Даша Громова
О чём молчит Финляндия?
От автора
Материалы, представленные в данном исследовании, носят исключительно научно-аналитический характер и не выражают поддержку, одобрение или критику политических, идеологических или медийных позиций каких-либо государств, включая Финляндию или Россию. Автор руководствуется принципами академической нейтральности и рассматривает финскую ментальность, медиадискурс и культурные паттерны как объект междисциплинарного анализа в рамках психологии, политологии и лингвокультурологии.
Любые упоминания финских СМИ, пропагандистских нарративов или историко-культурных концептов служат исключительно для демистификации механизмов формирования национальной идентичности и не являются попыткой продвижения иностранных ценностей. Автор осуждает использование пропаганды как инструмента манипуляции и подчёркивает, что критика или интерпретация медиаконтента не равнозначна разделению излагаемых в нём взглядов.
Исследование проведено в рамках свободы научного поиска, гарантированной международными нормами о правах человека, и не нарушает законодательство Российской Федерации, включая положения о защите государственного суверенитета. Автор уважает внешнеполитический курс России и рассматривает анализ зарубежных медиапрактик как способ углубления межкультурного понимания в условиях глобализации.
Все выводы являются гипотетическими и основаны на методологиях гуманитарных наук. Цель работы – не оценка, а деконструкция культурных кодов через призму академических теорий. Согласно требованию Роскомнадзора, при подготовке материалов о специальной операции на востоке Украины все российские СМИ обязаны пользоваться информацией только из официальных источников РФ. Все материалы, в которых проводимая операция называется «нападением», «вторжением», либо «объявлением войны» – прямая цитата (статья 57 ФЗ о СМИ).
Введение
Современное медиапространство существует в условиях постоянного диалога между создателем контента и аудиторией. Каждое сообщение, опубликованное в СМИ, стремится не просто информировать, но и формировать реакции, мнения, а порой – менять мировоззрение. Возникает вопрос: как медиа удаётся достигать такого эффекта, если каждый читатель обладает уникальным опытом, культурным бэкграундом и системой ценностей? Ответ кроется в сложном синтезе лингвистических инструментов, психологических паттернов и исторически сложившихся медийных традиций. Это исследование посвящено анализу того, как язык СМИ, будучи проводником идей, преодолевает индивидуальные барьеры восприятия, фокусируясь на примере Финляндии – страны с уникальной медийной системой, балансирующей между авторитарным наследием и современными вызовами демократического общества.
Средства массовой информации давно перестали быть нейтральными платформами для передачи новостей. Их сила – в способности конструировать реальность через тщательно отобранные слова, образы и нарративы. Статистика демонстрирует высокую эффективность медиавоздействия, однако механизмы этой эффективности остаются предметом дискуссий. Один из ключевых элементов – использование методов, которые, несмотря на отсутствие официального научного статуса, доказали свою действенность. Речь идёт о нейролингвистическом программировании (НЛП), техниках лингвистической пропаганды и архетипических моделях, описанных Карлом Юнгом. Эти инструменты, словно невидимые нити, связывают текст с подсознанием аудитории, активируя эмоции, ассоциации и даже защитные реакции, которые в конечном итоге служат интересам медиаорганизаций.
Финляндия, с её многовековой историей медиаподчинения политическим силам, представляет особый интерес для изучения этих механизмов. На протяжении столетий финские СМИ существовали в условиях жёсткого контроля: от шведского доминирования, когда национальный язык подавлялся в пользу шведского, до противостояния фенноманов и шведоманов, отразившего борьбу за культурную идентичность. Даже сегодня, в эпоху цифровой свободы, медиаполе страны остаётся полем битвы между централизованными гигантами и локальными изданиями, вынужденными адаптироваться под доминирующую риторику.
