Диана Галли
От Брайтона до кольцевой
Одиссей
Одиссей от моря отвернулся,
Обнял сына (еле дотянулся).
Ниток надо преданной жене.
И бардак в запущенной стране.
Кости ломит, Троя – боги с нею,
Корабли потеряны. Жалею,
Что ввязался в этот беспредел.
Двадцать лет. А что же ты хотел?
– Старый, дед! Откуда ты пришел?
Зарифмуй, скиталец, хорошо
Как мы отстояли Менелаю
Честь или чего-нибудь. Не знаю.
Ниток купишь преданной жене.
И бардак в стране, бардак в стране…
19.09.2020
История любви?
Закончились стихи. Как будто наигрались
В историю любви, где лишний хэппи-энд.
Иди уже, герой, зовут тебя "собрались,
Пошли, побольше звук. Убавьте левый свет."
Закончилась душа. Рожденная в неволе
You Tub-а и афиш, смартфона и Whastapp.
И мерзко оттого, что нам давали роли,
А ты не дотянул. Не доиграл. Слабак.
И все же я молчу, автограф прикрывая,
Как бабочку, что спит на краешке стола.
Она жива, жива. Она еще не знает,
Что все переживет, как я пережила.
14.10.2020
Дожди пришли
Дожди пришли ночные, нелюдимые.
Покашливают даже фонари.
Как пятнышко на городе родимое
Октябрь и снаружи, и внутри.
Разрушены былые заклинания,
Разорвана таинственная связь.
Ты – старое отчаянье призвания,
Я – карта, нарушавшая пасьянс.
И не было весны у нас и осени,
И не было свидания у нас.
"Чума на оба ваших дома!" просится.
Одна чума сбылась на этот раз.
И выпить не позволят наши графики,
И незачем цветы теперь дарить.
Друг друга не познали, но потрафили.
Хотелось наяву договорить.
Но все тобой осмеяно, оболгано.
Проиграно – вот правильней всего.
Дожди мои октябрьские, добрые,
Всё кончено. Я справлюсь. Ничего.
18.10.2020
Анфиса и ковид
"Спокойной ночи" – говорил Степаша.
И щёлкал выключатель на стене.
И было в темноте, конечно, страшно.
И жутко было. Но, увы, не мне.
Она от страха жмурила глазенки,
Однажды хвост отбросила совсем…
Анфиса, как из книжки, шимпанзёнка.
Игрушка. Слабый повод быть "как все".
И приходилось вызывать героев,
И укрывать всем телом до утра.
И обещать, что бабушка – прикроет,
Когда усну. Такая вот игра.
Спокойной ночи, старая Анфиса.
Уж тридцать лет, а хвостик не отрос.
Нет бабушки. И смерть стоит так близко.
И не страшит ответом на вопрос.
Я не герой. Но я тебя прикрою.
И может быть, сегодня хвост пришью.
Из всей семьи в строю сегодня двое,
Господь и я. А мама – на краю.
11 11 2020
Включишь Ватсап, ленту бесед пролистаешь,
Выведешь в поиске – прошлая изоляция.
Тихая музыка трепетно нарастает:
Мой незнакомец. Ёрш. Достояние нации.
Ежевечерний спектакль наш на Ютьюбе.
Наш, потому что театр и оперетта.
Молодость, зрелость, сегодня. В комментах – люди
У мониторов, в смартфонах, по белому свету.
Как мы вдвоем и втроем по ночам сидели.
Как мы смотрели – сегодня ты был в Ватсапе?
Как мы боялись, дурили порой, сатанели,
Маски стирали, боялись, что денег не хватит.
Новая изоляция назревает.
Я не боюсь, тоскую по незнакомцу.
Где ты, чудак? Мелодия нарастает.
Снова трансляции будут? Ватсап смеется.
Проклял. Забанил. Предал. Ушел без маски -
Что мне до этих штампов, не мой сценарий.
Ёрш, ты включай Ватсап, проявляйся, будь ласка?
Вижу тебя в сети – значит, жив, в канале.
Это неважно – кто и кого забросил.
Важно лишь то, что теперь уже неизменно:
Господи, сохрани и спаси его осень.
И сохрани и спаси, чтоб вернулась сцена,
Чтобы вернулся театр, барыжки билетные,
Кассы, аэропорты, Тагил, Неаполь.
