Дарья Зарубина
Носферату

Полная версия

Часть 1
Ночью все кошки…

Весенняя ночь была настолько мягкой и беззвучной, что на минуту мне показалось, что я на Земле. Знакомую с детства картину нарушало только отсутствие луны. На ее месте на небосклоне светились два спутника Грианы, которые наши переводчики адаптировали к земным языкам как Галеон и Шхуна. Да и сама Гриана, возьмись за нее всерьез умельцы-адаптаторы, называлась бы, скорее всего, Флагманом. Прекрасная сине-зеленая планета вроде нашей Земли, населенная настолько похожими на нас существами, что не задумываешься, называя их людьми. Однако я по привычке предпочитаю видеть перед собой в длительных командировках знакомые земные лица. И одно из этих лиц уже несколько секунд пыталось проломиться ко мне сквозь кусты – моя домработница Марта. Даже если бы она не причитала и не завывала так на своем родном немецком, я все равно узнал бы ее по пыхтению и звону ключей. Марта до самозабвения обожает ключи.

– Ферро! Ферро!

Хрустальный свет заливал бледный песок под моими босыми ногами. Галеон уже сверкал в зените серебряной кроной, растущая Шхуна чуть отставала от него, но резво сокращала разрыв, стремясь к полуночи нагнать соперника. Ее левый золотистый бок, похожий на трепещущий парус, едва касался острым краем крыши главного здания корпорации «Нако». Мне даже показалось, что я вижу свет в окнах Марь. Надо будет позвонить ей завтра. Позвать на кофе.

– Ферро!!

Я не откликнулся, надеясь, что цунами промчится мимо. Марта заметила меня сквозь ветки и запричитала с удвоенной силой и громкостью:

– Ферро! Там труп! Там тело!

– Милая Марта. – Я всегда в таких случаях стараюсь говорить как можно спокойнее и серьезнее. – Если ты будешь так кричать, станет плохо с сердцем и мне придется делать тебе его непрямой массаж вместе с искусственным дыханием, а я этого не хочу. Не обижайся, но как женщина ты не в моем вкусе.

Только такие шутки способны привести ее в себя, а может быть, наоборот – вывести, но в любом случае то, что мой берлинский божий одуванчик злится, означает, что самое страшное позади. Старушка задыхается от гнева, кипит и забывает про свои страхи, и из нее можно вытрясти хоть немного в самом деле полезной информации. Проверенный способ доказал свою действенность. Марта уткнула кулачки в пухлые бока, обтянутые полосатым льняным платьем, вскинула голову, став ростом почти мне по плечо, и ее седина вспыхнула платиной в свете двух лун.

– Если ты не прекратишь эти намеки, я уволюсь. Я старая женщина. Прожила долгую и достойную жизнь и не намерена…

Я примирительно обнял ее за плечи. Напоследок пошевелил пальцами, наслаждаясь прикосновением еще теплого песка, надел носки и ботинки и повернулся к домработнице.

– Ну что ты, Марта, я без тебя просто пропаду. А если уйдешь, то не факт, что найдешь другого такого хозяина, который будет терпеть брюзжание, галлюцинации и обращение на «ты».

Видя мою улыбку, она снова закипела и, как всегда, от негодования незаметно для себя перешла на немецкий. Но, на мое счастье, я неплохо владею этим славным языком и потому никогда не прерываю ее, пока она обрушивает на мою голову всю фауну окрестностей Гамбурга.

– …и свинья, – закончила монолог разъяренная Марта, и я понял, что теперь самое время перейти к делу.

– И где труп?

– Какой? – недоуменно спросила она, поправляя чепец.

– Это ты бежала и кричала «труп». Вот я и спрашиваю.

Ее красное от ругани лицо побледнело, а глаза распахнулись как ярмарочные ворота, из чего я сделал вывод, что Марта всерьез напугана.

– Там, в поле. У самого леса.

– Марта, а ты уверена, что это труп, а не груда тряпок? В последний раз, когда ты думала, что к нам лезут воры, оказалось, что в твое окно стучал нетопырь.

