Ди Темида
В твоё доверие. По рукоять
Глава 2
Грейс
Никак не избавлюсь от дурной привычки постоянно прятать глаза, если чувствую, что вызвала чьё-то недовольство.
Вот и сейчас я упорно разглядывала потрёпанные кроссовки, ожидая, когда же небеса в лице подошедшего разгневанного Лэндона обрушатся на мою голову.
Сзади слышался шёпот остальных новобранцев. Не уверена, но вроде был одобрительным…
– Объяснить ситуацию, боец, – рявкнул Лэн, рассматривая меня в упор и рукой показывая в сторону полностью пробитого яблочка мишени.
– Я… Прошу прощения, – не найдя ничего лучше, пролепетала я в ответ, злясь на свой еле слышный, дрожавший голос.
Вся моя уверенность выветрилась, едва рука лишилась тяжести клинков.
– Я нарушила приказ. Нужно было метать только первый нож, и…
– Объясни, откуда такая поразительная меткость, боец? – чуть-чуть смягчив голос, перебил меня инструктор, всем лицом продолжая выражать недовольство.
Перестав сверлить обувь взглядом, я подняла голову и где-то в глубине светлых глаз Лэна увидела скрытую похвалу, которая никак не вязалась с его мимикой.
Я не смогла бы ответить на его вопрос, сколько бы ни пыталась найти какой-то вразумительный аргумент. Лэн скрестил руки на груди. На самом деле, не ожидая никакого ответа, после зависшей паузы он повернулся к остальным новобранцам и дал команду вернуться на позиции.
Пока ребята, тихо обсуждающие между собой ситуацию, поднимали клинки и занимали места, инструктор скосил на меня глаза, коротко проговорив:
– Собрать ножи. Начать заново.
– Да, сэр, – зачем-то добавила я в конце, зная, что Лэндон не приветствует к себе такое официальное обращение, принятое ко всем старшим – командорам, офицерам, инструкторам, – на Островах.
Вытащить ножи, вошедшие в широкую, из крепкого материала, мишень по самую рукоять, было делом непростым. Остальные новобранцы успели давно вернуться на исходные, а я ещё только доставала последний.
– Начали! – скомандовал Лэн, едва я успела занять своё место и взять клинок.
Снова эти невероятные чувства, будоражащие сознание и тело.
Каждый нож я выпускала на выдохе, избавляясь от накопленных за две недели стресса и усталости.
Конец этой тренировки ознаменовался следующим результатом: я была первой по количеству попаданий – двенадцать попыток из двенадцати, где все десять ножей каждый раз врезались в центральную точку. Краем глаза отмечала на протяжении всех двух часов, как большинство ребят восхищенно вздыхают, наблюдая за моим метанием. Это воодушевляло и окрыляло до невозможности…
На втором условном месте – фактически рейтинги мы не вели – был Крис, у которого стабильно в яблочко попадали семь ножей из десяти. На третьем был Норд, чей мрачный взгляд в момент моего первого триумфа был единственным проявлением эмоций за всю тренировку.
В течение занятия у меня было чувство, будто холодное оружие, до этого незнакомое руке, вселяет в мое сознание и тело неведомую магию. Как только Лэн объявил окончание тренировки, она словно исчезла из меня, оставив опустошение и утомленность.
– Гамильтон! – окликнул он меня, пропуская уходивших новобранцев моей группы. – Останься, собери инвентарь.
Я послушно кивнула. Собрав свои ножи в специальный чёрный чехол, перешла к другим столам исходных позиций.
– Ну, Грейс… Расскажешь, где так научилась метать? – инструктор прислонился к одному из столов, всё так же скрестив руки в привычной позе, сощуренно наблюдая за моими действиями.
Я осторожно засовывала каждое лезвие в отведенное место в чехле.
– Мне правда нечего рассказать, Лэн. Для меня всё это настолько же в новинку, как и для тебя, – просто ответила я. – Но знаешь… У меня наконец-то появилось чувство причастности и нужности.
