bannerbannerbanner
Лучший экипаж Солнечной

Олег Дивов
Лучший экипаж Солнечной

Полная версия

– А если Рашена вниз спишут, – продолжал зловеще Вернер, – то ведь и твои акции здорово упадут, правда? Это ты сейчас крутой, ходишь адьютантом при самом лихом адмирале…

– Знаешь, это ведь я тебе в лоб звездану, – прошипел Мозер. – Тоже не посмотрю, что ты всего лейтенант. Не пожалею нищую сиротинушку, психически травмированную да условно освобожденную…

– Попробуй, – сказал Вернер. – Только учти, что я не хотел тебя обидеть. Я просто констатировал факты. И знаешь… Я тебе сочувствую. Неудобное у тебя положение, слов нет.

Мозер сник. Ударить Вернера он не рискнул бы. А выиграть в перепалке у него шансов не было, потому что Вернер угадал все правильно.

– Злой ты стал, – только и сказал Мозер. – И очень уж нос задрал. Ты сейчас тоже у Рашена в фаворе. Но были времена, когда ты вел себя по-другому. Попомни мое слово, он тебя снова выжмет, как тряпку, и выбросит. Чисто русская модель поведения, я эти штучки знаю. Сегодня ты ему нужен, а завтра… И вообще, Энди, не забывай, где я тебя видел, и как плачевно ты в тот момент выглядел.

– Я же не герой, – мирно сказал Вернер. – Я так… просто астронавт.

Повернулся и ушел.

Мозер дернулся было с намерением сказать вслед гадость, но передумал. На любое его обидное слово Эндрю уже сто раз мог предложить Мозеру, допустим, нырнуть в Юпитер. Или посидеть в тюрьме.

Но ведь не предложил.

– Дурак ты, – сказал Мозер уныло.

В тюрьме, куда Мозер за ним приехал, Эндрю выглядел далеко не плачевно. Был в этом человеке какой-то несгибаемый стержень. В любой кризисной ситуации Вернер быстро соображал, компетентно действовал и не терял головы. На взгляд Мозера, он был отличный профи и настоящий герой. А то, что в обыденной жизни Вернер оказался рохлей и сейчас таскал позорные для своих лет лейтенантские нашивки, Мозера не удивляло. По его мнению это как раз была характерная примета героя. Флаг-адьютант Мозер по-черному завидовал своему однокашнику, которого другой герой – Успенский – прямо с четвертого курса забрал в космос.

Мозер тяжело вздохнул, сунул руки в карманы и отправился по своим абсолютно не героическим делам. В этом заключалась разница между успешным и состоятельным Мозером и ободранным неудачником Вернером. Эндрю на каждом шагу подстерегала возможность блестяще проявить себя. Да, это было опасно для жизни, но как же красиво выглядело! И планка Сердца на рабочей куртке Вернера всегда будет волновать девичьи сердца. А все нашивки и галуны Мозера говорили только о респектабельности и добропорядочности, но никак не об умении выживать и спасать других, которое так ценят женщины.

Конечно, Мозер тоже неоднократно имел возможность красиво выступить. Но на другом поприще – штабном, – которое здесь, наверху, считали делом особым, предназначенным для людей умных и дальновидных, только вот, увы, неспособных держать перегрузку и мгновенно принимать решения. Единственным в группе F «штабным», по-настоящему уважаемым боевыми офицерами, был контр-адмирал Задница, который по молодости отмочил такой подвиг, что не смог больше водить корабли.

А флаг-адьютант Мозер с детства бредил космосом и очень хотел совершить в Пространстве настоящий подвиг. Можно даже с травмой, физической, а лучше еще и с психической, что уж совсем круто. Придти на выручку, спасти коллег, разнести врага в клочья, уползти домой на разбитом отражателе и, ступив на твердую землю, с облегчением сказать: «Я сделал все, что мог». Но вот как раз сделать все, что в его силах, прожить отрезок жизни на пределе и вернуться из смертельного боя живым Мозер оказался не способен. И до сих пор страдал по этому поводу. А по пьяни даже горько расстраивался. Хотя, строго говоря, не был ни в чем виноват.

