bannerbannerbanner
Шоколадная лавка в Париже

Дженни Т. Колган
Шоколадная лавка в Париже

Полная версия

Глава 7

Сами рассказал, что приехал из Алжира в возрасте шести лет. Мальчика забрал добрый двоюродный дедушка, добившийся во Франции больших успехов. Сами учился в хороших школах, а после этого должен был поступить в хороший университет. Но все свободное время мальчик проводил, разглядывая модные журналы и выбирая одежду. Этот период был нелегким для всех, сдержанно заметил Сами. Даже удивительно, что человек, так бурно демонстрирующий свои эмоции, выразился настолько деликатно.

Поступив в колледж моды, Сами пустился в свободное плавание, в котором находится до сих пор. По собственному признанию, Сами беден как церковная мышь и сдает комнатку в своей «башне», чтобы иметь возможность жить рядом с работой. Здесь у него еще и бесплатный спортзал в распоряжении: каждый день подниматься и спускаться по шести лестничным пролетам – та еще тренировка. Увы, очень скоро я убедилась, что Сами прав. Работает он по вечерам, но это даже хорошо, ведь по утрам ему вставать очень тяжело.

Первое утро выдалось холодным. Когда в моей белой келье прозвенел будильник, я не сразу сообразила, где нахожусь. А потом по всему телу пробежала дрожь приятного волнения. Я здесь, в Париже, сама по себе! С другой стороны от гостиной доносился низкий раскатистый храп. Даже если бы я хотела снова уснуть, под такой аккомпанемент мне бы это не удалось. Я вскочила, умылась в микроскопической ванной. Горячая вода быстро закончилась. Может, успеет нагреться, пока Сами не проснулся? Потом поглядела на карту Парижа. Мне велено явиться в пункт назначения в пять тридцать утра. Это же просто нелепо! За окнами еще темно. Наверняка суровая проверка для новенькой, сказала себе я.

Я понятия не имела, как обращаться с причудливого вида кофейником, оставленным Сами на плите. Не хотелось наделать шума и разбудить хозяина – я ведь только что въехала. Поэтому я быстренько почистила зубы, натянула свитер и стала спускаться по лестнице в непроглядной тьме, пытаясь побыстрее перебегать от выключателя к выключателю. К своему ужасу, я опять случайно ткнула пальцем в звонок на втором этаже и бросилась бежать как ошпаренная, пока хозяйка не подняла крик.

Адрес магазина – дом 63, улица Шануанс. Массивное здание из золотистого камня похоже на то, в котором живу я, только гораздо более ухоженное. Стоило отойти от обиталища Сами на две улицы, и бульвары стали чуть шире. Перед церковью живописная площадь с магазинами и кафе под полосатыми маркизами. Из-за горизонта наконец показался краешек солнца. По делам заспешили первые прохожие. Фургончики с цветочными луковицами, луком-пореем и омарами устремились к рынкам и магазинам. Укутанные уборщики, не глядя по сторонам, торопятся на работу. Водители автобусов зевают и потягиваются в теплых светлых кабинах. Мимо бесшумно проносятся велосипеды. На каждом углу уютно горят огни булочных. Запах теплого хлеба так и манит, но, увы, до открытия еще далеко. Я чувствовала себя голодной маленькой беспризорницей, которой только и остается, что жадно глазеть на витрины. Вчера вечером ужинать не было сил. Только сжевала зачерствевшие сэндвичи, которые взяла с собой в дорогу.

Пару раз я свернула не туда, и вдруг нужное здание выросло прямо передо мной. Сначала я заметила его, а через секунду еще и почуяла. На коричневой стене бледно-розовыми буквами выведено: «Le Chapeau Chocolat de Thierry Girard». Надпись неброская и ненавязчивая. Просто скромно сообщает, что шоколадная лавка здесь. Ее легко не заметить. Тем больше впечатляет уверенность хозяев в том, что в лишней рекламе заведение не нуждается.

Снаружи стоял молодой человек и курил сигарету. Потом к нему подошел другой мужчина, выше и крупнее, и принялся активно жестикулировать. Молодой человек бросил окурок в водосток. Я недостаточно продвинулась в разговорном французском, чтобы понять, в чем дело: то ли мужчина постарше отругал молодого за вредную привычку, то ли это у него просто такая экспрессивная манера. Оба повернулись к двери и направились внутрь. Я робко шагнула на мостовую. И тот и другой взглянули в мою сторону.

