Диана Астрова
Путь Стрекозы. Метафоры трансформаций
Смерть
Окончание определенного этапа, семена новой жизни. Духовный кризис. Мощная трансформация. Переход в новый цикл
Критика – неоднозначная вещь. Критика бывает конструктивной – тебе указывают на возможные пути улучшения. Критика бывает неконструктивной – все, что ты сделал, кажется смешным, мелким, незначительным, неинтересным и неоригинальным.
Конструктивная критика не ранит? Возможно. Но не тех, кого с детства сравнивают с братьями или сестрами, с прекрасными и послушными детьми соседей.
Конструктивная критика хороша лишь тем, что предлагает пути улучшения. И чувство отверженности, когда тебя начинают критиковать – снова я неправильная – уходит, припудренное пользой. Больно, но недолго.
Неконструктивная критика раздирает тебя – что-то важное для тебя высмеивается, вышучивается, показывается смешным, полностью разрушая достигнутое тобой.
Почему критика задевает меня? Потому что мне кажется, что меня обесценивают. Делают неценным то, что я придумала, сказала, сделала. И не нужно цепляться за слово «кажется», продолжая насмешливо: «Креститься надо».
Интересно, что словом «кажется» мы пытаемся защитить тех, кто нас намеренно обижает. Мы знаем, что такое боль. И говорим «кажется», чтобы не ранить другого. Мы защищаем оттуда – из своей боли. Защищаем другого, но раним себя. И продолжаем раниться о свои раны дальше, продлевая свою агонию.
Иногда от неконструктивной критики мы защищаем себя шуткой, обесценивая свои чувства. Чтобы, как в детстве, когда ты упала, и тебе больно, но знаешь, если заплачешь, не пустят гулять в этот роскошный мир – ты вскакиваешь, и кричишь: «Мне не больно!»
И я обесцениваю свои чувства и боль. Но мне… больно!
Мне больно! Мне хочется, чтобы поняли, что даже эта часть меня, неумеющая нарисовать лопату, уникальна. Я не смогу доказать бинома Ньютона. Теорема Ферма – не мое. Я не умею играть в шахматы. И самое стыдное: я – не Шопен.
Но критика меня ранит. Художника обидеть легко (на самом деле любого человека обидеть легко), ведь, критикуя, отвергают часть меня. Не принимают такой, какая я есть.
Как часто бывает, что после жестокой оценки, данной твоим делам, ты перестаешь делать то, что тебя радовало, что просила душа. Вы же сталкивались в жизни с такими оценками: «ты не умеешь», «не знаешь», «кому это нужно», «это просто смешно»? И даже если это не так, ситуация тебя беспокоит. Ты начинаешь прокручивать в своей голове: «Что я делаю не так? Что нужно изменить? Почему не понравилось?»
В моей жизни такое бывало. Мне говорили: «Ты ничего не знаешь» перед выпускными экзаменами, чтобы деморализовать меня, чтобы я не получила полагающуюся мне медаль. Мне говорили: «Ты не профессионал», когда я отказала в интимной близости начальнику (звучит несколько двусмысленно, да?) Мне говорили: «Ты не умеешь рисовать как Ренуар», давая оценку моей первой картине, выставленной на публичное обозрение.
И я думаю, что это было вовремя. Это урок о том, что нужно выбирать себя – свое мнение о себе, а не чьи-то оценки. Иногда и профессионалы ошибаются. Или, возможно, просто вы не их формат?
Что я не должна делать, по мнению других? Да, очень многое…
Не показывать свои ноги – у других красивее.
Не такая прическа – волосы должны быть гуще, лежать послушнее.
Не улыбаться – слишком соблазнительная улыбка.
Не писать стихи – какой в этом смысл, другие делают это лучше.
Не заниматься живописью – не продаешь, зачем тратить время.
Не читать – столько дел не сделано, а тратишь время на книги.
Не…
Сплошные «не»! Пусть эти «не» убираются из моей жизни!
Выбираю себя. Я буду делать то, что я хочу. И да, я – эгоистка, потому что выбираю ту жизнь, которую критикующим хотелось бы прожить.
Это у них срабатывает проекция (защитный механизм, когда человек, приписывает процессы, происходящие внутри него – чувства, мысли, эмоции – другому человеку). И это только про их ноги, прическу, восприятие таланта и профессионализма, а я зачем-то присваивала их проекции себе. И нет, я не отвечаю за их чувства, когда не могу сделать что-то, на что они рассчитывали.
Получая такую критику с детства, ребенок растет, зная, что ничего путного сделать не может. Если что-то и сделал, сразу защищается: «Я знаю, что это плохо», «Я – неумеха», «Ничего у меня не получается». Или, попробовав себя в новом деле, например, нарисовав букет цветов, сочинив стихотворение, приготовив шарлотку, сразу говорит окружающим: «Не шедевр!» или «Ничего особенного, конечно».
И мы заранее защищаемся. Защищаемся от возможной критики. От возможной боли. Защищаемся, обесценивая себя. На всякий случай, чтобы было не так больно, если критикой обесценят нас. Ведь мы сами заранее признаем свое несовершенство.
