет сил. Иногда мне кажется, что в меня просто бес какой-то вселяется…
– Все нормально, Лиз! В твоем положении всякое бывает, – он помолчал, потом сказал: – Я верю, что однажды у нас с тобой все-таки все наладится. И буду для этого делать все возможное.
– Ты и так делаешь. – Лизина память услужливо раскрыла перед ней словно бы папку с файлами, где оказались собраны все смоляковские подвиги, большие и маленькие, совершенные ради нее. Подвигом с его стороны можно было считать само уже то, что он жил с ней рядом, день за днем терпеливо снося все ее выходки и при этом прекрасно понимая, что провоцирует бо́льшую часть из них: отчаяние и боль отвергнутой женщины. Подумав об этом сейчас, Лиза вдруг ощутила, как в ней впервые поднимается раздражение не против Смолякова, а против Ярослава, источника ее душевных мук. Да сколько уже можно терзаться, тоскливыми глазами глядя ему вслед каждый раз, когда он идет с другой?! С той, на которой он женился, тоже следуя тем совершенно не поддающимся пониманию законам зарождения чувств, которые вертели и Лизой, и Борькой. И усыновил при этом чужого сына, взял на себя ответственность за него. А вот своего пока еще не родившегося ребенка доверил воспитывать другу. Правда, сам того не зная, Ленька был общей тайной Лизы и Смолякова, и только они двое знали, кто его настоящий отец.
– Знаешь, Смоляков, – принимая решение, Лиза извернулась под обвивающей ее рукой и обхватила его руками за шею. – Давай уже прекращать эту игру в школьников. Считай, что я освобождаю тебя от твоего обещания, что ты не будешь требовать от меня исполнения супружеского долга.
Сказала и замерла, ожидая инициативы теперь уже с его стороны и про себя решив, что пусть даже искрошит сейчас в песок все свои зубы, но переживет эту запоздалую первую брачную ночь без единого возражения.
Смоляков, услышав это предложение, тоже вначале замер. Потом осторожно поцеловал ее в лоб и поднялся. И не успела Лиза удивиться таким неожиданным действиям, как он подхватил ее на руки и понес. К ней в комнату, на ее кровать. В которую уложил ее и укрыл одеялом. Потом присел на край, взял Лизину руку в свои:
– Поздно уже. Пора спать. Так что спокойной ночи.
Спокойной? Лизу, профессиональную медсестру, невозможно было обмануть. Она чувствовала, как на Борькиной руке бьется пульс. Ритм выбивался далеко за сотку, чего в спокойном состоянии и близко быть не могло.
– Ты что, уходишь к себе? – уточнила она.
– Ухожу. Я оценил твой поступок, Лиз. Спасибо. Вот только любовь не начинается с жертвоприношений. А на другое я не согласен.
Он резко поднялся и сразу развернулся к дверям. Но Лиза все равно успела понять причину такой спешки: поднятый со своей постели в одних лишь трусах, он не хотел, чтобы она сейчас заметила, что далеко не все части его тела одобряют хозяйское решение.
2
Когда Борис подъехал к месту своего традиционного отдыха на этом маршруте, к площадке с круглосуточным кафе, девчушка уже спала, свернувшись калачиком на зашторенном спальном месте, за сиденьями, крепким сном эмоционально изможденного человека, периодически вздрагивая. Борис пристально рассматривал ее, пытаясь представить, как она все-таки могла оказаться на шоссе. Выведя машину на обочину, он задержался в этом злополучном месте, несмотря на то, что времени было в обрез и поджимал график доставки груза. Вначале пытался добиться внятного ответа от девчушки, спрашивая ее о маме, потом бегло обшарил ближайший участок леса. Но если этой ночью и произошла какая-то трагедия, то явно не вблизи того места, где ребенок бросился ему под колеса. Не доверяя своей памяти, Борис не поленился, взглянул на карту этого района и лишь убедился, что здесь действительно нет никаких озер или прочих достопримечательностей, способных привлечь туристов. И никаких деревень в шаговой доступности тоже нет. Могло быть разве что частное домовладение, не нанесенное на карту по причине своей незначительности или прихоти хозяина. Выходит, испуганный ребенок мог и не потеряться, а от кого-то сбежать? Это соображение удержало Бориса от попытки громко позвать того, кто сейчас мог быть в лесу: что, если откликнется враг, а не друг? И сколько их может быть? Удастся ли снова отстоять ребенка, которому один раз посчастливилось убежать?
