Диана Викторовна Покормяк
Ольвия
– Сомневаюсь, что это хорошая идея, – попытаться попасть в дом через центральный вход.
– Я и не собираюсь туда лезть, – ответила Ольвия, – я лишь разведываю обстановку…
Она перевела взгляд на окна и вдруг заметила, что на первом этаже одно из них приоткрыто на проветривание. Должно быть, горничная, уходя домой, забыла закрыть его. Ольвия выразительным взглядом показала Люции, где она нашла драгоценную лазейку в дом.
– Чудесно! – обрадовалась Люция. Она уже предвкушала приключения и потрясающий материал для своей колонки.
– Даже и не мечтай! – вдруг пригрозила пальцем Ольвия, сдвинув брови.
– Ты о чем? – хлопая невинно глазами, спросила Люция.
– О том, что только попробуй у себя в газете напечатать об этом… Я тебе сама шею сверну…
– Ого!
– Да, – усмехнулась Ольвия и добавила: – Эти темы под запретом. Такое нельзя выносить на всеобщее обозрение.
– Как скажешь, – Люция немного расстроилась. Если она становится свидетелем чего-нибудь грандиозного, но не печатает об этом в своей газете, у нее создается впечатление, что она провалила свою судьбоносную миссию, – миссию проводника интересной и познавательной информации в массы.
Входная дверь неожиданно скрипнула, и подруги увидели, как на просторное светлое крыльцо, заставленное горшками с цветущей петуньей, вышла маленького роста девушка с распущенными светлыми волосами. На ней было воздушное нежно-розовое платье, которое тут же начал теребить ветер. Тонкие и мягкие черты лица, легкий румянец, изящные темные брови и синие глаза делали девушку необычайно красивой. Она осторожно осмотрелась по сторонам, потом вытащила из кармана платья небольшую свечу и спички. Чиркнув спичкой, она зажгла свечу, глянула на заходящее солнце сосредоточенно-строгим взглядом и произнесла торжественно:
– Солнце на запад, день на исход, а раб Аврелий на извод. Как солнце красное на запад падёт, так и раб Аврелий умрёт.
После этих слов она некоторое время смотрела восторженным взглядом на кровавое светило, будто на божество, потом зашла в дом, захлопнув дверь.
– А с виду такое милое создание! – открыв рот от изумления, поразилась Люция.
Ольвия же и бровью не повела. Она много раз становилась свидетелем того, как подобные «милые создания» гадко вредили хорошим людям, в то время как хорошие люди могли внешне и по повадкам выглядеть, как стадо чертей. Внешность – обманчива, она не раз многих вводила в заблуждение, но не Ольвию.
– Пошли, – скомандовала она.
Подруги пробрались крадущейся поступью к заветному окну и стали осторожно заглядывать в комнату. Просторная гостиная, освещенная лишь редкими лучами заходящего солнца, выглядела угрюмо – мрачная громоздкая мебель, зловещие тусклые зеркала в старинных золоченых рамах, повсюду ковры, гобелены, картины, диваны, обитые темно-коричневой тканью. Берты в комнате не было и Ольвия начала аккуратно пролазить в окно. Следом за ней последовала Люция. Но она нечаянно задела горшок с китайской розой и он тут же слетел с подоконника и разбился вдребезги.
– Не шуми! – рассердилась Ольвия и с опаской глянула на входную дверь.
Убедившись, что хозяйка дома не услышала погром, девушки вышли из гостиной и начали искать спальню.
– А зачем нам спальня? – поинтересовалась шепотом Люция.
– Нужно обыскать матрац и подушки. Даю голову на отсечение, что там припрятаны ведьмовские сюрпризы, которые и сделали из Аврелия гниющий овощ… И необходимо поторопиться – как только сядет солнце, бедолага умрет.
– Умрет, так до конца и не осознав, кто отправил его на тот свет, – добавила Люция злобно. Ей не терпелось наказать это маленькое исчадие ада.
Они прошли рабочий кабинет покойной тетки Аврелия, затем наткнулись на кухню и комнату горничных.
