bannerbannerbanner
Новенькая для коменданта

Дарья Михайловна Сорокина
Новенькая для коменданта

Полная версия

Глава 1

Передо мной лежала дюжина пухлых конвертов с гербами лучших учебных заведений страны. Я уже добрых полчаса перекладывала их с места на место, как редкие коллекционные карточки, и никак не могла налюбоваться. На красном сургуче были отпечатаны драконы, единороги, щиты, мечи, геральдические лилии, увитые розами буквы, созвездия. Академии, университеты, колледжи, институты магического искусства, нуждающиеся во мне и моих талантах, пытливые умы подростков, которые захотят припасть к знаниям. Я стану для них источником мудрости, открою дверь в удивительный мир учёбы.

После окончания педагогического отделения прикладной и боевой магии я безумно захотела пойти в аспирантуру и продолжить обучение дальше, заполучить первую практику в качестве преподавателя. После штудирования учебников помощь другим студентам была моей второй страстью. Я адаптировала лекции для одногруппников, придумывала для них методички и пособия, компоновала материал, делая его доступным и понятным. Я рисовала себя идеальным преподавателем, которого любое учебное заведение с готовностью примет. Студенты будут любить и уважать меня, а папенька… Папеньке придётся смириться и гордиться. Гордится же он моей старшей сестрой, которая, вопреки отцовским ожиданиям, пошла не под венец, а в армию.

– Алоиза, скажи, что ты не собираешься делать снежного ангела из своих писем? – раздалось у меня над головой.

– А? – встретилась взглядом со своей старшей сестрой. Она не осуждала, а искренне радовалась за меня. Я же лежала на полу, раскинув руки среди нераспечатанных конвертов. – Это лучший день в моей жизни, Вивека!

Я шелестела бумагой и предвкушала, как уже завтра буду покупать всё необходимое: новенькие ежедневники, ручки, плакаты. Я даже собиралась приобрести последнее изобретение столичных мастеров. Они называли его проектором. С его помощью можно было выводить на доску любые изображения: фотографии, тексты лекций. Зажмурилась от удовольствия.

– Хочешь сделаем этот день ещё лучше? – Вивека поставила на стол тёмную бутылку с истлевшей этикеткой.

– Вино? – я вскочила на ноги.

За свой неполный двадцать один год я ни разу не пробовала алкоголя. Всё ждала подходящего случая, или что папенька отвернётся. Даже на выпускной не притронулась к дорогим ликерам. Я так перенервничала перед своей прощальной речью, что меня мутило ещё несколько часов после.

– Лучше. Кто же начинает знакомство с вином? Это самогон от моих сослуживцев  – фыркнула сестра и тряхнула своими короткими каштановыми волосами.

Ещё один предмет зависти. Модные мальчишеские стрижки. Папеньку бы паралич разбил, если бы и вторая его дочь отсекла фамильные космы. Он и так с трудом пережил побег Вивеки в армию. Он, конечно, не слёг, скорее наоборот, крушил все, что попадалось под руку, а слуги и советники бегали за ним с вениками и совками. Тогда ещё и помолвку пришлось расторгнуть. Я самолично рассылала письма с извинениями всем гостям. Герцог Леминбрюк до сих пор косо смотрит на отца во время званых ужинов. Ещё бы, дочь Министра образования сбежала из-под венца и не абы куда, а на передовую.

Правда, гнев быстро сменился на милость, когда папенька пригласил Леминбрюков на моё восемнадцатилетие.

Поёжилась, вспоминая пухлого, розовощёкого Боварда, который явно искал себе жену с талантом в кулинарии. После празднования за книги я взялась с особым рвением, поминая недобрым словом предательницу Вивеку, которая воевала где-то на северной границе.

– Преподавание? – брови папеньки поползли вверх. – Милая, в Министерстве найдётся много работы для твоего пытливого ума. Будешь писать статьи, работать в архиве, помогать с образовательными реформами.

– Реформы, папа? Как я могу понять, что нужно реформировать, если не видела, как оно работает изнутри?

Отец ослабил воротник мантии и сделал тяжёлый вздох.

– Ну если это твоё желание, милая. Но учти: подавать документы ты станешь наравне и не будешь пользоваться нашим именем и положением в обществе.

