Делла Сванхольм
Опасно влюбиться
…Десять минут спустя ее каблучки дробно простучали по Второй Кабельной улице. Позади остались подлая Оксана, негодяй-директор, пытавшийся превратить работниц своей фирмы в сексуальных рабынь, грязные ящики, грудой сваленные у обочины, запыленные обмотки кабеля, грязь и пыль этого мерзкого района.
Хотелось верить, что навсегда.
Мать выглядела встревоженной:
– Что с тобой, доченька? На тебе лица нет. Что случилось?
– Я потеряла работу, – выдохнула Марина Журавлева – и разрыдалась.
– Как? – воскликнула Людмила Ильинична. – Тебя выгнали? С работы, где ты приносила так много пользы?
Марина кивала головой, плохо видя мать из-за потока слез, которым ливнем бежали из глаз.
– Они что, совсем… Что случилось?!
– Это вино виновато…
– Не понимаю, – прошептала мать.
– Они выгнали меня из-за французского вина. Которое мы недавно пили с тобой.
– Как это? Ничего не понимаю, – развела руками мать. – Ты можешь объяснить?
Марина начала рассказ. Но чем больше она объясняла, тем больше путалась – и в конце концов разрыдалась вновь.
– Бред какой-то, – выдохнула наконец мать. – Они что, серьезно все это говорили? Да они с ума сошли. А ты говорила – это приличная фирма…
– На самом деле это никакая не приличная фирма, – прорыдала Марина. – Так, обычная мелкая контора. Расположенная к тому же в совершенно жутком районе…
– Но ты говорила мне, что она тебе нравится… что ты нашла то, что долго искала, – пробормотала Людмила Ильинична, вконец обескураженная. – Получается, ты обманывала меня?
– Нет. Я просто сама хотела в это верить. У меня же там пошли дела. Мне было интересно. Потом я вывела фирму на этого француза. Завязались очень хорошие связи, дело стало расширяться. Но потом весь их поганый характер все-таки проявился. И они набросились на меня из-за вина. А до этого… – Марина закусила губу.
– Что – до этого? – испуганно спросила Людмила Ильинична.
– Не важно, – глухо произнесла Марина Журавлева. – Я не хочу говорить об этом.
– Это было…
– Я не хочу об этом даже говорить! – закричала девушка. – Ничего не было, ничего!
– Ну, ладно, – выдохнула мать. На глаза ее навернулись слезы. – Не хочешь, не надо… Я понимаю… Но тогда, наверное, даже хорошо, что ты оттуда ушла. Потому что неизвестно, что бы тебя там ожидало. – Она притянула дочь к себе, погладила ее по голове. – Да, так, наверное, лучше… Но только что будет у тебя теперь с работой? Ведь мы не проживем на мою пенсию.
Людмила Ильинична влетела в ванную, когда Марина стояла под душем:
– Слушай, там звонит телефон и кто-то говорит по-французски. Мужчина. Может, ты возьмешь?
– Но я же моюсь!
Мать досадливо взмахнула рукой и выбежала из ванной.
Волнуясь, Марина Журавлева выбралась из ванной, накинув халат на мокрое тело и чувствуя, как капли по ее ногам стекают прямо на пол. Она подбежала к телефону:
– Алло. В чем дело?
– Марина?
Она нахмурилась. Это был Оливье Шарпантье.
– Да, это я.
– Я звонил тебе на работу… мне сказали…
– Меня выгнали с работы.
– Но почему, Марина?
На ее глазах неожиданно выступили жгучие слезы.
– Из-за твоего вина!
– Как это из-за моего вина?!
– А вот так… – Она закусила губу, пытаясь подавить рыдания. – Директор сказал, что я не имела права принимать от тебя такой подарок, а должна была отдать его на фирму – потому что он принадлежит компании.
– Но это был мой подарок тебе! По случаю Нового года!
– Я пробовала объяснить это директору… В результате… – Спазм рыданий сдавил ей горло, не дав договорить.
– Марина! Хочешь, я позвоню вашему директору прямо сейчас и поговорю с ним? Объясню ему, что он не прав, совершенно не прав!
– Не надо… – упавшим голосом произнесла девушка.
– Но почему?
– Потому что… мы с ним очень плохо расстались. Разругались в пух и прах.
В трубке повисла напряженная пауза.