– Спальня на втором этаже, – догадалась Ольвия и прибавила: – Вот будет потехи-то, если Берта увидит нас и вызовет полицию, сказав, что в дом пролезли воришки… Об этом преступлении, конечно же, узнает мэр и, естественно, навестит нас в полицейском участке. Он будет долго смеяться с меня и скажет нечто вроде: «Меня-то обвиняла в незаконном приобретении участка в лесу, а сама-то оказалась отъявленной преступницей!».
– У тебя слишком богатое воображение, – усмехнулась Люция, хотя тоже очень ярко представила себе эту картину.
Прежде чем подниматься на второй этаж, они осторожно вытянули шеи и осмотрели лестницу. Она была довольно узкой и закрученной по спирали. Где-то там, на втором этаже в одной из комнат были слышны звуки телевизора.
– А если она торчит в спальне? – с тревогой произнесла Люция.
– Придется вломиться в комнату и связать ведьме руки, – хладнокровно ответила Ольвия, нащупав в кармане веревку и изоленту. Потом она прибавила: – Если вяжешь ведьму, – соблюдай элементарные правила – заклеивай ей рот, ибо она может своими колдовскими притчами разорвать эти веревки.
– Что? – распахнула глаза Люция.
– Ты же хочешь спасти его? – приподняв бровь, спросила Ольвия.
– Конечно же!.. Но я не думала, что дойдет до рукоприкладства!
Ольвия окинула подругу снисходительным взглядом и произнесла:
– Поверь мне, для спасения невиновного можно пойти и не на такие шаги. Пошли же! – она стала осторожно подниматься по золотистым ступенькам, держась за перила, украшенные резьбой.
Люция последовала за Ольвией, но ей не удалось так же бесшумно скользить по ступенькам, как подруге. Почти каждая ступень скрипела под ней, будто под лошадью, хотя она была худенькой и почти в два раза ниже Ольвии.
– Тише, неуклюжая, – с досадой прошептала Ольвия, оглядываясь на Люцию, у которой был виноватый вид. Она сильно пожалела, что взяла подругу с собой. «Лишь бы ничего не испортила!» – подумала она с опаской. На кону – человеческая жизнь, – ошибки недопустимы.
Они поднялись на второй этаж и увидели в тусклом коридоре, устланном серым ковром, четыре двери. Одна из них была слегка приоткрыта – в эту крохотную щель на ковер струилась тонкая полоса золотистого электрического света. Оттуда же доносились и звуки работающего телевизора. Ольвия тихо подошла к светящейся двери и приложила глаза к щели.
– Берта в этой комнате, но это, слава богу, не спальня, – вернувшись к Люции, шепнула Ольвия. Затем она начала приоткрывать остальные двери, чтобы найти нужную комнату. Люция кинулась ей помогать, но Ольвия резко остановила ее.
– Лучше не надо, – она уже поняла, какая неловкая у нее подруга – стоит какой-нибудь двери чересчур громко скрипнуть – и пиши «пропало».
Наконец, необходимая комната была найдена. Она располагалась в самом конце коридора. Спальня была просторной и, в отличие от гостиной, довольно светлой. На пурпурных обоях играли насыщенно-золотые блики – прощальные лучики заходящего солнца, пробивающиеся в большое окно. Мебель была немногочисленной – широкая кровать, застеленная бежевым покрывалом, высокий книжный шкаф, трюмо с зеркалом, табурет и несколько стульев. На полу был расстелен коричневый ковер, разрисованный янтарными ветками.
– Поищи в шкафу и в тумбочке, а я исследую кровать… – прошептала Ольвия.
– А что ищем-то? – растерялась Люция.
– Любимые предметы ведьм, с помощью которых и наведена порча, – странные монеты, фотография Аврелия, обвязанная черными нитками, мешочек с маком, солью или землей…
– Землей? – удивилась Люция. – Зачем она?
– Ведьмы часто для колдовства берут землю с кладбища, а она очень сильный атрибут для наведения порчи, вот зачем.
