Дина Данич
Попалась, девочка!

Полная версия

– 1 Ника -

День с утра не задался. Сначала мой будильник на телефоне сработал позже, и в результате я не успела позавтракать сама. Потом Илюша начал капризничать и не хотел идти умываться.

В результате из квартиры мы выходим, прилично опаздывая, а я знаю, что отец этого терпеть не может.

– Мам, не хочу в сад, – в очередной раз канючит сын. Вообще он идеальный ребенок, но очень редко в нем просыпается мелкая вредина, которая сводит меня с ума. И сейчас, когда у него еще адаптационный период в саду, она это делает все чаще.

– Илюш, придется, – вздыхаю и усаживаю его в детское кресло. – Маме сегодня надо на работу.

– Но ты ведь и дома можешь, – хмурится он.

– Могу, милый, но не сегодня…

А мысленно добавляю – “потому что у деда твоего тоже вредность повышенная”.

Родители так и не смирились с моей беременностью. Они до сих пор не знают, кто отец Илюши, хотя пытали меня долго и упорно. Но я выдержала и бойкот от мамы, и психологическое давление от отца.

Когда узнала, что тошнота по утрам – это не затянувшееся отравление, а результат одной ночи с тем, к кому и подходить не стоило, стало страшно. До чертиков.

Где я и где дети?

Да и как было признать, что залетела я от брата подруги, который упорно доказывал, что настолько крут, что я перед ним не устою.

Доказал. А я вот проиграла тогда. До сих пор стоит вспомнить нашу ночь, как в жар бросает, а ведь прошло почти пять лет.

И все это время я как бы ни пыталась, так и не смогла забыть про Марка Адамиди. Хотя бы потому, что глаза у сына один в один как у его папаши. Да что там… Чем старше становится Илюша, тем больше я вижу в его характере от Марика.

Так что, увы, но забыть про его отца не выйдет, даже если я очень захочу.

– Мам, а ты рано меня заберешь? – спрашивает сын, когда паркую машину возле садика. Добираться не очень удобно, но ничего не поделать – в ближайших садах места не было, приходится ездить. Мы вообще переехали очень спонтанно, так что выбирать не из чего.

Родители, наверное, могли бы и помочь, но я слишком гордая, чтобы просить их. Особенно после того, как они оба настойчиво советовали мне аборт – сначала намекали, потом пугали, что я загублю жизнь, став матерью одиночкой.

А я, удивительное дело, сначала сама тоже перепугалась так, что тоже подумала об этом, а затем… Затем я сходила на УЗИ, услышала его сердечко. И все. Решила, что ни за что не откажусь от него.

Конечно, я тогда не знала, что мама с папой не поддержат мое решение. Но упрямство всегда было моей сильной стороной. Так что свою самостоятельность я все же отстояла. Правда, теперь я живу в съемной квартире, работаю на фрилансе, имея неоконченное высшее, и воспитываю сына одна.

– Постараюсь пораньше, зайка. Ты уж потерпи – не доводи Альбину Львовну, ладно?

Сын недовольно поджимает губы, но все же кивает. Значит, хотя бы попытается держать слово. – Спасибо! – целую его в лоб и обнимаю.

Мне, конечно, очень непросто справляться самой со многими вещами, особенно если учесть, что выросла-то я фактически в тепличных условиях. Но когда отец заявил, что я без него никто и ничто, во мне взыграло такое упрямство, что я ни за что не приду к нему за помощью. Нет. Буду справляться со всеми сложностями сама.

Илюша переодевается так медленно, что я едва не поддаюсь этой его манипуляции и уже даже начинаю задумываться о том, чтобы взять его с собой. В конце концов он же внук, почему бы и нет? Но в этот момент как раз выходит воспитательница.

– Ой, Илья, доброе утро, – широко улыбается она.

Сын смотрит исподлобья на нее.

– Доброе утро, – говорю вместо него. – Сына, ты чего молчишь?

Он, наконец, все же соизволяет поздороваться.

– А нам вот конструктор новый привезли, – хитро произносит Альбина Львовна, но смотрит на меня. – Представляете, никто не знает, как с ним управиться. Вроде уже и инструкцию читали, а все никак…

Ее уловка срабатывает – Илюша мальчик с постоянным желанием быть главным и руководить. Так что он тут же бежит в группу, напрочь забыв про то, чтобы и дальше вредничать.

– Плохое настроение? – спрашивает воспитательница.

– Есть такое. Вы его не заставляйте есть, если вдруг не захочет, а я постараюсь пораньше забрать.

Выходя на улицу, чувствую себя так, словно полдня отработала, а ведь еще только утро. Предвкушая очередной непростой разговор с отцом, выезжаю с парковки.

Но то ли я невнимательно посмотрела, а ведь сегодня гололед жуткий, то ли это какое-то наказание, но не успеваю затормозить и въезжаю в зад весьма недешевой машины.

В первый момент меня едва не парализует от ужаса. Скорость, конечно, небольшая, но тем не менее – это моя первая авария! Затем мысль – а что станет с Ильей, если со мной вдруг что-то случится? Надежды на родителей особой нет. Кто знает, захотят ли они нагружать себя заботой о внуке, которого так и не приняли. Потом уже третья мысль – черт, теперь ведь еще и платить за ремонт придется… А деньги у меня расписаны.

Пока прихожу в себя, из пострадавшей машины выходит высокий, широкоплечий мужчина. Я же так и сижу, вцепившись в руль и глядя перед собой.

Резкий стук в стекло возвращает в реальность. Нажимаю кнопку стеклоподъемника и поворачиваюсь к мужчине, чтобы принести извинения и предложить как-то решить вопрос, но…

Замираю. Так и не произнеся ни слова.