Чтоб отключили Ватсап и включили рассветное:
– Едем в кофейню! Там даже могут накапать!
Чтоб наяву всё обещанное и сумасшедшее:
– Спеть на Монмартре вместе!
– Собрать твою книжку!
– На ВДНХ погулять по местам заветным!
– На Монте Кристо!
– На Капри!
– В Тагил!
– За мормышками!
Включен Ватсап. Пролистываю. Перечитываю.
Страшно, когда болеют. Особенно мама.
Маски стираем. И спирт разведём по-быстрому
Для дезинфекции. Вирус. Опять. Тот самый.
17 11 2020
29 ноября 2020. Смерть мамы.
Не ищи виноватых и лишних,
Не гаси и не гасни, скорбя.
Магомет, Адонаи и Кришна,
Иисус, Мама Джи – за тебя.
И одно лишь пока не по силам,
Но и это осилить должна.
Опустела молитва. Молила:
"Маму, бабушку, папу…"
Одна.
18 12 2020
Записка для Калиостро
Калиостро, всё очень просто:
Вот ключи от пустого дома.
Вот цветы, на кладбище еду.
Вот и холмик, земля промерзла.
И обратно, к пустому дому.
Здесь, на Флотской, мне все знакомо:
Этот тополь – Король, тот – Апостол,
Дуб Пестун, сад вишневый. Помню
Этот город до самой Башни,
От понтонных мостов до СИЗО.
От больницы детской, где страшно,
До театра, где повезло.
Я хотела тебе показать
Синий снег между зимних строчек,
Православные образа,
Постсоветские многоточия.
Злую Северку, светлую Репинку,
Золотую Оку, Москва-реку,
И озера в песчаных берегах,
И у дома отца завалинку…
Калиостро, рассказывать нечего.
Подарить ничего не смогу.
Просто выживет человечество.
Ты, надеюсь, тоже. Зер гут?
Будут встречи, посты, смски.
Рассказать о пустой душе?
Калиостро. Спасибо за песни
На том диске. На том рубеже.
11 02 2021
Хомячок
Просыпается хомячок -
Рыжий хрустик, пушистый бочок.
Потягушки. Иди на плечо,
Мой хранитель? Пыхти ни о чем.
Просто хрумкай, пыхти, царапай,
Удержи меня маленькой лапой.
Уведи меня дальше, друг,
Разгрызи этот черный круг
Ноября, декабря, ковида…
Книга кончилась, карта бита.
Только ты появился там,
Где была только смерть и беда.
Держит крепко мой хомячок,
Теплый странный живой пустячок.
Вся-то жизнь его – с кулачок,
Прошуршит, пропыхтит и молчок.
Просыпайся, капелька Бога,
Сердце дома, давай играть.
Как же мало тебя. И как много
Сотворишь ты еще добра.
11 02 2021
Шайтан Арбат
Никто ни в чем не виноват.
У Окуджавы взгляд суровый:
Вокруг него Шайтан-Арбат.
Чтоб не попутали, есть Новый.
И бронзовый герой не хочет
Пройти его когда-нибудь.
Наискосок своих же строчек
Готов его перечеркнуть.
Надежно закреплен, почищен,
Канонизирован почти.
Туристы. Эти, как обычно:
Увидел-сэлфи-проходи.
И книжки, брюлики – товарец.
Музычка, лаунжи, притон.
В поту миллениалы шпарят
На укулеле, под айфон.
И всё заточено, смекаешь?
Откат засчитан. Проходи.
А этот? Этот был прозаик
И бард, погуглишь по пути.
Никто ни в чем не виноват.
У Окуджавы взгляд суровый.
Вокруг него Шайтан-Арбат.
Но я предпочитаю Новый.
16 02 2021
Чаша 2006 года
Прошёл китайский круг зверей и круг планет,
Пришла чума, и всё гостит. Уйдет едва ли.
А мы всё там же, где расстались: столько лет
Стоим в две тысячи шестом, на том вокзале.
Тебе по-прежнему чуть больше, чем полста.
А я старею с каждой новою могилой.
И наши руки держат чашу для Христа.
А впрочем, он воскрес, а я о том забыла.
Забыла всё. Да всё неважным оказалось.
Сума, тюрьма, чума – рифмуй и не греши.
И в нашей чаше ни глотка. И что осталось?