Люция понятливо кивнула головой и принялась рыться в шкафу, но кроме книг и открыток, ничего не находила. Ольвия же сначала взглянула под ковер, затем уже приступила к исследованию кровати. Она сбросила покрывало на пол, приподняла подушки, затем стянула простынь и пощупала матрац. Она очень боялась ничего не найти или же найти, но с опозданием. Приподняв матрац, она вдруг увидела сквозь пружины на полу самодельную тряпичную куклу. Взяв ее в руки, она поднесла ее к окну, чтобы лучше разглядеть. В комнате было довольно сумеречно, а солнце уже легло на горизонт, как в колыбель. Еще пару минут, и жертва испустит дух.
Люция подскочила к подруге.
– Какая странная кукла! – поразилась она, осматривая самодельное произведение ведьмы.
– Еще бы. Это и есть наш Аврелий – смотри, даже похож немного… К голове пришиты настоящие волосы, – это точно его. Одежда из лоскутов – тоже наверняка соткана из его вещей. А рубаха подпоясана веревкой – я чувствую, что это за веревка. От нее исходит темная энергетика.
– Что же это за веревка?
– Этой веревкой связывали ноги покойника, – Ольвия приготовила свой острый ноготь и распорола куклу – тут же на пол посыпалась черная земля.
– А вот и страшная начинка – кладбищенская земля… – произнесла Ольвия, наклоняясь к полу. Всматриваясь в черную землю, от которой несло сыростью, она полила ее святой водой и принялась спешно шептать: – К рабу божьему Аврелию призываю его ангела-хранителя: «Не спи, светлый ангел! Защитник человеческих душ, приди на помощь подопечному своему, защити от темных сил, порази их своим священным мечом!».
Стоило ей произнести это, как в комнату, будто ураган, ворвалась женщина. Лик ее был ужасен – глаза, будто факелы ада, волосы торчат на маленькой голове дыбом, как ветви на метле, а прекрасное розовое платье было все изодрано в клочья, – то нечисть прошлась когтями по нему, предупредив о том, что в соседней комнате совершается ритуал против нее.
– Берта! – с ужасом произнесла Люция, не сразу признав в красивой изящной девушке женщину, ворвавшуюся в спальню.
Берта сверкнула дьявольскими глазами и подлетела к Ольвии. Она знала, кто ее истинный враг, кто ее губитель и на Люцию не обратила никакого внимания.
– А-а-а-а! – из горла ее послышалось жуткое клокотание. Она схватила Ольвию за волосы и стала трепать, шипя, будто змея: – Отойди от куклы!.. Иначе сгинешь!
Ольвия была сильна, – она вырвалась и заломила руки ведьме, но у Берты были могущественные заступники, – быстро освободилась она и расцарапала сопернице лицо, затем, будто вампир, впилась клыками в тонкое запястье Ольвии. Тут же кровь пролилась на пол – Ольвия стала терять энергетические силы. Подоспела Люция с табуреткой, – она с яростью обрушила ее на голову Берты. Колдунья свалилась на пол, будто бревно и замерла.
– Слава богу! – Люция вытерла со лба пот, поправила съехавшие набекрень очки, и спросила у Ольвии: – Ну как ты?
Ольвия отмахнулась от вопроса – кинув тревожный взгляд в окно, она с ужасом увидела, что солнце почти зашло за горизонт. А ведь она еще не закончила!
– Божий ангел, ну где же ты? Отчитать тебя за промедление? За твое чертово равнодушие? – сердилась она. В гневе лицо ее запылало пламенем, голубые глаза жестко взирали на молчаливое небо, виднеющееся в окне. Она понимала, что порча на кукле – одна из самых сильных и что ей одной не справиться без небесных сил.
– А разве так можно разговаривать с ангелами? – усмехнулась Люция, продолжая с опаской посматривать на Берту, которая лежала на полу без сознания.
– Иногда с ними и нужно так разговаривать, – сердито крикнула Ольвия. – Для них человеческая смерть не так уж и трагична, но мы, люди, из другого теста – потому как считаем, что невинные души не должны уходить раньше срока, тем более умирать такой страшной смертью из-за ведьмы…
Комнату вдруг озарила яркая вспышка. Она на мгновение ослепила девушек, и они с болью зажмурились, прикрывая веки ладонями.
– Успокойся, Ольвия! – послышался властный голос. – Ты меня оторвала от важного дела, а еще и дерзишь мне!