Так что Борис, рискуя схлопотать обвинение в похищении, все-таки повез девчушку с собой, просто потому, что не нашел другого, лучшего выхода. Решил, что уже отсюда, со стоянки, свяжется с соответствующими службами, а они заберут ребенка, и если им будет нужно, то сами найдут то место, где он ее подобрал, по черной росписи, оставленной на асфальте колесами его фуры. Но по пути ему все-таки удалось разговорить девчушку – Борис вообще умел находить общий язык с детьми без труда. Вот и этой кучеряшке, чтобы пойти на общение, стоило лишь немного успокоиться, обеими руками обхватить плюшевого зайца, который изначально покупался для Леньки, и поверить, что в этой большой машине с ее высокой кабиной ее никто не достанет, чтобы обидеть.
– Меня дядя Боря зовут, – сообщил он ей после того, как сумел убедить в неприступности кабины. – А тебя?
– Маша… Петлякова, – добавила девочка, с жадностью уплетая предложенный бутерброд и при этом продолжая обнимать зайца, сидящего у нее на коленях.
– Вот и познакомились, – Борис подмигнул ей. А потом, не исключая возможности просто завезти ребенка домой, спросил: – А ты адрес свой знаешь?
– Знаю, – девочка продиктовала и поселок, и дом.
– А как ты здесь-то оказалась? – неплохо зная эти места, Борис сразу прикинул, что пешком Маша сюда точно не смогла бы добраться. Обрывочные сведения, которые он услышал в ответ, заставили его задуматься. Мама, два дядьки, дедушка… Все очень сильно ругались, дед кричал и мама тоже. Но дядьки ее увезли на своей машине, из которой она потом смогла выскочить и убежать, пока они копали яму в лесу, чтобы спрятать там какую-то коробку, очень тяжелую, потому что они ее тащили вдвоем. Занимаясь этой коробкой, они не сразу заметили, что Маши уже нет в машине, но потом искали ее, бегали по лесу и очень ругались. А она спряталась и дождалась, пока они уедут. Только после этого уже не знала, куда ей нужно идти. А потом наступила ночь… Тут Борис понял, что пора прекращать расспросы, потому что глаза у девчушки расширились, губы задрожали. Сколько всего она успела пережить, вначале дома, потом в машине похитителей, а затем оказавшись одна в лесу?! Он быстро отвлек ее детской сказкой, предложил перелезть в спальник, за шторку: в этот рейс он ушел без напарника.
И вот теперь, припарковавшись на площадке, в ряду других фур, он задавался вопросом: так ли нужно торопиться со сдачей ребенка в местные органы полиции? Поди знай, что там за история и кто в ней может быть замешан. Поэтому Борис все больше склонялся к мысли, что лучше дотянуть до центрального отделения. Этот вариант выглядел привлекательнее еще и потому, что сейчас девчушка спала крепким сном, способным немного исцелить ее после всего пережитого, и будить ее тоже не хотелось. Так что он все-таки решил отложить этот вопрос до утра. Сбегал к кафешке, взять себе поздний ужин.
– Привет, Борька! – встретившаяся ему по пути Рената, местная «ночная бабочка», сверкнула неподдельной улыбкой старинной подруги, с которой, было время, они общались гораздо теснее, чем теперь. – Как жизнь? Жене изменить так пока и не собрался? – Она шаловливо ему подмигнула.
– Приветик! – Борис ей тоже улыбнулся, ненадолго остановившись рядом. – Жизнь кипит, колеса крутятся, жене по-прежнему верен. А ты как? Что за синяк? – заметил он замазанную тональником скулу. – Кто тебя обидел?
– А, дебилы какие-то сегодня вечером приезжали. Что искали, я даже не поняла. Вроде бы у одного дочка куда-то сбежала. Как ему ее доверили, непонятно, но осталась без присмотра, пока они там, типа, рыбачили. Тут они ее, естественно, не нашли. А ты же знаешь, кто у этих братков во всем виноват? Я им по дороге попалась, вот и отвели душеньку…
– А что за машина? Номера не помнишь? Если где-нибудь встречу, попробую «отблагодарить».
– Да не парься, Борь! Еще неприятности себе наживать, связываясь со всякими идиотами!