Молодую смелость флаг-адьютанта хватил столбняк пятнадцать лет назад. Мозер, тогда еще лейтенант, ждал на базе скаут «динАльт», куда был приписан вторым навигатором. И увидел заходящий на стыковку круизер «Лок фон Рей», совершивший фантастическое погружение в Юпитер. Мозер знал нескольких ребят с «фон Рея», в том числе Эндрю Вернера, и поспешил к шлюзу, благо его офицерское звание позволяло ходить везде и совать нос в чужие дела.

А из шлюза выплывали бесчувственные тела в запечатанных спецкостюмах, смотанные между собой электрическим шнуром. Второе, третье… Когда Мозер досчитал до пятидесяти, ему стало плохо. А когда вслед за телами вышли на своих ногах, с трудом цепляясь подошвами за магнитный пол, относительно здоровые астронавты, Мозер не рискнул подойти к ним.

Впереди шагал капитан Успенский, еще не подозревающий, что месяцем позже навсегда получит имя «Рашен». Впрочем, скажи это Успенскому тогда, он бы и ухом не повел. Капитан был вообще никакой, если не сказать жестче. А следом показался Вернер, и в глазах его сквозило плохо скрываемое безумие.

Мозер отступил на шаг, потом еще, а потом не выдержал и удрал. Он не бежал с флота, вовсе нет, только что-то он в том шлюзе навсегда потерял. То ли молодость, то ли готовность рисковать и жертвовать собой. То ли, как он безуспешно уверял себя позднее, глупость. Для очистки совести Мозер дважды сходил на «динАльте» к Марсу и один раз к Венере, но судьба берегла кораблик от неприятностей. Может потому, что командовал на нем Эбрахам Файн. Но Мозер почувствовал: вероятность катастрофы накапливается – и подал рапорт на переподготовку. Не успел он год проучиться на штабного аналитика, как «динАльт» схлопотал в Поясе сквозную пробоину. Мечущийся в дыму и огне экипаж спасла находчивость техника, который оказался возле самой дырки и хладнокровно заткнул ее кулаком. Узнав об этой истории, Мозер напился вдрызг и навсегда успокоился.

Он сделал нормальную карьеру в штабе Задницы, участвовал в планировании ряда удачных операций, считался толковым разработчиком и приятным в общении человеком. Потом Эссекс рекомендовал его во флаг-адьютанты. Рашену нельзя было врать, и на вопрос, отчего Мозер пошел в штабные, он выложил адмиралу историю про шлюз. Адмирал ему посочувствовал и сказал: «Ладно, принимай дела». Сначала Мозер был от счастья на седьмом небе, работал не за страх, а за совесть, и сам того не замечая, приобрел блестящую репутацию. В Адмиралтействе на толкового и исполнительного Мозера нарадоваться не могли. Но потом картину стала портить его близость к строптивому русскому. Будучи передаточным звеном между командиром группы F и адмиралом флота, Мозер ходил по лезвию, рискуя подставиться и с той, и с другой стороны. А когда на твоего начальника стараются оказать давление через тебя самого…

В последние дни ситуация усугубилась. И сейчас, направляясь к адмиралу с дурными новостями, Мозер нарочно замедлял шаг. Он все прикидывал, когда умнее будет попросить Рашена о переводе вниз, и как эту просьбу изложить.

А драпать было самое время. Потому что история с отправкой «Рипли» на Цербер пахнет дурно, и Рашену того и гляди оторвут его чересчур умную русскую башку.

* * *

На двери каюты старшего навигатора Кендалл была красным фломастером нарисована конфетка. Рисунок явно делался в одно движение, на ходу, но яркая линия, небрежно брошенная на белый пластик, выдавала недюжинный талант.

Вернер задумчиво ткнул пальцем кнопку вызова, дверь тут же распахнулась.

– А у нас на «Тушканчике» маньяк, – сказал Эндрю, невольно провожая глазами уплывающую в стену конфетку. – Здравствуйте, капитан. Извините, я немного запоздал… – он перевел взгляд на стоящую в дверном проеме женщину и поборол желание схватиться за сердце, которое вдруг основательно защемило. Он не думал, что соскучился по Иве до такой степени. И не опомнился еще от бестолковой перепалки с Мозером. Всю дорогу до каюты Эндрю пытался в мыслях примерить себя на место флаг-адьютанта, а Мозера – на свое. Не вышло.