– Э-э… Bonjour, – промямлила я.

Интересно, кто из них знаменитый Тьерри Жирар? Готова поспорить, что не юноша.

Оба мужчины уставились на меня. Тут молодой хлопнул ладонью по лбу. Не надо знать французский, чтобы его понять: «Совсем забыл, что вы приступаете сегодня!» Этот жест в любой стране означает одно и то же.

– J’arrive… d’Anglettere[23], – с трудом выговорила я.

– Oui, оui, оui, оui, – энергично закивал молодой человек.

Похоже, он злился на себя за рассеянность. Второй мужчина обрушил на него поток ругательств, которые молодой человек проигнорировал. У юноши буйные черные кудри, как у цыгана. Нос крупный, на лице отображается целая гамма чувств. Вот он с тоской покосился на брошенный окурок.

Наконец молодой человек явно принял какое-то решение.

– Добро пожаловать! – громко объявил он по-английски и махнул рукой в мою сторону.

Он явно понятия не имеет, как меня зовут. Ну почему во Франции меня везде встречают одинаково?

– Я Анна, – представилась я. – Анна Трент.

Крупный мужчина сердито поглядел на меня. Плечи широкие, телосложение крепкое: из него получился бы отличный игрок в регби.

– Ан-На Трон, – с плохо скрываемым раздражением произнес он. – Bonjour, madame.

Он развернулся и тяжелой поступью направился обратно в магазин. Молодой человек ничего странного или возмутительного в его поведении не усмотрел. Наоборот, весело улыбнулся.

– Он у нас молчун, – пояснил юноша, оглядываясь на двери. – Скорее всего, сегодня больше ни слова от него не услышите.

– Vous êtes Thierry?[24] – робко уточнила я.

– Non, non, – молодой человек рассмеялся, выставляя напоказ неестественно белые зубы. – Je ne suis pas Thierry[25]. Меня зовут Фредерик. Осмелюсь заметить, я гораздо обаятельнее.

Молодой человек опустил взгляд на тротуар.

– Ну что ж, Ан-На Трон, постараемся чем-нибудь вас занять.

– Вы забыли о моем приезде?

– Non, non, non. Вернее, да. Откровенно говоря, забыл. – Фредерик наградил меня обезоруживающей улыбкой. – Понимаете, столько встреч… столько ночей… Попробуй запомни всех красавиц!

Еще нет шести утра, я выгляжу как зомби, да и у Фредерика вид помятый. Он явно понятия не имеет, что со мной делать, но даже в таких обстоятельствах считает своим долгом заигрывать с новой знакомой. Не всерьез и без особых стараний – так, мимоходом. Не скажу, что подпала под его чары, но столь усердное служение искусству флирта впечатлило.

Поначалу магазин кажется неприметным. Маленькая, скромная витрина и торговый зал размером с обычную гостиную. Сейчас в лавке никого нет, только отполированные до блеска стеклянные витрины ждут своего часа. Оранжевый свет фонарей из кованого железа льется внутрь. Я разглядела натертый паркет и коробки на полках за прилавком. Первым делом здесь чувствуешь запах: тяжелый, насыщенный, густой аромат шоколада, обволакивающий, как табачный дым. Кажется, будто шоколадом здесь натирают и прилавки, и паркетные доски. Все здание пропитано шоколадом. Наверное, много времени пройдет, прежде чем я перестану замечать этот запах. Даже в пустом торговом зале он пьянит и кружит голову.

Петляя между витринами, Фредерик добрался до низкой двери в задней стене. Дверь открывается в обе стороны, вверху полукруглое окошко – ни дать ни взять вход на кухню старомодного ресторанчика. Я немного выждала, прежде чем последовать за Фредериком, чтобы меня не зашибло качнувшейся в обратную сторону дверью.

– Вот мы и на месте! – объявил тот. – Вилли Вонка существует!