– Я же сказал, что только попробую. Может, и получится? Долго ли умеючи-то? – Он ей подмигнул. И получил в ответ номера машины марки «Лексус» черного цвета: Рената была наблюдательной девушкой. А Борису что-то подсказывало, что появление этих разгневанных ищеек вполне могло быть связано с побегом его девчушки, ведь те тоже искали девочку. А что он подобрал Машу слишком далеко от того места, где ее искали теперь… так это смотря где сумели потерять! Плутала-то она потом долго. А не Борису ли было знать, как порой тропинки способны сократить расстояние между большими дорогами. И потом, если бы кто-то подобрал ребенка, то куда бы его затем дели? Довезли бы до ближайшей цивилизации, которую как раз и представляла собой вот эта оборудованная парковочная площадка для дальнобойщиков! Тот факт, что братки искали девочку даже здесь, отбил у Бориса всякое желание обращаться в местные полицейские отделения.
* * *
Кадет позвонил Ярославу следующим вечером, как раз когда он с Лизой и Ленькой шел к своей машине. Лиза отказалась от суточной работы, пока сын не подрастет, так что работала в перевязочном кабинете каждый будний день. Она как раз хотела поделиться с Ярославом полученными новостями, но, услышав звонок, замерла, состроив Леньке гримасу и приложив палец к губам, чтобы тихо стоял на месте. А сама вся обратилась в слух.
– Ну что я тебе скажу, Невер? – раздался грубоватый, с хрипотцой голос Кадета. – Гнилой твой клиент. Так что если ты с ним решил дела замутить, то не советую. Но сам решай. Погонялово у него Чернь, была ходка за разбой. Он ни на кого конкретно не работает, на подхвате. Но не шестерка-шакал без понятий. В разное время он по разным делам светился. Рэкет, разборки с должниками, шакалил на трассе. Не сам по себе, а на такого Пыхтяя. Тот личность темная, но успел засветиться… в узких кругах. Нелегальный товар, сделки с таможней, ну и дальше по мелочи. Помощникам платит скупо, а несогласных умеет убедить. Сам понимаешь, не уговорами. А еще, ты меня прям насмешил, когда повел базар за прописку этого Чернова! На штампы в ксиве не смотри! У него по разным городам хат, как собак нерезаных, и все в движухе, продает – покупает. Я еще покопаю на эту тему, аж самому интересно стало, откуда такие грибы растут. Еще семья у него есть по документам, жена и дочь. Но это, я так думаю, тебе без надобности?
Лиза строго поддернула Леньку, все-таки попытавшегося высвободить у нее свою руку. Сын замер, глядя на нее и раздумывая, спорить или нет. Смоляков его часто баловал, Лиза относилась к нему строже… хотя воспитательный эффект, как ни странно, у обоих был почти одинаковым. Особенно в первые дни, когда Борька возвращался из рейса: Ленька скучал по нему и, встретив, по-своему старался ему угодить.
– Ну, ты все слышала, Лиз? – спросил Ярослав, закончив разговор по громкой связи, специально включенной для нее. Нахмурился, покачал головой: – Во что же Борьку втянули? Сам он в сомнительную авантюру вляпаться не мог, не дурак. И судя по всему, сейчас он пытается выправить ситуацию.
– Я сегодня этого Чернова перевязывала, – сообщила Лиза. – Откровенно расспрашивать его, естественно, не могла. Наводящие вопросы мало что дали, потому что с его стороны все сводилось к ругани: типа, напала какая-то сволочь на него, на невинного мальчика.
– Даже если и без ругани, все равно он тебе не стал бы в своих подвигах признаваться, Лиз. А как раз и старался бы выставить себя жертвой до тех пор, пока находится там, у вас. И рассчитывая на сочувствие, и потому что к нему еще следователь должен прийти.
– Уже приходил. О любом случае с нанесением телесных повреждений сразу из приемника передается информация в ОВД. А оттуда они к нам даже ночью могут прийти, если выясняется, что пациент уже в сознании и способен отвечать на вопросы. К Чернову после обеда заглядывали. Я не могла нести караул у палаты, так что этот визит пропустила. Но он в общей палате лежит, где есть другие пациенты. Поэтому сегодня мне все-таки удалось кое-что выяснить окольными путями. Драка произошла около поселка Черемихино. По его словам, на него напал какой-то автохам на фуре, который его вначале подрезал. Вранье! Борька не псих какой-нибудь, и водит он адекватно.
– Черемихино… Это километров тридцать от города, но глухое местечко, без камер, с грунтовой дорогой. Борька мне о нем говорил, потому что часто срезает там путь по проселку. Называл тот участок стиральной доской. Если бы его хотели именно подкараулить, то лучшее место трудно найти.