Марта снова надулась, как большая амбарная мышь, и забормотала что-то себе под нос, опять начисто забыв о теме разговора.

– Ну ладно, – примирительно сказал я, отчасти потому, что всегда иду на мировую первый, отчасти потому, что и виноват в перебранке чаще всего я. – Веди меня, Вергилий, тропами ада.

Марта круто развернулась и с оскорбленным видом посеменила вдоль берега. Мне ничего не оставалось, как покорно поплестись за ней, предвкушая очередной домашний анекдот. Льняная юбка шуршала по траве. Марта торопливо переваливалась в сторону дома и, засунув руку в карман, звенела ключами, стараясь успокоить нервы. Кто знает, может, действительно труп.

* * *

Так и есть. С этой Мартой не обойтись без анекдота. Труп был на месте. Мертвее не придумаешь. Но оказалось, что это всего-навсего дохлая кошка. Условно – кошка. У вполне земной на вид Мурки оказалось две пары круглых ушей и хвост, пушистый, как у белки. Но, решив, что в темноте все звери такого размера могут называться кошками, я решил не углубляться в исследования грианской фауны. Тем более что животине, судя по степени окоченения, было уже совершенно все равно, как ее назовут. Правда, умерла котейка явно не своей смертью, поскольку ее бренные останки хранили четкие отпечатки автомобильных шин.

– Марта, ты водила близкое знакомство с этой дамой? Стоило из-за этой хвостатой покойницы разрушать такой дивный вечер? – Я был немного зол и поэтому вложил в слова весь свой сарказм.

– Ферро, ты не понимаешь. Это мертвое животное видно из окна нашей кухни. Ты же не хочешь, чтобы я готовила еду, глядя на раздавленную кошку, – виновато, со слезой в голосе сказала Марта.

– Марта, из окна нашей кухни эта покойная Мурка кажется бугорком земли, – как можно терпеливее отозвался я.

– Но этот бугорок насторожил меня, я пошла и увидела это. И теперь, даже не разглядывая, я буду знать, что это не земля, а дохлое животное.

– Ладно, Марта, если тебя это так беспокоит, я закопаю ее где-нибудь подальше от наших окон, – весомо сказал я, стараясь, чтобы прозвучало «как отрезал».

Марта радостно закивала, а это значило, что вместо того, чтобы вернуться на пляж, сесть на песок и предаваться приятным мыслям, я отправлюсь в гараж за резиновыми перчатками и лопатой. Чего не сделаешь, чтобы порадовать старую, впавшую в маразм домработницу.

* * *

Марта осталась дома, чтобы не видеть, куда именно я закопаю бедное животное, а я вернулся на поле, не без брезгливости поднял жертву наезда за хвост и отнес на пару сотен метров вдаль от дороги, так, чтобы ее безымянная могилка не была видна ни из одного окна нашего дома. В какой-то момент закралась предательская мысль вернуть трупик на место, а утром попросить у Марь какую-нибудь корпоративную квартирку в центре Чигги, подальше от мертвых кошек. Не откажет же Машка другу детства, который не так часто прилетает в гости. Но я мужественно отогнал подлую мыслишку. Тем более что похоронить кошку я уже обещал, а обещания свои выполняю.

В сумерках выбрать подходящее место для захоронения бренных останков существа, условно называемого мной кошкой, было трудновато. Вполголоса нехорошо отозвавшись о самом бедном животном и его блудливых предках, я наугад ткнул лопатой в траву и с удовлетворением отметил, что немного правее земля более мягкая и податливая, а значит, возделывание грианской целины моими скудными журналистскими силами можно было отложить на неопределенное время.

Я пару раз глубоко копнул лопатой и бросил кошку в образовавшуюся ямку, но животное решило не сдаваться без боя и, бесцеремонно раскинувшись, в ямку не поместилось. Я снова вытащил ее и копнул глубже. Земля была рыхлая, и первые два раза лопата входила легко, но теперь она наткнулась на препятствие, скользнула по нему, и из-под земли показался палец. Блеснул покрытый розовым лаком ноготь.

