Джефф Линдсей
Добрый друг Декстер
Но Доакс, видимо, устроился надолго, и в данный момент я не мог ничего поделать. Мысль, что Рикер, вместо того чтобы корчиться обернутым теплоизоляционной лентой, бродит на свободе, была для меня невыносимой. Homicidus interrupts[1], по моему мнению, ничуть не лучше, чем coitus interrupts[2]. Темный Пассажир издал тихий стон и заскрежетал зубами. Я прекрасно понимал, что он чувствует, но лишь расхаживал из угла в угол. Если я стану продолжать в том же духе, то протру на ковре дыру и никогда не получу назад страхового депозита за квартиру.
Вся моя сущность требовала предпринять нечто такое, что сбило бы Доакса со следа, но сержант не был заурядной ищейкой. Я видел только один выход, который был способен отвести запах от его жадно подрагивающих ноздрей. Существовала слабая надежда, что я смогу ему надоесть, ведя игру на выжидание. Я буду абсолютно нормальным до тех пор, пока он не отступит и не отправится ловить по-настоящему опасных обитателей нашего городского дна. Ведь даже сейчас эти монстры совершают двойные парковки, мусорят на улицах и угрожают голосовать за демократов на очередных выборах. Как смеет сержант тратить время на старину Декстера с его невинным хобби?!
Итак, я останусь безукоризненно заурядным до тех пор, пока у него от этого не разболятся зубы. На это, наверное, уйдут не дни, а недели, но я не сдамся. Стану вести ту синтетическую жизнь, которую придумал, чтобы казаться человеческим существом. А поскольку поведение человеческих существ, как правило, определяется сексом, я начну с того, что нанесу визит своей подружке Рите.
«Подружка» не очень подходящий термин по отношению к вполне взрослой женщине. А если разобраться по существу, то содержание его просто не лезет ни в какие ворота. Этот термин характеризует женщину, готовую предоставить секс, а вовсе не дружбу. Я часто замечал, что некоторые мужчины серьезно недолюбливают своих подружек. Однако настоящая ненависть хранится для брака. Я так и не сумел определить, чего женщины ждут от своих дружков, но что касается Риты, то я знал, чего она от меня хочет. Это определенно не секс, занятие, которое мне представляется таким же скучным, как подсчет дефицита внешнеторгового баланса.
По счастью, Рита тоже не интересовалась сексом. Во всяком случае, бо́льшую часть времени. Она была продуктом раннего брака с человеком, видевшим красивую жизнь в курении крэка и избиении супруги. Однако этим он не ограничился и позже наградил ее несколькими экзотическими болезнями. Но когда он стал бить детей, воспетое в песнях в жанре кантри терпение Риты закончилось, и она выбросила эту свинью из своей жизни прямо за решетку.
Весь этот кавардак привел к тому, что она искала джентльмена, которого интересуют приятное общество и изысканная беседа, чуждого животному зову основного инстинкта. Иными словами, ей требовался мужчина, способный оценить тонкие свойства ее натуры и не горевший желанием заниматься акробатикой в обнаженном виде. Из этого следует, что ей был нужен Декстер. Почти два года Рита служила мне идеальным прикрытием и важнейшим ингредиентом того Декстера, которого знал мир. Я же взамен не колотил ее, не заражал болезнями и не донимал животной похотью. Мне казалось, что ей очень нравится мое общество.
В качестве бесплатного приложения ко всему этому я воспылал чувством к ее детишкам: дочери Астор и сынишке Коди. Подобная любовь может показаться вам странной, но, уверяю, это сущая правда. Если все человеческие существа каким-то таинственным образом исчезнут с лица земли, я стану сожалеть лишь о том, что некому будет выпекать мне пончики. Но дети меня интересуют и, по правде говоря, нравятся мне. Раннее детство Астор и Коди было очень трудным, и поскольку в младенчестве мне пришлось пережить то же самое, я испытывал к ним особую привязанность. Это нечто большее, чем простое желание выглядеть таким, как все.