– Так ты думаешь, им это все-таки удалось? – Лиза выдохнула свой вопрос, испуганно распахнув глаза. – Иначе куда бы он дел машину? Фура – не легковушка, ее так просто не спрячешь. Особенно Борькино красное серебро. А еще знаешь, что меня пугает? Вот скажи, если бы ты надумал фуру перехватить, разве ты пошел бы делать такое в одиночку? А если Чернов был не один, то где тогда остальные? Ведь должен же был кто-то потом его до больницы подкинуть, или хотя бы до города, если, как ты говоришь, место глухое… Ленька, да стой ты уже спокойно, не до тебя! – прикрикнула она на сына.
– И остальные должны были быть, и непонятно, где сам Борька сейчас. – Ярослав почти машинально погладил насупившегося мелкого по голове. – Что именно Чернов про него следаку говорил, не знаешь?
– Не смог описать ни его, ни фуру. То есть просто не захотел этого делать. Потому что Борьку с его машиной невозможно не заметить. И не описать, хотя бы пару ярких деталей, сразу бросающихся в глаза, – ну невозможно!
– Разве что стоять перед ним, крепко зажмурившись, – поддержал Лизу Ярослав. – Я уж не говорю о том, что Чернов заранее должен был знать, кого подкарауливает… если все происходило действительно так, как мы себе представляем. – Ярослав ненадолго задумался, потом отошел от Лизы на несколько шагов и принялся звонить по телефону. Лиза не прислушивалась, просто тревожно ждала, что он ей после этого скажет. И сама что-то пыталась отвечать Леньке, рассеянно слушая рассказ про какую-то белую собачку, то ли живую, то ли игрушечную, этого она так и не успела понять. Ярослав закончил свой разговор, убрал трубку, невольно вздохнул:
– Вера с Данькой пошла по магазинам. Я попросил ее, чтобы она справилась без меня. Но вот Леньку она сейчас брать не захочет.
– Леньку? Зачем?
– Я хотел бы оставить его дома, потому что есть желание съездить к этому Черемихино. Тут всего-то тридцать кэмэ. Если без пробок, то это не займет у нас слишком много времени, и мы успеем до темноты. Хочу проехать тот участок вместе с тобой, потому что две пары глаз лучше, чем одна. Конечно, полиция там уже должна была все осмотреть… но у них наверняка не было полного представления о том, что случилось и что нужно искать.
– Поедем! – тут же загорелась Лиза. – Ленька любит кататься, так что если возьмем его с собой, то он нам не помешает! А рисковать мы ничем не рискуем, ведь вряд ли кто-то продолжает околачиваться в том районе спустя двое суток, да еще и после визита полиции.
Ярослав согласно кивнул и первым пошел к машине, чтобы, как и положено хорошо воспитанному мужчине, открыть Лизе дверцу, помочь ей сесть. Борька вел себя с Лизой точно так же. Но только, по его собственным словам, побуждало его к этому не хорошее воспитание, которое ему не выпала судьба получить, а исключительно забота о тех, кого он любит.
Устроив Леньку в детском кресле, Лиза уставилась в окно. Она любила машины, любила в них ездить, но сама так до сих пор и не получила права, хотя Борька брался ее учить, обстоятельно, терпеливо, выбирая для этого неоживленные пригородные дороги. Сейчас Лиза лишь тяжело вздохнула, когда ей вдруг вспомнилось, как на одной из таких дорог она въехала в коровью лепешку, на Борькиной красавице «Мазде», обляпав крыло.
– Лизка, ну прям в печенку меня ударила! – простонал он, всегда содержавший технику в идеальном порядке. Только насмешливо прищуренные глаза говорили Лизе о том, что он на нее не сердится, а просто поддразнивает. – Единственная лепеха лежала, и ты умудрилась ее разминировать!
Позже, на мойке, он ворчал уже про «все лепехи, какие только были», не уточняя количество, за что заработал от Лизы… нет, не оплеуху, а поцелуй самого подхалимского свойства. Машина была в мойке, Ленька был у Смолякова на руках, и все было максимально невинно… но оттого не менее захватывающе и провокационно до искорок в животе. Лиза как сейчас ощутила и Борькину руку на своей талии, и едва заметное, щекочущее прикосновение его усов, и словно наяву увидела его светящиеся, улыбающиеся карие глаза, когда он прошептал ей: «Ну подожди только! Вот приедем домой, там с тобой разберусь…»
– Неужели с ним что-то могло случиться?! – выдохнула она в отчаянии, заставив Леньку развернуть к ней мордаху и удивленно вздернуть брови.