– Разумеется, папа, – я горячо кивала, ни капли не сомневаясь в своих талантах. – Я уже выбрала двенадцать вузов, куда вышлю резюме после окончания.

– Похвально, детка. Но давай договоримся, если твой грандиозный план не выгорит, то ты присмотришься к Боварду Леминбрюку и работе в Министерстве.

Я согласилась. А чего я теряла? Аспирантура уже была у меня в кармане, по крайней мере, я так думала. Откуда же мне было знать, что фамилия Нобераль может работать и в обратную сторону…

Хуже другое. Отец, зная мою тягу к азартным играм, развёл меня на спор, по которому я выйду замуж за Леминбрюка-младшего, если ни одна из академий не возьмёт меня на работу. Пари скрепили клятвой и зачарованным браслетом, который должен был соскочить с моего запястья, когда любое из условий будет исполнено.

Но уже я и думать забыла про наш спор, прямо сейчас я с благоговением смотрела на мутную синеватую жидкость, которую Вивека налила в походный помятый стаканчик.

– Вздрогнем. Волнуешься, наверное? – ободряюще спросила сестра и протянула своё сомнительное угощение.

Жестяной стаканчик пахнул на меня ароматом дубовых бочек и приключений. Представила, как Вивека сидит, прижавшись к стволу дерева. Тени от листьев рисуют красивые узоры на её уставшем лице. Рядом лежит грязный шлем, походная сумка и спящий в ножнах зачарованный меч.

Эта жизнь манит опасностями и неизведанным, но она не для меня. Я вижу себя в аудитории или библиотеке. В моих руках ручка или кусок мела. На поясе вместо склянок с зельями покоятся ключи от кабинета и складная указка. Сумку оттягивают тяжёлые книги и свитки. Я вновь заулыбалась своим мыслям, и только Вивека становилась всё напряжённее и напряжённее. Кажется, она наполнила свой стаканчик уже в третий раз. Так переживает за меня?

– Ви, ты в порядке?

Давненько она себя так странно не вела. Обычно невозмутима, а тут вон как пробрало. Это так мило!

– Да, Ло. Порядок. А давай сегодня забьём на твои письма и покатаемся верхом. Сто лет уже не была в нашем лесу. – Она начала нервно обмахиваться ладонью.

Мою сестру кто-то явно подменил. В письмах она рассказывала, как сражалась с варварами севера, как сидела в засаде, залечивая тяжёлую рану, белесый шрам от которой остался на её правом боку. Целители могли бы замаскировать его, но Вивека гордится этим уродливым росчерком. считая его более ценным, чем свои боевые награды.

– Что-то случилось? Тебя отправили в запас, Ви?

Она громко фыркнула.

– Сплюнь! Скажешь тоже. Меня? В запас? Не дождётся папенька. Мне если руку или ногу отхватят, я палку воткну и дальше буду сражаться.

На всякий случай отодвинула бутыль под стол и крепче сжала свой стаканчик. И зачем я представила сестру с палкой вместо руки. Жуть!

– Просто, Ло, – её тяжёлая ладонь опустилась мне на плечо. – Ну не сошёлся свет клином на университетах, пойми же наконец!

– Для тебя не сошёлся, – убрала её руку, совсем мне не нравится этот разговор. Она должна была радоваться и поддерживать меня в такой важный день. Вивека же взяла отпуск, не для того, чтобы папенькины нотации копировать.

Боги. Она взяла отпуск!

Сердце заколотилось в висках. Поздравить меня она могла и в письме, а раз приехала, то…

– Вивека, я чего-то не знаю?

Она лишь простонала и занюхнула пустой стакан. Я же быстро опрокинула свой и даже кашлем зашлась, когда пары аниса пошли не в то горло. Зато после резкой прохлады по телу начало разливаться тягучее тепло, выталкивая из головы все внезапные страхи.

– Вот смотри, отсечём одним махом все сомнения, – заплетающимся языком начала я и взяла в руки конверт из самого престижного учебного заведения страны. Университет магических дисциплин и божественных вмешательств.  – Смотри какой толстенький. Отказы никогда не бывают такими тяжёлыми, Ви! Это факт!

Сестра как-то горестно повела плечами, лишь разозлив меня, а я взвесила конверт на ладони и продолжила:

– Тут явно пропуск в студенческий городок, подробная карта кампуса, планы пожарной безопасности, списки студентов моего потока. Учебный план и список тем для кандидатской. А ещё требование к питомцу, если таковой необходим аспиранту.