Мое сердце застучало сильнее. Неужели удача сама плыла мне в руки? Кажется, это был не просто палец, а цель моей командировки.

Я присел на корточки и руками разрыл землю. Показалась полненькая женская ручка и сиреневый рукав.

Мне ужасно хотелось самому продолжить раскопки, но правила требовали сообщить органам правопорядка. И, подумав, я решил на сей раз подчиниться. Как-никак, я здесь не только не в своей стране, я на чужой планете, а следовательно, обязан поддержать престиж Земли в глазах грианцев.

Я вернулся в дом и собрался воспользоваться телефоном в прихожей, когда заметил заинтересованное лицо Марты, появившееся из приоткрытой двери кухни.

– Ферро, ты ее закопал? – опасливо спросила старушка, и во всех морщинках вокруг ее светлых глаз отразилась тревога.

Эх, про кошку-то я и забыл. Так и оставил бедное животное валяться рядом с моей таинственной находкой. Но не объяснять же Марте, что я забыл о ее четвероногой подруге из-за того, что нашел мертвеца покрупнее.

– Твоя приятельница обрела вечный приют, Марта, можешь быть за нее спокойной, – уклончиво ответил я и прошел в кабинет, чтобы позвонить с «КОМа». Каждый раз во время моих бесконечных межпланетных командировок, шлепая по клавишам этого замечательного аппарата, мысленно передаю привет Грише Комарову, который жил себе и жил в своем Ростове-на-Дону, паял что-то на правах младшего научного сотрудника, да и спаял Комплексный космический коммуникатор Комарова. Потом, естественно, гражданин Комаров волшебным образом стал вдруг сотрудником Академии космической связи в Лондоне, с соответствующими привилегиями, орденами, бонусами и гражданством, однако права на «КОМ» совестливый Гриша оставил родной стране, которая этим незамедлительно воспользовалась. А поскольку не менее совестливая Машка сделала из Чигги Грианскую область Российской Федерации, «КОМы» появились на восьмом материке раньше, чем в Ростове. И если на Земле пока еще для беспроводного общения не придумано ничего более удобного, чем старый добрый доисторический мобильник, то на планетах Нереитского Договора сносную, хотя и довольно дорогостоящую, связь может обеспечить только «КОМ».

Грианские аппараты внутренней материковой связи, которые я, по земной привычке, называю телефоном, представляют собой крайне крепкий орешек для неподготовленного, ослабленного алкоголем, никотином и прочими нехорошими излишествами землянского мозга. Я лично считал и продолжаю придерживаться мнения, что без пол-литра нашей «Российской» к грианскому телефону нормальному человеку вообще подходить не следует. Благодаря жмотству моего родного шефа, наотрез отказывающегося оплачивать КОМ-звонки своих сотрудников, мне пришлось с грехом пополам освоить местный чудо-телефон. Однако в сложившейся ситуации я не мог отказать себе в скромном удовольствии воспользоваться нетленным изобретением бывшего соотечественника.

* * *

Грианский патруль приехал значительно быстрее земного и тактично ждал меня возле леса, так что Марта, которую я попросил приготовить в память кошки утку с черносливом, омлет и что-нибудь еще по-настоящему немецкое, наверняка ничего не заметила.

Ребята бодро раскопали тело целиком.

Невооруженным глазом было заметно, что обладательницу пухленькой ручки задушили. Орудие убийства, сиреневый шелковый шарф, остался туго обмотанным вокруг ее шеи.

Грианцы по рации вызвали экспертов и машину для перевозки трупов.

Маленький и рябой полицейский предельно тактично отвел меня в сторону для допроса, и я вновь поразился, насколько грианцы похожи на землян.

– Ваше имя, фамилия, место постоянного проживания, род занятий, – отчетливо прочитал он, держа перед собой листочек с анкетой земного образца, в которой оказались вопросы на восьми языках моего родного геоида, в том числе и на жизнерадостном корявом русском.