Я улыбнулась шутке, но должна признать – и впрямь раньше не видела такой необычной комнаты. Впрочем, это помещение даже на комнату не похоже. На фабрике «Брэйдерс» всю продукцию готовили в огромных промышленных чанах из нержавеющей стали. Этот факт расстраивает всех до единого детей, которым я об этом рассказываю. Впрочем, кое-кто просто не поверил. Но здесь после тесного торгового зала попадаешь в просторную пристройку со множеством высоких окон. Такое чувство, будто оказываешься в гигантской теплице. Видимо, раньше на ее месте располагался задний двор. Деревянные стены старые и облупившиеся. Кажется, вот-вот обрушатся. Но я различаю жужжание ионизатора воздуха. За температурой и влажностью здесь тщательно следят. Фредерик кивнул в сторону огромной раковины для сотрудников, стоявшей у двери. Я торопливо вымыла руки антибактериальным гелем.

Освещение теплое: здесь горят электрические лампы, а не флуоресцентные. В задней части склада подоконник украшают горшки с ароматными травами: розмарином, лавандой, мятой. Заметила маленькое деревце. Да это же перец чили! Ассоциации с теплицей усилились. Три больших медных чана – наверное, для темного, молочного и белого шоколада – стоят посреди зала в окружении горелок, шлангов, печей, труб и всевозможной утвари.

В жизни ничего подобного не видела. О назначении большинства этих предметов мне остается только гадать. Пахнет здесь божественно, но с виду помещение напоминает сарай безумного садовника.

 

Шоколада нигде не заметила. Ни капельки. Медные чаны пустуют, оборудование стоит без дела. В воздухе висит тот же насыщенный запах, что и в торговом зале, а в остальном помещение напоминает музей.

Фредерик подошел с крошечной чашечкой густого черного кофе. С благодарностью я приняла ее и выпила, едва не поперхнувшись крепким напитком.

– У нас работают эльфы, – пошутил Фредерик. Мое удивление его позабавило. – Да, для Тьерри Жирара каждый день мы начинаем все сначала.

Тут меня посетила неприятная мысль.

– Неужели каждый день все вычищаете?

Фредерик с торжественным видом кивнул.

– Я теперь работаю у вас, значит…

Озорное лицо Фредерика вдруг приняло серьезное выражение. Только тогда я сообразила, что про свои будущие обязанности как-то не подумала – сосредоточилась на самом отъезде. На старой работе я предлагала новые вкусы для начинок, участвовала в контроле качества, ходила по цеху с клипбордом. Поэтому позволила себе размечтаться: воображала, как работаю бок о бок с величайшим шоколатье своего поколения и даже вдохновляю его на новые рецепты. Бойко общаюсь с покупателями. А может быть, даже придумываю собственные гениальные рецепты, в которых отражена сама суть знаменитой шоколадной лавки…

Мрачно подумала: интересно, как по-французски «резиновые перчатки»?

– Это бесценный опыт и большая честь, – объявил Фредерик.

– Вам тоже так говорили?

– Oui, – ничуть не смутившись, кивнул Фредерик.

Похоже, он вообще человек независимый и на чужие мнения внимания не обращает. Фредерик глянул на мои руки:

– Не советую тратить деньги на маникюр.

Да, перед отъездом я специально привела ногти в порядок. Разумеется, сделала французский маникюр. А теперь от досады пообкусывать его хочется.

– Но это всего лишь одна из ваших интереснейших обязанностей, – многозначительно вскинув брови, прибавил Фредерик. – Пойдемте, я вам все покажу.

Да, вынуждена признать: я и впрямь узнала много интересного. Раньше мне в голову не приходило, что шоколад нужно есть свежим. Наоборот, считала одним из достоинств этого продукта то, что его можно долго хранить и возить с собой. Удобнее, чем с молоком или яйцами.

– Тьерри вам все расскажет, – говорил Фредерик. – Но он не любит подолгу болтать с нами, маленькими людьми. Хочет, чтобы его считали гениальным изобретателем. Он – этакий волшебник страны Оз, а мы всего лишь муравьишки, снуем туда-сюда по его магазину. Поэтому я, Фредерик, все вам объясню.

Свежесть шоколада очень важна, – объявил он, будто читая по бумажке. – Свежесть – это легкость, консистенция и тонкость, какие не найдешь в здоровенной плитке шоколада. Эта гадость валяется на полке по три месяца и становится все тяжелее и тяжелее, пока не превратится в кирпич. Non! Так нельзя. К шоколаду следует относиться как к деликатесу: этот продукт употребляют свежим, едва сорванным с дерева.