– Здравствуй, – сказала Ива и отступила назад. Судя по ее виду, она тоже пребывала в легком замешательстве. – Ну что стоишь, заходи. А маньяков у нас полкорабля.

– Да нет! – отмахнулся Эндрю. – Вот, посмотрите, что у вас на двери нарисовано.

– Мы, кажется, были на «ты», – напомнила Ива, выходя в коридор и закрывая дверь. – Ого! Слушай, это откуда?

– Понятия не имею, – Эндрю все-таки поднял руку и потер ноющую грудь. Никогда с ним раньше такого не было. Странное ощущение, как будто всем телом он что-то предчувствовал. Нечто грандиозное и даже пугающее.

Ива стояла в шаге от него, совсем близко, и Эндрю с умилением подумал, какая она трогательно маленькая, уютная и домашняя в легком спортивном костюме и босиком. Вдруг захотелось положить ей на плечо сильную уверенную мужскую руку и защитить Иву сразу от всего на свете. Но рука плохо слушалась.

– М-да-а, – протянула Ива, разглядывая конфетку. – Художник. Бывают ведь талантливые люди… Один росчерк, а сколько экспрессии. Вот бы его, негодяя, поймать! Чтобы в наказание приличную картину для кают-компании написал!

– Вы руку не узнаете?

– Слушай, Энди, ты меня достал, – сказала Ива, поворачиваясь к нему лицом. – Не «вы», а «ты».

– Я больше не буду, – скромно пообещал Эндрю. – Узнаешь руку?

Ива еще раз посмотрела на рисунок, покачала головой, открыла дверь и махнула Вернеру: заходи.

– У него пристрастие к красному цвету, – объяснил Эндрю, шагая через высокий порог с вакуумным уплотнителем. – Это ведь его художество в бассейне-то.

– Может быть, – кивнула Ива, приказывая двери захлопнуться. – Очень даже может быть…

– Простейшая графологическая экспертиза, – не унимался Эндрю. Он был по-прежнему смущен, хотя сердце уже отпустило. – Есть образцы почерка всего экипажа. Подписи на платежных ведомостях. Достаточно отсканировать эту конфетку и поставить компьютеру задачу. Наверняка в Сети найдется подходящий софт. Нужно его только отыскать и скачать наверх. Правда, у нас вспомогательные компьютеры слабенькие, но это ерунда. Ходовому процессору работы на пять секунд.

– Ах ты, негодник! – рассмеялась Ива. – А еще мастер-техник называется!

– Подумаешь! – Эндрю гордо выпятил грудь. – Делов-то. Все равно этот процессор сейчас отдыхает. Никто и не заподозрит, что у него там на уме… И вообще, у меня один приятель из обычного унитаза самогонный аппарат соорудил. На скауте. Там все равно никто им не пользуется. Вот как ребята до Цербера долетят… – тут он осекся и сделал большие глаза.

 

– Я молчу! – усмехнулась Ива. – Расскажи еще что-нибудь.

– Да это все неинтересно. У техников своя жизнь, свои байки. У навигаторов тоже. Профессиональный фольклор. У нас только что в центральном стволе такой хохот стоял! Но окажись рядом Боровский, он бы решил, что мы с ума посходили. Хотя и отвечает за боевую часть. А ввв… Ты зачем меня позвала?

– Молодец, – похвалила Ива. – Привыкаешь. Слушай, тут дело такое… Надо же, чуть не забыла!

– Я тоже, – ляпнул Эндрю. Просто не мог с собой ничего поделать. Взял и сказал.

– А ты о чем забыл? – удивилась Ива.

Вернер крепко зажмурился и выпалил:

– Я уже подумал, что у нас просто свидание!

А когда разжмурился, Ива была совсем рядом и глядела на него снизу вверх, доверчиво и внимательно.

– Кто ты, Эндрю? – спросила она в точности, как в прошлый раз.

– Или я тебя сейчас поцелую, или умру, – сказал он невпопад.

Вот так просто, без привычных заигрываний, что называется, грудью на амбразуру. «Как даст мне по морде сейчас… – пронеслось в голове. – А я перед ней на колени упаду. Все, пропал. Это любовь. Надо же!»

Но ласковые руки уже обнимали его за шею, а мягкие нежные губы прижались к его губам.