Чужую жизнь прожить. Чужую жизнь. Прожить.
29 03 2021
Фотография
***
У меня ничего не осталось,
Кроме меня.
Кроме старых альбомов,
Где вместе – моя семья.
Где от деда к прадеду,
Краешком той войны:
Письма деда.
"Помните" прадеда.
Бабушкино "до весны".
И страна эта древняя пахнет
Старым бельём.
Оккупацией, добрыми немцами,
Прежним жульем,
Что не брали последнего,
Первого – не водилось.
Коммунизм, прострация, ельцин,
Попутка, сила.
И теперь у меня есть дом,
А семьи – немА.
Фотографии, письма папины
И зима.
Мамин шарфик, на холодильнике
Два магнитика -
Ватикан и Кос.
Надо съездить.
Привилась.
Мистика.
Хочешь, в Турцию, хочешь, в Винницу,
На Донбасс?
Там одни, там другие,
А третий – дурак начспас.
Вся Россия открыта настежь,
Как дом с поминок.
Я хочу к тебе, мой старик в парике с повинной.
Я хочу в театр старый, на Театралке.
В закулисье, отнюдь не на сцену,
И даже не в дамки.
Я хочу писать для тебя,
мой старик со смартфоном.
Ты сыграешь их. Ты сыграешь жизнь
Да со звоном.
Мы напишем все:
Новороссию, Новороссийск,
Коммуналку, хрущёвку,
Кущёвку, "корону", мой сфинкс…
Мехреньлаг, Плесецк и Реутов заодно.
Фотографии. Пепел Клааса. Как смешно!
Я подписываю фотографии до утра.
Я боюсь, что забуду. И будет плоха игра.
И не сложится с тем актером, красавцем, певцом.
На руке колечко от мамы,
Перед смертью купили с отцом.
У меня ничего не осталось,
Кроме меня.
И пора рассказать.
И пора что-нибудь поменять.
Я доеду до Ватикана когда-нибудь,
Мама в Римского Папу не верила. Но не суть.
И на острове Кос рухнет старый платан в песок
Гиппократов, пустышка, не спасший на волосок.
Улыбнется бог от подножия пирамид,
Не перо на чашу, фотка туда слетит.
А на фотке – прахом посеянная семья:
Мама, папа, отчим, бабушка, пёсик, я…
30 03 2021
2020 год
Две тысячи двадцатый год.
Чума на оба наших дома.
И только "скорых" хоровод
По всем измученным районам.
И перечесть по именам
Переболевших не сумеем.
Молчит притихшая страна
По всем кладбищенским аллеям.
Пройдет когда-нибудь беда,
И землю смоет. И укроет
Одна могильная трава
Ненадышавшихся судьбою.
А я по-прежнему боюсь,
Что для тебя не хватит маски.
Что не скажу в глаза "люблю",
Что мы не сложим нашей сказки.
Две тысячи двадцатый год.
Чума на всех. И всё же, всё же
Он обозначил, кто живёт
В твоей душе. Кто всех дороже.
13 04 2021
Сегодняшнее
Растут продажи, дело спорится:
Клепают маски заключенные.
Демонстративно руки моются
Или не моются "учеными".
Все нынче перепрофилируют,
По реновации беснуются.
И где-то малость конкурируют,
Но всё ж пять раз перестрахуются.
И всё тихонечко срастается.
Но прежним никогда не будет.
Идет Христос по ковидариям
И губы синие целует…
13 04 2021
Барвинок или почему мы не уехали
Как долго мы не уезжали:
Куда нам, старые родители.
Долги, друзья, леса, копите мол,
Куда вам, вас туда не звали.
Потом тянули на вокзале.
Куда, мол, мама, почка вздорная
И волокита подмосковная,
КТ раз в год, к врачу…едва ли.
Потом – всемирная блокада,
Ковид, режимы, изоляция.
Полмира в саморезервациях,
И ехать некуда. Не надо.
Теперь война по всем намеченным
В те годы южным адресам.
И выжившее человечество
Взбесилось здесь. Взбесилось там.
И крепче родины, партийности,
Национальности, фертильности,
Судьбы, любви, страны, венца -
Трава с могилы у отца
Ползет к соседней. К новой тянется,
Вот-вот достанет. И останется
Одна трава. Барвинок стылый.
Голубоглазый, как беда.