Вивека молчала, но выражение её лица становилось всё виноватее, как в тот день, когда она отсекла фамильным мечом свои волосы и ускакала в закат на лучшем папином жеребце. Мне она оставила лишь коротенькую записку да своего разгневанного жениха в наследство.

Я не хотела больше тянуть, порвала дорогую бумагу, и…

– Не понимаю…

В конверте лежала моя дипломная работа. Та самая, которую печатали в магическом вестнике и называли прорывом года. А к ней прилагалось лишь коротенькое письмо с вежливым отказом.

В ушах зашумело от неприятного предчувствия, но я старалась оставаться оптимистичной.

– Что ж, это самый престижный вуз страны, неудивительно. Туда на работу принимают лучших из лучших, видимо, отдали предпочтение своим выпускникам, – успокаивала себя.

Спустя всего несколько минут передо мной лежала целая коллекция из двенадцати лаконичных отказов. Все университеты, как один, утверждали, что я не подхожу им по каким-то особым профессиональным причинам, но в подробности никто не вдавался, лишь дружно желали мне успехов в личной жизни. А успех там уже был ошеломительный, мне грозила свадьба с Бовардом Леминбрюком. Ведь меня никто не принял!

В дверь постучали, и следом раздался радостный папин голос:

– Девочки, нам есть что отметить? Я ставил на Академию Божественных Вмешательств. Угадал?

Вивека простонала, а я в ужасе затолкала вскрытые конверты под кровать и вцепилась в свой браслет. Вот же!.. Пока он на месте, значит, ничего не потеряно.

 Отец, не дожидаясь приглашения, вошёл в комнату.

– Ну что, куда приняли мою крошку?

Никуда. Никуда меня не приняли!

 

– Я пока не вскрывала конверты, па. Ви рассказывала мне о походе и варварах. Я заслушалась. Ты знал, что самогон настаивают в дубовых бочках? – тараторила без умолку.

Я боялась, что если вдруг остановлюсь, то непременно расплачусь, и наш папенька все узнает. Браслет на руке давал мне хоть какую-то призрачную надежду, что один из отказов я расценила неверно. Надо срочно перечитать.

Недоверчивый отцовский взгляд скользнул по нашим слегка хмельным лицам и остановился на жестяных стаканчиках.

– Самогон, значит? – мрачно спросил папа.

– Совсем не крепкий, – хрипло сообщила моя ожившая сестра.

– Вскроем письма вместе? – с нажимом попросил наш родитель. – Или вас внизу подождать? У меня сегодня тоже сюрприз для тебя, Ло.

Что-то мне подсказывает, что сюрприз мне совсем не понравится. Он же не письмо из какой-нибудь академии прячет во внутреннем кармане?

– Подожди нас немного, – невинно пролепетала отцу. – Мы с Ви хотели ещё чуть посекретничать о нашем, о девичьем. Мы так давно не виделись.

Вивека и папенька синхронно икнули. Моя сестра и девичье были понятиями из параллельных миров. Но тем не менее, нас вновь оставили одних.

– Ви, что мне делать? Я даже в Кулинарную академию магических пряностей не прошла, а я туда по приколу отправила прошение. Думала потрясу перед рыхлым лицом Боварда. Где я и где пряности? – слезы стремительно наворачивались на глаза. Всего за один вечер мои мечты рухнули в одночасье.

– Я же говорю, не сошёлся свет клином. Поработай у папеньки пока, а там поутихнет все немного, и занесешь ещё разок письмо куда-нибудь, пока он не видит.

Теперь-то все встало на свои места! Этот виноватый взгляд, ядреная самогонка, отпуск. Сестра всё знала!

– Папенька подстроил, да?

– Алоиза, это было очевидно. Он Министр образования. Пригрозил всем учебным заведениям урезать бюджет, лишить грантов и стипендий, если наймут тебя.

– Поверить не могу! – я задыхалась от гнева. – Как он мог!

– Мог и сделал, прости, Ло, я догадывалась о чём-то подобном. После моей выходки он наверняка бы перестраховался. Но я не знала, что он зайдёт так далеко…

– Мне нужна работа в вузе, Ви! Срочно.

Вцепилась в сестру, а она поглядывала на меня с непониманием.