– Шатов Носферату Александрович, Земля, город Санкт-Петербург, межпланетный обозреватель журнала «Галактика слухов», – бодро ответил я и подождал, пока слабенький переводчик полицейского справится со своей задачей.

Рыжий служитель порядка приподнял брови, но промолчал. И вы не представляете, как я был благодарен ему за то, что его удивила моя профессия, а не мое, скажем прямо, неординарное имя. Вот за это люблю работать на других планетах – кое-что человеческое им все-таки чуждо.

– Пол, возраст?

– Мужской, тридцать два года. – Безумно хотелось добавить, что до этого я еще двадцать пять лет был женщиной, а до восьми лет вообще обходился без пола, но рыжий полицейский смотрел на меня так доверчиво, что глумиться над ним не повернулся язык.

– Сколько времени находитесь на нашей планете и бывали ли на ней ранее? Если да, то сколько раз и насколько долго это продолжалось?

Вопрос снова показался мне смешным, но я сдержался и не стал демонстрировать этого. Как-никак, погибла женщина, возможно, моя сопланетница, и полицейский вряд ли понял бы мое неуместно веселое настроение.

– При каких обстоятельствах вы обнаружили тело?

– Понимаете, как ни глупо это звучит – я хоронил кошку.

И тут, глядя на его вытянувшееся лицо, я понял, что рассказывать все, как это происходило на самом деле, было бы идиотизмом. Следовательно, нужно изложить этому миляге версию, предельно общую и похожую на правду.

– Я хоронил любимую кошку моей домработницы. Кошка оказалась достаточно упитанной, и мне потребовалась ямка довольно приличной глубины. В процессе рытья этой ямки я и обнаружил тело, точнее, палец этой женщины, затем раскопал руку, а потом пошел домой и позвонил вам.

– Извините, господин Шатов, но вы ошиблись. Найденное вами тело не является телом женщины. Это бищина. Однако я полагаю, что землянам трудно с первого взгляда определить разницу, что в какой-то мере извиняет вашу бестактность по отношению к покойной.

Позвольте тем, кто не представляет, о чем речь, кое-что прояснить. Я так много говорил о том, как грианцы похожи на нас, землян, что совсем забыл упомянуть, чем же они от нас отличаются. Так вот: их мужчины – практически ничем. Точнее, тот пол, который наши адаптаторы из Министерства по межпланетным связям предложили квалифицировать как мужчин. Возможно, и на Землю, и на Гриану когда-то давно высадились, отчасти говоря словами старика Дарвина, две абсолютно одинаковые космические обезьяны, прилетевшие, как я подозреваю, с Большой Нереиды. Возможно, что они даже одновременно взяли в руки палки, вот только хвосты у них отвалились немного по-разному. И так получилось, что жители Грианы в отличие от нас имеют иное разделение полов – их три. Кроме, условно говоря, мужчин есть еще женщины (опять же квалифицированные так нашими адаптаторами) – милые, вполне женственные существа без груди, но с системой внешних и внутренних органов, более-менее похожей на репродуктивную систему землянки. За одним исключением… Грианка имеет один яичник, расположенный на самом верху куполообразной полости, отдаленно напоминающей матку, однако она не сокращается, а яйцеклетка, не оплодотворенная в течение восьми дней после созревания, рассасывается стенками полости. Но самыми удивительными существами Грианы являются бищины (так их опять же окрестили наши творцы из отдела лингвистической адаптации, звучит дико, но слышали бы вы, какое уморительное слово для обозначения этого пола соорудили наши коллеги из Оксфорда).

Прошу простить меня за такое подробное изложение анатомических деталей наших братьев по вселенной, но, к сожалению, без этих небольших отступлений рассказ мой окажется вам абсолютно непонятным.