Исторически финские СМИ формировались под влиянием внешнего давления. В XIX веке движение фенноманов, боровшихся за права финского языка, столкнулось с сопротивлением шведоманов, отстаивавших статус шведского как языка элиты. Это противостояние заложило основу медийной системы, где лояльность власти стала условием выживания. В XX веке, несмотря на формальную демократизацию, ведущие издания, такие как «YLE» [ЗАБЛОКИРОВАН РОСКОМНАДЗОРОМ НА ТЕРРИТОРИИ РОССИИ С 02.06.2022] и «Helsingin Sanomat» [ЗАБЛОКИРОВАН РОСКОМНАДЗОРОМ НА ТЕРРИТОРИИ РОССИИ С 02.06.2022], сохранили черты авторитарной модели, где редакционная политика нередко синхронизируется с курсом правящих партий. Парадокс заключается в том, что при этом уровень доверия к СМИ в Финляндии остаётся одним из самых высоких в мире. Как медиаорганизациям удаётся сохранять лояльность аудитории, несмотря на очевидную ангажированность?
Ответ кроется в мастерском использовании лингвистических стратегий, которые превращают читателя не в объект манипуляции, а в соучастника диалога. Заголовки статей, структура материалов, выбор лексики – всё это работает на создание иллюзии самостоятельного выбора. Например, обращение к архетипам Юнга (таким как «Герой», «Мудрец», «Бунтарь») позволяет аудитории идентифицировать себя с определёнными ролями, что усиливает эмоциональную вовлечённость. Техники НЛП, интегрированные в тексты, незаметно направляют внимание на нужные тезисы, а повторяющиеся нарративы формируют «эффект правды» – явление, когда частое упоминание идеи воспринимается как её достоверность.
Контекст президентских выборов 2024 года в Финляндии стал катализатором для активизации всех доступных СМИ инструментов влияния. Геополитическая ситуация – вступление страны в НАТО, разрыв отношений с Россией, финансовая поддержка Украины – расколола общество на два лагеря. Однако запрос на объединяющего лидера, способного гарантировать безопасность, оказался общим для большинства избирателей. Именно этот запрос стал основой для медийных стратегий, направленных на формирование образа «идеального кандидата».
В фокусе исследования – освещение предвыборной кампании Александра Стубба, чья фигура доминировала в материалах ведущих СМИ, включая «YLE» [ЗАБЛОКИРОВАН РОСКОМНАДЗОРОМ НА ТЕРРИТОРИИ РОССИИ С 02.06.2022], «Helsingin Sanomat» [ЗАБЛОКИРОВАН РОСКОМНАДЗОРОМ НА ТЕРРИТОРИИ РОССИИ С 02.06.2022] и «Aamulehti». Анализ показывает, что заголовки и статьи о Стуббе систематически апеллировали к архетипу «Защитника», связывая его имидж с такими понятиями, как «стабильность», «безопасность», «опыт». В то же время конкуренты либо упоминались в нейтральном ключе, либо критиковались через призму «архетипа Тени» – юнгианского символа страхов и неприятия. Подобная тактика создавала эффект «первичной оценки»: даже беглое знакомство с заголовком формировало у читателя чёткую ассоциативную связь между кандидатом и позитивными эмоциями.
Для анализа медийных материалов были применены методы лингвокогнитивного и контент-анализа, позволившие выявить закономерности в использовании языковых конструкций. Исследование охватывает три ключевых аспекта:
1. Исторический контекст – становление финских СМИ от эпохи шведского влияния до современных цифровых платформ.
2. Психолингвистические механизмы – применение архетипов Юнга, техник НЛП и моделей пропаганды, описанных Институтом анализа пропаганды (США, 1937).
3. Практический разбор кейсов – изучение 27 заголовков и статей за период январь—март 2024 года, направленное на выявление паттернов влияния.
Особое внимание уделено роли заголовков как «первого контакта» с аудиторией. Например, заголовок «Стубб: Финляндия будет защищена при любом сценарии» [ЗАБЛОКИРОВАН РОСКОМНАДЗОРОМ НА ТЕРРИТОРИИ РОССИИ С 02.06.2022] активирует архетип «Защитника», тогда как формулировка «Оппозиционные кандидаты не предлагают конкретных решений» [ЗАБЛОКИРОВАН РОСКОМНАДЗОРОМ НА ТЕРРИТОРИИ РОССИИ С 02.06.2022] вызывает сомнения через архетип «Трикстера».