– Куда теперь спешить? Говорю, выжди годик.

– Нет у меня годика. Я… Я клятву папеньке дала!

Глаза сестры округлились от услышанного.

– Ты бы ни за что!..

– Я была так уверена, что меня возьмут на работу, что заключила с папой магическое пари. Если не устроюсь в вуз, то я выйду замуж за Боварда в этом же месяце. Не будет у меня второго шанса через годик, теперь моя жизнь станет серой и бессмысленной!

Вивека переваривала новость:

– Папенька решил, что в замужестве меньше рисков, чем в преподавании? Да что бы с тобой случилось? Мел в глаза бы попал? Бумагой бы порезалась. А вот свадьбы ведут к… – она понизила голос, то трагического шёпота, – брачной ночи, а там и от родовой горячки можно умереть.

Ну спасибо, Ви… Мне и так паршиво, а она решила усугубить и без того ужасающую перспективу моего замужества.

– Ну с родовой горячкой ты… – я хохотнула: – Погорячилась. Не думаю, что за своим ожирением Леминбрюк-младший даже не в курсе, что у него имеется детородный орган. Так что это мне явно не грозит.

– Но он всё ещё может раздавить тебя в первую ночь!

Страх мужчин моей боевой сестрицы даже забавен. Я нервно хохотнула с её последней реплики. Она и воевать рванула, лишь бы не замуж. И плевать, что окружают её сплошь брутальные мужики.

Что ж. Вот и все. Самооценка у меня основательно упала. Я была лучшей студенткой на потоке, а теперь закончу пристроенной по блату работницей министерства. А все потому, что меня по этому самому блату отшили все вузы страны! Теперь мой диплом можно постелить хомячку в клетку.

– Ло, ещё не все потеряно.

– Думаешь, осталась хоть одна академия, до которой отец не донес, что Алоиз Нобераль должна сидеть на попе ровно и не думать о преподавании? Подозреваю, что даже в при церковных школах все в курсе!

Я обессилено опустилась на пол, и вновь увидела под кроватью свои письма позора.

– Гидеон Дайхард, – с благоговением выдохнула Вивека. – Он точно не убоялся бы нашего папеньки.

Я впервые видела, чтобы сестра без отвращения произносила мужское имя.

– Никогда о нем не слышала.

– Именно! Уж если ты о нём ничего не знаешь, то папенька и подавно думать забыл. Он-то нам и поможет. Гидеон мой бывший капитан, но из-за тяжелого ранения был отправлен в запас, и сейчас он коменд…– Ви закашлялась: – Ректор одной … частной академии на севере. Мы напишем ему письмо, отправим магической почтой, и он возьмет тебя на работу. Просто не сможет не взять. У тебя есть под рукой копия твоей дипломной работы?

Покосилась под кровать и тяжело вздохнула.

– Целых двенадцать копий. А с чего бы какому-то Гидеону Дайхарду брать меня работу, когда двенадцать вузов уже завернули мою кандидатуру?

– Думаю, у них в Нуридже постоянная текучка и нехватка кадров… – уклончиво пробормотала Вивека. – Давай сюда ручку. Ты хочешь замуж за Боварда или преподавать?

– Преподавать.

– Тогда пишем Гидеону сейчас же!

– А что пишем-то? – вконец растерялась я.

– Пишем уверено, а главное – начинаем с угрозы. Если папенька играл не по правилам, используя своё положение и фамилию, то и мы будем жульничать. Начни с… Я, Алоиза Иксора Нобераль… Должно сработать!

Глава 2

Гидеон

Я трусливо прятался в закрытой аудитории от Мантиноры Блекстрём. С замиранием сердца прислушивался к шагам в коридоре и голосам случайных студентов. Сюда точно никто не должен заглянуть, потому что мы так и не открыли класс по Метеомагии. Не то чтобы у нас не было желающих обучаться весьма полезной на холодном севере дисциплине, просто не нашлось ни одного мало-мальски хорошего преподавателя. Чего уж там, даже самые посредственные стихийники предпочитали улицы подметать, чем отвечать на мои заискивающие письма с предложениями работы. В жизни так не унижался. И все зазря. Только выделенный бюджет потратили впустую на бесполезный класс.