Разоткровенничалась. И зачем?.. Однако памятуя наш разговор в лазарете, он обдумывал мои последние слова и перевёл взгляд на стену напротив.
– Стоит сказать, это действительно может помочь в продвижении после финального норматива. Если также хорошо сдашь стрельбу, физподготовку и пройдешь все не боевые тестирования.
– Да, понимаю, – я убрала все ножи и посмотрела на инструктора. – Это… хм, как-то должно усреднить мой провал по рукопашным.
– Скажи мне, – задумчиво вдруг произнёс Лэн. – В чём заключается твоя преграда ударить человека? Защитить себя? Ведь она явно есть.
Он постучал себя по виску:
– Вот здесь. На психологическом уровне.
– Я… Не знаю, – ответила я, и признание было нечестным. – Правда не знаю, Лэн. Я запоминаю всю теорию по блокам, ударам, подножкам и прочему, всё, что ты нам даёшь, но как только дело доходит до ринга, словно отключаюсь.
– Метая ножи в первый раз, ты тоже словно отключилась, – Лэн собрал все чехлы с ножами. – Нарушила мою команду, вся растворилась в процессе, не с первого раза услышала, что я окликаю тебя. Следовало бы, конечно, назначить наказание, но я настолько поражен твоей меткостью, что просто не могу этого сделать.
Он выдержал паузу, ожидая от меня реакции, но, не получив ничего в ответ, кроме поджатых губ и виноватого блуждающего взгляда, так же серьёзно продолжил:
– Когда придёт время метать ножи или стрелять в живого человека, не возникнет ли перед тобой очередная преграда подобно той, что мешает драться?
Я вздрогнула, представив это на секунду, – с какой стати я вообще на Островах должна в кого-то стрелять? – но мой последовавший дальше ответ показался чем-то настолько естественным и верным, словно я всю жизнь знала, что отвечу только так и никак иначе:
– Нет, не возникнет.
***
Каждая капля дождя тяжёлым молоточком впечатывалась в наши мертвецки уставшие тела.
По колено в грязи, я пыталась взобраться на металлическую сетку, чтобы перемахнуть на ту сторону импровизированной стены, в надежде закончить, наконец-то, эту чертову полосу препятствий. Комки грязи слетали с моих ладоней на промокшее от пота и ливня лицо, пока на последнем издыхании медленно карабкалась наверх.
Где-то вдалеке слышалось эхо голоса Лэна, стоявшего с секундомером под тентом, а совсем рядом раздавалось пыхтение Шайло.
Бросив быстрый взгляд в её сторону и заметив, как безуспешно она пытается взяться скользкими руками за металл сетки, я, недолго думая, протянула в её сторону макет висящего на мне автомата. Шайло смогла ухватиться за прорезиненную часть приклада. Подтянувшись, она с рыком залезла на сетку.
Мы бежали эту полосу при полной экипировке, и лишь оружие было ненастоящим. Однако по весу макет выданной нам штурмовой винтовки ничуть не уступал реальному аналогу Storm MN-4.
Прошло около недели с момента нашей первой тренировки по метанию холодного оружия или чуть больше – не знаю, для меня все дни слились воедино. И если с ножами, кинжалами и небольшими боевыми топориками всё было ясно и довольно просто, то с огнестрельным оружием дела обстояли иначе.
Мы ещё ни разу не пробовали свои силы в стрельбе: на тренировках уделялось особое внимание разбору и сборке винтовок и пистолетов на время, их видам, в каких целях и ситуациях можно использовать то или иное оружие. Про технику безопасности просто молчу – Лэндон с остервенением вбивал в наши головы её так, что после очередной тренировки казалось, что из головы намертво торчали длинные гвозди под названиями «всегда держать пистолет на предохранителе», «если достаешь ствол – стреляй, не раздумывая» и «проверять оружие перед любой операцией». Даже к холостым выстрелам по мишеням он нас пока не допускал.
