Дима Завров
Гаспачо на День Благодарения
Саид почти забыл свой класс, где учил деревенских ребят математике. Но, то место в Алеппо, где его школа превратилось бесформенную воронку, он помнил каждую мелкую деталь. И дело не в том, что кирпичи обращаются в пыль, вот женское платье свешивается из проема окна; разломанная мебель на мостовой; расколотый глобус и опрокинутая школьная доска с планом последнего урока.
У Фадии, его жены была тетрадь, исписанная стихами о любви. Всякий раз, когда обстрелы усиливались, девушка убегала от реальности в поэзию: она писала о любви, о своей семье, и родном городе. Она оставила дома все имущество, кроме двух любимых голубей, которые давно уже жили с ней. Они часть моей семьи. Я не могу их бросить, говорила она в лагере и делились с ними пшеном. Потом из-за болезни умерли птицы, а вскоре и Фадия ушла вслед за ними.
Дороти полила индейку соусом и заботливо разложила кукурузный салат. Саид взвесил нож в руке и, размахнувшись, вонзил в теплую тушку птицы. Сюзи охнула и захохотала. Марк переместился и щелкнул камерой с другого ракурса. Сюзи дернулась, словно вспомнив о чем-то.
– Давайте все помолимся, – взялся за руки Марк.
Она прокачала головой и пожала плечами, словно говоря: – "Ну, ты же знаешь свою тетушку, она не отстанет, пока не будет так как она хочет." По телевизору между двумя небоскребами медленно плыл красноголовый Рональд Макдональд. Порыв ветра дернул его в сторону, и воздушный шар едва не улетел. Он стукнулся головой где-то в районе восьмого этажа. Камера крупным планом показала довольных офисных сотрудников с американскими флагами за одним из окон успевших поймать красивый кадр.