Бонус в виде детишек не все. Рита и сама женщина привлекательная. У нее короткие светлые волосы, изящное и в то же время атлетическое сложение, и она редко произносит откровенные глупости. Я могу появляться с ней в обществе, зная, что мы выглядим парой вполне приличных, подходящих друг другу людей, что, собственно говоря, и есть самое главное. Некоторые даже утверждают, будто мы очень симпатичная парочка, хотя я так до конца и не понял, что это означает. Думаю, Рита находит меня привлекательным, но это, учитывая ее прошлый опыт со множеством мужчин, не очень мне льстит. Впрочем, приятно иметь рядом с собой человека, считающего тебя изумительным существом. Помимо всего прочего, это еще раз утверждает меня в моем низком мнении о людях.
Я взглянул на настольные часы. Пять часов тридцать две минуты. Через пятнадцать минут Рита вернется домой с работы в агентстве «Фэрчайлд тайтл», где занимается какими-то головоломными делами, имеющими отношение к десятым долям процента. Когда я доберусь до ее дома, она уже должна находиться там.
Выйдя из дверей, я с радостной, синтетической улыбкой на лице помахал сержанту Доаксу и двинулся в Южный Майами, где располагался скромный дом Риты. Уличное движение было не очень напряженным, и это означало, что на улицах не стреляли и никаких ДТП со смертельным исходом в последнее время не случилось. Через двадцать минут я припарковал машину рядом с принадлежащим Рите домом. Сержант Доакс проехал до ближайшего угла, а как только я постучал в дверь, вернулся и встал на противоположной стороне улицы.
Дверь распахнулась.
– О! – воскликнула Рита. – Декстер!
– Собственной персоной, – подтвердил я. – Я был здесь по соседству и решил проверить, дома ли ты.
– Я… я только что вошла и выгляжу, наверное, совершенно ужасно… Входи. Пива хочешь?
Пиво. Глупая идея. Я не прикасаюсь к этому, простите, напитку. Однако это так нормально и типично для визита к подружке после трудового дня, что сможет произвести впечатление даже на Доакса.
– Выпью с удовольствием, – ответил я и двинулся следом за Ритой в относительную прохладу гостиной.
– Присаживайся, – предложила она, – а я пока слегка освежусь. Дети во дворе, – улыбнулась Рита, – но, прознав, что ты здесь, сразу сядут тебе на шею. – Она чуть ли не бегом пронеслась по коридору и через миг вернулась с банкой пива. – Скоро вернусь, – пообещала Рита и отправилась в находящуюся в глубине дома спальню.
Я уселся на диван и принялся рассматривать банку. Вообще-то, я не пью. Хищникам регулярная выпивка не рекомендуется. Она замедляет рефлексы, притупляет восприятие и приподнимает защитный покров осторожности, что в моих обстоятельствах очень плохо. Но в данный момент я являл собой демона в отпуске, пытающегося пожертвовать своим могуществом ради того, чтобы стать человеком, и пиво вполне в масть для Дипсофоба Декстера.
Я сделал глоток. Пиво было горьким. Примерно такую же горечь испытывал бы я, если бы мне пришлось слишком долго держать на привязи Темного Пассажира. Тем не менее к пиву, похоже, можно привыкнуть. Еще раз приложившись к банке, я ощутил, как оно с бульканьем прокатилось по пищеводу и заплескалось в желудке. В этот момент я вспомнил, что за волнениями и страданиями дня забыл проглотить ланч. Ну и черт с ним, с ланчем, ведь это же всего-навсего легкое пиво! Во всяком случае, на банке с гордостью было заявлено «Lite Beer»; не «Light», как требуют правила грамматики, а именно «Lite». Думаю, нам следует быть благодарными пивоварам за то, что они не изменили написание второго слова.