Эндрю осторожно, но крепко обнял Иву и провел кончиком носа по ее щеке. Поцеловал в шею, почти неощутимо, одним дыханием. И заглянул в чуть приоткрытые глаза. И снова поцеловал в губы, страстно, но без напора, без мужской жадности, которую знал за собой. С Ивой сейчас был совсем другой Энди Вернер, не тот, которого знали многие женщины, там, внизу. Он и сам-то не узнавал себя.

– Погоди, – сказала Ива, мягко отстраняя его. Эндрю послушно отодвинулся, но объятий на разжал, только позволил ей чуть увеличить дистанцию. Глаза Ивы были прикрыты, и вырываться она не собиралась. Каким-то шестым чувством Эндрю понял, что ей хорошо в его руках. Она просто хотела что-то сказать.

– Я же действительно забуду, – почти шепотом сказала Ива и, чтобы собраться с мыслями, уперлась Вернеру пальцем в грудь. – Слушай, у нас… тьфу, все путается. У нас ходовой тренаж внеплановый. Но в рубке не получится. Две команды, понимаешь? Соревнование. Мы сядем в библиотеке, и вводные будем давать вспомогательным компьютерам. А ты же сам говорил, они слабенькие…

– Что там у вас? – спросил Эндрю деловито, и Ива совсем очнулась. Широко раскрыла глаза (Вернер от восхищения тяжело вздохнул, эти глаза и так были невероятно красивы, а сейчас еще и светились), но в сторону не отошла, а наоборот, обхватила Эндрю руками за пояс.

– Рейд к орбите Юпитера, на скорость, – объяснила Ива. – Через Пояс, насквозь. Соображаешь?

– Угу. Обзорные мониторы… Правильно, что в библиотеке. Но?

– Вот именно – но. Слушай, Энди, брось туда линк от ходового процессора, а?

– Боровский в курсе? – мгновенно отреагировал Эндрю.

– А это обязательно? – хитро прищурилась Ива.

– Да как сказать… Когда тебе это нужно?

– Завтра к восемнадцати бортового. Ну, к восемнадцати тридцати…

– Понимаешь, милая, я ведь не успею протянуть линк по вентиляционной системе, как это обычно делается. Кабель пойдет открыто, через коридор. И если Боровский об него споткнется… Ладно, ну его. Будет тебе линк.

– Как ты сказал?

– Что?

– Как ты меня назвал?

– Милая…

– Еще раз, – попросила Ива.

– Милая, – повторил Эндрю, внутренне замирая от восторга.

Ива подалась к нему, прижалась лицом к его груди и, опустив глаза, в который раз отметила, до чего у Эндрю красивые руки, и как ей это нравится. А еще она снова заметила шрам. Эндрю был в рабочей куртке с рукавами, закатанными до локтя – по моде Ванкуверского училища. Длинная белая рваная линия. Ива осторожно потрогала шрам кончиком пальца.

– Значит полз и зацепился? – спросила она.

– В каком-то смысле зацепился, – Эндрю прижал ее к себе крепче и от удовольствия закрыл глаза.

– Врешь постоянно! – беззлобно обвинила его Ива.

– Да не вру я! История на самом деле идиотская. Был такой скаут, «Язон динАльт». Первый скаут Абрама Файна. И я около года на нем ходил. Лет двадцать пять мне было, или около того. Однажды нас загнали в Пояс, базу контрабандистов искать. К полицейским на усиление. И Абрам против обыкновения разлетелся. Вокруг каменюки, давно пора надевать скафандры, а он все соображает что-то. Нет, думаю, так не пойдет. А пульт техника на скауте в корме, у всех за спиной. И я потихоньку в скафандр влез. Тут Абрам говорит: ладно, мужики, одеваемся. В этот самый момент ка-ак долбанет! Потом оказалось, что эту зону пиратский дестроер патрулировал. У него тоже вахта спала, наверное. Пираты, они же все кто пьяный, кто еще что… Короче говоря, нас элементарно не заметили. Только в последний момент спохватились и шарахнули беднягу «динАльта» по заднице. Внешняя обшивка – насквозь, а внутреннюю так… порвало слегка.

– Пожар? – догадалась Ива.