С одной стороны, такой серьёзный подход к обучению радовал тем, что нам действительно необходимо было впитать в себя максимум теории, чтобы после перейти к практике – среди нас было немало и тридцатилетних раздолбаев, которые могли случайно пальнуть друг в друга, получи они сразу возможность стрелять. С другой стороны, тот огонь, разгоревшийся где-то в районе грудной клетки от осознания наличия у меня отменного глазомера, не давал покоя, ведь я страстно хотела проверить, буду ли так же метка в стрельбе, как и в метании?
И моё нетерпение всё никак не вознаграждалось…
– Напомни мне… – просипела рядом Шайло, которая успела поравняться со мной и отблагодарила за помощь кивком, – убить Лэндона, когда мы дойдем до финиша…
– Если… Если мы дойдем до финиша, – я начинала злиться на эту чертову сетку, каждый квадрат которой резал ладони при захвате.
Защитные перчатки остались где-то позади в грязи после того, как с треском порвались при спуске с каната.
Мне не хотелось думать о том, что к финишу полосы препятствий мы прибудем последними. Успех, приобретённый мною за метание, стремительно испарялся от новых неудач в очередных спаррингах, и сейчас хороший результат за прохождение этой адской мили был бы очень кстати.
Шайло ловко перелезла через стену и спрыгнула, я вслед за ней. Мои надежды на быстрое окончание полосы не оправдались.
Снова тёплая грязь, правда, не такая глубокая, как до сетки. Но её вполне хватало, чтобы попасть за шиворот, пока лёжа на животе и держа автомат, мы протаскивали свои тела под натянутыми проводами.
На каждом проводе, вместо старых добрых колючек, были маленькие шарики, коснись которых можно было получить ярый удар нейростимулятором. Это позволяло в случае неосторожности застрять здесь надолго, без надежды на вызволение, ведь никто не полезет за тобой под натянутые нейроструны, сливающиеся с цветом дождя. Именно поэтому я и Шайло продвигались вперёд очень медленно и аккуратно.
К моменту, когда мы действительно добрались до финиша, я успела вспомнить все проклятия и ругательства, которые знала: тяжелее тренировки у меня не было в жизни. Может быть, не так уж и не к месту я была на Материке, в чистых залах Верховного суда?..
Я обессилено рухнула на колени рядом с невозмутимым и сухим инструктором, которого спасал брезент сооруженной палатки над головой, а Шайло так и вовсе без зазрения совести легла на спину прямо под его ногами, чтобы отдышаться.
– Могло быть намного лучше, – презрительно констатировал Лэн, мимолетно взглянув на мою приятельницу под своими чёрными берцами.
Я разочарованно вздохнула и огляделась, заметив поодаль уже пришедшего в себя Криса, который ободряюще, но едва различимо сквозь завесу льющейся воды мне улыбнулся; пару других новобранцев и Норда. Молчаливо смотрящего на горизонт.
Могло быть лучше, и всё же мы – не последние…
***
Долгожданный единственный выходной. Занятия шесть раз в неделю обеспечивали более быстрое прохождение всей подготовки, но совсем не учитывали физическое и моральное состояние бойцов – «тренируйся или умри» фактически стало нашим лозунгом. Радовало лишь то, что в реальной службе после всё было чуть менее строго. Там уже многое зависело о того, в какой Дивизион, подразделение и к какому офицеру ты попадёшь.
Об этом думать пока не хотелось. Шагая по пустому коридору Штаба рано утром, я мечтала лишь о кружке кофе, завтраке и пробежке после. В выходной кроме меня, кажется, не бегал никто, и для интроверта это стало благословением: весь стадион сегодня снова мой. Бег здорово разгружал мозги, и это была та физическая активность, от которой внутренне не воротило. Знала ли я по прибытии на Остров, чтобы будет тяжело? Да. Но чтобы настолько? Точно нет.