Я сделал здоровенный глоток. Оказывается, пиво не так уж и плохо, если к нему привыкнуть. И клянусь Богом, оно действительно расслабляет. Я, во всяком случае, с каждым глотком чувствовал себя все спокойнее. После очередного освежающего глотка вспомнил, что пиво не было таким вкусным, когда я последний раз пил его в колледже. Конечно, в то время я был еще мальчишкой, а не мужественным и зрелым гражданином своей страны, каким стал сейчас. Я потряс банку, но из нее не вылилось ни капли.
Непонятным образом банка опустела, а я по-прежнему продолжал ощущать жажду. Разве можно терпеть столь неприятную ситуацию? Нет. И я не имел намерения ее терпеть. Встав с дивана, я твердой, решительной походкой проследовал в кухню. В холодильнике оказалось еще несколько банок, и я, прихватив одну, вернулся на диван.
Сел, открыл банку и потянул пиво. Уф… Значительно легче. Будь он проклят, этот сержант Доакс! Предложить ему пивка? Может, оно успокоит его настолько, что сержант откажется от своей дурацкой затеи? Ведь что ни говори, а мы с ним находимся по одну сторону баррикад. Разве не так?
Я потянул еще пива.
Рита вернулась в шортах из джинсовой ткани и белом топике на бретельках, с крошечным бантиком на шее. Я был вынужден признать, что она выглядит великолепно. Декстер сумел выбрать для себя классное прикрытие.
– Итак, – сказала она, легко опустившись на диван рядом со мной, – я страшно рада тебя видеть свалившимся буквально с неба.
– Так и должно быть.
Она склонила голову набок и, хитро прищурившись, спросила:
– У тебя, кажется, был трудный день?
– Просто ужасный, – ответил я и приложился к банке. – Пришлось отпустить одного плохого парня. Очень плохого.
– О… – помрачнев, протянула она. – Почему ты не… Я хочу сказать, не мог бы просто…
– Я хотел «просто», но не мог. – Поприветствовав ее поднятой банкой, я добавил: – Политика… – И сделал здоровенный глоток.
– Я все никак не могу привыкнуть… – Рита покачала головой. – Хочу сказать, что со стороны это кажется таким ясным. Ты находишь плохого парня и убираешь его. Но при чем тут политика? А что он сотворил?
– Парень помог убить нескольких детишек.
– О… – Рита была потрясена. – Боже мой, но ты просто обязан что-нибудь предпринять.
Я улыбнулся. Она мгновенно увидела все в нужном свете. Какая девчонка! Разве я не упоминал, что умею выбирать среди них самых лучших?
– Ты угодила в самую точку. – Я взял Риту за руку, чтобы рассмотреть указательный палец. – Я способен кое-что предпринять. И сделать это очень хорошо. – Я погладил ее по руке, пролив при этом немного пива. – Знал, что ты все поймешь.
– О… – в некотором замешательстве произнесла Рита. – Каким образом… Что ты можешь сделать?
Почему бы не рассказать ей все, подумал я, снова приложившись к банке. Я видел, что основную идею Рита уловила. Так почему бы и нет? Я открыл рот, но, прежде чем успел произнести хотя бы слово о Темном Пассажире и о своем невинном хобби, в комнату вбежали Коди и Астор. Завидев меня, они замерли и стояли, переводя взгляды с меня на свою маму и обратно на меня.
– Привет, Декстер, – наконец произнесла Астор, ткнув локтем брата.
– Привет, – негромко сказал Коди. Парень не очень разговорчивый. Бедный мальчишка. Жизнь с папашей сильно отразилась на нем. – Ты пьяный? – спросил он, и это уже было для него длинной речью.
– Коди?! – в негодовании воскликнула Рита, но я, успокоив ее взмахом руки, сам ринулся в бой.
– Пьян? Кто? Я?
– Да, – подтвердил он.
– Конечно нет, – возразил я, одарив его исполненным достоинства взглядом. – Возможно, я нахожусь в легком подпитии, но это, согласись, иное.
– О-о-о… – протянул он, и в нашу беседу вмешалась его сестра:
– Ты останешься на обед?