Аудиторию с огромным панорамным окном под потолком превратили в склад сломанной мебели и вышедших из строя артефактов. Рычаги, открывающие купол наверху успели заржаветь и заклинить. Зато здесь можно было прятаться всякий раз, когда Мантинора собиралась серьёзно поговорить. Она уже лет семь пытается уволиться, и я уже лет семь оттягиваю этот миг, потому что едва завуч по воспитательной работе покинет Нуридж, то в мир нагрянет хаос и апокалипсис.

– Вы драматизируете, господин Дайхард, – раздался вкрадчивый голос моего секретаря. Я даже под сломанную парту заглянул, надеясь, что Генри сидит там, а не вторгся в мои мысли. Опять!

– Генри, что мы с тобой говори о ментальных вмешательствах?

– Вы не закрылись, господин ректор, – невозмутимо вещал Генри, словно я один был виноват в том, что он влез в мои мысли. – Госпожа Мантинора Блекстрём уже час терпеливо ждет вас в кабинете с заявлением об уходе. Что ещё я должен был сделать? – оправдывался секретарь.

Ладно, я сам виноват, взял на работу ментального мага. Но опять же, у меня был выбор? Где очереди из желающих работать в Нуридже? А теперь я даже по нужде не могу сходить, чтобы мой помощник не узнал об этом и не дал полезный совет. Надо, наконец, обозначить ему границы и сказать, что количество слоев на туалетной бумаге я в состоянии определить для себя сам.

– Три. Это оптимально экономически, гигиенически и по ощущениям, – встрял Генри. – И вы все ещё открыты, господин ректор.

– Уже иду, – отозвался с тяжёлым вздохом. Тянуть нельзя, буду унижаться и уговаривать почтенную старушку не бросать меня в это непростое для академии время. Хотя чего кривить душой, оно непростым было с момента основания, а с моим назначением лишь усугубилось

И дело не совсем во мне. Я лишь оказался не в том месте не в то время. А ещё не умел перечить прямым приказам.

– Капитан Дайхард, – радостно приветствовал меня генерал Турцитос и сел на край моей больничной койки.

Я тогда боролся с двумя противоречивыми чувствами. С одной стороны, хотел вскочить на ноги и отдать старшему по званию честь, показать, что я ещё гожусь на что-то. Пусть видит. С другой, мечтал сдохнуть от своего ранения прямо в тот же миг, когда увидел бархатный футляр в руках Турцитоса. Даже без его длинной речи о моих достоинствах, я знал, что там будет моя самая последняя в жизни награда. Медаль за отвагу и путевка в запас. Я больше не годился для армии, и мы оба это понимали. Проклятья, наложенные темными магами, неизлечимы, и даже если внешних проявлений не будет, однажды я допущу фатальную ошибку во время сражения, и погибнет много хороших людей.

Я надеялся, что хотя бы смогу тренировать новобранцев. Да, мне будет тяжело по первости смотреть на здоровых ребят и завиться собственной завистью и беспомощностью. Да, сам я не смогу быть на передовой, но мой опыт, мои знания нужны им.

– Нуриджу нужен, кто-то вроде вас, капитан Дайхард.

–Нуридж? Это военное училище? – сердце забилось в мучительном предвкушении. – Я буду преподавателем?

–Берите выше, Гидеон. Ректор. Как вам? Многие десятилетиями идут к такому повышению.

– Ректор военной академии? – я переспросил уже с сомнением. Мне было двадцать четыре. Не мальчишка, но и не умудрённый опытом управленец.

– Что-то вроде, – замялся Турцитос. – Вы послужите вашей стране, капитан?

Что я мог ответить ему в тот день?

Сейчас я бы тысячу раз подумал, стоило ли оставаться хорошим солдатом в глазах мерзавца Турцитоса? Откажи я ему тогда, сейчас я бы не мялся на пороге собственного кабинета. И как мне уговорить Мантинору остаться? Я просто не вывезу управление Нуриджем без неё и точно найду своё последнее призвание в бутылке.

– Госпожа Блекстрём, – я раскинул руки в стороны, изображая объятье.

Генри едва заметно закатил глаза, а у Мантиноры дрогнуло нижнее веко. Меня тоже всего колотило от предстоящего разговора. Но я уже даже на колени готов был рухнуть перед достопочтенной старушкой.

Блекстрём впилась морщинистыми пальцами в мантию и явно приготовилась держать глухую оборону, что моему неотесанному очарованию точно ничего не светило.