Изучение медийных стратегий Финляндии – это не только анализ конкретной страны, но и взгляд на глобальный тренд: сращение медиа, политики и психологии. Понимание этих механизмов позволяет не только деконструировать манипулятивные техники, но и развивать медиаграмотность. Когда читатель осознаёт, как архетип «Спасителя» в заголовке вызывает у него слепое доверие, или как повторение одних и тех же тезисов создаёт иллюзию их истинности, он перестаёт быть пассивным реципиентом.
Это исследование приглашает к диалогу о том, как язык формирует нашу реальность, и как, вопреки многовековым традициям медиаманипуляции, аудитория может научиться сохранять критичность мышления в эпоху информационных войн.
Степень научной разработанности данной темы невелика в пользу её узконаправленности и неизученности, а также ввиду незначительной исторической удалённости основных описываемых в данном исследовании событий. Теоретической и методологической выступили труды Якобсона Р. О., Вартановой Е. Л., Легойды В. Р., Федотовой Л. Н., Грушиной А. Ф., Бакулева Г. П., Юнга К., Фрейда З., Мак—Вильямс Н., Андерсона К., Батес Д., Марк М., Пирсон К., Горбаневского М. В., Luostarinen Heikki, Luoto Reima T. A., Lehtonen Jaakko, Kaakkuri—Knuutila Marja—Liisa, Koikkalainen Petri & Riepula филологические труды финского университета «Tampereen yliopisto» и психоаналитические труды института имени Сербского и финского университета «Helsingin yliopisto».
Работа разделена на три смысловых блока, каждый из которых раскрывает отдельный аспект темы. Первый посвящён историческому анализу финских СМИ, второй – психолингвистическим теориям, третий – практическому исследованию медиаматериалов. Основой для выводов стали труды Р.О. Якобсона, К. Юнга, Е.Л. Вартановой, а также исследования финских учёных, включая работы университетов Тампере и Хельсинки.
Важно отметить, что все анализируемые медиаплатформы, включая «YLE» [ЗАБЛОКИРОВАН РОСКОМНАДЗОРОМ НА ТЕРРИТОРИИ РОССИИ С 02.06.2022] и «Helsingin Sanomat» [ЗАБЛОКИРОВАН РОСКОМНАДЗОРОМ НА ТЕРРИТОРИИ РОССИИ С 02.06.2022], рассматриваются через призму их культурного и политического контекста, что позволяет избежать упрощённых оценок. Конечная цель – не осуждение, а понимание сложной механики медиавлияния, которая, как показывает практика, остаётся универсальной вне зависимости от границ и языков.
Глава I. История становления системы финских СМИ
Лингвокультурный концепт
Сначала мы хотели бы обратиться непосредственно к личности журналиста и начать с этимологии финского слова "uutismies", произведя его морфологический анализ. Поскольку финский язык относится к агглютинативному типу, слова в нем образуются методом «склеивания» друг с другом. Итак, uutes + mies содержит 2 базы uutiset – news и mies – man, и если мы сложим обе базы вместе, то получим «репортер». Хотя для русского языка характерна замена man = персона (мужчина), так как почти все профессии в русском языке основаны на морфологии мужского рода, но в финно—угорских языках, которые с незапамятных времен стремятся к матриархальной системе, верно обратное. Так, в финском языке женщина (nainen) = мужчина (ihminen), поскольку оно восходит к тому же типу основы, и что также необходимо отметить: в финском языке нет разделения на местоимения он и она, есть только одно местоимение hän, которое относится к тому или иному полу может быть понято только из контекста [14].
По словам Мерви Пантти, профессора медиа и коммуникационных исследований Хельсинкского университета: «В Финляндии люди получают хорошее медиаобразование. В школах учат тому, как работают средства массовой информации и как создаются новости. Дети узнают об ответственности СМИ, влиянии рекламы и о том, как работает пропаганда».
Исследование, проведенное в 2021 году Оксфордским университетом и Институтом Рейтер, показало, что 65 процентов финнов доверяют своим СМИ – это больше, чем в любой другой стране[1] [43].
Далее мы бы хотели обратиться к лингвокультурному концепту Финляндии. Лингвокультурный концепт – это направление от культуры к индивидуальному сознанию. Совокупность лингвокультурных концептов составляет национальную картину мира, представляет языковое сознание, формирует этнический менталитет, «задает» тип языковой личности. Лингвокультурный концепт финских СМИ и их конструктивного наполнения исходит не только из истории возникновения Финляндии, но и скандинавской мифологии.