Люция пугливо приоткрыла глаза и с изумлением увидела в комнате высокого мужчину в белом костюме. Он весь излучал какой-то золотисто-радужный свет, даже его белокурые слегка завитые волосы. Сверкнув на Ольвию недовольными ярко-зелеными глазами, он присел на корточки, притронулся пальцами к распотрошенной кукле и проговорил: «Чары колдовские снимаю, раба Аврелия исцеляю, зло нечистой Берте возвращаю!».
И тут же кукла воспламенилась вместе с землей, а потом исчезла. В этот миг лежащая на полу Берта истошно завопила – ногти ее выросли в длинные когти – девушка стала царапать пол, оставляя на нем глубокие следы, глаза с безумством шарили по челу ангела, от его строгого взора ее белая кожа на лице покрывалась язвами, будто от прикосновения невидимой огненной руки. Она протягивала когти к ангелу, пытаясь задеть его, а он лишь усмехался, наблюдая за ее корчами.
– Она умрет? – спросила Ольвия. Вид человеческих страданий приносил ей нестерпимую муку.
Ангел сурово взглянул на нее и ответил:
– Иногда ты поражаешь нас!.. Те люди, которые предали божьи заповеди и спелись с сатаной, не достойны жить, но ты заступаешься буквально за всех! Считаешь, что такую как Берта, можно исцелить?.. Ее место в аду и точка! – категорично воскликнул он.
Ольвия промолчала. Ангел, насупившись, вдруг передумал и, щелкнув пальцами, что-то пробурчал под нос невнятное на непонятном девушкам языке. Берта вдруг перестала корчиться и, распластавшись на полу, вперила в потолок пустой равнодушный взгляд. Язвы с ее лица исчезли, кожа приобрела здоровый матовый оттенок.
– Что ты сделал? – поинтересовалась Ольвия, наклоняясь к Берте и заглядывая в ее глаза.
– Спас ей жизнь и дал второй шанс, – ответил он. – И все из-за тебя, благодетельной… Теперь она может искупить свою вину безумием, сидя в психиатрической клинике до конца дней своих… А перед смертью память вернется к ней и мы посмотрим – раскается она или нет? Все будет зависеть от нее… Никто из людей не сможет притвориться: раскаяние – оно в душе, а не в словах – оно или есть или отсутствует.
Ангел подошел к окну и хлопнул в ладоши. Ольвия увидела, что солнце, которое замерло недвижимо на горизонте, когда появился в комнате небесный гость, быстро спряталось. Настенные часы, тоже остановившиеся с появлением ангела, начали снова громко тикать.
«Ангелы умеют останавливать время?» – поразилась Люция. Стоило ей подумать об этом, как пернатый гость вытаращился на нее и произнес недовольно:
– Мне свидетели не нужны.
– Только попробуй тронуть ее, – пригрозила Ольвия. – Это мой незаменимый помощник…
– Давай хоть память ей сотру на события этого вечера, – предложил настойчиво он.
– Не нужно, – покачала головой Ольвия. – Она не выдаст вашу деятельность, я ручаюсь за нее.
Ангел подошел к растерянной Люции и спросил:
– Будешь хранить молчание? – его строгие зеленые глаза будто сверлили девушку насквозь.
Люции даже почудилось, что кто-то невидимыми щупальцами залез к ней в грудную клетку.
– Да, конечно же, буду молчать, – клятвенно пообещала она, сообразив, что шутки с ангелами плохи.
– Вижу, – вдруг сказал он, потом неожиданно добавил: – Не тоскуй о своей неразделенной любви, довольно скоро все изменится… – произнеся это, он растворился в воздухе.
В комнате стало опять сумрачно. Берта что-то бессвязно лепетала себе под нос, Ольвия, сдвинув сурово брови, глазела на пол, где обуглилась и исчезла ведьмовская кукла, а Люция, пораженная словами ангела, размышляла, что же он имел в виду? Она встретит новую любовь и забудет старую? Потом она взглянула на подругу и спросила:
– Ты все время ругаешься с ангелами?