– И что же ты собираешься теперь делать?
– Не знаю, – бесцветным голосом произнесла девушка. – Но ты можешь продолжать посылать товар на нашу фирму… то есть на мою бывшую фирму. Там есть другая девушка, Оксана… она вполне может с тобой сотрудничать.
Оливье Шарпантье невесело рассмеялся:
– Думаешь, это мне будет приятно? Ведь я начал сотрудничество с тобой. Это ты убедила меня, что работать с русскими партнерами выгодно и надежно.
– Я понимаю. Но бизнес есть бизнес. – Марина судорожно сжимала в мокрой руке телефонную трубку.
– Ладно, я подумаю… Но что же собираешься делать ты?
Марина закусила губу.
– Не знаю. Я правда не знаю. – Она посмотрела в сторону и, невесело улыбнувшись, добавила: – До этого у меня долго не было работы, и я ее настойчиво искала. Значит, снова начну поиски.
– Но они могут быть неуспешными? – серьезно уточнил француз.
– Естественно, – выдохнула девушка.
– Жаль.
– Не надо было присылать мне это вино, – вырвалось у Марины. – Если бы не оно, все… все было бы иначе… – Она, рыдая, отключила трубку.
Спотыкаясь, словно слепая, Марина вернулась в ванную.
Марина и Людмила Ильинична сидели за ужином. Он был скромным… не то, что в тот раз, когда она принесла домой вино. Но сейчас нельзя было особенно шиковать. Надо было, как говорится, по одежке протягивать ножки. Когда еще она найдет работу?!
В прихожей раздался телефонный звонок. Марина Журавлева взглянула на мать,
– Ма, возьми, пожалуйста, трубку. У меня нет сил с кем-либо разговаривать. Еще начнут спрашивать, задавать вопросы… а мне не хочется ничего отвечать.
Мать кивнула и молча вышла из кухни. Через несколько секунд она вернулась,
– Это опять он.
– Кто?
– Твой француз.
Лицо Марины исказилось:
– Я не хочу с ним говорить! Не желаю!
– Скажи ему, пожалуйста, об этом сама. Я ведь не умею говорить по-французски… – сердито проговорила мать.
Марина встала и поплелась в прихожую.
– Алло! – отрывисто бросила она.
– Здравствуй, Марина. Это опять я, Оливье. – Он усмехнулся. – Извини, что отрываю… но мне в голову пришла такая мысль…
– Да? – Марина разговаривала с ним очень сухо.
– А что, если я буду направлять свой товар тебе?
– Мне?!
– Да, тебе. И ты его будешь продавать сама. Как тебе эта идея?
– Тебе что, Абросимов и Оксана дали от ворот поворот?
В трубке повисло молчание.
– Нет. Совсем нет. Просто я сам не хочу с ними сотрудничать, – наконец решительно ответил Оливье.
– Но почему?!
– Потому что мы начали это дело с тобой. И оно шло прекрасно, пока… пока по моей вине тебя не выгнали с фирмы. Но, может быть, ты смогла бы организовать свою собственную фирму?
– Свою собственную? – усмехнулась девушка. – Да это бред… Ты хоть знаешь, что это такое – организовать в Москве свою фирму? Одни бумажки надо собирать целый год. И то не факт, что тебе позволят зарегистрироваться…
– А может, мы могли бы организовать совместное предприятие? Российско-французское? Ты и я…
– Чепуха, – отрезала Марина. – Никто нам не разрешит. Вот если бы ты был крупной фирмой типа «Томсон» или «Рено», а я – чем-то вроде «Яндекса» или корпорации «Система», вот тогда… А так даже рассматривать всерьез это не стоит.
– Ты все-таки подумай над моим предложением, – настойчиво проговорил Оливье Шарпантье. – Я мог бы даже продавать тебе некоторые вещи по более низким ценам. На первых порах.
– Да что ты так в меня вцепился, Оливье? Ты что, больше никого в Москве найти не можешь? – Голос Марины звучал раздраженно. – Тут сотни фирм, ты мог бы обратиться к любой… уверена, что у тебя все получится.
В трубке вновь воцарилось молчание.