Отбросив заплетённую косу с плеча назад, я завернула за угол и… Врезалась. В кого-то. В чью-то широкую грудь. Со всей силой. Секунда – и я, уже сидя на заднице на полу и отбив себе руки, кряхтя, поднимала взгляд наверх. Не успев толком что-либо понять.
– Гамильтон?
Вот же…
Чуть хриплый голос Норда Эммерсона током прошелся по коже. Ему хоть бы хны – как остановился из-за удара, так и стоит, разве что скрестил теперь руки в ожидании. Вот тебе и повод пообщаться после той ситуации с сывороткой. Хоть и такой идиотский.
Краем глаза я заметила за ним какое-то движение. Хлопнула дверь в коридоре под мелодичное женское «Увидимся, Норд!», отчего тот в раздражении еле заметно повел плечами.
Ничего себе… Неужели Эммерсон…
Причина столь его раннего пребывания в этой части Штаба, где располагаются комнаты и апартаменты офицеров и действующих бойцов, кажется, ясна.
И какого-то хрена моему нутру это не понравилось.
– Такое долгое валяние у моих ног… с чем-то связано, Тихоня? – не знаю, что именно отрезвило меня быстрее: то ли прозвище из его уст, то ли саркастичный тон с подтекстом.
Я вскочила, осознав, что действительно как слабачка расселась на полу. И неожиданно вновь оказалась в слишком тесном контакте с Нордом: он и не подумал сдвинуться хоть на дюйм, проницательно теперь разглядывая мое лицо в непосредственной близости.
– Связано с тем, что смотреть нужно, куда идёшь… – набравшись смелости, пробурчала я, сморщив нос.
Замечание прозвучало двояко: не то сказано ему, не то самой себе. Отошла на шаг, чувствуя, как обоняния коснулся островато-сладкий запах чужих духов, сигарет и… очевидно, самого Норда.
Молчание между нами затянулось, как небо над Островом свинцовыми тучами сегодня. Сезон дождей, чтоб его.
Я потёрла ладонью копчик, пытаясь унять тупую пульсацию от удара, и взглянула на Эммерсона. Его подчеркнутая шрамом бровь приподнялась, а губ коснулась лёгкая ухмылка. Губ, которые недавно целовала та дамочка за дверью…
Взгляд серых глаз был не читаем. Он смотрел на меня слишком… Слишком пронзительно.
Отогнав странные, становившиеся назойливыми, мысли, я отошла ещё на шаг и, откашлявшись, зачем-то не к месту проговорила:
– Я пойду. Хорошего дня.
Ладно, о неумении достойно отвечать и о своем позорном столкновении подумаю позже.
– И куда же направляешься, Тихоня?
Прилетело мне уже в спину, когда я обошла его застывшую фигуру и двинулась дальше.
Пока я обдумывала ответ, такой, который всё-таки поставит точку в этом бестолковом разговоре, Норд двинулся следом – я слышала размеренные шаги – и добавил:
– Разве новобранец в выходной не должен сладко спать в своей постели? Поберегла бы силёнки.
И тут…
Слова вдруг сами сложились на языке и даже лучше, чем если бы я продолжила их основательно продумывать:
– У каждого новобранца свои методы сброса напряжения, Эммерсон. И иногда для этого как раз нужно обойтись без постели.
Что-то я всё-таки могу. Даже если оппонент… Пугает и кажется невыносимым.
Улыбка расплылась на моем лице, когда брошенная двусмысленность осталась шлейфом сзади. Где звук шагов прекратился. И я, не оборачиваясь, дошла до конца коридора, ведущего далее к выходу на стадион.
***
До финального норматива оставалось чуть меньше трёх недель. Казалось, что всё самое сложное осталось позади, но нет: впереди стрельба из разномастного огнестрельного оружия, комбинированные тренировки, тестирование и постоянные, абсолютно безумные занятия на выносливость и силу. Иногда создавалось впечатление, что нас готовят к какой-то неведомой войне.
