Диана Волхонская
Тирагет
«…геты, самые мужественные и справедливые среди фракийцев…
они считают себя бессмертными…
согласно их вере, они не умирают, а отправляются после смерти к За́лмоксису – их богу…
Каждые четыре года бросают жребий, и тот, кому он выпадает, выбирается посланником к Залмоксису, которому остальные доверяют все свои нужды. С посланником поступают так: несколько садятся в круг и держат три копья, остальные раскачивают посланника за руки и за ноги и подбрасывают прямо на копья. Если человек погибает пронзенный, то считается, что бог проявил благосклонность, если посланник остается живым, то его самого обвиняют в злонамеренности. Тогда выбирают другого посланника. Все, что нужно испросить у Залмоксиса, посланнику сообщают при жизни»
Геродот
Лучи восходящего солнца скользнули по высокому холму, опустились к подножию и залили светом небольшое поселение тирагетов Мэто́ний. За селом раскинулись давно убранные ячменные поля, высохшие пастбища, пожухлые от засухи виноградники и фруктовые сады. Год выдался неурожайным: солнце нещадно палило, а дожди не шли. За садами темнел лес, где тирагеты охотились, и протекала река Тирас – там они рыбачили и вели торговлю с эллинами, приходившими вверх по течению на юрких суденышках.
Вождём общины тирагетов была девятнадцатилетняя Зо́лтэ. Её имя значило – «золотая». Она принадлежала к тарабо́стам – высшему сословию, и была последней из своего древнего рода. Матери Золтэ не помнила, отец погиб восемь лет назад в бою с язы́гами. За год до этого старший брат девушки стал посланником к богу За́лмоксису.
Единственным другом и телохранителем Золтэ был Марц, двадцатишестилетний простолюдин – кома́т, высокий и могучий, как дуб, с большими мохнатыми руками, косматой бородой и длинными волосами, собранными в пучок на темени. Тирагеты не стриглись – остриженные волосы означали позор. Золтэ тоже собирала длинные светлые волосы в пучок, но скрывала их под шерстяной шапкой – такие шапки носили только тарабосты. Золтэ во всем подражала мужчинам, даже в одежде. Это шло наперекор обычаям, но Золтэ была не простой женщиной, а воином и вождем. Крепкого телосложения, сильная, выносливая, как кобылица, она редко улыбалась. На ее обветренном лице блестели злые с прищуром глаза. Жизнь воительницы – долг перед своим народом. Так ей внушил Декене́й, жрец бога Залмоксиса, советник вождя и, по сути, истинный правитель Мэтония.
Старик давно мечтал выдать Золтэ замуж за главу соседнего поселения, рыжего Ду́раса, и видел в этом единственный путь сохранения малочисленной общины. Дурас был скверным человеком с бешеным нравом. Ходили слухи, что рыжий вождь свел в могилу двух жен, не дождавшись наследников, но Декеней твердил, что брак необходим и позволит объединить силы. Общину окружали враги. Кочевые язы́ги, хоть и связанные по рукам перемирием, разбили лагерь за лесом на земле тирагетов и теснили их; на востоке угрожали баста́рны, племя бо́ев поджимало с северо-запада.
Золтэ почти смирилась с мыслью принести себя в жертву ради племени и стать женой Дураса, но иногда по ночам мечтала сбежать, или тайно пробраться к соседям и убить жениха. Представляя его размозженный череп, Золтэ дышала свободнее. Её страх перед свадьбой веселил Марца. Он считал Дураса слабаком и был уверен, что Золтэ легко возьмет верх над мужем как в управлении поселениями, так и ночью под покрывалом. С детства Марц воспитывал ее как воина: учил стрельбе из лука, езде верхом, бою на коротких мечах. Жалеть нельзя ни себя, ни других, потому глаза Золтэ не ведали слез, а сердце тонуло в ненависти. Редкую улыбку, что играла на ее сухих губах, видела только семья Марца: жена и две дочери, похожие на отца лицом и характером. Последнее время Золтэ все реже навещала их – дружба с коматом разладилась еще в середине лета.
Много раз Декеней пытался выведать причину их ссоры, но безуспешно. Со временем Золтэ сделалась злее и своенравнее, и обеспокоенный жрец не стал дожидаться, когда она совсем уйдет из-под его власти – решил провести ритуал очищения.
В один из осенних дней он привел Золтэ и Марца к отдаленной пещере в лесу. Марц отодвинул камень, закрывавший вход – из подземелья повеяло холодом и сыростью – зажег факел и первым протиснулся в щель. Следом за ним в пещеру шагнул старик, а потом – Золтэ. Дрожащий свет пламени осветил на стене рисунок Бала́ура – гигантского трехголового змея, древнего олицетворения зла. В глубине пещеры виднелось маленькое подземное озеро с мутной известковой водой и впадающий в него ручей. Декеней предупредил, что пить можно только из ручья. Здесь Золтэ предстояло пробыть три дня без еды, света, оружия, наедине со своими страхами и точащим душу злом. Увлеченной другими мыслями, испытание показалось легким. Золтэ не пугали ни темнота, ни одиночество, но когда мужчины ушли, и жрец приказал Марцу закрыть проход камнем, она бросилась к выходу и уперлась руками в тяжелый валун. Вот он – главный страх: невозможность самой решать свою судьбу; давление обстоятельств и чужих желаний. Золтэ ощущала себя глиняной куклой в руках Декенея. Она всегда делала то, что он хочет. Это не испытание, это наказание за своенравность.
Сквозь маленькие щели пробивался солнечный свет. Золтэ села у выхода и обхватила руками колени. Когда снаружи стемнело, в глубине пещеры послышались резкие всплески. Девушка вжалась спиной в камень. Был бы хоть нож, хоть наконечник дротика! Постепенно всплески стихли, только мерное журчание ручья, отраженное высокими сводами, касалось настороженного уха Золтэ. Нащупав под рукой увесистый камень с острыми краями, она немного успокоилась и, чтобы отогнать страх, воскресила в памяти события последних двух месяцев…
К середине лета трава уже высохла, виноградники дали мало плодов, половину из которых склевали птицы. Декеней говорил о гневе Залмоксиса, приносил искупительные жертвы, но они не помогали. Тогда жрец потребовал жертвы от Золтэ. Он наконец уговорил её выйти замуж за Дураса сразу после праздника урожая. Удручённая воительница попросила не оглашать новость до осени и не брать пока у рыжего вождя выкуп за невесту. Она хотела насладиться последним летом свободы.
Однажды на охоте они с Марцем проведали свою старую ловушку – яму на крупного зверя и обнаружили в ней статного языга. Полуголый, по локоть в крови рядом с освежеванной тушей оленя, он смело смотрел на воинов и собирался дать отпор. За воровство Золтэ могла взять языга в плен и сделать рабом, но, не желая ссоры с кочевниками, отпустила наглеца. Пока рассерженный её решением Марц складывал мясо в большой кожаный мешок, чтобы унести, чужак с неприкрытым интересом разглядывал девушку. Перед уходом он прошептал ей, что завтра в это же время вернется сюда.