– Не сочти это за комплимент, Марина – но мне нравится, как ведешь дело ты. Я это сразу почувствовал. По манере разговора, по твоему тону, да и по всему другому. Поэтому мне хотелось бы иметь дело именно с тобой. – Голос француза звучал твердо. – И потом, я виноват перед тобой. Я же тебя подвел. Мне хотелось бы как-то загладить вину. В общем, решай сама… – В трубке раздались гудки отбоя.
Марина ошеломленно уставилась на замолчавший Samsung.
– А что, – радостно блестя глазами, проговорила Людмила Ильинична, – это вполне возможно. Вон Надька Мелешко организовала свой бизнес. Торгует колбасой. И Валька Огородникова. У нее – канцелярские принадлежности. Ручки, бумага, наклейки всякие. Сейчас это легко. Образуешь ООО или ИП…
– Что?
– ООО – это общество с ограниченной ответственностью. А ИП – еще проще, это индивидуальный предприниматель, без образования юридического лица. Ну, как бы упрощенная форма регистрации для мелких предпринимателей и бизнесменов. Ты разве не видела как на рынках на палатках и киосках в углу наклеено – ИП такой-то, ИП сякой-то? Берешь разрешение – и вперед. Тут не нужно особых справок и согласований. И банковский счет тебе без проблем откроют, и все остальное.
– Не верю я в это! – выкрикнула Марина. – Не верю в доброту наших бюрократов. ИП… Они только говорят о помощи малому бизнесу – а какая она была на самом деле? Особенно в период пандемии… Копейки, слезы, насмешка одна. Кому-то просто отсрочили взимание налогов – но через несколько месяцев все равно их взяли. Кому-то несколько месяцев выплачивали этот несчастный МРОТ – только чтобы с голоду люди ноги не протянули.
– Вот видишь, – наставительно сказала мать, – значит, все-таки выплачивали – чтобы люди не думали о хлебе насущном. А все остальное они могли уже сделать сами. Да чего спорить, ты же знаешь, что ИП существуют – их миллионы, если не десятки миллионов. Значит, это реально.
– Я не знаю. – Марина стиснула руки. – Не знаю…
– Чего ты не знаешь? – удивилась Людмила Ильинична Медведчук. – Ты же этим все последние месяцы только и занималась. Торговлей порошком для картриджей, и всем остальным. Тебе просто нужно продолжать заниматься тем же самым. Вот и все.
– Но я же сидела в офисе! Там рядом со мной были и другие сотрудники… были посыльные, которые развозили этот порошок, грузчики, все остальное… А сейчас-то у меня ничего этого нет. Осталась я одна – а что я могу одна?
– Не глупи. – Мать взяла ее за руки, сжала. – Что такое офис? Это – арендованное помещение. Что тебе мешает арендовать любое помещение в Москве? Это и будет твой офис. А сотрудников ты можешь нанять. Сама. Сколько нужно – и таких, какие нужны тебе. Разве нет? Вот и сложилась вся твоя фирма. Ничего страшного!
– Ты говоришь так, словно всю жизнь этим занималась, – прошептала сквозь слезы Марина. – А между тем, ты даже не имеешь представления об этом…
– Я просто много об этом думала, – пожала плечами Людмила Ильинична. – И к тому же все это показывают по телевизору, в фильмах и сериалах. Никакой мистики тут нет. Все самые крупные предприниматели, нынешние миллиардеры, именно так и начинали – снимали помещение, сажали туда людей – сначала одного, потом больше – и начинали бизнес. А потом у них появлялись сверкающие здания из стекла и бетона и сотни тысяч сотрудников и все остальное. Тебе, конечно, необязательно становиться одним из них. Но путь везде был одинаков. – Она улыбнулась. – Кстати, поскольку Вторая Кабельная тебе так не нравилась, ты можешь снять себе офис в любом другом месте. Слава Богу, Москва – большая. Найдешь что-нибудь приличное, и…
– А может быть, лучше просто поискать хорошую работу? – неуверенно спросила Марина.
– Можно и искать. Параллельно. Но мне почему-то кажется… – Мать хитро улыбнулась. – У тебя так хорошо на той фирме пошло, ты так здорово все организовала за короткое время… Так что мне кажется, тебе следует попробовать себя в своем собственном деле. Собственном, понимаешь? – Она шумно вздохнула, и с теплотой в голосе произнесла:
– К тому же у тебя есть этот партнер-француз, не забывай!