Ольвия, приводя растрепанную косу в порядок, усмехнулась и призналась:
– Порою, мне приходиться ругаться со всеми – с ангелами, с демонами, с прочими странными существами, которые очень часто человеческую жизнь ни во что не ставят. Они все считают нас зазнайками, много о себе возомнившими. И все требуют беспрекословного идолопоклонничества. Да, человек конечно изрядно нагадил и планете и себе подобным, но многие люди не безнадежны и их стоит спасать… А вообще не пугайся ангелов. Это просто сегодня нам попался несговорчивый… Вот твой, например, защитил тебя, помнишь? А ведь ты сама могла попросить его… – Ольвия вспомнила, как порог ее дома переступила ни во что не верящая Люция, вот ангел и молчал. Пришлось Ольвии растормошить его, и напомнить о своем священном долге – защищать свою подопечную, попавшую в беду из-за ведьмы.
– Да, теперь я понимаю, что нужно звать своего ангела-хранителя на помощь, если уж припекло, – проговорила задумчиво Люция и вдруг спросила: – Откуда ангел знает тебя? Он назвал тебя по имени и болтал, как со старой знакомой…
Ольвия пожала плечами и ответила:
– Очевидно, на небесах насчет меня какие-то особые распоряжения, поэтому ангелы и знают меня. Но что им на самом деле нужно от меня – я сама до конца не понимаю, – она зажгла свет в комнате, потом подошла к тумбочке, где стоял стационарный телефон, и взяла в руки справочник. Немного полистав его, она набрала какой-то номер и стала ждать. Вскоре в трубке послышался немного визгливый женский голос:
– Психиатрическая больница слушает!
– Добрый вечер. Приезжайте, пожалуйста, по адресу Каштановая, 1. В этом доме находится ваш будущий пациент… – Ольвия положила трубку и глянула на Берту. Она немного привстала, осмотрелась и, остановив взгляд на окне, проговорила:
– Здесь был огромный пернатый… Весь-весь в перьях… И с пылающими глазами, такими, как фонари на улице…
Люция засмеялась, Ольвия же начала поддакивать и произнесла:
– Да-да, так и скажете врачам, которые будут забирать вас, что в вашей комнате был огромный пернатый человек…
Берта безумно улыбнулась, вопросительно посмотрела на девушек, потом на свои обломанные кровавые ногти, под которыми виднелись занозы и щепки, и спросила:
– Кто я?
– Теперь об этом сложно сказать, – только и вымолвила Ольвия, заметив на подоконнике большое белоснежное перо. Она повернулась к Люции и скомандовала: – Пошли отсюда. Нам здесь больше нечего делать.
Они вышли из спальни и поторопились в больницу. Там их дожидался чудом исцелившийся Аврелий. С благодарностью он припал к ногам Ольвии, чувствуя, что это она спасла его. Безудержная радость его немного была омрачена известием о том, что его любимая Берта приложила руку к его болезни. Узнал он и о том, что она сошла с ума и ей придется сменить место жительства, – из симпатичной просторной усадьбы перебраться в мрачное казенное место, где ее уже дожидается строгая серая комната с угрюмой решеткой на крохотном окне.
Глава IV. Плохой человек
Люция сдержала данное Ольвии обещание. Она собрала с раннего утра возле администрации пикет, в знак протеста против строительства усадьбы в лесу. Толпа защитников заповедной зоны состояла из двухсот человек, включая главного редактора Люции, – Давида. Это был заметный и колоритный персонаж – высокий и широкоплечий, с принципиальными серыми глазами, которые всегда выискивали брешь в лагере врага и докапывались до истины. Он сразу понравился Ольвии. Подойдя к девушке, он сумел в нескольких предложениях разъяснить ей, что необходимо говорить мэру, чтобы не прослыть некомпетентной и чтобы застать его врасплох. Ольвия, пока слушала его, сама не заметила, как стала любоваться им. Его волнистые светло-русые волосы слегка прикрывали уши, на волевом и открытом лице играл здоровый румянец, полные губы почти всегда улыбались. Давид показался Ольвии добряком, но добряком, умеющим поставить выскочек на место.