Смешанные или, иначе говоря, комбинированные тренировки включали в себя несколько этапов прохождения: сначала ты выходишь на ринг для спарринга в течение десяти минут; затем по команде инструктора один из вас берёт нож, а другой пытается его отнять или выбить; после, вы меняетесь местами и в конце, оба при оружии, продолжаете спарринг.
Друг у друга мы отнимали нож настоящий, но конец тренировки при взаимном использовании оружия проходил с деревянными аналогами, дабы никто не увлёкся и не убил другого. Странная, конечно, логика. Каждый этап упражнения оценивался инструктором отдельно.
А дни, когда Лэндон и другие привлеченные к помощи инструкторы испытывали нас на выносливость и стойкость, я хотела напрочь вычеркнуть из своей памяти.
Пробежка в пятнадцать миль, нахождение под водой без кислородного оборудования на время, несколько десятков и сотен отжиманий и подтягиваний, хождение по узкой дощечке без страховки на высоте минимум тридцати футов – и это неполный список тех «сюрпризов», что ожидали нас, полудохлых к середине обучения, новобранцев. Особенно тяжело мне удавалось задерживать дыхание под водой – одним из моих многочисленных страхов был страх захлебнуться и утонуть.
Мы не успевали вообще ничего: поймала себя на мысли, что толком с момента приезда даже не вглядывалась в пейзажи вокруг Штаба, не ходила в бар по соседству, ни в библиотеку, никуда. Не осматривала местность, не обращала внимания на пляж и волны, простиравшиеся вдаль, за линией берега; на дополнительные здания вокруг. Словом, никакой личной жизни.
Я стояла в гуще своей группы, беспокойно наблюдая, как Лэн вызвал на ринг следующих…
Норда и Шайло.
Столкновение с ним в коридоре неведомой печатью-воспоминанием горело в области груди. Мы больше не перекинулись ни словом с той поры. Но вот взаимного внимания друг к другу словно стало больше…
Моего – настороженного, его…
Черт бы побрал этого Эммерсона с его глазами цвета стали.
Привычка инструктора выставлять слабых соперников против натренированных, с крупной комплекцией, вызывала у меня досаду и непонимание. В этот раз тоже, и теперь я остро переживала за Шайло.
Да, в реальной боевой ситуации выбирать противника, словно товар на базаре, не придётся.
Да, попытка завалить парня, который в три раза больше тебя и сильнее по навыкам, должно вызвать желание стать лучше, учесть свои ошибки и всколыхнуть здоровые амбиции.
Но вытекающие отсюда травмы никто не отменял, которые потом неделями не давали покоя и со скоростью света швыряли репутацию вниз.
Так же, как и растоптанное «я», останки которого можно хоронить, не залечивая, и забиться скулящей собакой в угол, никогда в жизни больше не желая драться против того, кто мощнее.
Пока Шайло копошилась у края ринга, я посмотрела на уже готового Норда, разминавшего шею. И мой взгляд украдкой превратился в сканирование…
Довольно мужественное лицо, в линиях читался ум. Сейчас его глаза испепеляли выходящую перед ним в боевой стойке Шайло. Словно впечатанная в напряженную мимику непоколебимость, короткие пряди русых волос. Крупные ладони, рельефные руки и предплечья, пронизанные сетью вен. Высокий рост и крепкое тело, от которого исходила сила. Думаю, от одного его удара кулаком я бы ушла на тот свет.
Тут мое сканирование засекли.
Поджав губы, я почувствовала прилив крови к щекам. Переключив внимание на Шайло, на эту миниатюрную симпатичную девушку, ставшую мне чуть ближе, чем остальные новобранцы, я поймала волну исходящего от неё страха, так схожего с моим. Сжатые и выставленные перед собой кулаки дрожали, выдавая её с головой.
Бой начался. И первые минуты пролетели слишком быстро.