Крупный мужчина, которого мне представили как Бенуа, притащил большую коробку неочищенных какао-бобов и включил промышленных размеров печь.

– Начнем с основных принципов, – произнес Фредерик.

От бобов исходил чарующий насыщенный аромат. Бенуа насыпал их в огромный вращавшийся сортировальный барабан, смахивавший на стиральную машину. А с каким грохотом он работал!

– Готово, – объявил Фредерик пятнадцать минут спустя.

Все это время я прохаживалась по помещению и вдыхала аромат трав в задней части теплицы. Потом Фредерик сказал что-то, чего я не поняла, и жестом велел повторять за ним. С невероятной быстротой он принялся беспощадно раскалывать бобы молотком, высвобождая их теплое шоколадное содержимое. Каждый четвертый боб Фредерик выбрасывал.

– А мне сказали, шоколад – ваша специальность, – озадаченно произнес молодой человек, когда я уставилась на дело его рук во все глаза.

– Фабричный шоколад, – уточнила я. – Я просто включала и выключала оборудование.

Фредерик состроил истинно галльскую недовольную гримасу. Бенуа мельком взглянул в мою сторону и опять взялся за молоток. Даже не верится: в наши дни шоколад производят, будто в Средние века.

– Мы работаем руками, – терпеливо пояснил Фредерик.

Всю его игривость как рукой сняло. Наверное, ему нравятся только девушки, умеющие делать шоколад руками. Да, при таких вкусах выбор у парня невелик.

Фредерик кивнул в сторону свободного молотка. Я взяла его и осторожно стукнула по бобу. Никакого результата. Замахнулась сильнее. Хлоп! Я расплющила боб в лепешку. Бенуа молча взял его и выбросил в мусорное ведро. Я нервно сглотнула. Сомневаюсь, что от меня тут будет много пользы.

– Наверное, лучше вам пока просто понаблюдать, – заметил Фредерик.

Вскоре я обратила внимание: прежде чем стукнуть по бобу, они делают быстрое, едва различимое движением запястьем. Похоже на игру «стукни крота», только гораздо интереснее.

Когда они закончили, Фредерик достал на удивление изящный мини-пылесос и сдул им все скорлупки. Я допила обжигающе горячий кофе, – впрочем, по вкусу этот напиток больше напоминает чистящее средство повышенной мощности. Нет, каждое утро такое пить не смогу. К этой штуке привыкнуть невозможно.

– А теперь сгружаем бобы сюда. – Фредерик указал на огромную мельницу.

– Значит, машинами все-таки пользуетесь, – выпалила я так, будто в чем-то их обставила.

В ответ меня наградили таким взглядом, что я сразу сообразила: надо было прикусить язык.

Тут Бенуа вернулся с улицы, таща массивные ящики с молоком, маслом и сливками. Все бутылки из грубого переработанного стекла. Давненько я не видела молоко в стеклянной бутылке. Бенуа обернулся и с кем-то попрощался. До сих пор не рассвело, но черное небо едва заметно посветлело.

– Продукты принимаем только у одной молочной фермы на реке Уаза, – прокомментировал Фредерик. – Доставляют каждое утро. Конечно, швейцарские были бы лучше, но мы не можем так долго ждать.

Фредерик включил мельницу и стал осторожно и бережно скармливать ей драгоценные бобы. Вниз потекла густая темная жидкость. Она проходила сквозь сито, а потом вливалась в специально прикрепленную снизу бутыль. Фредерик глядел на все это с довольным видом. Когда перемололись все бобы, я подняла голову и спросила:

– Что теперь?

В «Брэйдерс» мы сразу начинали с жидкости и бросали в нее остальные ингредиенты, но, чувствую, сейчас об этом лучше промолчать.

– Коншируем, – ответил Фредерик.

Ну, это слово я знаю. Коншировать – значит смешивать ингредиенты до нужной консистенции. В результате получаем нужный вид шоколада: темный, низкокалорийный, молочный или с начинкой. Любая, даже крошечная оплошность может превратить лакомство в гадость: шоколад получится слишком приторным, зернистым или ломким. Оборудование в «Брэйдерс» запрограммировано так, чтобы каждый раз выдавало одни и те же параметры. Там используют дешевое порошковое молоко, консерванты и вкусовые добавки.