– Господин Дайхард, подпишите, пожалуйста, бумаги, – сухо вопросила женщина, избегая со мной зрительного контакта.

Я с надеждой взглянул на Генри за поддержкой, но тот лишь покачал головой. Видимо, мой секретарь уже не раз пытался безуспешно пробить ментальную брешь в защите нашей гостьи.

Обреченно сел за стол и взял заявления на увольнение, на субсидии и пенсию. Работникам Нуриджа полагалась щедрая поддержка министерства. За вредность, так сказать. Доплаты тут были не меньше, чем у военных. Но даже это совсем не помогало в поиске специалистов в мою академию.

Спрашивать у Блекстрём о причинах ухода нет смысла. Ещё на той неделе студенты из предвыпускного класса устроили ей очередной кошмар наяву, подловив бедную женщину в темном коридоре, когда та направлялась к учительскому туалету. Лично высек мерзавцев в своем кабинете, даже рука устала держать деревянный падл. Генри морщился от каждого замаха и впервые за долгое время мечтал вырубить свои эмпатические способности. Я же после всего очень долго смотрел на непочатую бутыль с кучей акцизных марок. У меня имелся целый шкаф, забитый крепкими напитками от благодарных родителей, которые были безумно счастливы сбагрить проблемных детишек. Лучше бы давали деньгами или хотя бы платили за обучение в срок… Но меценатов у нас было не так много, а проблем по самое горлышко.

– При всем моём уважении к вашему почтенному возрасту, госпожа Блекстрём, – затянул я, сцепив руки над её заявлением.

Завуч поперхнулась, а Генри водил себе ребром ладони по горлу и смотрел на меня выпученными от ужаса глазами. Да что не так я сказал?

– Почтенный возраст? – Мантинора вскочила с места и стукнула себя кулаком в грудь. – Пятьдесят восемь, Гидеон. Мне пятьдесят восемь! Видишь, что делает со мной эта работа! Я выгляжу, как дряхлая старуха.

Не поверил ей, одним пальцем отодвинул заявление с её личного дела. Действительно, пятьдесят восемь. А я думал, она помогала первый камень академии закладывать. Хорошо не начал свою речь с этой догадки.

Генри обреченно сполз по стене.

– Я не совсем это имел в виду, – судорожно соображал, как сгладить неловкость и нависшую над Нуриджем катастрофу.

– Ох, Гидеон, именно это ты и имел в виду. И тебе, мой мальчик, надо бежать из этого гиблого места, пока не поздно. Ты ещё молодой, найди жену, заведи деток и живи в своё удовольствие. Отдавать всего себя этим неблагодарным мерзавцам? Ну уж нет! По ним тюрьма плачет, а мы что-то пытаемся доказать всем. Перевоспитать, наставить на путь истинный. Ха! Они безнадёжны. Безнадёжны!

 

Кулаки у Генри сжались добела, и я быстро отправил ему предупредительный взгляд. Догадываюсь, о чем думает парень. Он сам выпускник Нуриджа, и уж он-то точно доказывает, что наши студенты небезнадёжны.

Пока мы с секретарём играли в гляделки, в дверь громко постучались. Да кого там принесло в такое время? Блекстрём вот-вот наговорит лишнего, а Генри от обиды мозги ей поджарит.

– Да! – рявкнул на дверь, и услышал робкое:

– Можно?

Не дожидаясь разрешения, в комнату вошло десять недавних виновников коридорно-туалетного происшествия. Видок у всех был понурый, да и ягодицы как по команде сжались, едва студенты увидели висящий на стене деревянный падл. А он разве что не дымился от предвкушения.

– Что вам? – злобно зыркнул на омерзительную десятку, а они выглядели так, словно сами не понимали, как оказались в моём кабинете.

Шаг вперёд сделал негласный староста класса. Всеми обожаемый мажор Тайрис Флитчат, талантливый зачарователь, который в возрасте семи лет устроил стране экономический кризис, наложив проклятье на недавно вышедшие из чеканки монеты. Деньги начали стремительно копироваться в казне и карманах граждан, пока в какой-то момент разом не лопнули, разорив кучу учреждений от банков до мелких предпринимателей. Тайриса Флитчата от реальной тюрьмы спас лишь возраст и фамилия отца, который заведовал монетным двором. Должность тот, разумеется, потерял, но задницу сына спасти успел. Только пятой точке волшебника приключений все ещё было мало, и она с радостью нарывалась на мой падл.