Я резко закрыла ладонью глаза, прижимая веки фалангами, лишь бы не видеть, как из разбитого носа моей одногруппницы хлынула кровь. Норд же кружил рядом с Шайло, как ни в чём не бывало – ни единой царапины и синяка. Его движения были продуманными, четкими и точными…
Лэндон так и не отдал команду остановиться, и бойцы на ринге чудом – чудом для Шайло, конечно… – дошли до окончания первых десяти минут, знаменующее завершение первого этапа.
Когда наш инструктор попросил её взять клинок, дабы продолжить упражнение, я судорожно глотнула очередную порцию воздуха и обхватила себя за плечи. Сейчас шёл обратный отсчет: важно, чтобы Норд как можно быстрее выбил или отобрал нож из рук Шайло – тогда упражнение считалось выполненным, и они менялись местами. Так хотя бы была надежда на то, что Шайло продержится дольше, пройдя оставшиеся этапы до победного.
Кровь продолжала заливать ей рот, а левый глаз заплыл от полученного удара, но Шайло, благодаря своим маленьким параметрам, была шустра, и всё ещё умудрялась изворачиваться от попыток Норда схватить её оружие или нанести апперкот.
Но в какой-то момент она опрометчиво пропустила один выпад своего противника ногой, который обернулся для неё мощной и фатальной подсечкой. Пока её позвоночник летел навстречу матам, увлекая небольшое тело за собой, Норд с не меньшей скоростью и ловкостью ребром ладони ударил по её запястью. Клинок Шайло со звоном отлетел в сторону.
– Стоп, – послышался голос Лэндона. – Помогите ей дойти до лазарета.
Он кивнул Крису и ещё одному новобранцу нашей группы, Джо. Они тут же бросились к рингу, и пока Шайло позволяла себя поднять и утащить, она успела повернуть окровавленное лицо к Лэндону и наградить его таким уничтожающим взглядом, что не оставалось сомнений – мимолетная влюбленность в инструктора улетучилась раз и навсегда.
– Я зайду к тебе! – решила я коротко бросить ей вслед и в знак благодарности быстро кивнула удаляющимся Крису и Джо.
Вышло. Довольно. Громко.
Зря. Очень зря я позволила себе раскрыть рот.
Воздух вокруг меня накалился моментально, и я с опаской обернулась, закусив губу…
– Я разрешал что-либо произносить, боец? – с недобрым огоньком в глазах повернулся ко мне Лэндон.
Да. Он сегодня явно не в настроении.
– Марш на ринг, – его голос прозвучал настолько зловеще, что мои плечи передернуло в ознобе.
Нет. Пожалуйста. Только не против него…
Но в ответ на мой невысказанный протест я получила лишь холодный вызов и многообещающую улыбку Норда Эммерсона…
***
Лэндон нетерпеливо швырнул нам по деревянному ножу. И на том спасибо, что не дал продолжить оставшуюся часть этапа Шайло, и мне не пришлось выбивать настоящий нож из рук Эммерсона. Из чертовски сильных и проворных рук.
Я на ватных ногах встала на татами, уже тяжело дыша и визуально оценивая Норда. Всё так же с дерзостью смотрящего в ответ. Держала дистанцию и ждала команды инструктора, не решаясь больше ни в чём проявлять инициативу. С меня достаточно привлекать к себе внимание.
Мой противник распрямил плечи и игриво перекатил деревянный клинок от большого пальца к мизинцу и обратно, глядя мне в глаза.
Уже это одно движение повергло моё сознание в кромешный мрак. Оно отказывалось сосредоточиться, и в его центре красными неоновыми буквами забилась только одна мысль – это не металлический сверхлегкий тренировочный нож, придающий мне сил, и это не статичная мишень, стоящая на расстоянии десяти-пятнадцати футов.
Это, мать его, Эммерсон.
Он крупнее. Он сильнее. Он техничнее.
И он… Живой человек.
Чёртов деревянный нож ощущался в ладони лишним.
– Начали! – голос Лэна прозвучал будто из иного мира.