– Конширует, конечно же, Тьерри, – произнес Фредерик, почтительно склонив голову. – Это самый важный этап работы. Непосвященные к нему не допускаются.

Коншировать вручную очень трудно. А потом шоколад еще нужно рафинировать и подвергать термической обработке, чтобы затвердел и сохранил форму. Да, надо признать: впечатляет.

– Но это будет завтра, – пояснил Фредерик.

А Бенуа между тем переливал густую жидкую массу в кастрюлю, проверяя температуру смеси лопаточкой и одновременно медленно помешивая жидкость в другой кастрюле на плите. Обычно для этих целей пользуются не лопаточкой, а термометром, но, как я потом узнала, Бенуа практически вырос в шоколадной лавке. Он чувствует консистенцию шоколада инстинктивно: так же музыкант определяет, хорошо ли настроен его инструмент.

Если Бенуа устраивало качество, он фальшиво напевал себе под нос. Если нет, выливал жидкость обратно в большую кастрюлю и начинал сначала, пока не добивался идеального результата.

Наконец все было готово.

– Rien plus – хватит! – велел Фредерик, с трудом перекрикивая грохот мельницы. – Мы используем только лучшие какао-бобы из Коста-Рики, свежее, нежнейшее молоко из Нормандии от коров с идеально сбалансированным рационом и самый качественный тростниковый сахар с Ямайки, изготовленный старым традиционным способом, а не гигантскими машинами. В заводском сахаре чего только не найдешь: жир, консерванты, всякую шелуху и пластыри с пальцев работников.

Глядя на завораживающую смесь разных цветов, лившуюся в формы, я не могла отвести взгляд от этого зрелища. Увидев такую потрясающую красоту, трудно спорить с философией Тьерри. Да, шоколад должен изготавливаться и употребляться свежим, так же как кофе или круассаны. В Англии я ни разу не чувствовала такого теплого, насыщенного, чистого аромата. Еще бы: на фабрике мы добавляли в продукцию изрядную долю растительных жиров, чтобы смесь была погуще. Вот почему многим любителям британского шоколада изысканные деликатесы не по вкусу: скучают по привычным жирам.

– Только не вздумайте пальцы макать, – предупредил Фредерик.

Но я бы и так ни за что не дотронулась до готовившегося продукта. Я посетила достаточно нудных курсов на тему гигиены и безопасности, чтобы это правило надежно засело в моей голове. Надо быть совсем дурочкой, чтобы его не запомнить.

Между тем Фредерик протянул мне изогнутый металлический черпак с длинной ручкой. На конце вместо ковша что-то вроде ложки. Бенуа отошел в сторону.

– Осторожно, – предостерег он.

Фредерик лишь молча покачал головой и внимательно посмотрел мне в лицо. Он не отрывал любопытного взгляда от моих губ. Меня это сбивало с толку – правда в хорошем смысле. Осторожно я опустила черпак в смесь и поднесла ко рту светло-коричневую жидкость. Подула на нее, чтобы немножко остыла. Под пристальным взором Фредерика поднесла к губам.

Героиновые наркоманы часто говорят, что зависимость приобрели, надеясь достичь того же кайфа, что и от самой первой дозы: тогда им казалось, будто все проблемы и тревоги отступили. Конечно, было бы преувеличением сказать, что я ощутила то же самое. И все же стоило теплой, приятно густой жидкости коснуться моего языка, я подумала, что сейчас свалюсь в чан. Нет, хуже – нырну в него и выпью до последней капли это шоколадное великолепие. Вкус сладкий, но не приторный, сливочный, но не жирный. Насыщенный, глубокий, нежный, обволакивающий. Казалось, меня заключили в дружеские объятия. Меня сразу же охватило отчаянное желание снова ощутить этот волшебный вкус, погрузиться в это блаженство с головой. Вдруг я заметила, что Фредерик до сих пор пристально глядит на мои губы. Невольно я засмущалась и покраснела. Машинально опустила ковш, собираясь опять окунуть его в смесь, но в последний момент сообразила, что настоящие профессионалы так себя не ведут. Я же не хочу, чтобы меня посчитали жадной или голодающей. Подняла пустой черпак. Фредерик вопросительно вскинул брови.