В скандинавской мифологии есть свой прообраз современных СМИ. У Одина, самого старшего и главного бога, на плечах сидели два ворона. На рассвете Один посылал их летать над всем миром, а к завтраку они возвращались. От своих воронов верховный бог скандинавской мифологии и узнавал о том, что творится на свете. Один ворон прозывался Хугин— Думающий, другой Мунин – Помнящий. И потому среди многих прозвищ и обличий Одина одним из самых почетных остается имя Бога воронов.
Вороны Одина – первые гонцы, посыльные, вестники – это и общие мифологические истоки северной модели, и историческое объяснение многих современных особенностей северных СМИ, и красивый общий образ, без которого невозможно понять отношение северных стран к своим прессе, телевидению, радио.
История печати в северных странах не имеет столь глубоких корней, как во многих других европейских странах. Первые газеты начали появляться здесь в середине 17 века, однако их регулярное и повсеместное распространение приходится лишь на рубеж 18–19 веков.
Тем не менее, в истории северной печати можно найти немало значительных фактов, которые оставили заметный след в истории мировой журналистики. Достаточно вспомнить одобренный в 1766 г. шведским королем Густавом III закон о свободе печати, который стал позже частью принятой в 1772 году Конституции. Несмотря на то, что действовал этот закон всего несколько лет, он, первым в истории мировой печати отменил цензуру, гарантировал свободу выражения мнений и предоставил шведским гражданам свободу доступа к официальным документам. Не следует забывать, что закон о свободе печати распространялся не только на шведов, но и на финнов, которые также в этот период были подданными шведского королевства.
Верность не только Швеции и Финляндии, но и остальных стран Севера Европы принципам свободы печати, открытости информации лежит в основе сегодняшнего отношения северян к прессе и, в особенности, к ежедневным газетам. Любовь североевропейцев к чтению и привычка ежедневно просматривать газеты формировалась в течение двухсот лет. Сегодня потребность в чтении имеет в культуре всех стран Севера Европы устойчивый характер. Социологи отмечают, что помимо культурных традиций, климата и сформированных ими особенностей характера и менталитета северян, на закреплении привычки и любви к чтению сказались традиции религии и продолжительность рабочего дня [5].
Здесь можно отметить не только лингвокультурный концепт, но и психоисторическое состояние. Оно ощущается в массовой коммуникации как мощный энергетический поток коллективных чувств (в широком спектре от энтузиазма до отчаяния), конденсирующийся из личных переживаний людьми тех реальных неурядиц или удач, в которые ввергает их общественная жизнь. Чтобы не поплыть по течению, уловить действительный смысл гражданских пертурбаций, чьих—то низменных умыслов или высоких порывов, нужно обратиться к чему—то более устойчивому, определенному, неизменному, а точнее сказать, недвусмысленному, нежели вечно текучие, переменчивые, а точнее сказать, неоднозначные обстоятельства жизни и дела людей. Опыт психотерапевта привел Отто Ранка к мысли, что «человек создает культуру, изменяя естественные условия с целью поддержания своего духовного «Я». [34] Для прояснения психоисторического состояния далее мы приведём историческую справку.
Заселение территории Финляндии началось ещё в эпоху ледникового периода, порядка 8800 лет до нашей эры. Несмотря на столь солидный возраст, независимость Финляндия приобрела достаточно недавно. Так в 13 веке территория Финляндии в результате крестового похода осталась под влиянием Папы Римского, став частью средневекового Ганзейского торгового союза.
После Папы Римского последовал новый вассал Финляндии в результате борьбы Швеции и Новгорода за контроль над регионом, которая завершилась в 1323 году не только заключением Ореховецкого мирного договора, но и переходом большей части Финляндии под власть Швеции. Но несмотря на то, что над территориями был взят контроль, Финляндия служила больше недорогим щитом между Швецией и её восточным соседом, из—за чего в результате многочисленных войн границы часто менялись. Несмотря на столь унизительную роль, финны никогда не считали себя близкими к восточному соседу, то есть к нам, а всегда стремились к европейскому миру и ценностям. Ценности эти финны, например, защищали вовремя Тридцатилетней войны, воюя в составе шведской армии. Однако, восточный сосед не сдавался приручить суровый нордический характер и в результате войны 1808–1809 годов Российская Империя отвоевала Финляндию у Швеции. Так Финляндия стала автономией и перешла под покровительство Российской Империи вплоть до обретения независимости в 1917 году. Несмотря на свою любовь ко всему европейскому, большая часть современной Финляндии была отстроена как раз вовремя «гнёта» восточного соседа, из которого финны стремились поскорее выбраться.