Очень нервирует, что сейчас Тайрис не одаривает меня своей хамоватой усмешкой и не вскидывает свою белобрысую башку. Во взгляде невыразимое сожаление. Я даже напрягся и на всякий случай покосился в окно, проверяя не взровали ли они пару учебных корпусов. Но, вроде, все стояло на своих местах.

– Нам очень жаль, ректор Дайхард.

Аж, сердце прихватило. Что ещё они успели натворить? Подавив дрожь в голосе, вернул себе волевые нотки.

– За что вам жаль?

– За, – он замялся и бросил короткий взгляд на Мантинору, которая вся сжалась от недавних воспоминаний. – За то что напугали госпожу Блекстрём, а она в свою очередь…

– Без подробностей, – быстро осёк Флитчата. Не хватало, чтобы он в красках напомнил, как наша завуч испортила свою парадную мантию. – Не передо мной извиняйтесь.

А дальше произошло то, что в корне перевернуло все мои представления о воспитании и педагогике. Студенты окружили преподавателя и со слезами на глазах просили прощения, заверяли, что это не повторится никогда, что они будут самыми послушными и прилежными студентами. У меня аж челюсть отвисла. Ни хрена себе как сильно они любят Блекстрём! Какой василиск их клюнул в задницу? Посмотрел на чудодейственный падл. Видимо, не зря я его расчехлил, вон как проняло маленьких делинквентов.

Мантинора рыдала вместе со студентами. Обещала, что никуда не уйдёт и прямо при мне порвала своё заявление. Так они и покинули мой кабинет, обнимаясь и рыдая. Я же на всякий случай испепелил клочки бумаг и выдохнул. Лишь бледное лицо моего секретаря и крупные капли пота на его лбу объяснили мне случившееся.

– Твоя работа?

Он коротко кивнул и, не спрашивая разрешения, лёг на мой диван прямо в обуви. Сегодня ему можно, он спас академию, пусть и нарушив тонну правил, используя ментальное воздействие на студентов.

– Ты страшный человек, Генри.

– Это фигня, когда-то я целую площадь горожан и мэра заставил плясать голышом, – слабо хохотнул маг. – Подумаешь, десять малолетних идиотов собрать и привести.

– Блекстрём обязательно узнает.

– Не узнает, – заверил мой помощник. – Но вот эти говнюки могут снова проделать что-то в этом духе, или другие подключатся. Вопрос времени и нервов остальных преподавателей.

Мы оба тяжело вздохнули. Сегодняшнюю битву мы выиграли, но впереди оставалось ещё много сражений, а мы стремительно теряли бойцов.

– Нам срочно нужны учителя, – бросил клич в пустоту. Я даже не успел закончить фразу, как камин вспыхнул красным и выплюнул в центр кабинета письмо.

Генри вскочил с дивана от неожиданности и быстро схватил конверт. Нечасто кто-то пользовался магической почтой, это явно был очень богатый и влиятельный волшебник, раз у него дома установлена собственная почта.

Судя по бледному лицу секретаря, написал нам не щедрый меценат.

– Господин Дайхард, – упавшим голосом позвал он и развернул конверт гербом ко мне.

Даже отсюда я разглядел знакомый оттиск печати на сургуче. Терранс Нобераль министр образования.

– Кинь его обратно в камин, – зашипел на Генри, и тот без раздумий швырнул письмо в пламя.

Не сработало, конверт не горел, и даже воск с печати не оплавился. Там по-любому уведомление о лишении нас лицензии. Министр Нобераль уже год грозил мне тотальной проверкой, видимо, угроза начала претворяться в жизни, и тут внушение Генри нас уже не спасёт. Хотя я все ещё могу попросить его, заставить меня спрыгнуть с башни.

– Открываем? –обреченно спросил помощник, и я все же сдался и поставил ту самую подарочную бутылку с двумя стаканами на стол.

– Сначала это, а потом письмо. Ты будешь?

Генри жадно закивал, продолжая трусливо поглядывать на камин, словно оттуда сам Терранс Нобераль собирался вылезти.

– За Нуридж, – я поднял свой.

– Не чокаясь, – замогильным голосом вторил Генри.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19 
Рейтинг@Mail.ru