Я почти физически ощутила, как в кровь прыснула струя адреналина. Это позволило не поддаться панике слишком сильно. Поудобнее ухватившись за своё оружие, я внимательно вглядывалась в почти грациозные движения Норда, который не торопился нападать. Мы кружили по краю ринга, высматривая друг в друге сильные и слабые стороны, пытаясь выведать намерения в каждом лишнем шорохе. В каждом жесте…
– Ну же, Тихоня, – я прочла по его губам, практически не услышав при этом ни звука.
Неслышный шепот сбил меня с толку, и этого хватило, чтобы он тут же в один прыжок оказался рядом и молниеносно направил нож мне в район ребер.
Я еле успела увернуться. В голове теперь набатом, вместо неоновой вывески звучало: «Если бы это был реальный нож и ему бы повезло, он пробил бы моё лёгкое. Моё лёгкое. Он пробил бы мне лёгкое…»
– И где теперь твое идеальное метание, Гамильтон? Интересно… выдави тебе глаза, сможешь ли ты так же метать, а? – Норд буквально выплюнул мне под ноги эти слова, которые уже услышали все, задев за живое.
Я попробовала нагнуться и ударить его плечом в живот, уводя в так называемый «партер», но куда мне – я ведь хороша только в теории, как и говорила Лэндону. И так моя щека стремительно подставилась под размашистый удар мужского кулака. Голова дёрнулась наверх, и в ушах зазвенело так, будто накрыло ударной волной от взорвавшейся рядом бомбы.
Я не смогла сдержать то ли стон, то ли унизительный скулёж сквозь зубы, заметив, с каким удовлетворением Норд оценивал свой удар. Это длилось мгновение. Затем моя шея оказалась в его цепкой хватке: спина прижималась теперь к вздымающейся мужской груди, бицепс давил на мои сонные артерии, а ладони царапали его руку, обеспечивающую этот захват-удушение.
– Борись, Тихоня, – почти ласково прошептал голос над ухом, и это почему-то заставило ноги ослабеть.
Но ненадолго. Кое-как собравшись, я ударила Норда локтем в бок и с трудом, но выбралась из хватки. Единственное, на что дальше хватило остатков сил, – отойти от него и попробовать увеличить дистанцию. Дыхание было сбито напрочь.
На щеке вылезет великолепный синяк, бьюсь об заклад, и, судя по пощелкиванию где-то рядом с ухом, мою челюсть нужно будет вправлять. А ещё… Я с новым стоном перекатила на языке металлический привкус собственной крови, которая не заставила себя ждать и залила рот изнутри.
Это неожиданно привело в чувство. Кто мог знать, что после многочисленных полученных увечий ранее на ринге, именно эта алая масса во рту, именно от удара Норда и именно этот вкус встряхнут меня? Может быть, в этом заключалась истина концепции нашего инструктора: «сильный противник и тебя, слабака, сделает сильнее»?
Я резко выпрямилась, перестав шататься из стороны в сторону. Представила, что в руках у меня стальной, острый клинок, способный в воздухе разрубить волос. Не давая Эммерсону опомниться, я сделала ещё шаг назад, увеличивая расстояние до максимально возможного в таких условиях, и метнула в его голову свой нож со всей силы, на которую была способна.
В взволнованном разуме пронёсся вопрос Лэна: «В чём заключается твоя преграда ударить человека?», а когда моё деревянное оружие с глухим треском, собрав в себя усилие и потоки воздуха, вонзилось в надбровную дугу Норда, вызвав у него невольный рык, я уловила ответ.
Когда твой противник тебе станет ненавистен, внутри не будет места для преград…
Голова Эммерсона дернулась, как если бы кто-то зарядил ему мощную пощечину.
Лэндон остановил нас, что-то крикнув. Моё сердце стучало настолько громко, что я слышала только его звук в ушах и в горле. В реальном бою я воткнула бы лезвие Норду прямо над одним из его высокомерных глаз.
Бой был окончен.
Единственное, о чём я жалела – что не прицелилась в хрусталик.
Единственное, чего я хотела – в душ, чтобы отмыть от себя жестокость этого дня.