Потому что это он! Марк Адамиди. Собственной персоной.

Отец моего Илюши…

– 2 Ника -

Я ошарашенно смотрю на того, кто стал отцом моего ребёнка – у Марка первое удивление сменяется снисходительным выражением.

– Что, Никуша, права папа купил, а ездить не купил? – насмешливо выдаёт он.

От его замечания мой ступор мгновенно проходит.

– Чтоб ты знал, это моя первая авария, – буквально выплевываю ему в лицо. – И если бы кто-то не тормозил резко на дороге, то ничего бы не было.

– Если бы кто-то потрудился выучить правила дорожного движения, то знал бы, что ответственность на том, кто сзади и кто не удержал дистанцию, – парирует Марк.

К сожалению, тут он прав, и спорить глупо. Сама виновата – не рассчитала, что после заморозков надо дать больше дистанцию. Отвыкла от езды зимой.

– Так что, как будешь расплачиваться?

Глубоко вдыхаю, стараясь успокоиться, и выхожу из машины. Адамиди даже отходит в сторону, чтобы дать мне возможность полюбоваться на результат моей торопливости.

– Ты же видишь, что у тебя хорошо, если пара царапин.

– И что? Ты въехала мне в зад, Ника. Этого достаточно, чтобы вызывать инспекторов.

Мысленно прикидываю насколько это затянется – утро, пробки. Отец меня просто съест, если я опоздаю к нему. Тогда, я уверена, никакой подработки мне не видать, как своих ушей. А ведь я  столько времени потратила, чтобы доказать ему, что способна на многое, что и без них вывезла все.

– Марк, давай просто договоримся? – сдаюсь все же в итоге. – Я заплачу за ремонт. Но сейчас мне правда надо срочно ехать.

Взгляд его вдруг скользит мне за спину, и я тут же оборачиваюсь. Когда понимаю, что он смотрит на детское кресло, которое установлено в машине, в груди все холодеет.

От страха. Осторожно ловлю взгляд Адамиди, но в нем только холодное равнодушие, с которым он оценивающе проходит по машине.

– Не очень-то тебе помогли твои вкусы, да, Никуша?

– Что? Ты о чем?

– Мужики постарше, оказывается, зарабатывают не так уж много.

Стискиваю зубы, чтобы не вступать в глупый спор. Ну, конечно, припомнил мне мои прошлые слова. Нежуели до сих пор задевает, как тогда заявила ему, что меня интересуют парни постарше?

Горько усмехаюсь. Да уж. Тот вечер, когда мы с Лаурой, моей подругой и его троюродной сестрой, вошли в клуб, стал для меня роковым. Если бы я знала, к чему приведет наш с ней спор…

Марик тогда постоянно увивался за нами следом при любом случае, демонстрируя, какой он крутой жеребец, не понимая, что мне это вовсе не льстило, а наоборот.

Мне ведь действительно нравились мужчины постарше, но не потому что они много зарабатывали или были круче ровесников. Нет, просто у них было мозгов, что ли, побольше. Им не нужно было самоутверждаться или распускать хвост павлином.

А Марка это заело.

– Давай просто договоримся – в какую сумму обойдется ремонт твоей машины? – сухо спрашиваю, пытаясь свернуть разговор в деловое русло.

Я безбожно опаздываю, и если не успею, то оплачивать расходы и организовать новый год для сына мне будет просто не с чего.

– А ты уверена, что потянешь? – криво ухмыляется Адамиди.

– Так ты назови сумму, – раздраженно фыркаю. – Слушай, мне правда некогда.

– Так торопишься, что поедешь на разбитой тачке?

Мне приходится стерпеть и эту насмешку. Да, поеду. А куда деваться? С разбитой фарой, конечно, не дело, и меня могут тормознуть, но тут недалеко – есть надежда, что я успею.

– Такси вызову. Мы договорились?

Марк лениво убирает руки в карманы.

– Вот что, Никуша, я оставлю тебе свой номер телефона, а ты мне позвонишь.

– Зачем?

– Как зачем? Решим, как ты возместишь мне убытки, – усмехается Марк. – Ты ведь сейчас торопишься.

– Ты серьезно? – поражаюсь его наглости.

– Абсолютно. И на случай, если ты вдруг решила, что сможешь сбежать, – он демонстративно смотрит в сторону камер, которые как раз направлены в нашу сторону, – поверь, я найду тебя, детка. Но тогда тариф удвоится.

Меня пробирает мороз от его слов. И от того каким жестким становится его взгляд.

Только сейчас я в полной мере отмечаю, что за эти годы Марк не просто возмужал, он вымахал – стал как будто выше, шире в плечах. Сейчас, стоя в расстегнутом пальто от модной марки, с небрежной прической и легкой щетиной он выглядит очень привлекательно. Но в тоже время по-чужому. Это больше не тот паренек, что бегал за мной и доказывал, какой он крутой. Нет, Марк Адамиди повзрослел и стал еще опаснее для меня.

Мысль о том, что он вдруг узнает про Илюшу, становится еще более пугающей.

– Ладно, я позвоню, – обреченно соглашаюсь, забираю визитку, которую он небрежно протяигвает мне.

– Подбросить?

– Спасибо, я сама, – сдержанно отвечаю.

Выдыхаю, только когда Марк уезжает. К отцу я все же опаздываю. Пусть и слегка. В приемной секретарь сухо кивает мне на мой вопрос, провожает недовольным взглядом, а когда я открываю дверь кабинета, то первое, что слышу:

– Зачем явилась?

И все. Кажется, все мои надежды в этот момент рушатся…