– Пожалуй, мне стоит уйти, – произнес я, но Рита вдруг положила мне руку на плечо и заявила:
– В таком виде ты не можешь вести машину.
– В каком таком?
– В подпитии, – подсказал Коди.
– Я вовсе не в подпитии! – возмутился я.
– Но ты сам это сказал, – уличил меня Коди.
Я не мог припомнить, когда он в последний раз произносил подряд пять слов, и его речь вызвала у меня гордость за парня.
– Ты говорил, что не пьян, а находишься в легком подпитии, – сказала Астор.
– Я? – И, получив в ответ от обоих утвердительный кивок, продолжил: – В таком случае…
– В таком случае, – не дала мне закончить Рита, – ты остаешься обедать.
Что ж, раз так… Вероятно, я действительно перебрал. Нет, точно перебрал. Я помнил, что несколько раз ходил к холодильнику за пивом и, явившись туда в последний раз, сделал открытие, что пива больше нет. Оно куда-то исчезло. Позже я обнаружил себя сидящим на диване. Телевизор был включен, а я пытался уловить смысл произнесенных актерами слов и никак не мог взять в толк, почему невидимые зрители считали их диалог умопомрачительно смешным.
Рита села рядом со мной на диван и произнесла:
– Дети в постели. Как ты себя чувствуешь?
– Я чувствую себя замечательно.
– Это тебя по-настоящему тревожит? То, что ты отпустил плохого парня. Дети… – Рита придвинулась ближе, обняла меня и положила голову мне на плечо. – Ты очень хороший парень, Декстер.
– Вовсе нет, – проговорил я, безмерно удивившись, что она произносит такие странные фразы.
Рита выпрямилась и посмотрела сначала в мой правый глаз, затем – в левый, а потом снова в правый.
– Но ты хороший, и сам это прекрасно знаешь. – Она улыбнулась и снова положила голову на мое плечо. – Хорошо… что ты зашел ко мне. Я так думаю. Хорошо, что ты хочешь меня видеть, когда у тебя плохое настроение.
Я принялся убеждать ее, что это не совсем так, но затем до меня вдруг дошло: я действительно пришел к ней, потому что чувствовал себя скверно. Да, поначалу моей целью было лишь утомить Доакса и заставить его уехать прочь. Да, я был ужасно подавлен тем, что упустил возможность поиграть с Рикером. Но в итоге визит к Рите оказался замечательной затеей. Разве не так? Добрая, старая Рита. Она была очень теплой и очень приятно пахла.
– Добрая, старая Рита, – вслух повторил я, притянул ее к себе и прижался щекой к макушке.
Так мы сидели несколько минут, затем Рита вывернулась из моих объятий, поднялась и, потянув меня за руку, произнесла:
– Вставай. Пошли в постель.
Мы так и поступили. Когда я нырнул под простыню, а Рита прижалась ко мне, я вдруг осознал, какая она славная, как хорошо пахнет и сколько в ней тепла. Я почувствовал себя настолько комфортно, что…
Удивительная вещь пиво, не так ли?
Глава 6
Я проснулся с головной болью, чувством бесконечной вины и с полной потерей ориентации. Моя щека покоилась на розовой простыне. Простыни на моей маленькой кроватке – те, на которых я просыпаюсь, встречая новый день, – были не розовыми и пахли не так. Матрас для моего низкого ложа был слишком обширен, а головная боль, вне всякого сомнения, тоже не принадлежала мне.
– Доброе утро, красавчик, – прозвучал где-то над моими ступнями чей-то голос.
Я повернул голову и увидел Риту, смотревшую на меня со светившейся счастьем легкой улыбкой.
– Унг, – произнес я голосом, похожим на кваканье лягушки.
Даже от этого более чем скромного усилия голова заболела сильнее. Но, видимо, эта боль была чем-то забавна, поскольку улыбка Риты стала шире.
– Так я и думала, – сказала она и добавила: – Я принесу тебе аспирин. – Рита наклонилась, погладила мою ногу и удалилась в ванную комнату.