В 1906 году в Финляндии был учреждён собственный парламент, а в 1907 году состоялись выборы. В парламент было избрано 200 представителей, а большинство мест получили социал—демократы, ратующие на независимость Финляндии и её нейтралитет (вот бы посмотреть на их лица сейчас). Несмотря на то, что парламент был сформирован в 1907 году, свою независимость Финляндия провозгласила лишь 6 декабря 1917 года. Финский парламент распускался 7 раз президентом, первый через 14 лет после его создания в 1924 году президентом Каарло Юхо Стольбергом (от «Национальной прогрессивной партии»), затем в 1929 и 1930 годах президентом Лаури Кристиан Реландером (от партии «Аграрный союз» (входит в Либеральный интернационал), в 1953 году президентом Юхо Кусти Паасикиви («Национальная коалиция» партия), и несколько раз президентом Урхо Кекконен (от партии «Аграрный союз» (входит в Либеральный интернационал). Стоит отметить Юхо Кусти Паасикиви, ведь именно при нём во время ВОВ был взят курс на сближение с Советским Союзом, под давлением которого был введён член коммунистической партии в состав правительства. Паасикиви в 1945 году сформировал второе правительство с опорой на три фракций парламента: коммунистов, социал—демократов и «Аграрного союза».
Всю историю существования финского парламента сопровождает соперничество между национальной коалиционной партией и социал—демократами. И чаще всего лидерство остаётся за вторыми, но с 2022 года дела у социал—демократов становились всё хуже и хуже, пока не было принято поворотное решение о вступлении Финляндии в НАТО[2]. [12]
Видение развития дальнейшей современной истории финских СМИ кажется оптимистичным только в случае интеграции этики и благодетелей в ответ на дезинтеграцию устоявшихся морально—нравственных законов жизни, а также о противодействии экспансии фейков и гегемонии невежд, которые в свою очередь могут создаваться не только людьми, но и нейросетями, не придерживаясь базовых основ профессиональной этики.
Профессиональная этика журналиста строится не по принципу поговорки «когда все тайное становится явным», ведь совершая фатальные ошибки при общении с аудиторией или раскрывая собственную позицию по тому или иному вопросу, построенной не по парадигме, базирующейся на принципах корректности, тактичности и обязательности перед аудиторией, а на личной неприязни или неосведомленности в контексте освещаемого события. В 1910 году Джозеф Пулитцер, издатель New York World, пожертвовал 2 миллиона долларов Нью—йоркскому Колумбийскому университету на создание высококачественной школы журналистики. Это был значительный шаг в профессионализации журналистики, который, в свою очередь, привел к развитию профессиональной этики. Пулитцер утверждал, что именно преподавание профессиональной этики имеет важное значение для подготовки журналистов. А между прочим, принцип социальной ответственности СМИ, который означает, что средства массовой информации подотчетны не только самим себе, но и обществу в целом, должен перманентно держаться в фокусе у профессионала.
Несмотря на то, что достаточно большое количество стран были отмечены как балансиры на критическом уровне свободы прессы, согласно французской организации «Репортёры без границ», Финляндия вошла в топ пяти стран с самым высоким коэффициентом доверия аудитории и легитимности распространения государственной информации. Однако, конечно же, за всем распространением контента стоят не сердобольные политики, желающие, чтобы народ знал всю политическую подноготную, а хорошо скооперированные и продвинутые в изучение психологии коллективного бессознательного аналитические центры, анализирующие уже имеющийся контент и создающие новый.
