Тайнопись плоти – Дженет Уинтерсон

Довольно необычная книга; напомнила книжки-раскраски, где из какого-нибудь простенького чёрно-белого воробушка получается этакая Царица жар-птица, а из скромного прямоугольника на четырёх ногах – пушистая пегая кошечка, играющая с шерстяным клубочком. Текст тягучий, как бесконечная советская ириска, и узорчатый, как связанная бабушкой салфетка на прикроватной тумбочке. Сплошные метафоры, аллегории, эпитеты и олицетворения – их тут можно ложками кушать. А из использованных ложек вполне может получиться как минимум бальная люстра в лучших традициях ИКЕИ, как максимум – танковый пулемёт. Недвусмысленный эротизм машет ручкой с каждой строчки так призывно, что фразы «Я – утлый челн, плывущий неведомо куда…,» и «..лишь чайки слышат их, садясь на борта их челнов» я не сразу смогла прочитать правильно с первого захода.

О чём роман? Всё просто – о любви. Точнее, о Любви, так как здесь она Большая, выходящая на какой-то новый запредельный уровень. Главная фишка романа в том, что пол рассказчика не определён; читателю предоставляется уникальная возможность пуститься во все тяжкие, мучительно представляя рассказчика то хрупкой барышней, то брутальным мачо, то вот этим из Пушкинского «родила царица в ночь…». Я всё же больше склоняюсь к тому, что рассказчик все-таки женского пола. Не думаю, что про ключицу мужчина может сказать так:

Не могу думать об изгибах твоих ключиц, как о костяном гребне, я думаю о них в музыкальном ключе. Ключ, клавиша, клавикорд. Клавикорд был первым клавишным инструментом. Твоя ключица – одновременно и ключ, и клавиша.Мужчина скорее просто скажет: «О, круто! У неё есть ключицы!». И всякие другие мелкие детали вроде вегетарианства и пойти пописать в кустики как бы указывают, что речь идёт всё же о женщине и об однополой любви. Избранница таинственного рассказчика – рыжеволосая красавица Луиза, доктор искусствоведения и верная мужнина жена с десятилетним стажем. Наш рассказчик – создание довольно ветреное, не особо подвластное серьёзным отношениям длительностью более шести месяцев. Но тут, как говорится, «накрыло» как таракана тапком; и Луиза становится единственным светом в окошке. Ради неё оставлена удобная и незамысловатая работница зоопарка Жаклин, а Луиза подумывает оставить мужа, ведь она тоже влюблена. Но судьба, как часто случается, вносит свои коррективы…

Ещё одним приятным бонусом для меня оказалось утончённое чувство юмора автора. Оно здесь в моём любимом его проявлении – английское и ненавязчивое.

Концовка открытая, что характерно для таких загадочных романов, поэтому здесь вы тоже вовсю можете отдаться игре воображения.

Оправдание запретной любви существует. Описание трепета перед искренностью переживаний легитимизирует нарушение супружеского контракта.В стране Чудес все плутуют, а Любовь – это Страна Чудес, не так ли? Любовь вращает мир. Любовь слепа.Сюжет адюльтера выражен в драме и у нее нежный характер. Здесь нет авантюры, которая часто привязывается к сценам супружеских измен, но есть место неподдельному чувству. Оно пронзает читательскую душу и создаёт в ней экзистенциальный вакуум, от этого появляется впечатление, что книга написана в 50-60 годах прошлого века. Стилистику формирует эмоциональное слияние с главным героем, свобода прорисовки характеров персонажей. Цепкая и манкая старомодность… Старомодность чувств?Мы не знаем кто мы, или как нам действовать, ещё меньше мы знаем о том, как расцвести.Плотность цитат и образность переживаний главного героя составляют купаж наслаждения от прочтения.Мы лежим на кровати в нашей общей квартире и я кормлю тебя сливами цвета синяков. Природа плодородна но переменчива. В один год она посылает тебе голод, в другой она убивает тебя любовью. В том году ветви ломились под тяжестью плодов, в этом – голые ветки гудят на ветру. август без спелых слив. Может я допускаю какую-то ошибку в этой непоследовательной хронологии?Не мне приходилось совершать все эти вещи: рубить узел, взламывать замок, чтобы смыться с вещами, которые мне не принадлежали. Просто дверь была открыта. По правде говоря, она не сама открыла её. Её дворецкий открыл для неё эту дверь. Его звали Скука. Она сказала: «Скука, раздобудь мне развлечение». Тот ответил: «Хорошо, мадам» и надел свои белые перчатки, чтобы не оставить отпечатков на моём сердце, когда тихонько в него постучал; и мне показалось, что он сказал мне, что его зовут Любовь.Из экзистенциального вакуума читателя извлекает, пожалуй, описание использования компьютера, доли секунды, деталь.