Глава 4. Бизнес и любовь
– Нет, за такую цену мы вам помещение не сдадим. Вы что, с ума сошли? – Блондинка в ярко-красном костюме высокомерно усмехнулась: – Разве не знаете, какие сейчас цены за аренду помещений в среднем по Москве? У нас к тому же и место очень престижное.
– Чем же оно престижное?
– Юго-Запад. – Блондинка дернула плечом. – Считайте, второй центр столицы. Здесь университет на университете и банк на банке. РАО ЕЭС – вон, видите из окна? Вы просто выйдите утречком на улицу – посмотрите, какие тут машины к офисам подкатывают. А вы хотите, чтобы вам в этом месте что-то отдали по дешевке. – Она недобро усмехнулась. – Не дождетесь.
– Проспект Мира? Да вы что – это же самая оживленная и важная артерия Москвы! Сколько тут людей в день проходит, сколько транспорта проезжает! И все это – потенциальные клиенты. Как это можно не учитывать?
– Но я же не магазин собираюсь открывать!
– А какая разница? Вы не собираетесь – зато другие захотят. Мы должны все учитывать. И снижать цену никак не будем. Нет, нет, это исключено.
– Перово? Да вы знаете, чем знаменит наш район? Художниками! Здесь жили и Дмитрий Жилинский, и Лавиния Бажбеук-Меликян, здесь сейчас работает Илларион Голицын. А вы знаете, что такое – художники? Это – престиж! Престиж места! Соответственно, это и диктует цены. Высокие…
– Подождите… – нахмурилась Марина Журавлева. – Я не спорю, может быть, где-то тут у вас художники и живут… Но в остальном-то район – абсолютно пролетарский. Я пока до вас добиралась, на такие лица насмотрелась… никаким Монмартром здесь и не пахнет! О чем вы говорите? Самая обычная московская рабочая окраина в сочетании с недорогим спальным районом. – Она в упор посмотрела на мужчину: – Неужели вы не можете скорректировать свои цены с учетом этого?
– Нет, – он покачал головой, – исключено. Какая разница, что вы видите на улицах? И кого? Даже на Тверской, в самом центре, вы можете встретить бомжа. Главное, что цены уже устоялись, сформировались… И отступать от них мы не намерены.
– Двести долларов? – Марина растерялась от счастья.
– Да, – пожал плечами мужчина, – а что? Много?
– Да нет. – Она радостно блеснула глазами. – Вроде нормально… Только у меня сейчас этих денег нет. Всей суммы, то есть.
Лысеющий мужчина в шляпе образца шестидесятых годов покачал головой:
– А еще собрались в предприниматели… Ладно, вносите половину сейчас – и половину в конце месяца. Но потом, – хмыкнул он, – надо будет платить уже по полной программе.
– Надеюсь, тогда это мне будет по зубам, – негромко рассмеялась Марина Журавлева.
Она села в офисе – на единственный стул, стоящий у единственного стола – и раскрыла записную книжку. Настроила громкость смартфона. Ну, что ж, главное – начать. А дальше что-то, может, и получится…
– Вас беспокоят из фирмы «Журавлева». Мы могли бы заправить ваши картриджи порошком – и очень недорого. Как вы считаете, вас это могло бы заинтересовать?
Над дверью прозвенел колокольчик. Марина повернула голову. Что это? В дверях стоял… Вася Громов.
– Господи, ты? Ты на мопеде? – постаралась изобразить улыбку Марина.
Вася покачал головой:
– Нет. – Он смотрел на нее. – Так здесь, значит, находится ваша новая фирма?
– А ты откуда об этом узнал? – не удержалась от вопроса Марина.
– Узнал, – хмуро проговорил Вася. – Весь наш офис гудит. – Он посмотрел на нее. – Вы знаете, что Илонку уволили?
– Как же так? – удивилась Марина. – Ведь она пользовалась покровительством самого шефа!
– Ну да, – хмыкнул Вася, – вот он и удалился с Илонкой в подсобку, чтобы она его утешила – после того, как узнал об открытии вашей фирмы и чуть не лопнул от ярости. А Оксана, ну и баба, у нее нюх на такие вещи, зашла в подсобку, увидела шефа в обнимку с полуобнаженной Илонкой и такое устроила! – Вася закатил глаза. – Вот и пришлось шефу выгнать юное дарование, чтобы заслужить прощение Оксаны.