– Вкус очень…

Что я могу сказать? Что по сравнению с этим шоколадом все, что я ела до этого, – мерзкие помои? Вкус настолько великолепен, что плакать хочется? Отныне буду питаться только их шоколадом и ни к чему другому не притронусь. А он ведь еще даже не застыл.

– Очень хорошо, – наконец произнесла я.

Фредерик повернулся к Бенуа. Тот пожал плечами.

Между тем в помещении стало жарко, но едва температура сделалась некомфортной, как раздалось деловитое жужжание – автоматически включился кондиционер. Я ощутила приятную прохладу. Оборудование на этом производстве старое, хрупкое и держится только на скотче. Но, без сомнения, работает оно как часы. А результаты просто сказочные! «Брэйдерс» такое и не снилось. Да и мне не снилось. Я даже представить не могла, что на свете существует такой шоколад.

– «Очень хорошо» – это слабо сказано, non? – заметил Фредерик.

Похоже, мой ответ оскорбил его до глубины души.

– Извините, – пробормотала я. – У нас в Англии так принято. Le style Anglais[26].

Этот ответ немного успокоил Фредерика. Классическая английская сдержанность не позволяет ни о чем говорить с пылом и восторгом. Пусть Фредерик и дальше так думает. Но на самом деле я просто не хотела признаваться, в каком я восхищении. Боялась показаться невеждой, не имеющей представления о хорошем шоколаде. Я ведь сюда помогать приехала!

Между «Брэйдерс» и шоколадной лавкой Тьерри – огромная пропасть. Это все равно что сначала мастерить ракеты из бутылок от моющего средства, а потом снаряжать космическую миссию на Марс. Поэтому я решила держать рот на замке, и замок я открою, только если представится возможность отведать еще немного этого восхитительного шоколада. Тайком, разумеется.

 

Фредерик с явным злорадством показывал мне, где лежат чистящие средства. Объяснил мои обязанности. На ближайшее время состоять они будут в том, чтобы дробить молотком какао-бобы, пока я не перестану портить продукт. Фредерик показал, как отсеивать куски скорлупок, и объяснил, как работает производство и магазин. Когда мы закончили, было почти десять часов утра. Яркие солнечные лучи лились внутрь, освещая растения на подоконнике. От этого эффект теплицы только усилился. Я решила, что сейчас магазин, должно быть, откроется: Фредерик и Бенуа нервно поглядывали на часы. Но оказалось, они ждали другого. Через пять минут двери с громким лязгом распахнулись. Бенуа вдруг скрылся в неизвестном направлении, а веселую плутовскую усмешку Фредерика сменило настороженное, заискивающее выражение лица. Я оглянулась..

– Allons-y – за дело! – прогрохотал оглушительный бас.

Затея Клэр принесла мне немало сюрпризов и потрясений, но такого я уж точно не ожидала.

Судя по тому, с какой интонацией Клэр говорила о Тьерри и как заливалась краской, едва упомянув его имя, этот мужчина сыграл в ее жизни особую роль. О бывшем муже, Ричарде, Клэр всегда говорила подчеркнуто вежливым тоном.

В ней до сих пор безошибочно угадываются черты юной красавицы, какой она когда-то была. Клэр по-прежнему красива, особенно в приглушенном свете, когда на лбу не проступают морщины, оставленные годами страданий.

Я воображала импозантного седовласого мужчину. Может быть, с бровями цвета воронова крыла. Одет в белую форму шеф-повара или дорогой элегантный костюм. Эффектный, стильный мужчина, под стать Клэр. Этакий светский лев. Замкнутый, сдержанный, никого не подпускает к себе близко. При упоминании о Клэр лишь улыбнется краешком губ. Или – увы! – с трудом ее припомнит. Да, много лет назад одна девчонка втрескалась в него по уши, но сейчас это лишь приятные воспоминания о золотой поре юности, не имеющие отношения к реальной жизни. Возлюбленный Клэр – этакий романтический герой, красавец с ноткой грусти во взгляде.

Но у настоящего Тьерри Жирара не оказалось ничего общего с персонажем моих фантазий.