Так вот. Бищины представляют собой внешне вполне аппетитных фемин, со всеми необходимыми округлостями и выпуклостями, способными возбудить у полноценного земного мужчины вполне земное желание размножаться. Но в этом-то вся загвоздка – отношения с мужчинами у бищин носят скорее развлекательный характер. Вообще мне очень нравится классификация наших японских коллег-лингвистов, которые разделили грианскую любовь на три подвида: увлеченная любовь – между мужчиной и женщиной (про этот вид не мне вам рассказывать), изобретательная любовь – между мужчиной и бищиной (об этом виде я мало что могу сказать, однако поговаривают, что на этот счет любого землянина вполне может просветить любая жрица любви от Тверской до пляс Пигаль) и созерцательная любовь – между женщиной и бищиной, и вот об этом стоит сказать особо, но я снова боюсь переутомить вас излишними подробностями. Скажу только, что бищина-то как раз имеет просторную и гиперэластичную маточную полость, снабженную… извините за натурализм, щупальцем, которым она извлекает из тела женщины оплодотворенную яйцеклетку, после чего вынашивает и производит на свет наследника тройственной семьи.

Теперь, когда вы в принципе представляете себе, в чем дело, вы можете себе вообразить, как я выглядел в глазах рыжего стража порядка – подслеповатым студентом-заучкой, вместо молодой будущей матери уступившим в троллейбусе место престарелому хиппи с пивным пузом. Я извинился и честно признал, что за все время пребывания в Чигги так и не научился различать их прекрасных дам.

Служитель порядка благодушно принял мои извинения от лица всех жительниц планеты, попросил до конца недели не покидать Грианы и проживать по прежнему адресу. Что я ему с удовольствием пообещал, поскольку и сам ни за что не собирался пока покидать этот райский уголок, так приятно удаленный от моей родной редакции, взлохмаченного Михалыча и до боли знакомых пачек свежеотпечатанной «Галактики слухов».

Веснушчатый опер залез в подъехавшую труповозку и начал что-то оживленно рассказывать шоферу, на что тот поднимал брови и ожесточенно тер переносицу. А я тем временем бесшумно (незаменимое качество журналиста) подобрался к работавшим экспертам.

Хороший слух и не менее замечательное зрение сослужили мне неплохую службу, поэтому, когда патрульная машина, а следом за ней и колымага из морга скрылись из виду, я знал, что убитая – бищина лет тридцати-сорока, задушена шелковым шарфом, скорее всего, собственным. На руках и бедрах следы инъекций, на пальце след от кольца, возможно обручального. Документов, удостоверяющих личность, не обнаружено.

От себя я мог добавить, что при погрузке на носилки один из стражей порядка зацепился часами за край ее платья, и на показавшейся на мгновение белоснежной этикетке даже слепой прочитал бы две буквы «N.Y.».

И после всего этого вы могли подумать, что я оставлю это дело грианским ковбоям, не получив своего – прекрасной скандальной кровавой истории, которые так по вкусу жителям зеленой планеты по имени Земля, особенно тем, кто избрал своим домом дивный любимый мой Питер? Отменный материал сам плыл ко мне в руки, оставалось только нагнуться и подобрать.

Что ж, с прогиба зачастую начинается любое серьезное дело, поэтому, придя домой, я подольстился к Марте, съев за ужином больше, чем обычно, а потом прошел в кабинет и позвонил Марь.

Точнее, Марь ее называли здесь, на Гриане. А когда-то давно, когда мы еще сидели за одной партой в простой земной общеобразовательной школе, звали ее Маша Иванова, и она единственная не дразнила меня из-за моего дурацкого имени. Теперь Машка держала в руках целый материк, один из восьми материков Грианы, большую часть которого занимал вольный город Чигги. Машка, а теперь Марь Ванна стояла во главе «Нако» – крупной корпорации, производившей знаменитые компьютеры «Грион 8024». Они представляли собой не что иное, как металлическую коробку размером с хороший платяной шкаф, запаянную со всех сторон так добросовестно, что до сих пор никто из наших земных ученых не смог узнать, как же грианцы добиваются такой скорости процессов. Мой хороший друг, академик Отто Штоффе, даже предполагал, что они создают там мини-вселенную, населенную разумными вирусами, которые и обрабатывают информацию в темпе, кажущемся им неспешным течением их жизненного процесса, а нам – удивительным быстродействием. Распилить корпус волшебной машины земляне так и не смогли, и в этом есть и моя заслуга, поскольку именно я в свое время помог Машке создать известный на восемнадцати планетах сплав титана и… одного специфического для Грианы элемента (поймите, это не мой секрет, и не мне раскрывать его), для которого все известные на Земле способы разрушения – скорлупа от арахиса.

