Любопытное искусство. Самые странные, смешные и увлекательные истории, скрытые за великими художниками и их шедеврами – Дженнифер Дазал

взгляни на искусство по-новому! 5/5автор с первых страниц предупреждает нас, что книга одинаково заинтересует и новичков, которые делают первые шаги в мир искусства, и профессионалов, свободно плавающих в этом море.в лёгкой, ироничной форме нам предлагают окунуться к работам знаменитых художников и взглянуть на привычные картины новым взглядом:~ почему Моне – вовсе не скучный художник, а уникальный новатор своего времени?~ как связано искусство и ЦРУ? ~ настоящая ли Мона Лиза висит сейчас в Лувре? ~ мог ли Джек Потрошитель оказаться британским художником?~ так ли достоверна версия самоубийства Ван Гога?я не могла оторваться от этой книги: каждая глава вызывала желание собирать дополнительную информацию и изучать предметы искусства, о которых с заразительным энтузиазмом писал автор. *также здесь есть раздел с цветными иллюстрациями основных картин, о которых идёт речь (я опять миллион лет рассматривала Сад земных наслаждений Босха)советую всем, кто интересуется темой.

Очень лёгкая и ничем не запоминающаяся книга. Слушала аудиоверсию, под какое-то расслабляющее занятие (я вот, например, под неё котиков рисовала) идёт весьма неплохо, но больше и отметить-то нечего.Сложилось чёткое впечатление, что на самом деле «Любопытное искусство» – это расшифровка выпусков подкаста, который ведёт автор. Поэтому чёткой структуры повествования здесь нет, главы не связаны между собой ни хронологически, ни локационно, ни вообще хоть как-нибудь, кроме редких перекрёстных ссылок «про это есть ещё в главе десятой». Автор ловко прыгает между импрессионизмом, похищением «Моны Лизы» из Лувра, американским абстракционизмом, Северным Возрождением, дадаизмом или внезапным Джеком Потрошителем без всякого логического перехода.Из плюсов отметила приятный слог, хотя местами чувство юмора автора вызывало у меня некоторые вопросы. Но в целом воспринимается хорошо, не возникает ощущения какой-то перегруженности описаниями. У меня были опасения, что надо будет прерываться и идти воскрешать в памяти, как в подробностях выглядит кувшинковая бездна имени Моне, но нет, не пришлось.Книга, пожалуй, не столько про предметы искусства, сколько про культурный контекст, который их сопровождал, и то, как атрибуты времени постепенно меняли саму концепцию.Кстати, довольно чётко можно понять, что автор занимается именно современным искусством, главы про него полны куда большим количеством рассуждений и личных впечатлений. По крайней мере, у меня было чувство, что про Дюшана автору прямо сильно интереснее рассуждать, чем даже про Босха.

Хотя казалось бы.Самой увлекательной главой для меня, наверное, была вторая, про продвижение американского абстракционизма силами ЦРУ в качестве социального и культурного оружия во времена Холодной Войны. Помня о том, как именно выглядит американский абстракционизм, я всегда немного подозревала, что с яростным взлётом его популярности что-то не так, но мне никогда не было особенно интересно искать подробности. Но вот оказалось, что это даже не теория заговора, а исторический факт, который уже рассекречен, и, действительно, ЦРУ тщательно продвигало это направление, возя выставки по всему миру.Больше ничего и не запомнилось, и вот это, как мне кажется, основной минус. Понятно, что книга не претендует ни на какое глубокое знакомство с искусством ни как с целым миром, где выставки, аукционы и научные работы, ни как с явлением, где жанры и гении, сохранившиеся в памяти человеческой на пятьсот лет.

Но даже при том, что сама книга предупреждает о своём формате, она мне показалась ну очень поверхностной. Почти всё, что в ней рассказывается, от Караваджо до аф Клинт, я встречала в других источниках. При том, что живопись, особенно старше XVII века, не самый большой мой интерес, это как-то не в пользу содержания сыграло.На мой взгляд, книга на один раз, для мягкого фонового сопровождения. О прослушивании не жалею, но именно читать я бы не стала – оно того не стоит.