– Если бы ты знал, Вася, как мне несимпатичны эти двое – Абросимов и его Оксана! – не удержалась от комментария Марина. Но тут же спохватилась и сказала:
– Ну, не будем о плохом. А что тебя привело ко мне?
Вася помолчал, повздыхал и вдруг выпалил:
– Возьмите меня к себе!
– Тебя? – удивилась Марина. – А тебя там, что, сократили?
– Нет. – Он покачал головой. – Мне просто хотелось бы работать с вами.
– Со мной?
– Да, – лукаво улыбнулся Вася. – С вами очень хорошо работать. Лучше, чем с ними…
Марина покачала головой,
– Но у меня же пока ничего нет. – Она сделала широкий жест рукой: – Только этот стол и стул!
– У вас все очень скоро будет…
– Почему ты так уверен?
– А я просто помню, как вы раскрутились на нашей фирме. Меньше чем за месяц… Даже мопед мне купили, чтобы я везде успевал…
– Вася, а ведь мы с тобой раньше были на «ты»! – лукаво улыбнулась Марина.
– Я это помню, – потупился Вася. – Но теперь вы – начальник, бизнес-леди. Босс. Может быть, потом, когда мы сработаемся, снова перейдем на «ты», – и он умоляюще взглянул на нее.
Марина Журавлева вздохнула,
– Понимаешь, Вася, дело еще вот в чем. – Она посмотрела ему в глаза. – Если ты ко мне уйдешь вот так, Абросимов может Бог знает что подумать. Что я сманиваю его сотрудников или что-то еще… В общем, это будет нехорошо выглядеть.
– А вы знаете, сколько сотрудников за последнее время ушли из фирмы сами? – спросил Вася. – Если уж считать, то из всех, кто там когда-то работал, остались только сам директор да Оксана. Вот так-то!
– Я не знаю…
– Я вас очень прошу. – Глаза Васи стали большими-большими. – Пожалуйста, возьмите меня к себе. Я буду очень стараться!
– Я даже не смогу купить тебе мопед, – пробормотала Марина Журавлева.
– Сейчас это не важно. А скоро вы все равно мне его купите! – хитро улыбнулся Вася.
– Ну, как дела? – Голос Оливье Шарпантье звучал бодро – даже преувеличенно-бодро. – Основала свою фирму? Можно начинать тебе поставки?
– Да. По два бочонка в месяц… для начала.
– Но это – только для начала, да?
– Я надеюсь… Но вообще-то все не просто, Оливье, ох как непросто.
– Тебе не дает работать мафия? – рассмеялся француз.
– Нет, мафию я не интересую – масштабы не те. Самой впору иногда выходить на улицу с протянутой рукой. Просто… везде свои проблемы.
– Я уверен – ты из них выкрутишься. У тебя – столько энергии. И не забывай, – француз таинственно понизил голос, – на том конце тебя страхую я. Я помню, из-за чего тебе пришлось уволиться.
Марина тяжело вздохнула:
– Да, но пока – надо работать и работать. И я, увы, почти совсем не разбираюсь в компьютерах.
– Зато ты, похоже, инстинктивно разбираешься в бизнесе. А это – важнее!
Марина смотрела на новую сотрудницу:
– Катя, все очень просто. Ты будешь либо работать, как скажу я, либо мне придется с тобой расстаться. Вот так. У меня – очень маленькая фирма, и она не может позволить себе такую роскошь, как безделье хотя бы одного ее сотрудника. Тебе это понятно?
Екатерина Дворянинова пожала плечами:
– Даже когда я работала на заводе, нас там не заставляли так бегать и суетиться.
– Но в результате вашей работы завод прогорел, ведь так? И сейчас его корпуса сносят, а территорию распродают под строительство жилых домов для москвичей. Значит, все-таки надо бегать и суетиться!
– Может быть… но не так!
– Катя. – Марина сделала строгое лицом. – Вот – дверь. Ты можешь выйти через нее в любую минуту. И смотреть на работу фирмы с другой стороны. Но все, кто останутся здесь, по эту сторону двери, будут работать!
Звонок француза застал ее врасплох – она как раз составляла налоговую отчетность:
– Марина, а как насчет запасных частей к компьютерам? То, чем мы начинали заниматься с тобой… на той фирме?