Некоторые люди пришли с яркими плакатами. Ольвия тоже соорудила плакат с надписью «Руки прочь от нашего леса!». Рядом с ней стояла темноволосая девушка с куда более кричащим заголовком: «Наглым бюрократам место в аду, а не в лесу!».
Мэр приехал на работу около девяти утра. Недовольная толпа со зловещими плакатами стала для него полной неожиданностью.
– Что это за олухи? – злобно спросил он у своего помощника Яхонта, неказистого лысого толстяка в коричневом костюме.
– Как я понял, они протестуют против вашей будущей застройки в лесу, – ответил прямолинейно помощник.
– Как посмели?.. Кто зачинщик? – рассвирепел Альберт.
– Успокойтесь, я сейчас все улажу! – пообещал Яхонт, нервозно вытирая платком пот со лба. – Я мигом их разгоню с помощью полиции!.. А вы идите в здание через черный ход… – предложил он сметливо.
Альберт окинул презрительным взором толпу и заметил среди людей высокую светловолосую девушку в золотом платье. Сразу же вспомнилась неожиданная встреча в лесу, их первая ссора. Нет, он никогда не был трусом. Повернувшись к помощнику, он с твердостью произнес:
– Я не буду скрываться. Я подойду и поставлю этих зазнаек на место! – его лицо раскраснелось от досады, темные брови соединились на переносице, добавляя ему вид суровый и нервозный.
– Как знаете! – пожал плечами Яхонт и поспешил ретироваться.
Мэр проводил его пренебрежительным взглядом и, сжав плотно кулаки, направился прямиком к толпе, облепившей высокие белые ступени административного здания. Люция к нему подлетела первой. В руках у нее был микрофон.
– Господин градоначальник, ответьте, пожалуйста, на вопрос, как вы умудрились получить разрешение на строительство жилого дома в заповедной лесной зоне?
Но он пропустил вопрос мимо ушей и даже не взглянул на Люцию. Его гневный взгляд все время фокусировался на Ольвии, которая стояла чуть дальше. Он сообразил, что именно эта светловолосая девушка в странном золотом платье стала зачинщиком этого театра. Он бесцеремонно отодвинул в сторону Люцию с ее огромным микрофоном и подошел к Ольвии.
– Ты это организовала, да? – строго спросил он у нее.
Ольвия не стушевалась и тут же поинтересовалась:
– Можно посмотреть правоустанавливающие документы на участок? – она заранее подготовилась к словесной дуэли с помощью приветливого Давида.
Мэр скривил губу и уничижительно спросил:
– Надо же, мы знаем, что это такое?
Ольвия насупила брови, пытаясь высверлить угрюмым взглядом дыру на его новом черном костюме.
– Полагаете, если я живу в лесу, то я совсем дремучая?
– Ключевое слово «живу в лесу», – передразнил он и прибавил: – Тебе, значит, можно жить в лесу, а мне нет?.. Эгоистка! Я посажу тебя за шарлатанство! – пригрозил он кулаком прямо перед физиономией Ольвии.
– Это вы шарлатан! – Ольвия почувствовала, как у нее начала уходить почва из-под ног. Она набрала воздух в легкие и выкрикнула как можно громче: – Давайте сюда документы на участок, хочу проверить их на подлинность в вышестоящей инстанции, ведь у вас же все куплено в мэрии, верно?
– Поосторожней с такими обвинениями, – зашипел мэр. – Сколько ты денег вытянула из населения за свои лживые услуги?
– Она не берет денег вообще-то за помощь, – отозвалась Люция, подняв указательный палец вверх.
Альберт с пренебрежением спросил:
– И как же она существует?.. Питается воздухом?
– Ольвия зарабатывает честным трудом. Она пишет… – начала Люция, но Ольвия резко остановила ее.
– Не говори ему… – приказала она, и подруга послушно замолчала.
– Что же это такое она пишет? – ухватился за ее слова Альберт. – Доносы на чиновников? – предположил он презрительно.
– Не отходите от темы, господин мэр, – Ольвия вернула ненавистного врага на тропу войны за лес.
– Я не обязан отчитываться перед кучкой неудачников за желание построить дом, – огрызнулся Альберт. – И с документами у меня все в порядке, понятно?