Я принял сидячее положение. Это было стратегической ошибкой, поскольку удары молота в моей голове стали еще сильнее. Я смежил веки, глубоко вздохнул и стал ждать появления аспирина. К нормальной жизни надо немного привыкнуть.
Но оказалось, что это не совсем так. Мне удалось выяснить: если ограничиться одной-двумя банками пива, то я расслабляюсь настолько, что способен слиться с подушкой на диване. Поэтому несколько вечеров подряд я с сержантом Доаксом в зеркале заднего вида останавливался после работы у дома Риты, играл с Коди и Астор и сидел рядом с Ритой на диване, когда детишки отправлялись спать. Около десяти я направлялся к двери. Рита, как мне казалось, ожидала прощального поцелуя, и я, как правило, целовал ее, стоя в двери, где меня мог видеть Доакс. При поцелуе я применял всю ту технику, которую подсмотрел в кино. Рита с радостью отвечала на мои поцелуи.
Я обожаю постоянство и к новому порядку вещей привык настолько, что сам почти начал в него верить. Новое существование было таким утомительно-скучным, что моя подлинная сущность отправилась спать. Откуда-то из самого дальнего и темного уголка Декстерленда до меня доносилось легкое похрапывание Темного Пассажира. Это меня пугало, и впервые в жизни я почувствовал себя одиноким. Но гнул свою линию, каждый день навещая Риту. Меня интересовало, как долго я смогу вести игру, зная, что Доакс продолжает слежку. Должен признаться, что это меня беспокоило. Я покупал цветы, сладости и пиццу. Целовал Риту все более и более диковинным образом, стоя в дверях, дабы Доакс как можно лучше мог обозревать мои успехи. Я понимал, что со стороны все это весьма потешно, но иного оружия у меня не было.
Несколько дней Доакс оставался со мной рядом. Предсказать момент появления сержанта не было никакой возможности, что делало его еще более опасным. Я не знал, где и когда он может объявиться, и поэтому мне чудилось, будто Доакс всегда поблизости. Когда я появлялся в зеленной лавке, Доакс ждал меня рядом с брокколи. Проезжая на велосипеде по Олд-Катлер-роуд, я обязательно наблюдал стоящий под баньяном темно-красный «таурус». Бывали дни, когда я не видел Доакса, но всегда ощущал его присутствие. Казалось, он кружит где-то рядом, держа нос по ветру, и я даже не смел подумать, что он отказался от своей затеи. То, что я не видел его, означало, что сержант либо хорошо спрятался, либо выжидает момента, чтобы неожиданно возникнуть передо мной.
В общем, меня вынудили круглые сутки оставаться Дневным Декстером, актером, застрявшим в кинофильме и знающим, что реальный мир совсем рядом, за пределами экрана. Но этот мир для него недостижим как луна. Рикер не давал мне покоя так же, как ночное светило. Мысль, что он продолжает спокойно топать по жизни в своих нелепых красных сапогах, казалась почти невыносимой.
Конечно, я догадывался, что даже Доакс не может продолжать слежку вечно, ведь граждане Майами выплачивают ему приличное жалованье за выполнение определенной работы, и иногда он обязан заниматься ею. Но Доакс, как никто другой, понимал, что приливной вал нетерпения обрушивается на меня все сильнее, и в конце концов я буду вынужден скинуть маску. И я действительно должен буду ее скинуть, поскольку голос на заднем сиденье звучал все громче. Сержанту Доаксу оставалось проявить совсем немного терпения.
Итак, мы балансировали на лезвии ножа, который, как ни печально, пока оставался лишь заезженной метафорой. Рано или поздно я буду вынужден стать самим собой. Но до тех пор я буду постоянно видеть Риту. Она, конечно, не могла осветить путь Темному Пассажиру, но я пока нуждался в своем тайном прикрытии. До тех пор, пока я не избавлюсь от Доакса, Рита останется моим плащом, моими рейтузами и моей поясной сумкой – одним словом, почти всем моим одеянием.
