Джек Лондон
В бухте Йеддо
Дюжина лодочников – мужчин и мальчишек – окликнула Элфа и предложила свои услуги. Он выбрал самого симпатичного на вид – добродушного старика с усохшей ногой. Элф вошел в его сампан и уселся. Было совсем темно, и он не мог разглядеть, что делает старик, хотя, по-видимому, тому ничего не оставалось, как оттолкнуть лодку и отправиться в путь. Наконец он, хромая, шагнул в лодку и заглянул Элфу в лицо.
– Десять сен, – сказал он.
– Да, знаю, десять сен, – беззаботно ответил Элф. – Живей! На американскую шхуну!
– Десять сен! Твой платит сейчас, – настойчиво повторил старик. Элфа бросило в жар от этих ненавистных слов «твой платит сейчас».
– Ты отвезешь меня на американсую шхуну, тогда я тебе заплачу, – сказал он.
Но старик упрямо стоял перед ним, протягивал руку и повторял:
– Десять сен! Твой платит сейчас!
Элф попробовал объяснить ему. У него не было денег. Он потерял свой кошелек. Но он заплатит. Как только он попадет на борт американской шхуны, он расплатится. Нет, он даже не станет подниматься на борт американской шхуны. Он крикнет своим товарищам, и те сейчас же заплатят лодочнику десять сен. После этого он поднимется на борт. Итак, разумеется, все в порядке.
На это старик – столь симпатичный на вид – ответил:
– Твой платит сейчас! Десять сен!
И в довершение беды остальные лодочники расселись на ступеньках мола, прислушиваясь к разговору.
Элф, опечаленный и рассерженный, встал и приготовился сойти на берег. Но старик удержал его за рукав.
– Твой дает сейчас рубаха. Мой везет американска шхуна, – предложил он.
Тут в Элфе возмутился дух независимости. Англосаксу присуще чувство отвращения к надувательству, а Элф счел это настоящим разбоем! Десять сен равняются шести американским центам, а его рубаха, совсем новая и из хорошей материи, стоила ему два доллара.
Он молча повернулся спиной к старику и поднялся на конец мола, а толпа с громким хохотом последовала за ним. Большей частью это были крепко сложенные, мускулистые парни.
Стояла изнуряюще жаркая июльская ночь, и одежда их была сведена до минимума. Моряки всех рас – народ буйный и грубый, и Элф понял вдруг, что отнюдь не безопасно находиться в полночь, в толпе лодочников, на конце мола, в большом японском городе.
Дюжий парень с копной черных волос и свирепыми глазами выступил вперед. Толпа двинулась за ним, чтобы принять участие в споре.
– Твой дает башмаки, – сказал парень. – Твой дает сейчас башмаки! Мой везет американска шхуна!
Элф покачал головой, а толпа потребовала, чтобы он принял предложение. Но англосаксы устроены так, что труднее всего добиться от них чего-либо угрозами или задиранием. Они охотно идут на риск, но не выносят никаких принуждений. И эта попытка лодочников подчинить своей волей Элфа только пробудила все упрямство его расы. В нем были свойства человека, который преследует несбыточную мечту; и здесь, на пустынном молу, под звездным небом, окруженный скученной, толкающейся бандой, он решил скорее умереть, чем подвергнуться такому оскорблению и уступить хотя бы одну-единственную принадлежность своего костюма. Теперь ставкой были уже не вещи, а принцип.
