Диана Викторовна Покормяк
Катькино лето
ГЛАВА II. Рассказывает о диком коте, прирученном Катькой и о венке для Каштанки
Каждое утро перед уходом на работу бабушка, по обыкновению, давала Катьке ценные указания:
– Помоешь посуду, заметешь пол и польешь цветы! И, не открывай никому двери, мало ли кого нелегкая принесет!
– Так я и так никому не открываю! – покачала Катька головой.
– Ну да, конечно! – забурчала бабушка. – Я до сих пор помню, как два года назад я тебе то же самое наказала, но когда вернулась с базара, то дом был полон гостей!.. Ты впустила мою коллегу с работы, мою подругу, пришедшую с дочкой, да еще и нашу соседку тетю Лизу! В общем, ты запустила всех, кого только можно было! – она с укором посмотрела на свою внучку.
– Я не стану никого впускать! – пообещала клятвенно Катька. – А если они будут продолжать стучать в дверь, то я начну колотить под дверью кастрюлями и буду лаять словно собака, чтобы они испугались и убежали!
– Но это уже излишне! – перепугалась бабушка. – И как тебе такое могло прийти в голову? – удивилась она.
Катька пожала плечами и проводила бабушку на работу. Она считала, – для того, чтобы выпроводить незваных гостей, все методы хороши.
После спешной уборки на кухне, Катька стремглав бросилась на улицу. Она всегда любила раннее утро: как раз в это время солнце еще скрывалось за домом, и просторный двор тонул в мягком прохладном полумраке. К тому же, в такое раннее время на улице почти никого не было, и Катька чувствовала себя полноправной хозяйкой этого места. Катькин дом был пятиэтажным, состоял из четырех подъездов. Белый кирпич со временем потускнел и теперь дом приобрел немного серовато грязный оттенок. Все три Катькиных окна выходили на другую сторону, в соседний двор, поэтому за своим двором она имела возможность следить, только когда была на улице.
Девочка обошла всю территорию, заглянула во все окна, облазила все деревья и кусты, где еще висели какие-нибудь ягоды, и остановилась возле своей любимой старой яблони, которая росла около дороги. Она могла часами сидеть на ее толстых ветвях и оттуда вести наблюдение за людьми и за проезжающими по дороге автомобилями. Их, по обыкновению, было немного, ведь Катькин дом находился на тихой и спокойной окраине их небольшого городка. В прошлом году мужчины с ее улицы хотели спилить старую яблоню, но Катька устроила такую истерику, что они решили оставить дерево в покое. Их напугал ни сколько плач девочки, сколько ее угрозы, ведь каждый житель двора хорошо знал, что Катька не бросает слов на ветер. Она обещала каждому, кто притронется к ее дереву, выцарапать на двери: «Убийца деревьев!» и еще много чего того, что может ляпнуть не только ребенок, но и взрослый сгоряча и от обиды.
Пока Катька обнимала свою яблоню, поблизости послышалось чье-то мяуканье. Девочка обернулась и увидела Волка, который не спеша приближался к ней. Это был большой красивый кот с насыщенной тигровой окраской. Такое необычное прозвище дала коту сама Катька, и он получил его неспроста. Несколько лет назад он неожиданно появился во дворе, и никто не знал, откуда он взялся. Он был диким и сторонился людей, никому не давался в руки. Баба Люда, известная кошатница из второго подъезда, хотела забрать его к себе домой, но когда она стала к нему приближаться, он злобно зашипел на нее и умчался пулей в неизвестном направлении. Катьке нравилась его дикость, независимость и любовь к уединению, в этом он очень походил на нее. Девочка, в отличие от бабы Люды, решила не сдаваться, и во что бы то ни было приручить его. Каждое утро, когда бабушка уходила на работу, она доставала что-нибудь съестное из холодильника и шла во двор, чтобы попытаться покормить Волка. Он обычно любил лежать под сиренью возле цветочной клумбы тети Лизы. Катька осторожно подкрадывалась к нему, извлекала из кулечка котлету или кусок жареной рыбы и кидала к нему под передние лапы. Но он, завидев девочку, стремглав уносился прочь. Когда Катька потеряла всякую надежду приручить кота, он вдруг, спустя несколько недель, вместо того, чтобы убежать, решил понюхать то, что она ему бросила. Голод взял свое, – он проглотил кусок колбасы и только потом удрал. На следующий день хитрая Катька бросила колбасу чуть поближе к себе. Кот с минуту смотрел на девочку настороженным изучающим взглядом, потом крадучись приблизился к