16 05 2021
Ловец и мальчик
Скупая лента новостей. И слава Богу.
Сиреневый московский дух. И свет. И вечер.
Когда бы не было тебя, о ком бы строго
Спросила: Как играл мой Фей, мой русский Кэтчер?
Тот самый Katcher in the rye, раскольник звонкий,
Ловец заблудших, пастырь злых, монарх без трона.
И не ответят. Я люблю. Тебя. Ребенком.
Который лгал календарю. И лгал влюбленно:
"Еще не юность. Не рассвет. Не опоздаю.
Еще смахну упрямый счет, еще сумею…
Лови меня. Спаси меня. Я умоляю.
Уже не важно. Обманула даже Фея."
Скупая лента новостей. Бинокль спящий.
И путь закрыт. И ты сокрыт. И я не дома.
Но как забыть, каким ты был, мой старый мальчик.
Но как простить, каким ты стал, чужой ребенок.
25 05 2021
Теперь все так
***
Теперь всё проще.
Как же смехотворно,
Наивно всё в судьбе
До ноября.
Собор, аптека…
Нынче там, в Ливорно,
Такой же ад.
Всё оказалось зря.
Теперь всё сложно.
Завтра не отпустит.
Есть только горя
Непочатый край.
И терпишь жизнь,
Как пьяненький капустник,
Где ты студиец.
Ты должна.
Играй.
15 06 2021
Мы больше друг друга
***
Мы больше друг другу
Не пишем ночами
И перед прогоном
Не дышим вдвоем.
Мы больше друг друга
Не слышим и дышим
Спокойно, когда
Вдруг в толпе узнаём.
"Быть может" – не может.
Не может случиться
Уже ничего
Ни во благо, ни так.
Пустая до свиста
Надежда ложится
Кипой декораций
На старый чердак.
А как начиналось,
Но не получилось
Сказанье, преданье
О сердце твоём.
Ненужная сказка
О проклятом принце,
Которую вместе
Мы не проживем.
Мы больше друг друга
И меньше друг друга…
15 06 2021
Фрязино и крестный
Желтопузой маршруткой от Щелковской,
Мимо грязных панельных домов.
Я моталась во Фрязино долго,
К Мишке-крестному:
– Здрасьте!
– Здаров!
Пыльный гомон, малюсенький город,
На больничной скамейке портвейн.
– А чего ты сегодня "за ворот"?
– Да и сам не пойму, хоть убей.
Он ни разу не спрашивал строго.
Мы шутили и шли за вином.
– А давай расскажу-ка про Бога?
– Ой, Михоша, давай-ка потом.
В двадцать лет – ни казны, ни квартиры,
Ни печали, ни ноющих ран.
– Я мечтаю объехать полмира!
– Хоть куда! Но не надо в Афган…
Не сумела проститься. Жалею.
Мишка в Царствии Божьем живет.
И под утро дыханием греет
Окрещенное сердце мое.
Желтопузых не стало маршруток,
И во Фрязино хода мне нет.
Помолись за меня, мой Мишута.
Подожди меня.
– Здрасьте!
– Привет.
18 06 2021
Привыкли к некрологам
Привыкли к некрологам. Год такой.
Не на разрыв. На выдох. На убой.
И паутина интернета в десять ровно
Нам выдавала цифры. Страстно. Злобно.
Статистика, чёт-нечет, вакцинация.
И трепет. Ежедневный, трепет нации.
И солнечная нежность по ночам:
– Ты здесь? Я здесь.
– Ты там? Я там.
Мы – там.
Мы в прошлом, на служебном и в Ватсапе,
На самоизоляции, в гестапо
Своей тревоги, ужаса, тоски.
"Как правая и левая…" близки.
Привыкли. Приручились. Присмирели.
И некрологов массу просмотрели.
И вышли из всемирной изоляции,
И встретились всё там же, в темноте,
Где мы – не мы, где ни одной мечте
Ни шанса не оставил год потерянный.
Где ты молчишь, усталый и растерянный.
Где я уже не знаю, что сказать.
Привыкли к некрологам. Эпилогам.
Ночная нежность, невозможность трогать,
Тянуть к себе, тащить из темноты
Тебя туда, где выход из беды.
И непривычно видеть год спустя,
Как цифры не меняются хотя б.
И счёт уже не поддается счёту.
И я уже совсем не помню, кто ты…
04 08 2021