– Не то слово. Черный дым, народ поливает друг друга из огнетушителей, крик страшный… Воздух-то выгорает. И сирена орет: разгерметизация. А где дырка, просто не видно, потому что все в дыму. Меня слегка контузило, я сижу, головой мотаю, а шлем-то закрылся, и вся телеметрия прямо на забрало идет. Смотрю: так вот же дырка, только руку протяни, чудо вообще, что не убило меня. Угадал я с этим скафандром… И главное, здоровая дырка, затягивает ее помаленьку, но слишком медленно. Смертельный вариант, до критической точки пара секунд. Подкачка вовсю старается, а давление падает. Ну, я отстегнулся, шагнул и, собственно, руку протянул. Сунул. Как-то машинально. Вот и вся история. Пока разворачивались, пока из Пояса выпрыгивали, я так и стоял с рукой в дыре. И скафандр приварило к обшивке. Ну…

– И тебя пришлось вырезать, – закончила Ива.

– Ага! – простодушно согласился Эндрю.

– Какой же ты врун! – заявила Ива почти восхищенно.

– Есть немножко, – скромно потупился Эндрю.

– Просто невообразимый! – она медленно потянула вниз застежку его куртки и задохнулась от изумления.

Военные астронавты все были крепкие мускулистые ребята, и Эндрю в этом плане ничем не выделялся, разве выглядел чуть помассивнее. Но грудь его располосовывали такие шрамы, каких Ива в жизни не видела.

– Не заживляется, – извиняющимся тоном пробормотал Эндрю. – Нужна хорошая пластика, а я не настолько богат.

– Бедный, – прошептала Ива, осторожно целуя его изуродованную грудь. Куртка упала на пол. – Бедный Энди…

«Она меня за муки полюбила, – вспомнил Эндрю идиотский стишок, – а я ее… за попу укусил. Что угодно, только не это». Его чуть не разобрал нервный смех, так он был взволнован. Но все-таки понял, что жалости в голосе Ивы ни на грош. А есть нечто на грани любования и восхищения.

– А у меня знаешь какая дырка под грудью? – спросила Ива в перерыве между поцелуями.

– Сейчас поглядим, – сказал Эндрю, осторожно раздевая ее. – У-у… Это ваше Сердце, капитан?

– Да. А это, – Ива обозначила вопрос прикосновением губ, – ваше, лейтенант?

– Да.

– Ты мне когда-нибудь расскажешь?

– Клянусь, – выдохнул Эндрю так искренне, что едва не заплакал. Его всего колотило от нежности и восторга.

– Я так ждала тебя… – прошептала Ива, откидываясь назад, чтобы ему было удобнее целовать ее напрягшиеся от возбуждения соски.

– Я так мечтал о тебе…

– Ты когда-нибудь делал это наверху? На корабле?

– Нет. Значит, мы друг у друга первые?

– Да… Замечательно, правда?

– Это прекрасно…

– Иди ко мне…

– Милая…

Эндрю не думал, что это окажется так. Он вообще ничего особенного не ждал от сегодняшней встречи. Немолодой уже и много переживший мужчина, он был впервые по-настоящему влюблен. До умопомрачения. И готов ради Ивы на все, даже на рыцарское обожание издали. Настроился на серьезный, неторопливо развивающийся роман. Вовсе не хотел форсировать события.

Боялся наверное.

Но Ива уже не в силах была ждать. Энди Вернер, обаятельный мужик со страшной тайной за плечами, роскошным «хвостом» за спиной и неумелыми попытками скрывать при разговоре внушительный словарный запас… Он был нужен ей. Ива раньше просто не встречала таких людей, по-настоящему взрослых и по-настоящему сильных глубокой внутренней силой, которая сквозит в каждом движении и неумолимо притягивает. Ива еще не нашла своего мужчину. А нужен ей был именно такой.

Недаром она все хотела прикоснуться к адмиралу и сказать ему что-нибудь хорошее. Но всерьез полюбить Рашена не получалось, настолько он был далек от Ивы годами и ответственностью. А вот Энди…

Ива словно всю жизнь его ждала. Он еще нес чепуху про местного художника, рисующего красным, а она уже представляла себе, как потрясающе будет то, что ждет их обоих чуть впереди… В тесной каюте стало вдруг нестерпимо жарко, а потом этот жар собрался у Ивы в груди и внизу живота, и она умерла бы от удовольствия, если бы не мечтала о большем. На двоих.