колбасе и, схватив ее, был таков. Каждый последующий день Катька бросала еду все ближе и ближе к себе. При этом она зазывала кота ангельским голоском, которым в жизни и в помине не говорила и пыталась сделать лицо как можно добрее для пущего эффекта. Ей казалось, что эти маленькие хитрости должны были повлиять на предрасположенность и доверие к ней этого дикого, но уже полюбившегося ей живого существа. Через несколько недель таких завтраков Волк потерял бдительность и подошел настолько близко, что Катька сумела поймать его, и, не обращая внимания на его усиленное брыкание, потащила кота к себе домой. Там она, не выпуская его из рук, вся в кровавых царапинах от его острых когтей, проходила с ним по квартире целый час. Девочка старалась его успокоить и погладить, но он метался у нее на руках и протяжно мяукал. Спустя некоторое время он выдохся и перестал брыкаться. Катька пошла с ним на кухню и покормила его жареным мясом, которое для нее приготовила бабушка, прямо из сковородки, стоявшей на газовой плите. Он сначала отпирался, но запах ароматной свинины не смог оставить его равнодушным и он сдался. Катьке же пришлось давиться всухомятку хлебом, так как ее новоявленный пушистый друг съел все мясо. После обеда она выпустила его на улицу, думая, что окончательно приучила его. Но не тут то было. Еще не одну неделю ей довелось промучиться с Волком, пока он раз и навсегда перестал ее бояться. Он был упертым в своей дикости, но Катька была еще упрямее в своей решимости приручить его. Ей было настолько одиноко без друзей, что она решила окружить себя хотя бы одной живой душой. И не важно, что это был всего лишь дикий кот. Со временем он не только прекратил от нее убегать, но и начал подходить к ней сам, когда девочка гуляла одна, без надзирателя в лице тети Лизы. Жители двора поначалу очень дивились тому, что Катьке удалось то, что не удавалось им: он по-прежнему, кроме нее, никого к себе не подпускал. Волк был единственным котом во дворе, которого не гоняла баба Вера своей палкой, очевидно, она заметила в нем что-то родственное.
Вот так у Катьки появился пушистый друг. С тех пор прошло несколько лет, девочка по-прежнему каждое утро подкармливала его, после того, как бабушка уходила на работу. Иногда Катька гуляла с Волком у себя в квартире, и они вместе ели что-нибудь из холодильника.
В это утро она угостила его своей котлетой, которую вытащила из засаленного кармана своего платья. Пока кот жевал Катькин завтрак, она обратила внимание на клумбу. Там цвели чудесные красные лилии, любовно выращенные ее соседкой, тетей Лизой. Недолго думая, девочка приподняла подол платья и перелезла через небольшой бетонный заборчик, выкрашенный в веселый желтый цвет. Из-за таких, как Катька, забор следовало сделать повыше, хотя и это, скорее всего, не помогло бы.
Оказавшись посреди грядки, среди благоухающих лилий, ее моментально осенила идея. Почему бы не сплести венок? «Я сорву совсем немного, чтобы было не очень заметно» – пообещала она себе. Примостившись удобно на клумбе, Катька оборвала несколько цветков и принялась за дело. Тут к ней подбежала дворняжка по кличке Каштанка, – очень дружелюбное существо, живущее в их дворе. Она начала вилять хвостом, пытаясь разобраться в том, чем же таким интересным занимается эта непоседливая девочка.
Когда венок был окончательно готов, Катька, недолго думая, повесила его на шею Каштанки.
– Как красиво! – воскликнула она, любуясь своим цветочным произведением.
Но Каштанка не оценила Катькин подарок и, жалобно повизгивая, поплелась прочь. В этот самый момент Катька услышала пронзительный крик за своей спиной. Оглянувшись, девочка увидела, как из окна тети Лизы прямо на нее летит большой веник. Девочка не успела увернуться, и веник приземлился у нее на голове.
– Ты что же это наделала, бесстыжее создание! – запричитала женщина, наполовину вывалившись из окна и угрожая Катьке своим могучим кулаком. На ней был синий сарафан с фиалками, а на голове белоснежный ситцевый платок. Девочка осмотрела клумбу. Вместо обещанных нескольких цветочков, она так увлеклась, что не заметила, как сорвала почти все лилии. Кто-то сверху заливался звонким смехом. Подняв голову, Катька увидела Артема, стоящего на своем балконе. Он перегнулся через перила и стал показывать руками знаки, которые означали, что пора уносить отсюда ноги.