– Если все в порядке, тогда покажите их нам, – снова просит Ольвия.
Ее тут же поддержала толпа дружными возгласами. Рядом с ней, будто гора, вырос Давид и выкрикнул требовательно:
– Да, господин мэр, покажите документы на участок!..
Какой-то мужчина в сером костюме с ехидством произнес:
– Наверняка нет у него таких документов!.. Поясните, господин мэр, как вам удалось оформить незаконную сделку?.. Жилые дома разрешено строить на участках, которые расположены на территориях населенных пунктов или сельскохозяйственных землях, но не в заповедных лесах!
Толпа снова загудела, но Альберт никого не видел вокруг. Он смотрел ненавистным взглядом на Ольвию, как на главный источник незадавшегося с утра рабочего дня. У него куча хлопот и забот, а тут это воркующее стадо во главе с этой своенравной злобной девицей, которая, наверняка, смогла бы довести до срыва и самого черта.
Ольвия ему отвечала тем же недружелюбным взглядом. Вокруг гудели, будто шмели, люди, а она не слышала их. Она все еще боролась с судьбой, но поняла, что толку от этого пикета не будет никакого. Когда ты никто, то и имя твое тут же забудут – где власть, там и сила, и простой смертный, вступая в бой с этой силой, рискует свернуть себе шею. Она вдруг решает поменять тактику. Сменив гнев на милость, она попыталась натянуть на лицо подобие улыбки. Эта резкая переменна тут же вызывает у мэра подозрение.
– Послушайте, ведь осталось в вас еще что-то человеческое… наверное… – предполагает осторожно Ольвия и неожиданно для всех притрагивается к руке мэра. – Оставьте эту затею… Не калечьте лес… Постройте дом у Самсоновой горы, как и предлагал вам ваш друг…
Альберт от изумления распахнул глаза. Его будто током ударило от внезапного прикосновения этой заносчивой девицы, но он тут же одернул руку. Немного поразмыслив, он произнес с дерзкой усмешкой:
– Думаешь, такая умная? Поймала меня на крючок?.. Что же, мне придется поставить тебя на место, выскочка. Я, так и быть, покажу тебе документы… Они как раз в моем рабочем кабинете.
– Отлично, – обрадовалась Ольвия.
– Но при одном условии.
Ольвия насторожилась.
– Что еще за условие? – сердито спросила она, ожидая подвоха. Посмотрев на его клинообразный шрам над левой бровью, она вдруг подумала о том, что мэр получил его от кого-то в качестве наказания за свои гадкие поступки. Возможно, когда-нибудь, она оставит ему на память точно такой же, но уже над правой бровью.
Альберт прищурил хитро свои зеленые глаза, и сказал с ухмылкой:
– Если у меня с документами все в порядке, тогда попросишь у меня прощения…
Ольвия переглянулась с Люцией, которая тоже выглядела растерянно, не предвидя такого поворота. А вдруг у него действительно все в порядке с этими злополучными документами? Но отступить сейчас означало проявить слабость, и Ольвия молча кивнула головой.
– Вот и хорошо, – обрадовался мэр, – пошли со мной! – он поспешил к ступенькам, но ему преградил дорогу широкоплечий Давид.
– Я пойду вместо нее, – произнес он, вызывающе глядя на мэра. Он уже предвидел неблагополучную развязку – догадался, что Альберт сумел перевести незаконные действия под исключительную правовую статью, развязывающую ему руки для застройки.
Но Альберт был непреклонен.
– Или она пойдет со мной, или никто, – категорично высказался он.
Ольвия сделала немой знак Давиду, и он нехотя отступил назад. Она, преодолевая ступеньки крыльца, поспешила вслед за мэром, оставляя позади себя растерянную толпу.
Первое, что бросилось в глаза ей, – раздольный холл с высокими потолками, золотистый паркет на полу, громадные арочные окна, впускающие много света и две греческих колонны у лестницы на второй этаж. Потом она усмотрела несколько картин на стене и дубовую дверь. Но мэр в эту дверь не вошел. Он стал подниматься на второй этаж по широкой лестнице, отделанной балюстрадой. Она семенила вслед за ним. По пути до его кабинета они не обмолвились и словом.
