Диана Ва-Шаль
Беги! Прячься! Молись!
Четвертый. Пятый. До двери всего одиннадцать шагов. Он знает наверняка, считал многократно.
Вновь скрежет. Ни то металла о двери, ни то отмычки в дверном проеме. Сердце замирает на мгновение, организм на секунду погибает, чтобы ожидать в следующий миг. Дрожь. Вспотевшие ладони. Крик, застрявший в горле; но неведомые силы уже тащат его вперед, тянут к двери цепями и тросами.
Шесть. Семь. Восемь. Девять.
Сознание сопротивляется. Не иди. Не иди, глупец! Увидишь – материализуешь. Притянешь, приманишь. Беги, беги глупец! Прячься в закутках, прячься в норах, прячься в трещинах и расщелинах. Молись. Молись Небесам, Богини Матери, молись так, как никогда не молился – иначе придется умолять о пощаде. Кричать глухим, плакать для слепых. Не подходи к двери! Беги! Прячься! Молись!
Десять.
Одиннадцать.
Дыхание рваное. Дрожащее. Холодный пот. Прищуривается одним глазом. Медленно, очень медленно тянется к дверному глазку. Время замедляется. Скрежет металлического когтя. Секунда. Две. Дверной глазок. Фокусируется взгляд. И…
***
Восемь часов утра, а работа уже кипела. В это время за окном лениво просыпался белоснежный Мукро, люди покупали горячий кофе в фудтраках, солнце золотило тонкие зеленые листья деревьев, синегрудые птицы звонко щебетали, возвещая о новом дне. Роберт Сборт, командир элитного военного спецподразделения "Группа "Горгона" спешил в центральный отдел так называемых "жнецов" – внутреннего охранного органа и политического сыска Государства. Роберт принимал в свою группу нового члена, и ему было нужно удостовериться, что жнецы сделали того "невидимым", – удалили всю информацию о новом горгоновце из своих баз, – члены этой группы были одними из немногих, за кем око жнецов не наблюдало денно и нощно.
Мимо стоянки черных машин. Вверх по мраморным ступеням к парадным дверям офиса. Первый этаж, кабинет 117.
Жнец сидел за столом, меланхолично начищая пару своих керамбитов – ножей с изогнутым серповидным клинком. На столешнице покоилась голубая окровавленная тряпка, тонкая папка с бумагами, – очередное дело очередного несчастного, – и ключ от подземных казематов.
Самого Роберта жнец встретил пренебрежительным прищуром, но не смог не подняться в знак уважения. Сборт окинул взглядом стол, качнул головой почти незаметно.
– Я не святой, конечно, и от крови не отмыться; но как вы по ночам спокойно спите, я никогда не пойму. Ни приходят призраки без вины убитых и искалеченных? – единственное, что произнес Роберт.
Жнец хмыкнул, откладывая серповидные керамбиты в сторону.
Монстры не прятались во тьме. Монстры не были призраками. Монстры ездили на черных машинах, прослушивали телефонные разговоры, отслеживали перемещения и приходили за недовольными – и были они слепы к чужим слезам, и глухи к чужим молитвам1.