– Да я же сейчас выйду и не постыжусь отходить тебя ремнем хорошенько, если твоя бабушка еще не додумалась до этого! – пригрозила соседка, скрываясь за шторой.
Тут девочка почувствовала, что угроза тети Лизы будет не только на словах, но и на деле, и, перескочив через оградку, кинулась бежать прочь со двора.
Весь день Катька слонялась по старому парку, который находился рядом с домом, боясь возвращаться обратно. Она уныло бродила среди величественных дубов и кленов и уже пожалела обо всем на свете – и о сорванных лилиях и о сплетенном венке, и о том, что бедная Каштанка теперь, наверное, таскается с этим злополучным украшением на шее. Вернулась она только к позднему вечеру, предварительно оглядев территорию из-за угла соседней многоэтажки. Тети Лизы нигде не было видно. Но она могла быть в подъезде, поджидая Катьку со своим веником, и поэтому девочка не пошла домой, а спряталась в высокой траве, которая росла на поляне посреди улицы.
Из этой засады она наблюдала за тем, что происходит во дворе, оставаясь, при этом незамеченной. Возле песочницы Катька увидела Каштанку. Венка на ней уже не было. Девочка вдруг ощутила страшный голод – она целый день ничего не ела, да к тому же становилось прохладно. Она зябко поежилась и с надеждой взглянула на дорогу, как будто ждала, что вот сейчас появится какой-нибудь волшебник и спасет ее от разбушевавшейся соседки. Но она понимала, что у женщины были веские причины злиться на нее.
Вот и солнце скрылось за горизонтом и на двор опустились мягкие серые сумерки, а Катька все сидела в траве, как преступник и с замиранием сердца ожидала появление своей бабушки, которая работала по двенадцать часов в сутки и приходила домой ближе к девяти часам вечера. Но вот, она, наконец-то появилась из-за угла и Катька тут же оживилась.
– Катя, чего ты там расселась, поди сюда! – зычно крикнула она, обладая способностью видеть свою внучку там, где не видели другие.
Девочка встала из своего укрытия и поплелась медленно к бабушке. Но не успела она пройти и нескольких метров, как из подъезда выскочила тетя Лиза, которая, очевидно, караулила ее все это время.
– Полюбуйтесь, Галина Васильевна, что она натворила с моими лилиями! – она указала пальцем на свою лысую клумбу, где теперь красовалось всего лишь пару реденьких цветочков.
Бабушка огорченно посмотрела на внучку.
– Катя, зачем ты это сделала? – спросила изумленно она.
На этот вопрос у Катьки не было точного ответа, она просто делала то, что неожиданно взбредало ей в голову, особо не задумываясь о последствиях.
– Она сплела с них венок!.. Подумать только! – возмущалась соседка, глядя на девочку так, словно хотела задушить. – Нужно ее хорошенько поколотить за такое!
– Хорошо, Лиза, я с ней поговорю об этом! – пообещала соседке бабушка и, взяв Катьку крепко за руку, направилась в подъезд.
– Да с ней не говорить нужно, а отлупить! – в сотый раз посоветовала тетя Лиза, скорчив недовольную гримасу на лице, перед тем, как отойти и пропустить их в подъезд.
Катька с опаской спряталась за бабушку, чтобы разгневанная соседка случайно не дала ей по шее.
– И толку с тех разговоров? – продолжала причитать женщина. – Ведь завтра она опять кому-нибудь напакостит во дворе!
Бабушка устало вздохнула, зашла с внучкой в квартиру и захлопнула за собой дверь прямо перед физиономией тети Лизы. Катька с облегчением закрылась на все замки. С обратной стороны двери послышалось глухое и недовольное ворчание ее соседки.
Бросив на Катьку несколько неодобрительных взглядов, бабушка разулась и пошла босиком на кухню. Она молча переоделась в старенькое коричневое платье, с трудом натянула на ноги домашние тапочки, так как ступни распухли от стоячей работы, потом достала из холодильника борщ и поставила его на плиту.
– Катя, иди, помой руки, сейчас будем кушать! – скомандовала она.