В вихре эмоций, рвущихся из влюбленной женщины, Эндрю совершенно потерял себя. Он хотел сначала доказать Иве свою нежность, довести ее до экстаза одними прикосновениями. А уж потом…

Но Ива раскрылась ему навстречу и направила в себя.

И очень скоро потолок каюты отразил ее восторженный крик.

* * *

Филипп Эссекс получил награду, в просторечии именуемую «Звезда Урою», в самом начале первой марсианской кампании. Он ходил на дестроере в составе Второго крыла прикрытия группы F и считался лихим командиром. В несчастливый день, окончившийся подвигом, капитану Эссексу приказали идти в одиночный патруль. Его «Роканнон» должен был утюжить пустынный район марсианской поверхности, местное захолустье, где отродясь не было никакого шевеления – только заброшенные шахты. Их просканировали на оружейный металл и электромагнитные поля, отметили, что шахты пусты и решили чисто для мебели повесить над районом патрульное судно. Дабы враг худого и не помышлял.

Эссекс крепко выругался и пошел к месту назначения. По прибытии на точку отметился, приказал экипажу начать плановые работы согласно регламента – не терять же время попусту, – а сам положил локти на командирский пульт и затосковал. Второе крыло прикрытия должно было сейчас идти в самое пекло, отгонять полчища юрких марсианских файтеров, обеспечивая выброску десанта на Ред-Сити. А он, Эссекс, прохлаждался здесь, над другим полушарием, фактически незаселенным из-за скудости ресурсов. Под «Роканноном» простиралась тоскливая пустынная равнина, и торчала одинокая скала, под которой в незапамятные времена чего-то добывали, забурились на серьезную глубину, да и бросили это дело.

Позже Эссекс устроил такой скандал, что троих разведчиков списали вниз. За то, что не догадались забуриться сканером туда, куда в свое время закопались марсиане. Всего-то и надо было разведчикам чуть-чуть снизиться и обнаружить, что шахты куда глубже, чем указано на старых картах. Но разведчики не стали утруждаться, а Эссекс в итоге совершил героический поступок, угробил хороший корабль, потерял здоровье и почти весь экипаж.

Потому что под скалой неожиданно взметнулись облака пыли, шахты вдруг стали пусковыми стволами, и из них рванули вверх продолговатые черные тела. Потом выяснилось, что стартовало марсианских дестроеров, ни больше, ни меньше, девять штук. Три звена. Но в тот момент, слава звездам, Эссексу показалось, что их меньше. Он заорал так, что почти оглох, и врезал обеими руками по контактам. «Роканнон» взревел, кувыркнулся и рухнул на перехват.

От скалы до побоища над Ред-Сити было десять мегаметров, и марсиане думали в решающий момент ударить по земному десанту с фланга. Одинокий патрульный дестроер над шахтами их не волновал, его они легко сбивали на взлете. Марсианские планировщики знали тактику землян и просчитали заранее любые возможные движения паникующего командира. Едва оторвавшись от поверхности, дестроеры принялись стрелять, перекрывая «Роканнону» пути к бегству. Какой бы маневр уклонения Эссекс ни избрал, везде его ждала пробоина в борту.

Однако Эссекс не паниковал. Атака оказалась до того неожиданной, что землянин не успел ни испугаться, ни адекватно оценить силы врага. Он просто селезенкой почуял, что ситуация нештатная, и если как-то не разрядить обстановку, то Второму крылу ничего не сделается, а вот неуклюжие десантные корабли сильно побьют. А до этого пришибут «Роканнон» и его, любимого, капитана Эссекса. Поэтому землянин подчинился инстинктам. Он не стал выходить на предписанные уставом маневры уклонения. А просто спикировал отвесно вниз, проскочил сквозь вражеский строй и чудом затормозил у самой поверхности. И пока марсиане расстреливали небо, полагая, что сейчас где-то над ними вспыхнет пламя, Эссекс, подняв колоссальный столб бурой пыли, разворачивал дестроер, ползущий от натуги по швам, и истерически хохотал. Потому что альтиметр давал у поверхности слишком большую погрешность и сейчас показывал, что «Роканнон» на сто метров углубился в Марс.