Как отмечала аналитик и журналист Е. Л. Вартанова: «Возникновение типологически особого вида качественных общенациональных газет, адресованных всем социальным группам и распространяющихся в масштабах всей страны, свидетельствует о специфическом северном феномене: ведущая газета, практически не имеющая конкурентов, становится «законодательницей» журналистских мод, а подчас и монополистом в формировании национального общественного мнения (это можно было заметить в нашем анализе заголовков областных СМИ и одного ведущего).
Отсутствие конкуренции, по крайней мере, в сфере политической журналистики приводит к опасному положению: качество политической информации общенациональной прессы определяется только внутренними законами и критериями единственной газеты». [5]
Исследование, проведенное в 2021 году Оксфордским университетом и Институтом Рейтер показало, что 65 процентов финнов доверяют своим СМИ. Это больше, чем какая—либо другая нация. Согласно отчету, самый низкий уровень кредитования был в Соединенных Штатах, где только 29 % заявили, что доверяют средствам массовой информации. В отчете также упоминается, что, несмотря на то, что традиционным СМИ доверяют, тем не менее, использование социальных сетей в качестве источника новостей растет, особенно среди молодежи, в то время как в социальных сетях и приложениях для обмена сообщениями наблюдается рост дезинформации.
В связи с этим хотим отметить FIIA. FIIA или Finnish Institute of International Affairs, или Suomalainen Ulkopoliittinen Instituutti, или Финский институт международных отношений[3] [52] – это исследовательский институт, миссия которого заключается в предоставлении высококачественной, актуальной информации о международных отношениях и ЕС. Институт был учрежден парламентом Финляндии на его столетнем пленуме в июне 2006 года, и парламент также обеспечивает основное финансирование Института. Институт независим в своей исследовательской деятельности и управляется советом из девяти членов, которому оказывают помощь консультативный совет и научно—консультативный совет.
Целью исследований, проводимых институтом, является получение целенаправленной информации высокого уровня для использования академическим сообществом и лицами, принимающими решения, а также в общественных дебатах. Институт поддерживает активные международные контакты в своей деятельности, а его исследователи участвуют в общественных дебатах, написав статьи для газет, периодических изданий и специализированных журналов. Они также принимают участие в семинарах, конференциях и подобных мероприятиях как внутри страны, так и за рубежом. Кроме того, исследователи делятся своим опытом с различными средствами массовой информации. FIIA как институт не занимает определенной позиции по вопросам, связанным с международной политикой. Однако, большинство статей и аналитики, связанной с Россией[4] [86], написаны в крайне негативном ключе[5] [87] или преподнесены без возможности составить оппозиционное мнение с автором.
А также небезызвестный старейший Хельсинский Институт или Александровский Институт – отделение социальных и гуманитарных наук, действующее совместно с факультетом гуманитарных наук Хельсинкского университета и являющееся национальным исследовательским центром России и Восточной Европы. В его задачи входит разработка, внедрение и координация общенациональных исследований и образования о России и Восточной Европе, а также поддержание информационной службы. Александровский Институт является активным игроком в финском обществе и представляет собой международную вершину академических исследований России и Восточной Европы.
Деятельность Александровского Института руководствуется как стратегией Хельсинкского университета, так и национальным советом директоров. Консультативный совет, созванный деканом гуманитарного факультета, также участвует в социальном воздействии и развитии института.
Годовой бюджет Александровского Института составляет около 4 миллионов евро. Около трети из них основано на финансировании, предоставленном Министерством образования и культуры, предназначенном для выполнения национальной миссии. Треть дохода составляет конкурсное финансирование исследований, и доля конкурсного финансирования в последние годы сильно растет. Крупнейшими финансистами являются Академия Финляндии (около 75 % конкурирующего финансирования), а также местные фонды и министерства. Объем финансирования ЕС и другого иностранного финансирования меняется каждый год.
Александровский Институт был основан по инициативе Министерства образования как отдельное учреждение Хельсинкского университета в 1996 году. Институт представляет собой междисциплинарное международное сообщество, объединяющее более 50 исследователей и экспертов.
Логично, что штаб сотрудников Александровского Института большой, тех, кто занимается только российской повесткой около 30 человек. Университет Хельсинки осуждает военные действия России[6] [53] и выражает поддержку Украине и ее университетскому сообществу. Университет приостановил все контакты и всё сотрудничество с РФ, в качестве предосудительной санкции на военные действия, а также предоставил рекомендации по отношению к СВО.