Девочка уныло поплелась в ванную комнату. Она всегда удивлялась тому, что бабушка, прежде чем ругать ее, сначала заставляла поесть. Наверное, она догадывалась о том, что ее внучка с утра и до вечера, по обыкновению, моталась по улице и ничего не ела.
После ужина бабушка направилась с Катькой в зал, примостилась на диване и, усадив внучку рядом, начала беседовать с ней по поводу происшествия с соседскими лилиями.
– Катя, ты ведь уже совсем взрослая и должна понимать, – то, что ты натворила сегодня, очень плохо! – уставшим голосом сказала она и прибавила: – Тетя Лиза столько ухаживала за этими цветами, а ты взяла и испортила ей всю клумбу! Эти лилии радовали глаз не только тете Лизе, но и всем живущим людям в нашем дворе…
– Да я сама не понимаю, как это получилось… – отозвалась Катька, виновато склонив голову.
Бабушка заворчала недовольно:
– Ты каждый раз мне это говоришь! Ты должна сознавать, что мне неприятно почти каждый вечер после работы выслушивать о тебе такие нелицеприятные вещи…
– Да я хотела всего лишь пару лилий сорвать, и сама не заметила, что оборвала почти все! – девочка продолжала оправдываться.
– Как такое можно не заметить? – удивилась бабушка. – Давай договоримся с тобой о том, что ты завтра попросишь прощения у тети Лизы и поможешь ей привести клумбу в порядок!
– Но…
– Это даже не обсуждается! – сказала строго бабушка. – Ну, а мне придется на работе выкопать какие-нибудь цветы, чтобы хоть как-то загладить нашу вину перед соседкой. И вообще, ты для такой проделки уже слишком большая! – снова возмутилась бабушка. – Тебе уже девять лет и пора оставить свои детские шалости в прошлом! Боюсь, что ты и в двадцать лет будешь вытворять то же самое! – с опаской предположила она, задумчиво глядя внучке прямо в глаза.
Катька тут же мысленно представила себе ясную и четкую картину, в которой она, будучи взрослой упитанной тетенькой, подходит к забору своей соседки и без особого труда переступает через ограждение, чтобы снова содрать эти злополучные лилии. Все дети смеются с нее, а тетя Лиза опять запускает в нее огромный желтый веник. Эта картинка в Катькином воображении совсем не понравилась ей, и она непроизвольно скривила губы.
– Нет, не буду в двадцать лет рвать лилии на ее клумбе! – уверенно сказала она вслух.
Бабушка, увидев сосредоточенную физиономию своей внучки, слегка улыбнулась, но в ее взгляде промелькнуло сомнение по поводу вышесказанного обещания. Она подошла к телевизору и включила его – совсем скоро должен был начаться ее любимый мексиканский сериал. Разговор о цветах был к Катькиной радости прекращен.
Пока бабушка смотрела свой сериал, Катька тихонько прокралась к журнальному столу, взяла небольшой портрет в серебристой раме и пошла вместе с ним в свою спальню, плотно прикрыв за собой дверь. На этом портрете были запечатлены ее родители в день своей свадьбы. Девочка взобралась на широкий подоконник, который находился прямо возле ее кровати, и принялась внимательно рассматривать фотографию. На матери надето белоснежное кружевное платье с тоненьким перламутровым поясом. Оно так нравится Катьке. Ее длинные светло-русые волосы спадают волнами на плечи и руки, а на голове – венок из аккуратных искусственных розочек. На лице – добродушная счастливая улыбка. Лучистые голубые глаза излучают приятный теплый свет. «Ты так похожа на свою мать!» – вспомнила Катька слова бабушки. И точно – у нее такие же густые русые волосы с золотым отливом и такие же васильковые глаза, но взгляд… у мамы он такой добрый и мягкий, у нее – строгий, колючий и… хмурый, исподлобья.
Катька кладет портрет на подоконник, слезает с него и подходит к шкафу. Там лежат ее неуклюжие рисунки, игрушки и альбом с фотографиями. Она берет фотоальбом и тащит его на подоконник. Потом достает несколько своих снимков и сравнивает себя с матерью. Это сравнение только расстраивает девочку. У нее на всех фотографиях слишком злое лицо. Это не мамино лицо. Но Катька тут же успокаивает себя, – это из-за того, что она не любит фотографироваться! Обычно, завидев фотографа с его мудреным аппаратом, она от недовольства закатывала глаза. «Почему я должна сидеть как мумия? И почему мне обязательно нужно улыбаться, если я не хочу?» – угрюмо спрашивала она у бабушки, пока та пыталась силком усадить внучку перед объективом фотоаппарата.