 

Космический бой – дело заковыристое и на взгляд непосвященного совершенно не поддающееся мало-мальски серьезному планированию. Боевые корабли нашпигованы помехопостановщиками и все время сбрасывают ложные цели. Аспидно-черная обшивка кораблей эффективно поглощает радарный луч. Засечь истинное местонахождение противника – форменная головоломка. В основном точное попадание достигается анализом траектории целей-обманок. И хорошей работой оптики. Все-таки, какой бы безукоризненной черноты ни был вражеский корабль, где-то да саданул его микрометеорит. А еще, как он ни крутись, звезду какую-нибудь возьмет, да заслонит.

И у корабля есть слабое место – корма с хрупкими отражателями. На коммерческих судах отражатель, как правило, один: им опасаться нечего. На дестроерах по четыре, между ними примостились кормовые батареи. И марсианам стрельнуть бы с кормы в пыльную тучу внизу, но то ли они посчитали, что сами так надымили, то ли просто не успели сообразить. Дестроеры били вверх, отдавая на это часть энергии и потеряв таким образом жизненно важное для них ускорение при разгоне. А «Роканнон» уже высунул из тучи нос, получил идеальную картинку и принялся молотить всеми своими четырьмя основными лазерами.

Три замыкающих судна он просто, что называется, сбил. Как в тире. Пара кораблей потеряла ход и начала сыпаться на поверхность, Эссексу прямо на голову. Третий успел слегка отвернуть и погреб боком, врубив на всю катушку маневровые двигатели в отчаянной попытке оттолкнуться их слабеньким упором от притяжения Красной планеты. Еще одному дестроеру, поднявшемуся чуть выше, Эссекс так расколотил корму, что тот застрял на опасно низкой орбите, откуда ему была все равно одна дорога: сбрасывать аварийные модули. Но остальные пятеро марсиан, сообразив, что дали промашку, бросились врассыпную и начали перестраиваться в боевой порядок. Все они были намертво захвачены следящими прицелами «Роканнона», и никакие ложные цели обмануть Эссекса уже не могли.

Но и сам Эссекс был у марсиан как на ладони. Черное пятно на фоне бурой поверхности. Минута до торжественного погребения. Сначала ровно полминуты на боевой разворот марсиан. Потом еще столько же, чтобы накопить энергию для импульса. И гроб.

«Роканнон» с надрывом шел вверх. Слишком медленно. Реактор захлебывался: он все силы отдал на стрельбу и теперь не мог обеспечить быстрый разгон. Марсиане перестраивались. Тоже не спеша. Они были по-своему честные ребята, летать учились на Земле, и теперь давали Эссексу время подумать – развалиться вместе с кораблем или сбросить экипаж на аварийных модулях. А уж спасатели из замаскированной базы толпой набегут. Ни разу еще мятежный Ред-Сити не брал в плен астронавтов группы F. Может даже не убьют.

– Есть подтверждение, – неестественно спокойным голосом доложил старпом. Эссекс кивнул. Второе крыло получило сигнал тревоги и приняло его к сведению. Возможно, на помощь Эссексу уже идет Успенский на красавце «фон Рее». Хотя умнее было бы записать «Роканнон» в расход и не гонять корабли туда-сюда попусту. Устав позволяет.

– Когда полная тяга? – убирая руки с контактов, спросил Эссекс. Просто так, чтобы поговорить.

– Не успеем, – ответил старпом. Он все ждал, когда Эссекс прикажет садануть одному из марсиан напоследок в борт, и всем прыгать в аварийные модули. Но Эссекс решил иначе. И выдал такое, от чего «Роканнон» на пару секунд утратил боеспособность, потому что все буквально обалдели. Сам Эссекс потом уверял, что на него озарение нашло. Припадок интуиции.

– Внимание! – сказал Эссекс. – Всем стоять! Через тридцать секунд я сброшу модули. Пустые! Ясно?! И уйду на баллистическую. Если кто хочет в плен – милости прошу. Думайте.

Воцарилась напряженная тишина. Экипаж соображал. Кто-то схватился за голову. Но с места никто не сдвинулся.

– Убрать тягу! Энергию в накопители! – с облегчением приказал Эссекс. – Когда приблизятся, бьем кормовыми.

– Отлично! – радостно провозгласил бомбардир. И работа закипела в прежнем темпе. К аварийным модулям не убежал ни один человек.