На втором этаже вдаль бежал длинный просторный коридор, освещенный лишь тусклым электричеством. Множество высоких дверей, массивных, темных, выстроилось как угрюмые стражи по обе стороны коридора. Но Альберт все шел и шел – в самый конец по красному ковру, туда, где вырисовывались последние дубовые двери – самые большие, отделанные красивой резьбой в виде лавровых листьев.
«Покои царя» – догадалась Ольвия. Альберт подошел к этой монументальной двери и распахнул ее.
– Проходи, – небрежно бросил он, потом, поджав деланно губу, добавил: – Пожалуйста…
Ольвию покоробило от такого мало галантного приема. Она покачала головой и произнесла:
– Сами проходите… А я пройду сама… Когда захочу…
– Глупости какие! – подкинув длинные руки к потолку, воскликнул он и сказал уже более настойчиво: – Проходи же! – очевидно, остатки какого-то воспитания в нем сидели и не давали покоя.
Ольвия нехотя повиновалась и вошла в кабинет первой. Она полагала, что увидит еще одни двери, а перед ними стол с симпатичной и вычурной секретаршей, но ошиблась. Просторный кабинет, большой темный стол, массивное кожаное кресло и одинокая пальма в коричневом горшке у арочного окна, – никакого присутствия еще одних дверей и посторонних людей.
Альберт подошел к высокому узкому шкафу, распахнул стеклянные дверцы, порылся на верхней полке, – рост позволял, и выудил оттуда толстую черную папку.
– Держи, ознакомься! – протягивая папку Ольвии, сказал он и сел в кресло. Потом вдруг благосклонно предложил: – Можешь присесть на вон тот стул!
Ольвия покачала головой. Она открыла папку и начала изучать документы. При этом она боковым зрением видела, как Альберт, не отрываясь, с усмешкой смотрит на нее. Ей было неприятно и мерзко, будто она находилась в логове паука. Она попыталась сконцентрироваться на документах и увидела выписку из соответствующих органов со всеми нужными печатями и подписями о том, что участок куплен по всем законным правилам. Разрешение на строительство усадьбы тоже было. В конце папки ей на глаза вдруг попадается еще один отвратительный сюрприз. Ее любимый лес, оказывается, не заповедная зона! Какими черными методами ему удалось этого добиться?
Она долго изучала эту странную бумагу, которая окончательно разбила ей сердце. Подняв глаза на мэра, она громко захлопнула папку и небрежно кинула ее к нему на стол. Он уничтожил ее и теперь будет ликовать.
Альберт торжествующе ухмыльнулся. Вид униженной и разбитой в бою девушки, должно быть, поднял ему настроение, а заодно и без того высокую самооценку.
– Вы плохой человек, – только и произнесла Ольвия, скорбно поджав губу.
– И это твое извинение? – деланно обиделся мэр и прибавил: – Так не пойдет!
– Вы очень плохой человек, – повторила Ольвия, не собираясь извиняться.
– Не буду спорить с твоими скоропалительными выводами. Я выше этого! – надменно произнес он. – Ну а ты? Ты считаешь себя хорошей? – пристально глянув ей в глаза, спросил он. – Ты, которая стыдишь меня при большой толпе, ты, которая подключила к нашим с тобой разборкам мерзких журналюг!.. Ты, которая решила испортить мне репутацию, ты, которая дурачит людей баснями о своем ясновидении, ты – хороший человек? – он встал с кресла и подошел вплотную к ней. – Ну? Отвечай, шарлатанка! – строго произнес он.
Ольвия не выдержала, обозвала его «упырем» и влепила ему от всей души пощечину. Ни одному мужчине на свете она не позволит так с собой разговаривать.
Альберт изумленно отпрянул, затем притронулся пальцами к раскрасневшейся щеке.
– Упырем меня еще никто не называл… Уходи, – устало вымолвил он. – Ты и так отняла у меня кучу драгоценного времени…
Ольвия так и сделала. Она как ошпаренная выскочила из ненавистного кабинета и побежала по мрачному коридору к лестнице. Ей хотелось горько заплакать. Она проиграла, и душа ее была безутешной.