А ведь мир мог быть совсем другим. И это не какой-то далекий мир во всем мире, а мир в семье. Сколько таких измученных, отказавшихся от мечты людей, поверивших словам значимых для них взрослых, сидящих на нелюбимой работе, нереализовавших свои мечты и отчаянно пытающихся их реализовать через своих детей – записывая их в музыкальную школу, на кружки по боксу или плаванию, в школу тенниса, делая за них уроки, чтобы ребенок получал хорошие оценки. А потом, по привычке, продолжают проживать жизнь уже своего взрослого ребенка, вмешиваясь в его отношения, в его выбор. Пытаясь показать, что контролируют жизнь – пусть и не свою.
И это все начиналось с критики. Что случится, если вы начнете выстраивать жизнь без критики? И для начала перестаньте критиковать себя. Только это будет очень сложно. Мы для себя самые страшные критики, ведь мы знаем все свои слабые стороны.
Не критикуйте своего ребенка, даже если очень хочется. Пусть сам прокладывает свой путь, а вы, если нужно, подстрахуйте. Покажите своим примером, что жизнь – это прекрасно. И самое прекрасное – это ВАША жизнь. И это ценно. Важны ваши мысли, ваши желания. Без обесценивания, которое часто можно услышать в снисходительном тоне: «Что ты тут придумала?» Да, я это придумала. Да, я сделала.
Я не смогла бы стать критиком, но восхвалителем, вдохновителем – могу быть. Я знаю, как важно верить: эта дрожащая линия превратится завтра в радугу. Начните верить в себя. Не позволяйте высмеивать то, что для вас важно. Да, я это придумала, сделала – и это великолепно! Даже если это плохо подрумянившаяся шарлотка или уже не раз явленный миру голубой шарфик.
И самое важное сейчас – прекратить сравнивать себя с другими. Детей нужно воспитывать вне сравнений с другими, сравнивать можно только с ним самим. И тогда мы дарим ребенку возможность жить уникальной жизнью.
Беззащитность перед критикой догоняет меня даже во сне. Так и сегодня. Ночью сон вернул меня в мучительную ситуацию выпускных экзаменов, даже усугубил ее. Я проснулась с ощущением несправедливости, отчаяния, невозможности что-либо доказать, испытывая бессилие. А на улице солнце, и ночной морок рассеялся. Вот бы и наши дневные печали жизнь растворяла так же легко, как сны.
Хотя сон не приходит просто так, он приходит, чтобы обратить мое внимание на что-то, на какую-то сферу моей жизни, требующей моего внимания. И сон мне подсказывает, что нельзя отдавать оценку себя в руки других людей. Кто-то может занижать твою оценку (оценку тебя) из-за плохого отношения к тебе, или из-за хорошего к кому-то, из-за того, что до другого не может добраться, а ты вот рядом, и твое нежное мягкое брюшко открыто, и просто из-за того, что ему самому больно, и он может попробовать хотя бы на миг избавиться от своей боли, сделав больно мне. Моя оценка себя не зависит от внешних оценок. И я не на паперти, чтобы дрожащей рукой пересчитывать несчастные копейки, брошенные (или не брошенные) рукой скупца.
Внутри меня живет Бог. Значит, никто меня не может задеть или унизить. Уважение Бога дает мне защиту. Бог внутри меня подскажет, куда идти и что делать. Я уважаю Бога внутри себя и не причиню вреда другим. Бог во мне и в других.
Люди подходили к нему и покатывались со смеху. Тыча пальцами прямо в него, они смеялись:
– Что за урод?
– Он хотя бы видел себя со стороны?
– Такого в приличном обществе нельзя показывать.
Ему было неприятно и больно: за что так с ним? Что такого плохого он им сделал? Да, может, и не красавец, но зачем же такие насмешки? Ведь это так больно. И он темнел от печали.
Иногда к нему подходили и улыбались, не глядя в глаза, видя что-то свое. Кокетливо крутились перед ним, словно перед пустым местом, не обращая внимания на то, что он живой и что он чувствует. Эти были лучше. Они хотя бы не насмехались над ним.
Ему нравилось, что были и другие, те, кто рассказывал ему, какой он замечательный, как он прекрасен. Таких было мало, но они были.
Однажды он подсмотрел такую сценку. В комнате встретились маленькая собачка и старый кот. Собачка наскакивала на кота, пытаясь что-то ему доказать. Кот, дернув спиной, вышел в сад.
«Тяф-тяф-тяф», – заливалась лаем вслед надменно поднятому кошачьему хвосту маленькая собачка. Последнее слово должно было остаться за ней.
В саду на солнышке нежился старый кот. Тогда ему казалось, что он мог слышать тихие мысли кота: «Какое последнее слово? Ну, какое слово? Если от тебя слышно только: «Тяф-тяф-тяф». Лениво тратить время, чтобы объяснить то, что тебе пока недоступно. Подрастаешь – поймешь! Или не поймешь, но, значит, это тебе и не нужно».