Вот именно поэтому, звоня Машке, я всегда уверен, что она мне не откажет. В трубке раздались длинные гудки, а потом и знакомый усталый Машкин голос.

– Алло, Машулька, это я, Ферро, – как можно бодрее сказал я, хотя на моих часах по земному времени было уже около двух часов ночи. Гриана имеет свою временную шкалу, но я по привычке пользуюсь во всех поездках моими любимыми командирскими бигбенами, подаренными когда-то давно двумя хорошими ребятами, австралийцами по происхождению и гражданами мира по сути. Каждый раз, когда смотрю на часы, вспоминаю то время и абсолютно отключаюсь от реальности. Возможно, именно поэтому я так редко смотрю на часы.

– Носферату, старая калоша, сто лет… – Голос Марь показался мне таким же, как одиннадцать лет назад, когда я провожал ее работать на Гриану. Как она называла – «на философский пароход». Машка села в космолет и за полминуты до того, как отключился мобильник, позвонила мне и объявила, что я старый хрыч, навсегда им останусь и из всех земных женщин только она согласилась бы выйти за меня замуж.

Всегда любил эту прохиндейку за ее нежные приветствия.

– Не списывай меня со счетов, Машер, я едва разменял четвертый десяток, может, я тебе предложение делать прилетел.

– Да как же! Ты мне уже тридцать два года это говоришь, и из-за тебя я умру старой девой. – Она расхохоталась, и я с удивлением подумал, что ей тоже за тридцатник.

– Машка, я тут ни при чем, ты просто замужем за своей дурацкой корпорацией.

– Да ладно. Не будем о грустном на ночь глядя. Что тебе надо от меня на сей раз? – откровенно заявила она с нескрываемым любопытством.

– Дамочку бы мне одну пробить, местную.

– С Грианы вообще или из Чигги?

– Возможно, она и жительница Чигги, но не исключено, что в городе проездом.

– Ладно, что знаешь?

– Бищина, блондинка, возраст около сорока, носит одежду с меткой «Нью-Йорк», возможно, состоит в браке, возможно, прошла курс лечения.

На том конце провода на несколько секунд воцарилась тишина. Только издалека слышалось тихое постукивание клавиш. Потом в трубке снова проснулся голос Машки:

– Ферро, а она точно натуральная блондинка?

– Точно.

– Это для грианок редкость, а уж для бищины – вообще клад. Может, у нее были земные корни.

– Не исключено, – спокойно сказал я, хотя внутри у меня все так и подрагивало от ощущения, что я вернусь на Землю с отменным материалом для Михалыча. В такие моменты я понимаю, как чувствуют себя охотничьи терьеры. – Машуль, брось распечатку на мой старый адрес.

– Да ладно, – отмахнулась она, – человечка толкового тебе пришлю, но… утром. Я не враг своим работникам, несмотря на то что друг своему бесценному Носферату. А поскольку я тебя всю жизнь люблю, хоть и без взаимности, разрешаю эксплуатировать мой персонал в течение трех грианских суток с момента знакомства. Ну все, железные женщины тоже нуждаются в сне, а в качестве благодарности принимаю ужин со свечами, но без интима.

– Договорились. Машка, ты зря, я тебя на самом деле люблю. Глубокой братской любовью.

– Вот именно. До скорого, Пинкертон писучий. – И моя бесценная Марь Ванна положила трубку на рычаг. Она никогда не дожидается финального «пока» от собеседника, поэтому у нее на все хватает времени.