– Будем надеяться, что у него все под контролем, – тихо сказал Ярослав, выруливая на пригородную трассу, по которой начал разгоняться, выдавая свое неспокойное состояние. Потом вдруг сбросил скорость и через минуту снова вдавил педаль газа в пол.
– Что не так? – насторожилась Лиза.
– Да нет, показалось. Черный «Ниссан кошак», пятьсот тридцать два. Я его сегодня в городе видел возле вашего садика, а теперь он здесь нарисовался. Но проехал мимо, не притормаживая. И в салоне, кроме водителя, никого. Так что едем дальше как ни в чем не бывало, но посматриваем по сторонам.
Задача оказалась несложной: в будний день поток машин за городом был невелик. А когда Ярослав съехал с трассы на второстепенную дорогу, то их машина вообще оказалась там единственной. По весьма неважной, но все-таки асфальтированной дороге до поселка они проехали, не задерживаясь. Так же миновали и сам поселок, не рассчитывая обнаружить там что-либо, стоящее внимания. А вот дальше за поселком, через лес, шла то ли дорога, то ли накатанная колея, соединявшая две федеральные трассы и позволяющая перескочить с одной на другую со значительной экономией времени.
– Вот тут-то его и могли поджидать, – сказал Ярослав. – Машину не разгонишь, свидетелей нет. Так что, Лиз, смотрим внимательно. Я по левой стороне, ты по правой.
Если бы не Ленька, Лиза предпочла бы прогуляться пешком, чем ползти, как на танке, медленно переваливаясь через ухабы. Дорога была накатана тяжелыми грузовиками, и на легковушке здесь было совсем некомфортно. Хотя по отпечаткам колес можно было заключить, что до Лизы с Ярославом здесь кто-то уже проезжал на машине меньшего размера, чем фура или лесовоз. И не так уж давно – еще не успел подсохнуть влажный слой почвы, обнажившийся из-под верхнего, сыпучего, сбитого колесами.
– Вот почему у меня так и не возникло желания права получить, – не отрывая взгляд от обочины, сказала Лиза, когда Ярослав в очередной раз проворчал себе под нос что-то нелестно-неразборчивое. – Куда приятнее не самой мучиться на паршивой дороге, а наблюдать, как это делают другие. Хотя… если бы я знала, что у Борьки будут такие проблемы…
– Одну я тебя сейчас в любом случае бы не отпустил, – заверил ее Ярослав, пытаясь не сползти в петляющую грузовую колею то с одной, то с другой стороны, а удержаться посередине. – Стиральная доска… Как же Борька этой дороге польстил! Остается только посочувствовать тому чуваку, который до нас проехал, потому что мы-то, может, остановимся, если что-то найдем, а ему этот аттракцион до конца придется проехать.
– Кажется, мы уже нашли, тормози, – Лиза подалась вперед, разглядывая помятую придорожную траву и взрытую по широкой дуге обочину, от которой в лес уводили следы, оставшиеся на мягкой почве и уже высохшие. И главное, на земле и на примятой траве она заметила несколько хаотично разбросанных пятен засохшей крови.
– Да, похоже, – согласился с ней Ярослав, тоже оценив место действия. Лиза попыталась выскочить еще на ходу, но Ярослав удержал ее резким окриком и начал осторожно выруливать, чтобы не бросать машину посреди дороги. Попутно заметил: – Полиция сюда, судя по всему, и не заглядывала. Никаких следов, указывающих на то, что после кто-то еще раз сюда заезжал.
Вынужденная остаться на месте, Лиза высказала свои мысли, напряженно вглядываясь в изрытый участок через окно:
– Если разобраться, то что они могли здесь найти? Ни кадров с камеры, ни отпечатков. Для полиции, наверное, это просто заведомый «висяк», когда матерый уголовник в очередной раз получил от кого-то по морде. Они и в больницу-то приходили наверняка лишь для того, чтобы заполнить протокол, и, наверное, даже не сомневались, что правды в этих показаниях будет хорошо если половина. Если уже знают этого Чернова, которого даже твой Кадет назвал гнилым шакалом…
Ярослав ничего не стал отвечать, сдал машину задом в просвет между двумя кустами, во время маневра сразу развернув ее в сторону города. И, уже остановившись, сказал Лизе:
– Ты пока посиди тут с Ленькой. Я первым выйду и осмотрюсь.