Журавлева простонала:
– Я не знаю, Оливье, не знаю… мне бы управиться пока с порошком!
– Но мопед своему сотруднику ты уже купила?
Она негромко рассмеялась:
– А как ты догадался?
– По твоему голосу! Он наполнен таким энтузиазмом – это доносится даже по телефонным проводам!
– Да, купила, – вздохнула она. – И теперь приходится еще каждый день выписывать круглую сумму на бензин. Потому что он носится на нем по Москве, практически не слезая.
– Значит, у тебя получится и с запасными частями к компьютерам. Так тебе прислать?
Она помолчала, но потом ответила:
– Хорошо, я подготовлю для тебя список, Оливье…
Звонок Шарпантье не заставил себя ждать:
– Я твой список получил. Очень интересно. Я уже начал над ним работать. Но знаешь что?
– Что?
– Я сам решил приехать в Москву.
Она невольно улыбнулась:
– Ты – решил приехать в Москву?!
– Да, а что? В прошлом году я был в Катманду, в Непале. И еще проехался по Каракорумскому шоссе из Пакистана в Китай. Думаешь, Москва – более опасное место? – с некоторым сарказмом поинтересовался он.
– Нет, конечно, – рассмеялась она. – Просто… это немного необычно.
– Но ты не против, я надеюсь?
– Я? Ну конечно, нет.
– Я прилетаю в Москву послезавтра. Сможешь меня встретить?
– В аэропорту?
– Ну, да. Рейс «Эр Франс» из Страсбурга.
– Да, смогу. – Марина спохватилась. – А как я тебя узнаю?
– Я пришлю мое фото тебе на телефон…
Ночью Марине не спалось. Она все время ворочалась, никак не могла найти удобную позу, переворачивалась с боку на бок, но сон все не шел… Интересно, как они встретятся с Оливье? На фото он очень симпатичный. Типичный галл – высокий, худой, стройный, с тонкими и резковатыми чертами лица и умными глазами. А каков он в жизни?
Она соскочила с кровати и подошла к зеркалу. В зеркале отразилось ее обнаженное молодое крепкое тело. Девушка долго разглядывала себя – грудь, живот, бедра… Ее тело никогда особенно не волновало ее… а сейчас она разглядывала его, словно пытаясь что-то понять.
«Интересно, что подумает обо мне Оливье Шарпантье? – пронеслось у нее в голове, когда она улеглась. – Похожа ли я на француженку, или сильно отличаюсь от них? А может быть, ему все равно – главное для него бизнес?»
Она вдруг рассердилась на себя: «Почему я об этом думаю? Какая чепуха!»
Она отвернулась к стенке – и вскоре крепко заснула.
– Ты куда, доченька? – не удержалась от вопроса Людмила Ильинична.
– В аэропорт.
– В аэропорт? – удивилась мать.
– Да. Встречать француза.
– Того самого, что прислал тебе вино?
Марина радостно кивнула.
– Тогда почему ты так невзрачно одета?
Она уставилась на мать:
– А в чем, по-твоему, ездят в аэропорт? В вечерних платьях?
– Ну, может быть, и не в вечерних, – пожала плечами мать, – но, во всяком случае, можно было бы одеться поэлегантней. Он же все-таки прилетает из Европы.
– Мама, я же не лицо России, вроде Виктории Лопыревой Федоровой и других официальных красавиц, и мне не надо думать об этом! – недовольно произнесла Марина.
– Дело не в лице России, – вздохнула мать, – а в твоем собственном. У тебя же полно красивой одежды. Тебе что, не хочется прилично выглядеть?
– Мама, – чуть притопнула ногой Марина Журавлева, – у меня совсем нет времени!
Но Людмила Ильинична твердо стояла на своем,
– Так не годится, доченька. Пожалуйста, переоденься. Ты поедешь в аэропорт в белой юбке и в бирюзовой блузке. И наденешь бирюзовый с золотом кожаный пояс, который тебе привезла подружка из Туниса.
– Белая юбка, бирюзовая блузка, – возмутилась Марина. – Но я же буду похожа на какую-то актрису, заявившуюся на кинопробы. Нет, нет, нет!
– Зато ты сразу сразишь его своей элегантностью, – улыбаясь, заметила мать. – И не спорь. Просто одень все это, подойди к зеркалу, и увидишь, как ты здорово выглядишь.