«Роканнон» использовал свой единственный шанс – притвориться брошенным и подманить врага вплотную. Марсиане уже почти развернулись. Эссекс сорвал чеку и утопил в гнезде кнопку сброса. Дестроер тяжело мотнуло из стороны в сторону. Корпус его в нескольких местах раскололся, и небольшие секции, озарившись пламенем тормозных двигателей, заскользили вниз.

Эссекс завалил корабль на баллистическую траекторию. «Роканнон», внешне неуправляемый, медленно удалялся от Марса по касательной.

Последующие минуты стали для экипажа таким испытанием, после которого шевелиться может только сумасшедший. Или военный астронавт, что примерно одно и то же. Марсианские дестроеры, словно принюхиваясь, повели носами, провожая модули выхлопными отверстиями лазеров главного калибра.

– Вот суки! – возмутился старпом. – Они ведь нас того… этого…

И тут марсиане начали стрелять.

По «Роканнону» пронесся крик. Это было невообразимо, чудовищно, это воскрешало в памяти рассказы об ужасах Заварухи и Полуночи. Такого на памяти землян не случалось никогда.

Аварийные модули вспыхнули и превратились в облака пара.

– А ведь убили нас, – констатировал старпом. – Ну, гады…

– Одно слово – красножопые, – сообщил бомбардир.

– Ты не ругайся, а думай, что делать, если они не станут нас брать на абордаж, – посоветовал Эссекс. – Они наверняка собираются идти к Ред-Сити. Им тут задерживаться нельзя.

– Полный ход вдогонку и бьем носовыми, – сказал бомбардир. – Еще парочку расковыряем. Делов-то.

– А остальные трое нас расковыряют, – добавил сзади кто-то из навигаторов.

– Всего лишь трое, – заметил старпом. – А было-то девять.

– Действительно! – удивился Эссекс. – Слушай, и правда девять! Я как-то даже не посчитал…

Марсиане снова перестроились и взяли курс на Ред-Сити. В боевой рубке дестроера раздался дружный вздох облегчения.

– Я не понял, – сказал Эссекс. – К нам идет катафалк, или нет?

– А как же! Сказали «высылаем подмогу».

– Как ты думаешь, – спросил Эссекс старпома. – Пять – это много?

Старпом задумался. Сейчас каждый в экипаже имел право голоса. Сбросив пустые модули, Эссекс лишил этих людей единственного реального шанса выйти из боя живыми. Был, правда, еще один шанс, но призрачный: на орбите покинуть разбитый дестроер в спецкостюмах. Тут уж все зависело от того, удастся ли заглушить и катапультировать реактор, сильно ли будет взрываться корабль, и быстро ли подоспеет «катафалк», как обычно называли судно, на чью долю выпала спасательная миссия. Целых три «если». Если реактор не долбанет, заражая пространство радиоактивной тучей; если корабль не разнесет в щепы, на которые экипаж сядет, как на вертелы; если капитан спасателя будет достаточно опытен в поисковых работах…

А то, что марсиане расстреляли модули, то есть Эссекс уже один раз всех здорово выручил, было сейчас не в счет.

– Пять – это до хренища, – решил старпом. – Сейчас над Ред-Сити у наших преимущество минимальное. Да еще катафалк за нами отрядили. И тут являются эти… Конечно Ред-Сити мы возьмем, но потерь будет неоправданно много.

Эссекс посмотрел в сторону удаляющихся марсиан.

– Все так думают? – спросил он. – Да? Тогда я даю тягу. Приготовились, господа астронавты. Сейчас кому-то порвут его красную жопу…

Двадцатью минутами позже Эссекс через пробоину в обшивке прыгнул в космос, сложился пополам, зажал между колен маневровый пистолет и надавил гашетку. «Роканнон» выглядел настоящим решетом, и Эссекс, удаляясь от своего корабля, чуть не плакал от обиды. На его глазах прямо в боевую рубку ударил импульс главного калибра, и взрывом разнесло в клочья двоих, отчего-то застрявших поблизости. Эссекс кричал и ругался, не помня себя. А потом он провалился в странное забытье, началась постстрессовая апатия, и на борт «фон Рея» капитана втащили в бесчувственном состоянии. Он все-таки уничтожил еще один дестроер и основательно повредил второй. Еще одного марсианина походя зашиб Успенский, а оставшиеся двое отвернули от Ред-Сити к Поясу и затерялись в нем.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24 
Рейтинг@Mail.ru