Университет Хельсинки следит[7] [71] за санкциями как на национальном уровне, так и на уровне ЕС. Университет Хельсинки сделал пожертвование[8] [84] из средств фонда Университета Хельсинки (HYR) в размере 50 000 евро в пользу ЮНИСЕФ.
Стоит отметить, что в финском лингвокультурном концепте всегда ярко отображается мифема войны. Война в контексте финских СМИ всегда описывается как нечто близкое и настораживающее, будто происходящее на их территории, а следовательно требующее вовлечённости каждого адресата. Почти все финские аналитические центры или организации принадлежат более крупным и тяжеловесным штабам и аванпостам, которые подают сигналы о своём восприятии будущего контента, а следовательно вольны редактировать повестку под нужную стилистику на правах адресанта. Почти все центры были отмечены негативной риторикой в адрес РФ, что можно сопоставить с их номинальной принадлежностью правительству, ЕС или альянсам.
Однако мифема войны за прагматически осмысляемый всемирный закон и порядок, а не смертной битвы «ради жизни на земле». Она более адекватна психоисторическому состоянию мирового сообщества. Обращение журналистов в ходе типично локального конфликта к символике тотальной войны и геноцида было проявлением профессиональной недобросовестности. В равной мере можно объяснить нередкие попытки подвести под однозначно положительный догмат принуждения к миру и этнические чистки под прикрытием международных войск, и экономическую блокаду до безоговорочной духовной капитуляции, а то и прямой геноцид. Самонадеянная манипуляция ментальной символикой только мешает установлению мифем адекватных психоисторическому состоянию. [34]
История становления системы финских СМИ
Как мы уже описали выше, этапы становления Финляндии, как суверенного государства, были затяжными и трудными, а становление средств массовой информации, печати и, в особенности, прессы было ещё более изнурительно.
Возникновение финской письменности относится к XVI веку и связано с Реформацией, начавшейся в Финляндии в 1521 году. Первые печатные книги издал М. Агрикола. Это были – «Азбука» (1542), финский перевод Нового завета (1548), Псалтырь (1551).
Вплоть до XIX века на финском языке печатались преимущественно церковные книги, предназначавшиеся для крестьян. Узкая сфера применения литературного финского языка надолго задержала его развитие. Конечно, предпринимались попытки создать грамматику финского языка, словари, описать историю и обычаи финнов. Языком развитой культуры являлся, как и во всей Европе, латинский, который использовался в университете Турку (прежнее название – Åbo), образованном в 1640 году, на протяжении двух веков как основной. На шведском языке публиковались диссертации с середины XVIII века, на финском – только спустя 100 лет. Университет стал центром интеллектуальной жизни Финляндии, который готовил духовенство, чиновников и впоследствии журналистов. Когда в Финляндии в 1771 году была основана первая газета, никому не казалось удивительным, что это произошло при университете Турку. Также логично было то, что газета вышла на шведском языке: шведский был языком потенциальной аудитории. Характерной чертой языковой ситуации в Финляндии до сих пор остаётся языковой дуализм: в настоящее время является то, что в стране функционируют два государственных языка – финский и шведский. Процесс урбанизации, особенно проявившийся в XX веке среди шведскоязычного населения, способствовал развитию двуязычия в городах с преобладанием усвоения финского языка.
Первая финская газета вышла поздно по сравнению с другими странами Средней и Западной Европы, где пресса появилась еще в начале XVII века, или по сравнению с Лондоном, где в 1790 году выходило 15 ежедневных и 9 еженедельных изданий.
Идея издания собственной газеты в Турку не была новой. Об этом уже несколько раз заходил разговор и в предыдущие десятилетия, но перехода от слов к делу не получалось до тех пор, пока в Турку не образовалось в 1770 году общество «Аврора». В устав общества входил также и выпуск собственного издания. На практике выпуск газеты входил в обязанности секретаря, доцента латинского языка и будущего профессора Хенрика Габриэля Портана, который являлся одним из основателей общества. Таким образом, Портан стал первым журналистом Финляндии, его журналистская карьера продолжалась три десятилетия.