Я решил, что на сегодня свершений достаточно, лег в постель и прислушался. По пустынному темному дому разносился богатырский храп Марты, с которым по выразительности и силе мог соперничать лишь легендарный громовой голос кайзера Барбароссы.

Я едва успел спуститься к утреннему кофе, еще не попрощавшись с любимым синим махровым халатом, хранившим воспоминание о душе, как Марта объявила о прибытии посланца мисс Ванна.

В прошлый раз Машка выслала мне на помощь межпланетным экспрессом такую девочку, что воспоминания о ней до сих пор приводят меня в состояние экстаза. Потом, правда, оказалось, что девочка эта – академик и начальница научного сектора корпорации, так что помимо эстетической и эротической помощи я получил такую мощную интеллектуальную поддержку, о которой не мог и мечтать. Поэтому я, ни секунды не колеблясь, решил принять посланца, так сказать, в непринужденной обстановке. А ведь мне есть что показать красивой женщине, кроме вида на Тифлисский провал.

И какова же была моя досада, когда в дверях появился щуплый черноволосый мальчик лет восемнадцати в поношенных земных джинсах и грианском бесшовном свитере.

Не здороваясь и не представившись, мальчишка начал выгружать из рюкзака рулоны распечаток и диски.

– На случай, если у вас здесь компьютера нет или в дороге решите посмотреть, Марь все в бумажном виде велела, – равнодушно проговорил мальчик, не глядя на меня.

– Шатов, Носферату Александрович, – представился я, терпеливо снося оскорбительное поведение сопляка.

– Юлий, в вашем распоряжении с этого момента. А если бы вы не были так щепетильны и повременили со знакомством, то могли бы продлить наше сотрудничество сколь угодно долго, до тех самых пор, пока я не знал вашего имени, а вы моего. Ну а теперь отсчет пошел, – досадливо закончил он.

– А ты, похоже, не торопишься возвращаться на завод. Работать не любишь.

– Скуки не переношу. Если вам развлечения нужны, то я откланяюсь, а Шеф другого пришлет, а если работать, тогда пора начинать.

Юл сел к столу, подвинул к себе мою чашку кофе и выпил ее одним глотком.

– Все, завтрак окончен. Поехали на вокзал.

Нет, этот парень однозначно начинал мне нравиться, хотя бы потому, что неимоверно меня раздражал, а всем известно: то, что не делается в хорошем настроении, прекрасно удается назло.

– Зачем на вокзал? – спросил я, как можно медленнее раскуривая сигарету.

– Шеф назвала мне ваше имя и передала имеющуюся информацию. Я позволил себе несколько предположений. Во-первых, если на женщине была земная одежда, она, возможно, совершала перелеты на Землю, а в компьютерах космопорта хранятся записи обо всех прибывших на материк и покинувших Чигги за последние пять лет.

– А почему бы нам просто не позвонить в космопорт? – искренне обрадовался я, мысленно благодаря администрацию чиггийского космопорта за такую предусмотрительность.

– Потому что к материалам космопорта доступ имеет только дирекция и полиция, – охладил мой пыл хамоватый помощник, но, заметив мою разочарованную физиономию, добавил: – Однако начальник вокзала – мой дядя, а у него этот доступ как раз имеется. Распечатать нам не позволят, а вот посмотреть секретные файлы – вполне. Моя машина у входа, а по дороге вы можете поискать вашу прекрасную незнакомку среди распечаток.

– Договорились, – сказал я, вставая, и отправился переодеться. Похоже, если привыкнуть к полному отсутствию воспитания у сотрудника Марь, парнишка действительно может оказаться очень полезен, особенно если у него будут вовремя находиться родственники в разнообразных чиггийских службах.