– Но что он подумает? Что я пытаюсь…
– Он подумает, что более элегантных и красивых женщин, чем русские, в мире нет, – отрезала мать. – А если он подумает что-то другое – я готова отдать ему всю свою месячную пенсию.
Вытянувшись на цыпочки, Марина стояла в толпе людей, ожидающих прибытия рейса из Страсбурга, и высматривала в толпе Оливье Шарпантье. Некоторые пассажиры уже прошли. Но его все не было.
«А вдруг он… не прилетел?» – подумала она. Сердце ее упало. У него ведь в самый последний момент могли измениться планы… да мало ли что.
«Но тогда бы он мне позвонил, – подумала она. – Хотя… он мог просто не успеть…»
– Марина? – услышала она веселый голос. Она захлопала глазами: живой Оливье Шарпантье стоял перед ней. Высокий, поджарый, темноволосый, скорее темный шатен, чем брюнет. Крупный нос. А глаза? Ярко-синие, очень внимательные. На Оливье были отлично сшитые брюки и голубая спортивная рубашка. Просто, но элегантно.
Он улыбнулся, разглядывая Марину.
– Вот ты какая! Больше похожа на артистку, чем на бизнес-вумен, – лукаво произнес он и подмигнул девушке.
Марина растерялась.
– Я и не заметила, как ты вышел, – кивнула она на узенькие воротца, сквозь которые «на волю» пробирались пассажиры.
– И неудивительно, – улыбнулся он. – Там прошла целая толпа – я просто в ней затерялся. – он внимательно посмотрел на нее. – А ты выглядишь шикарно.
Марина потупилась.
Внезапно француз опустился на корточки и принялся расстегивать свою дорожную сумку.
– Это – тебе. – Он вручил ей красивый букет в упаковке из золотой нити.
– Господи, Оливье, это лишнее!
– Это – самое дорогое, что я привез тебе из Франции! – блеснул он зубами. – Ну, рассказывай, как у тебя дела? Удалось все наладить?
Она вздохнула:
– Да, кое-что удалось. И знаешь, что самое смешное? Ко мне перешел из старой фирмы один паренек. Он там работал курьером. Я еще добилась, чтоб ему купила мопед и он мог быстрее передвигаться по городу. И вдруг он пришел ко мне, на мою маленькую фирму. Правда, здорово? – И Марина счастливо улыбнулась.
– Я даже не сомневаюсь, что с тобой ему приятнее работать, – произнес Оливье с теплотой в голосе.
Марина отчего-то смутилась.
– О делах мы поговорим позже. А сейчас мне больше всего хотелось бы посмотреть Москву. Можешь не поверить, но я действительно никогда в ней не был! Хотя объездил, кажется, весь белый свет, – заметил Оливье.
Они сели в такси.
– Кстати, – спохватилась Марина, – а где ты решил остановиться?
Оливье вытащил из кармана бумажку, прочитал по складам: «Националь». Он посмотрел на Марину:
– Хороший отель?
– Да – удовлетворенно кивнула она, – в самом центре, напротив Кремля. Вид – потрясающий, сам убедишься.
– Я очень рад, – слегка улыбнулся Оливье. – А это что? – Француз указал на странные металлические конструкции, окрашенные в красный цвет и стоящие у дороги, мимо которых они проезжали.
– Это – «ежи». – Марина посерьезнела. – Их делали во время войны. Брали рельс, резали его на несколько кусков и сваривали друг с другом. Считалось, что получается непреодолимая преграда для немецких танков. И их варили всю войну. А после войны им поставили памятник. Это еще и напоминание о том, что немцы так и не смогли прорваться к Москве…
– А Страсбург всю войну был под немцами, – со вздохом признался Шарпантье. – Освободили его только в самом конце, когда подошли американские танковые колонны. Ты, кстати, была в Страсбурге?
Марина покачала головой.
– А во Франции?
– Тоже нет. – Она улыбнулась. Правда, улыбка не выглядела веселой.
– Но почему? – не удержался от вопроса Оливье. – Ведь в вашей стране сейчас нет никаких ограничений на путешествия, как раньше, во время пандемии? – Он легонько сжал ей руку. – Так что ты можешь в любой момент поехать туда… Франция прекрасна. А мой Страсбург… Я его очень люблю.