Особое развитие находит тема принятия цены жизненного опыта, заключающего любовь, сомнения, потерю. Какую долю повинен человек погружающийся в глубины чувств и берущий от жизни подарок «Желание»?

Книга – поток сознания, книга – открытая рана, сосредоточение боли и чувственности, любви и страданий. Пожалуй, любовь двух женщин это красиво, я не вижу в этом никакой грязи – хотя до сих пор среди моих близких подобные темы по большей части табуированы. Пусть для меня это остаётся далёким, но книгу я читала с замиранием в сердце, а после чтения перед сном мне снились яркие (нет, не эротические) сны. Думаю, так подействовало невероятное богатство языка, остаётся только воздать должное Дженет Уинтерсон и переводчику, что по пути не растерял бриллианты метафор и описаний. Я удивлена, почему у книги так мало читателей! Тут же есть всё, что нравится поклонникам качественных любовных романов, что же вас останавливает? Любовь между женщинами? К счастью, Дженет Уинтерсон не пишет об этом, потому что «так модно», она об этом пишет, потому что ей есть, что сказать – и она умеет об этом говорить красиво.

Любовь требует выражения. Она не будет стоять тихо, ждать, не будет хорошо себя вести, не будет скромничать, мелькать поодаль, не шуметь, о нет. Она воздаст хвалы на языках, достигнет ноты столь высокой, что разобьет бокалы и расплещет то, что в них.Рассказчицей выступает Казанова в юбке, в постели которой побывало множество дам, замужних и не очень, хотя к первым по тенденции она чувствовала особое притяжение. О своих романтических похождениях она рассказывает невероятно вкусно и чувственно, о расставаниях и неудачах – откровенно и больно. Не знаю, причиной ли тому лишь одаренность автора, либо это отголоски собственного любовного опыта и чувств. Как таковых действий в книге происходит не так много: влюбленности, расставания, эйфория и снова падение с вершины любовного Олимпа. Но как об этом рассказано – вот, в чем ценность романа. Свою душу рассказчица препарирует перед читателем. Кому-то такой коктейль покажется излишне сладким, и они будут правы. Но если принимать это лекарство (или наркотик?) дозированно, то невозможно не насладиться этим потоком мысли и чувств.

Боюсь, где-то есть закрытая для меня дверь, в любую минуту она может открыться, и ты исчезнешь из моей жизни. И что потом? Простукивать стены как инквизиции в поисках сбежавшего святого? Где я найду подземный тайный ход к тебе? Я останусь взаперти в этих четырех стенах.Луиза – это ловушка, Луиза – роковая ошибка и одновременно рай на земле. Рыжая хозяйка готического замка, леди Батори твоего сердца. Ей не нужен груз твоего прошлого, старые любовные связи, ты должна предстать перед ней чистой и без остатка. Ох, бедная Казанова, которая без оглядки погрузилась в тёмные и опасные воды любви к Луизе. Почему любовь должна измеряться утратой? А ведь «Тайнопись плоти» – во многом об утрате, даже в описаниях счастливых дней чувствуется будущая угроза, нависшая над влюбленными. Вспоминается, что Боги зачастую строят козни безоблачно влюбленным, так что Великая любовь всегда имеет привкус неизбежного трагичного финала.