Лиза послушалась, но выдержала лишь пару минут. Потом заметила возле дальних кустов белую подошву кроссовки и, бросив:
– Леня, сиди, я сейчас приду! – выскочила из машины. Кинулась туда, едва разбирая дорогу, а у самой в голове билась мысль: не Борька ли там лежит?! Больше суток без всякой помощи… если вообще живой!
Лиза шумно, с всхлипом выдохнула от охватившего ее облегчения, когда обнаружилось, что кроссовка валяется сама по себе, без кошмарного продолжения, нарисованного воображением. И была она не Борькина! Но валялась тут недавно – наверное, слетела в пылу позавчерашней драки, потому что даже толком отсыреть не успела.
– Лизка, да что ты опять выделываешь и на кого пацана оставила?! – напустился на нее Ярослав, подбегая следом. – Что тут?..
– Ничего! Слава богу, ничего, – выдохнула Лиза, все еще не в силах прийти в себя после пережитого ужаса. – А то я подумала…
– Думать надо прежде всего о ребенке, – раздался незнакомый голос со стороны.
Лиза с Ярославом резко развернулись в ту сторону, откуда он шел. Ярослав тут же рванулся вперед, пытаясь ее заслонить, в то время как Лиза дернулась, чтобы бежать назад, к машине, где оставался Ленька. Но вышедший из кустов незнакомец вскинул вверх обе руки:
– Спокойно, свои!
– А ты в этом точно уверен? – спросил Ярослав, не торопясь расслабляться.
– Ты Неверов, Борькин сосед, – сообщил незнакомец вместо ответа. – Борька тебе звонил и просил присмотреть за семьей. Присмотреть, – повторил он. – Ни слова ей об этом не говоря. А не наводить панику и кидаться в самодеятельность.
– Я так и собирался сделать. Но у нас обстоятельства по-другому сложились. Лиза сама обо всем узнала.
– Что за обстоятельства? Может, обменяемся новостями? Я тут, недалеко от вас, остановился. Вел вас от города и выехал чуть вперед, когда понял, куда вы направились. Потому что и сам хотел осмотреть эту дорогу. От Борьки-то я не многого добился.
– Так это ты был на «кошаке»? – спросил Ярослав.
– У вас есть связь или вы его видели?! – одновременно с ним выдохнула Лиза. – С ним все в порядке?!
– Да, мой «кошак». Можно на «ты», и меня Антоном зовут, – представился он. – Я Борькин старый друг, еще армейский. И тоже сейчас не слишком-то много знаю о нем, так что для начала предлагаю тут все осмотреть, раз уж мы сюда приехали, пока не стемнело. – Антон пошел по широкой дуге, вспаханной колесами. Следы неоднократно пересекали дорогу почти поперек, в нескольких направлениях, захватив и лесную опушку, на которой поникли веточками смятые кусты, судя по виду, побывавшие под днищем тяжелой машины. – Да, у кого-то тут явно были какие-то крутые маневры, и не так давно. И, учитывая все обстоятельства, тут вполне мог побывать именно Борька.
– Борька и был, – подтвердила Лиза. И вкратце рассказала Антону, что заставило их с Ярославом приехать сюда.
– Если брать по времени, то получается, что Борька мне звонил примерно за сутки или чуть меньше до того, как оказался здесь, – заключил Антон. – И тоже попросил меня присмотреть за семьей, в помощь Ярославу. Я пытался выяснить, что у него за проблемы, но он ответил, что сам их решит. От меня же требуется только одно: обеспечить вашу безопасность. Уточнил, от кого, и обрисовал, как они выглядят. Двое. И один из них действительно подходит по описанию под твоего пациента. А потом Борька отключился, сославшись на время. Судя по его голосу, он действительно куда-то торопился. И так как успел упомянуть, что возвращается из рейса, то я сразу подумал, что он мог тут срезать путь. Мы с ним так и делали когда-то, несколько лет назад, когда он еще был холостым и мы ездили друг к другу в гости. Так что мне очень хотелось осмотреть эту дорогу при первой же возможности. И когда я увидел, что вы выехали на загородную трассу на ночь глядя, то даже обрадовался, потому что сразу понял, куда вы собрались. Только еще не знал, насколько веские у вас мотивы сюда попасть.
– Весомее и быть не может, – Лиза тяжело вздохнула, оглядывая перепаханное пространство. – Один прямиком отсюда попал в больницу. А Борька сейчас вообще неизвестно где.
– И Борька, и тот второй, про которого он мне говорил… Ладно, давайте для начала здесь все закончим, а после поговорим.