Марина рассеянно кивнула. У нее не было особого желания поддерживать разговор на эту тему – пришлось бы объяснять, что ей это пока не по карману.
– А это что? – Француз оглянулся на уродливую коробку из железобетона, стоявшую на развилке Ленинградского и Волоколамского шоссе.
– Это «Гидропроект».
– Что, что?
Марина повторила,
– «Гидропроект». Институт по проектированию и строительству гидроэлектростанций. – Она тяжело вздохнула. – Он появился в сталинские времена, когда гидроэлектростанции в СССР строили заключенные. Здесь разрабатывали проекты гидростанций, а заключенные их воплощали.
– Заключенные? – удивился француз.
– Да. И строили они не только электростанции, – продолжила Марина, – но и железные дороги, порты, аэродромы, заводы, нефтяные вышки… в общем, все. Знаешь, как это происходило? Пустой участок земли обносился колючей проволокой, туда загоняли зеков, они сооружали внутри бараки, где потом и жили, и начинали строить. Затем, через несколько лет, проволоку убирали, и на образовавшееся здание вешали вывеску – «Магнитогорский металлургический завод», «Днепрогэс», «Красноярская ГЭС», Норильский комбинат. И так далее…
Оливье Шарпантье растерялся:
– Я и не знал…
Оставшийся отрезок пути они проехали молча. Оживился француз, только когда они подъехали к отелю. Устроив гостя, Марина спросила:
– Оливье, как ты распланировал сегодняшний день? Хочешь побродить по Москве, провести деловые переговоры или отдохнуть с дороги?
– О, я совсем не устал, чтобы отдыхать с дороги! – оживленно ответил француз. – Что же до деловых переговоров… давай перенесем их на завтра, хорошо? И если бы ты могла еще час или полтора поводить меня по Москве, я был бы тебе очень признателен. Очень! – Он произнес это так обаятельно, что Марина не могла устоять.
– Мы на Красной площади. Это – сердце Москвы, а, значит, и России, – начала Марина свой рассказ. – Справа – Кремль, где работает наш Президент и его Администрация. Впереди – храм Василия Блаженного, один из самых, на мой взгляд, красивых русских храмов, построенный по повелению Ивана Грозного в честь взятия Казани. В Кремль мы пойдем в другой раз, так просто туда не пускают, надо купить билет. В нем, после захвата Москвы в 1812 году, разместился ваш император Наполеон с военачальниками. В Москве они собирались провести всю зиму. Но разразился грандиозный пожар, большая часть Москвы сгорела, потом грянули жестокие морозы, а ни дров, ни продовольствия в городе не осталось, и Наполеон бежал. Итог похода французов на Россию тебе, я надеюсь, известен…
– Увы! Даже не верится, что два наших народа вели кровавую войну. – Оливье вздохнул и надолго замолчал.
– Но какая красота! Я, честно сказать, не ожидал, – произнес француз через пять минут, внимательно оглядев и Красную площадь, и все сооружения на ней. – А что это? – с удивлением спросил он, показывая на большое здание напротив Кремля.
– Здесь находится наш самый главный магазин – ГУМ. И если ты хочешь купить подарки своим родным и близким и сувениры друзьям, то лучшего места не найти.
– Это я оставлю напоследок. А это что? – Француз указал на круглое возвышение с каменной оградой напротив Спасской башни, рядом с памятником Минину и Пожарскому.
– Это – Лобное место. Это возвышение было построено специально, чтобы с него цари обращались к народу, а патриархи – к верующим в дни православных праздников. Около Лобного места в дни православных праздников останавливались крестные ходы, и с его вершины патриарх или высший архиерей осенял верующих крестным знамением и благословлял их. А в обычные дни с Лобного места царские дьяки оглашали самые важные указы – ведь люди в былые времена были неграмотные, и все воспринимали на слух. Здесь объявлялось об избрании патриарха, о начале войны и о подписании мира. Но у многих людей Лобное место ассоциируется с эшафотом – потому что прямо напротив него Петр I приказал казнить взбунтовавшихся стрельцов, а с Лобного места был зачитан указ о том, чтобы рубить им головы и вешать. Огромные виселицы, на которых вешали сразу по несколько человек, были установлены прямо напротив стен Кремля.