Не знаю, владеет ли он английским. Тьерри провел некоторое время в Австралии и Америке, где приобрел славу и всеобщее уважение, а значит, хоть что-то знать должен. Но за все время я не услышала от него ни слова на моем родном языке. Тьерри не просто крупный мужчина, а огромный: рядом с ним кажется, будто больше ни для кого в магазине нет места. Живот, обычно обтянутый широченным белым передником, выглядит отдельным самостоятельным существом и входит в помещение раньше хозяина.

– Это еще кто? – рявкнул Тьерри, окинув взглядом помещение. – Фредерик, опять ночную бабочку притащил?

Поначалу смысл французских фраз доходил до меня с опозданием. Только через несколько секунд я сообразила, что мне нанесли страшное оскорбление. И слава богу: успей я возмутиться, в ту же секунду опять стала бы безработной.

– Это Ан-На Трон, – представил меня Фредерик. – Наша новая помощница.

Широкое лицо Тьерри приблизилось к моему. Пышные усы шоколатье – единственная приметная черта месье Жирара. Остальные так заплыли жиром, что утратили четкость. Маленькие черные глазки напоминают две изюминки, воткнутые в пышный кекс. Кожа бледная и рыхлая. Из плоских ноздрей торчат пучки волос.

Тьерри воззрился на меня.

– Допустить к моему шоколаду женщину?.. – протянул он. – Ну не знаю…

Я ошеломленно застыла. Да, в Великобритании такого не услышишь. Я уже собиралась оскорбиться, как вдруг широкие мясистые плечи затряслись от рокочущего хохота.

– Я пошутил! Шутка! Шутка!

Тьерри снова уставился на меня. Щелкнул пальцами:

– Знаю, кто вы!

Я растерянно глядела на шоколатье.

– Подруга Клэр?

Я кивнула.

– Вы с ней друзья?

– Клэр была моей учительницей.

– Французского?

Я снова кивнула.

– Ха-ха! Чему же она вас научила? Произношение у нее было то еще – будто собака салатные листья жует!

– Клэр прекрасная учительница. – Я ощетинилась.

Тьерри два раза растерянно моргнул:

– Даже не сомневаюсь. Могу представить. Вот только няня из нее была никудышная, но это, alors – увы, моя вина.

Тьерри в задумчивости умолк. Я смущенно переминалась с ноги на ногу. Сообщила ли ему Клэр о своей болезни и, если да, известно ли ему, насколько все серьезно?

– Вы только что из больницы?

– Со мной все в порядке, – упрямо парировала я.

Не собираюсь без лишней надобности рассказывать о своей травме.

– Значит, работать можете?

– Без сомнения. – Я постаралась улыбнуться как можно увереннее.

– Bon. Хорошо.

Тьерри снова погрузился в раздумья.

– И Клэр тоже больна…

Я смогла только молча кивнуть. Казалось, Тьерри хотел еще о чем-то спросить, но сдержался.

– Ну что ж, добро пожаловать. В шоколаде разбираетесь?

Я честно посмотрела Тьерри в глаза. Лицо у него как у большого доброго великана. Ну, этот вопрос для меня трудностей не представляет.

– Да, месье. Десять лет проработала на шоколадной фабрике.

Тьерри посмотрел на меня так, будто ждал еще чего-то.

– Ваш шоколад лучший, – просто прибавила я.

Со своим скудным французским я не осмелилась распространяться на эту тему. Тьерри помолчал, потом снова оглушительно расхохотался.

– Нет, вы ее только послушайте! – прогрохотал шоколатье. – Элис! Элис! Иди сюда! Ты не должна такое пропустить! Твоя соотечественница приехала.

Из задней комнаты вальяжной походкой вышла удивительно худосочная женщина. На вид лет пятидесяти, но очень хорошо сохранилась. Рот широкий, на губах ярко-красная помада, волосы обрамляют голову, будто блестящий черный шлем, только спереди бросается в глаза элегантный белоснежный завиток. На Элис были узкие брюки и мужской пиджак. Выглядела она сногсшибательно, – глядя на нее, другого слова не подберешь. Элис родом из Англии, но, по собственному утверждению, так давно в Париже, что совсем позабыла английский. На самом деле это означает, что Элис не желает тратить время на жалкое создание вроде меня – или читать газеты с английскими эмигрантами, собирающимися в книжном магазине «Шекспир» и пабах «Фрог» или «Смитс» на улице Риволи.