Ну и ладно, стану сидеть на диване с банкой пива в руках, смотреть по телевизору «Остаться в живых» и размышлять о различных забавных вариантах той игры, которая никогда не окажется на телевизионных экранах. Впрочем, если вы добавите имя Декстер в число потерпевших крушение и воспримете название буквально, то…
Все было не так отвратительно, мрачно и безрадостно. Несколько раз в неделю я приходил повалять дурака в компании Коди, Астор и других проживающих по соседству необузданных созданий, что приводит нас к тому, с чего мы начали. А именно – к Декстеру Без Ветрил, не способному плыть по волнам своей обычной жизни и ставшему на якорь среди детского гогота и пустых упаковок из-под равиолей. Вечерами, когда шел дождь, мы, оставшись в доме, сидели за обеденным столом, а Рита занималась стиркой, мыла посуду или каким-то иным способом наводила лоск в своем уютном гнездышке. Существует не так много домашних игр, в которые можно играть с парой детишек столь нежного возраста и со слегка подорванной психикой. Большинство настольных игр их не интересовало, или же они не могли понять правила, а карточные игры требовали таких простосердечия и примитивизма, каких даже я был не в силах изобразить. В конце концов нашим хитом стал «Висельник» – игра образовательная, креативная и попахивающая убийством, что радовало всех, включая Риту. Если бы вы могли спросить меня – такого, каким я был в эпоху до появления Доакса, – являются ли «Висельник» и пиво «Миллер лайт» моим идеалом, я был бы вынужден признать, что Декстер слишком мрачен для подобного времяпрепровождения. Но по мере того, как дни громоздились один на другой, а я все глубже скатывался в реальность своего вымышленного образа, я должен был задать себе вопрос: не слишком ли мне нравится образ жизни Мистера Декстера-Домовладельца?
Меня утешало то, что Астор и Коди ухитрялись ставить клеймо хищников даже на такое невинное занятие, как игра «Висельник». Энтузиазм, с которым они отправляли на виселицу маленькие фигурки, позволял мне чувствовать то, что мы принадлежим к одному виду. Когда они радостно умерщвляли своих безымянных жертв, я ощущал родство наших душ.
Астор очень быстро научилась рисовать виселицу и линии для букв. И конечно, была более словоохотливой, нежели другие. «Семь букв, – говорила она, а затем, прикусив верхнюю губу, быстро добавляла: – Постойте. Не семь, а шесть». Когда мы с Коди не угадывали очередную букву, она дополняла рисунок и радостно объявляла: «Ха! Рука!» Коди безучастно смотрел на сестру и переводил взгляд на висящую в петле фигурку. Когда наступала его очередь играть, а мы били мимо цели, он негромко произносил: «Нога» – и смотрел на нас с таким видом, который у людей, более склонных демонстрировать свои эмоции, можно назвать триумфальным. А когда линия тире под рисунком полностью превращалась в слово, они оба с огромным удовольствием смотрели на болтающегося в петле человечка. Коди даже пару раз успевал сказать: «Мертвец!», прежде чем Астор, подпрыгнув на стуле, заявляла: «Еще раз, Декстер! Мой ход!»
В общем, полная идиллия. Наша безупречная семейка состояла из Риты, двух детишек и Монстра. Но сколько бы рисованных фигурок мы ни подвергли экзекуции, это не могло унять мою тревогу в связи с тем, что время быстро бежит в невидимую глазом сточную канаву. Я переживал, что скоро превращусь в седовласого старца, слабого даже для того, чтобы поднять нож для нарезки мяса. Стану брести сквозь ужас ординарных дней, а по моим следам будут тащиться дряхлый сержант Доакс и ощущение утерянных возможностей.
До тех пор пока я не придумаю выхода, мне придется болтаться в петле, как начертанные Астор и Коди фигурки. Унылая перспектива. Должен признаться, что я почти утратил надежду, чего не случилось бы, если бы держал в памяти одно весьма важное обстоятельство.
Это – Майами.