В комнате воцарился мир и покой. Собачка успокоилась. Кот продолжал греться в саду под солнцем, прикрыв глаза.
И тогда он понял, что будет как этот старый кот. Зачем тратить силы, вновь и вновь объясняя людям, которые просто хотят, чтобы последнее слово оставалось за ними? Говорить что-то тем, кто не видит его, а видит только себя, разговаривает и доказывает что-то только себе. И он успокоился.
Новые люди заходили в комнату.
На стене висело старое венецианское зеркало. Его поверхность немного помутнела со временем, но оно все еще было прекрасным. Резная золотистая рама обрамляла зеркальную поверхность. С рамы скалились и дразнились забавные рожицы, вырезанные рукой умелого мастера.
Люди заходили в комнату…
И каждый видел в зеркале себя.
Мир уродов и злых людей.
Мир добрых и прекрасных людей.
Каждый видел то, что было в его сердце.
Зеркало больше не пыталось показать и сделать человека лучше, оно просто отражало то, что было в каждом.
Как часто, мы поддаемся хору голосов, которые со всех сторон твердят нам о том, что мы какие-то не такие, которые пытаются нас уверить, что мы ужасны. И речь идет не о том, что не нужно пытаться улучшать себя, а о том, что красота в глазах смотрящего. Или мы видим в других то, что есть в нас. (И да, мы можем быть не согласны с этим высказыванием, но это не мешает ему быть. Если нам не нравится что-то в человеке, что-то раздражает, выводит из себя, вызывает сильные эмоции, возможно, это то, в чем мы долго себе отказывали или, вообще, не позволяли быть. А хотелось бы… Но хорошее воспитание обязывает).
И если кто-то видит меня королевой, то для него я – королева, для него я хочу быть королевой, для него я меняюсь, чтобы быть королевой.
И если кто-то видит меня плохой, то для него… нет, я не пытаюсь стать плохой. И не хочу менять себя. Я просто собираю свои вещи и ухожу из его жизни. Зачем кому-то пытаться доказать, что ты лучше, чем он тебя видит? Доказать все равно не сможешь, а себя, свою гармонию, свой баланс потерять можешь.
Как важно отразиться в глазах друга.
Как-то я бродила по выставке картин Игоря Грабаря, наслаждаясь встречей с незабудками и сиренью, осенними яблоками и морозной лазурью. Ощущала восторг от того, как гениально передан момент. Казалось, что картины раскрывались ароматом. Настоящим. Терпким, чуть морозным.
Из грез меня вырвал диалог двух девушек, которые громко делились впечатлениями от увиденного.
– Мне понравились только две картины, – сказала первая. Ее голос прозвучал скучающе. – Незабудки с сиренью и дельфиниумы.
– Да ты что?! – восторженно возразила вторая. – Здесь так много красивых картин. Вот как тебе эта дорожка в саду?
– Не нравится, – коротко, как отрезала, сказала первая.
– Почему? – искренне удивилась ее подруга.
– Неестественно, – первая девушка была на удивление краткой.
– Почему? – продолжала настаивать вторая.
– Где ты зелень такую видела? – первая девушка презрительно поморщилась.
– У меня на даче, – последовал мечтательный ответ ее подруги. – И плющ такой.
А дорожка в саду была очень реалистична. Я подумала, как полярны мнения: прекрасная картина – и неестественно. Два разных восприятия жизни. Мне ближе красота.
Сравнение может помочь прогрессу, а может подрезать крылья. Говорят, сравнивать можно только с собой. Но зачастую мы сравниваем все со всем – болото и море, город и деревню, лето и зиму, дождь и солнце, забывая об уникальности каждого человека и каждого явления.
Болото или море? Выбор большинства будет в пользу моря, но болото прекрасно своей тихой красотой. (Есть и противоположное мнение, конечно. Как помните, в известной цитате из фильма «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона. Собака Баскервилей»: «… заклинаю, остерегайтесь выходить на болота в ночное время, когда силы зла властвуют безраздельно»).
Кто-то любит дождь, кто-то от него впадает в уныние. А где-то дождь ждут как подарок небес, и все радуются ему от мала до велика.
Кто-то любит Репина, а кто-то – Кандинского.
Кто-то любит меня, а кто-то – Клаудию Шиффер. Как сказал кто-то остроумный: «Все мы на любителя».
Я могла бы писать, как Антон Чехов или Лев Толстой, но пишу, как я.
К чему это я? Просто позволить всему быть и наслаждаться красотой различий, собирая свой уникальный букет понравившихся мест, событий, людей. Как хорошо, что мы разные. Благодарю этот мир за его разнообразие!
А критика? Пусть тоже будет. Если она позволит мне что-то улучшить, значит, я ее приму. Но не буду расстраиваться, если кто-то скажет, что прическа мне не идет. Я спрошу совет у своего стилиста. Принимать критику можно только от человека, который в этом что-то понимает. От профессионала. И то, не от каждого.
Будьте бережнее к себе и другим. Помните, что словом можно убить или спасти.