Лучший способ вывести Элис из себя – догадаться, что она англичанка, прежде чем она откроет рот. Несколько раз я подговаривала людей устроить ей такой вот приятный сюрприз. Понимаю, розыгрыш ребячливый, но она первая начала мне грубить.

Элис вопросительно взглянула на Тьерри:

– Сhériе?[27]

– У нас теперь работает девушка из Англии!

Элис окинула меня взглядом с ног до головы. Я сразу застеснялась и затрапезной юбки, и туфель на плоской подошве, и сумки из «Гэпа», и прически в стиле «только с постели».

– Оно и видно, – бросила Элис.

Трудно поверить, что эта высокомерная стерва – англичанка. Хотя нет, не так уж и трудно, однако она производит впечатление стопроцентной француженки. Остается только надеть берет, отрастить тонкие подкрученные усики, нарядиться в полосатый свитер, повесить на шею связку лука, сесть на велосипед и капитулировать перед Германией.

– Здравствуйте, – сказала я по-английски.

– Bonjour, – ответила Элис и тут же отвела взгляд, будто разговор со мной уже успел ей наскучить.

Уж не знаю, что заставило Тьерри променять милую Клэр на это чудовище, но теперь не удивляюсь, почему он ест без остановки.

Тьерри поманил меня к себе. Первым делом он обратил внимание на свежее какао. Фредерик налил его в большой чан. С неожиданной для такого грузного мужчины ловкостью Тьерри повернул вентиль на кране. Чан наполнился теплой густой шоколадной жидкостью. Над ней поднимался легкий парок. Потом Тьерри налил молока, припорошил смесь слоем белоснежного сахара, попробовал. Все это он проделал несколько раз с молниеносной быстротой.

– Да! Нет! Да! – рявкал Тьерри. – Нет! Еще! Быстрее!

Мужчины торопливо исполняли его распоряжения. Наконец мастер остался доволен.

– Приступаем, – объявил он.

– Лаванды! – рявкнул Тьерри.

Фредерик поспешил к горшку на подоконнике и срезал веточку. Тьерри порубил ее на удивительно мелкие кусочки, причем орудовал ножом с такой скоростью, что я испугалась: сейчас отхватит себе палец. Затем шоколатье велел принести крошечный хрустальный флакон с такой насыщенной лавандовой эссенцией, что стоило Тьерри вынуть пробку – и по всему помещению тут же распространилось головокружительное благоухание, будто мы перенеслись на весенний луг. Тьерри осторожно наклонил флакончик. В миску упала одна капля, вторая, третья. Одновременно шоколатье перемешивал смесь свободной рукой. Крошечные фиолетовые частицы лаванды почти скрылись. Тьерри мерил шагами помещение. Обошел его один раз, второй, третий, яростно мешая левой рукой и прижимая миску к груди правой. Время от времени останавливался, погружал палец в смесь, облизывал и снова принимался ходить по залу, то добавляя еще капельку сливок, то немного темного шоколада из чана. Наконец Тьерри объявил, что доволен результатом, поставил миску и отошел. Бенуа отнес ее к печи. Там шоколад приобретет нужную форму, пройдет температурную обработку и к завтрашнему дню будет готов.

Тут Тьерри рявкнул:

– Форму!

Фредерик тут же подскочил к нему со свежей порцией шоколада. Тьерри ловко налил его в форму, не пролив ни капли. Оставив противень остывать в холодильном шкафу, резко развернулся. Бенуа беззвучно поставил перед ним большую коробку желейных конфет. Тьерри взялся за нож и ловко орудовал им, пока не получились крошечные ромбики, идеально ровные и похожие друг на друга как две капли воды. Пока Тьерри работал, шоколад застыл. Достав его из холодильника, Тьерри перевернул форму. На рабочую поверхность выпали тридцать две безупречные шоколадные конфеты. Тьерри украсил желейными ромбиками верхушки шоколадных завитков. Искоса взглянул на меня и пододвинул ко мне одну штучку.

23Я приехала из Англии (фр.).
24Вы Тьерри? (фр.)
25Я не Тьерри (фр.).
26Английский стиль (фр.).
27Дорогой (фр.).
1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22 
Рейтинг@Mail.ru