Потом Катька начинает рассматривать своего отца. На фотографии он, в отличие от матери, стоит с серьезным и сосредоточенным выражением лица. На нем – костюм стального цвета, белая рубашка и серый галстук. Волосы черные, как смоль, глаза светло-зеленые. Все говорили, что он был очень красив, и Катька в мыслях с ними полностью согласилась. Бабушка рассказывала ей, что родители познакомились, когда из соседнего города ехали домой в одном автобусе. Это была любовь с первого взгляда, с тех пор они не расставались до самого конца.
Глядя на изображение своих родителей, девочка старалась припомнить, какими они были, когда нянчились с ней, какой у них был голос, мимика, жесты. Но воспоминания о них были такими далекими и такими туманными, что ей захотелось горько заплакать. Иногда в самых глубоких закоулках ее памяти всплывали какие-то мимолетные видения, связанные с ее родителями. Она пыталась ухватиться за них, но они тут же просачивались, как песок сквозь пальцы и ускользали от нее, растворялись в пространстве, словно мираж. Проходила минута, и Катька с удивлением спрашивала себя: «А не приснилось ли ей это?». Наблюдая за молоденькими матерями, которые возились со своими детьми во дворе, Катька ощущала смутную тревогу, но не могла осознать почему. Бабушка ей стала и матерью и отцом, но все же чего-то не хватало.
Спустя несколько минут Катька сползает с подоконника на кровать и засыпает мертвецким сном. В обнимку с портретом своих родителей. Сквозь сон она неясно слышит, как бабушка на цыпочках подходит к ее постели и осторожно поправляет на ней одеяло. Потом она забирает портрет из ее загорелых рук, тяжко вздыхает и неспешно удаляется из комнаты, аккуратно прикрывая за собой дверь, чтобы та не скрипнула. «Отчего ты так тяжко вздыхаешь, бабушка?» – мельком проносится у Катьки в голове, но сон уже уносит ее куда-то далеко отсюда.
* * *
На следующий день Катька помогала тете Лизе приводить клумбу в порядок. Она аккуратно обрезала длинными ножницами огрызки стеблей, на которых еще вчера красовались чудесные лилии, рассаживала кусты георгин и хризантем, которые бабушка с раннего утра выкопала у себя на работе. Увидев цветы, тетя Лиза немного смягчилась и даже не без дружелюбности стала вести с девочкой беседу, пока та управлялась на ее клумбе.
– Ну что, бабушка задала тебе трепки вчера? – с надеждой в голосе поинтересовалась она.
– Бабушка не бьет меня! – спокойно ответила Катька, поливая из большой розовой лейки посаженные ею георгины.
– Да, я так и думала… – разочарованно протянула тетя Лиза. – Я бы на ее месте держала тебя в ежовых рукавицах!
Катька промолчала на такое заманчивое предложение и в мыслях порадовалась тому, что тетя Лиза не ее бабушка. И все же соседка хоть и бурчала все время на нее (вполне заслуженно), но настоящей злобы и ненависти, как в бабе Зине, девочка никогда в ней не чувствовала.
После того как Катька посадила цветы, соседка напоила ее компотом и даже угостила куском лимонного пирога.
– Небось, и чаю сама себе не сделаешь, пока бабушка на пекарне? – спросила она у девочки несколько сочувственным голосом.
– Мне просто некогда! – развела Катька руками, вспоминая о том, как она целыми днями носится по городу в поисках приключений.
– Еще бы! – усмехнулась женщина. – Не сомневаюсь в том, что у тебя куча всяких важных дел, жаль, что они приносят только проблемы окружающим!
– Ну, это не всегда… – сказала Катька неуверенно.
– Что ж, это звучит успокаивающе! – засмеялась тетя Лиза. – Ну, ничего! Наверное, все дело в возрасте! – пожала плечами она. – Вот подрастешь и бросишь свои шалости, а как иначе? – она вопросительно уставилась на девочку.
Катька растерянно кивнула головой. Ей сложно было представить себя прилежной и спокойной, но она была благодарна соседке за прощение и впредь обещала не бродить по ее клумбе.