* * *

Машина Юла представляла собой один из многочисленных результатов семидесятилетней дружбы Грианы и Земли – бежевый «Фольксваген» местной сборки с кожаным салоном и ароматизатором в форме кораблика, болтающимся на лобовом стекле. Немецкие и японские машины, американские джинсы, вьетнамские тапочки и русская классическая литература наводнили Гриану настолько, что любой из жителей Земли мог чувствовать себя здесь совсем как дома. Юл уселся за руль. Я устроился рядом и принялся вполглаза просматривать распечатки. Бищин-блондинок в славном двухмиллионном городе Чигги оказалось всего двести шестьдесят одна, и только шестьдесят восемь из них не имели земной крови. Похоже, сходство грианцев и земных мужчин заметно разнообразило сексуальный рацион и тех и других.

Юл выехал на трассу до Чигги и включил автопилот. Я безрадостно пролистал распечатки и решил занять время иначе – потешить журналистское любопытство.

– А ты местный или с Земли? – спросил я мальчишку, молчаливо уставившегося на полотно дороги перед капотом нашего автомобиля.

– А какая разница? – бросил он, хмыкнув.

– Да, в сущности, никакой, просто хотелось бы надеяться, что ты знаешь эту планету, страну и город как свои пять пальцев, поскольку я здесь только гость. И гость нечастый.

– Я достаточно хорошо ориентируюсь в пределах известной вселенной, так что ваше дело мы разрешим в мгновение ока, – невозмутимо заверил юнец, и сразу стало ясно, что он не шутит.

– Слушай, парень, а твоя мама не подкладывала тебе в детстве вместо подушки межпланетный справочник?

– В каком смысле? – серьезно спросил он, и моя шутка повисла в невесомости, рассеянно болтая ручками. Остальные четверть часа Юл сосредоточенно следил за дорогой, выверяя настройки автопилота, а я перебирал очаровательных грианских блондиночек, среди которых мне предстояло опознать обладательницу сиреневого платья и донельзя холодного тела, покоившегося сейчас в чиггийском морге.

Роза Реус, Майана Бис, Эффели Рева и тому подобные. Как говорят американцы, бла-бла-бла. И как грианцы отличают бищин от женщин?

– Слушай, Юл, скажи мне, только честно. Ты можешь отличить землянку от грианки?

– Да.

– А бищину от грианской женщины?

– Естественно.

– А как? – изумленно спросил я. Похоже, Машка действительно подсунула мне уникума.

– Бищины – толстые, – спокойно ответил он с самодовольной ухмылкой, как будто я только что признался ему, что не умею читать.

Я позволил ему спокойно наслаждаться превосходством надо мной. Требовалось осмыслить новую информацию.

Бищина, которую я нашел в поле возле дома, вовсе не была толстой, а скорее, немного полненькой, хотя все остальные знакомые мне представители этого прекрасного во многих отношениях пола действительно являлись изрядными пышками.

Я перебрал распечатки и отбросил на заднее сиденье шестьдесят восемь пухлотелых грианочек, не имеющих чести состоять в родстве с жителями Земли. Моя дама была явно с примесью земной крови. Что ж, круг поиска сузился, а это уже кое-что.

Я с новой силой принялся перебирать распечатки с фотографиями местных красоток.

Катра Кальвадос, Майя Волхонская (интересно, как отреагировало благородное семейство на появление на их генеалогическом древе грианской веточки), Гала Ривьера и… Вот она, моя красавица. Так-так, где тут по-нашенски? Никак не могу понять, почему на Гриане прижился в качестве дипломатического языка для общения с нами именно французский, я все время запинаюсь на «р» в собственном имени. А, вот!

Ева Райс (Крестова). Тридцать девять лет. С восемнадцати лет состоит в браке с Магдолой и Кребом Райс. Проживает: Чигги, улица Фрегата, дом 81. Имеет четверых детей… Что там еще. Водительские права, страховка. О! Да наша птичка два месяца назад подавала заявление на предоставление земного, а точнее, российского гражданства! Неплохо.

Я радостно поднял глаза и в зеркало заднего обзора заметил, что лицо у меня сияет, как начищенный самовар, а Юл смотрит на меня, как атташе на разносчика газет.