Книга создана по материалам подкаста Artcurious, который, как признает автор, не является «введением в историю искусств или заменой полноценным образовательным курсам». Это не краткое хронологическое исследование развития живописи, ее стилей и направлений, а собрание интересных историй о художниках и их картинах. Именно поэтому разговор сфокусирован на определенных темах, а не временных периодах (глава 1 «Неожиданное», глава 2 «Немного странное», глава 3 «Поистине удивительное»), из-за чего, к примеру, к художникам эпохи Возрождения переходит после импрессионистов…, а не наоборот.Работа направлена на тех, кто робко пробует соприкоснуться с искусством, опасаясь скучных, академичных, сложных для восприятия лекций. Она отличается легким, местами даже обывательским языком, обучает через развлечение и, посмешив, напугав, заинтриговав, позволяет по-новому взглянуть на давно знакомые картины, вдохновляет на более глубокое знакомство с миром живописи. Кроме того, для новичков создается иллюзия небывалого роста. Еще вчера они рассказывали своим друзьям об удачной рыбалке, новом кафе рядом с домом, последнем сезоне любимого сериала, а сегодня – о том, действительно ли в Лувре висит подлинник «Моны Лизы», как США с помощью экспрессионистов противостояли СССР в холодной войне, почему соседка, заставившая свой дом коробками со всяким хламом, − реинкарнация Энди Уорхола. Конечно, прошлись по верхам, а уже стольким можно поделиться!Профессионалы, наверное, подбодрят, но внутренне усмехнутся. А саму книгу оценят не столько за содержание, сколько за принцип отбора и подачу материала. Вряд ли они пополнят свой багаж знаний (подозреваю, что представленные истории довольно растиражированные: по крайней мере, две из них уже встретились мне в других работах), но с интересом сравнят свой вкус (что в свое время впечатлило их) и стиль ведения беседы со с вкусом и стилем известной коллеги.Читать дальшеКнига, как сообщает Дженнифер Дазал в финальном блоке «Благодарности», «была командным проектом с самого начала», и упоминание людей, которым автор говорит спасибо, занимает три страницы. Поэтому особенно обидно, что редакторская работа подкачала, причем по большей части в издательстве «Бомбора».1) Каждая история сопровождается курсивными вставками, разрывающими повествование. Например, рассказ об импрессионистах содержит три мини-истории: «Пикет против Ренуара в 2015 году», «Темная сторона импрессионизма: мир Эдгара Дега», «Стесненный взор: катаракта Клода Моне». Их появление большей частью не продумано. Да, они связаны с темой всей главы, но никак не с абзацами, непосредственно им предшествовавшими. Но можно же придумать подводку или подобрать более подходящее место! Например, «Темная сторона импрессионизма: мир Эдгара Дега» дробит рассказ о причинах появления «Анонимного общества художников, живописцев, скульпторов и граверов». А зачем? Разве не логичнее охарактеризовать мрачные работы Дега несколькими страницами позже, после:Импрессионисты! Это слово задумывалось как оскорбление, но оно как нельзя точно передавало то, как эти художники работали:

быстро, в стремлении передать цвет и свет момента – действительно изобразить впечатление. Людям, даже далеким от искусства, понравилось это название, но – что более удивительно – вскоре его с энтузиазмом приняли сами члены Анонимного общества (кроме ворчуна Дега, который описывал свое творчество словом реализм и в принципе не любил многое из того, что отстаивали другие импрессионисты). Своими силами вырваться из системы и показать ей нос? Это круто. Превратить оскорбление в собственное название? Вот это настоящий бунт.Как самостоятельные тексты воспринимать эти вставки не хочется (если сразу к ним не обратиться, можно даже забыть о них по окончании главы), а контекст приходится выстраивать.2) Иллюстративный материал скупой. Многое придется искать самостоятельно, к чему призывает и автор уже в начале книги:Обратитесь к нашему лучшему другу Google и сравните пугающую тишину «Смерти Марата» (1793, Музей старинного искусства, Бельгия) Жак-Луи Давида (1748–1825) с накалом страстей шокирующего «Третьего мая 1808 года» (1814, Национальный музей Прадо, Мадрид) Франсиско де Гойя…Так и хочется воскликнуть: «Это же не подкаст, можно воспроизвести работы прямо здесь!» Ладно, сделаем скидку на то, что это побочные линии. Но на все 12 глав – 11 репродукций. Спасибо, что цветных и на глянцевой бумаге, но жаль, что неудобно расположенных и ужасно, что с ошибками.Во-первых, они даны в середине книги. Когда заходит речь о какой-то работе, приходится проверять, воспроизведена ли она. В оригинальном издании верстка удобнее: изображение предмета искусства предваряет главу о нем. Хотя, нужно признать, и здесь репродукций мало. А хотелось бы, чтобы, как в интернет-журнале «Собака», опубликовавшем фрагмент о художнике Уолтере Сикерте из «Любопытного искусства» и снабдившем его 4 репродукциями и 1 фото.Во-вторых, смещена последовательность работ (фото скульптуры Марселя Дюшана «Фонтан» должно идти предпоследним, а идет шестым), пропущена картина Нормана Роквелла «Убийство в Миссисипи» и перепутаны два художника (лавандового действительно больше на первой работе, но это не оправдывает издательство):3) Впечатление портят опечатки, хотя сказать, что книга ими кишит, нельзя. Но можно подзависнуть, пытаясь понять, что за байка о Бальфьерно, пока не поймешь, что речь идет об упоминавшемся ранее Вальфьерно.Автору действительно удалось говорить об искусстве живо, легко и при этом познавательно. И лично мне импонируют высококлассные специалисты, которые могут погружать в сферу своей деятельности без апломба и терминологии, знакомой только им, которые перестраивают свои объяснения в зависимости от того, кто их слушает, подстраиваются под его опыт, ожидания и возможности. Но иногда можно чересчур упроститься. Некоторые шутки Дженнифер Дазал (часто поданные как реплики в сторону) кажутся плоскими. А раз обращается она с ними к нам, то культурно мы автоматически съезжаем, она словно делает реверанс в нашу сторону, а не подтягивает нас до своего уровня. Хотя действительно дает представление о художественных направлениях и их представителях и призывает не бояться искусства, потому что сама она сначала его не понимала.