Дженнифер Энн Шор
Лето, хлопья, баскетбол!
3
Осень
Так всегда происходит, когда меньше всего ожидаешь: ты чувствуешь, что лето кончается.
Я никогда не была готова менять крем от солнца на серые свитера, но прекрасно знала, что никак не могу на это повлиять.
Еще неделю назад я проснулась, думая вытянуть загорелые руки навстречу солнечным лучам, но обнаружила, что туман не дает пробиться свету. Эта недолгая утренняя прохлада была предвестником грядущего, перемен, и я почувствовала себя беспомощной.
Но что любопытно, пугающе похожее чувство ужаса овладело мной, когда я спешила по узкому коридору к крылу естествознания, к ровному ряду классов, пробегая мимо кабинетов английского и других языков.
Я навострила уши, ожидая звонка, после которого официально опоздаю, и ускорила шаг.
Когда мы с Джесс разошлись, я едва взяла себя в руки, но тут поняла, что следующая по расписанию химия, – и застонала.
Проблема была не в кабинете естествознания. На самом деле прямота всех этих гипотез и химических соединений всегда была для меня комфортна. Но в этом году миссис Блейк взяла курс у одиннадцатиклассников, а значит, каждый день на пятом уроке – и на дополнительном по средам – мне приходилось смотреть на мать Джереми, женщину с такими же темно-карими миндалевидными глазами.
Я запихала поглубже порыв резко удариться в панику, в том числе провести следующий час в кабинете школьного психолога, умоляя мистера Ривза перевести меня на анатомию, землеведение или что-нибудь еще. В том году это сработало: мы с Джесс досаждали ему, пока он не поменял мои уроки так, чтобы мы могли вместе обедать. Как оказалось, он со своими вязаными жилетами вовсе не ровня Джесс по части настойчивости. Но я была уверена, что в старших классах два чуда по смене расписания мне уже не грозят.
«Она просто подруга твоих родителей, давняя соседка, которой ты машешь в продуктовом магазине, – прошептала я себе, заправляя на ходу блузку. – Это будет простой день. Смотри в конспект и не теряй голову».
Прозвенел запоздавший звонок, и несмотря на напускную уверенность, ком застрял у меня в горле, когда я вошла в класс.
Я поправила лямки рюкзака, серого «Хершела», подаренного вечером мамой, – это был сюрприз. Жаль, что вместо него она не купила громоздкий туристический: за ним я могла бы спрятаться.
Я осмотрелась, проверяя, не заметил, кто-нибудь мои внутренние метания, и с радостью поняла, что все заняты разговорами о летних каникулах и планах на выходные.
Единственное свободное место в классе было рядом с Тимом Уильямсом, относительно тихим долговязым блондином с приятной улыбкой. Мы сидели рядом на английском в девятом классе и, к счастью, при разбивке на пары делили задания поровну, а не как это бывает, когда один человек делает всю работу, а второй сорок минут переписывается с друзьями. Из него получится отличный напарник по лабораторной, без проблем. А вот Джереми, высокий брюнет, примостившийся на черном лабораторном столе, заставил мое сердце биться сильнее.
Я дала себе еще одну секунду, чтобы собраться, а потом специально разозлилась, накручивая себя, чтобы скрыть свои измочаленные эмоции. Я пронеслась мимо, но, к моему бешенству, он не обратил на меня внимания.
– Да, блин, когда был страйк-аут, я просто с ума сошел, – сказал Тим, кивая в ответ словам Джереми. – Офигеть можно.
Они еще десять секунд болтали о бейсболе, и я прокашлялась, но это им не помешало. Тогда я вытащила стул, задев ноги Джереми.
– Че как, Анна-банана? – спросил Джереми, как будто мы были просто знакомыми. – Рад тебя видеть. Тебе чем-нибудь помочь?
Внешне его поведение было невинным, плечи опущены, но во взгляде на меня читались готовность к вызову, куча вопросов и любопытство: что я буду делать дальше?
Я не клюнула на приманку.
– Ты сидишь на моем столе, – невозмутимо сказала я, указывая на него.
Он разыграл целое представление, непонимающе указав на себя, потом на стол, потом на стул, и я закатила глаза.
– И ты опоздал, Джереми, – раздался голос моей спасительницы, миссис Блейк.
Она помахала на прощанье другой учительнице и открыла нижний ящик стола, чтобы положить туда свою цветастую сумку, а потом закрыла – кончиком своего двенадцатисантиметрового каблука.
– Какова мать, таков и сын, верно? – сказал Джереми, раскачиваясь взад-вперед, оперевшись на ладони.
Все взгляды в забитом людьми классе метались между нами тремя, и я вжалась в спинку стула.
Миссис Блейк улыбнулась.
– Но в отличие от тебя, сын мой, я учительница, а не старшеклассница. Мне не нужно освобождение.
Я поерзала, а Джереми скрестил руки на груди, подавляя усмешку. Зачем бы он сюда ни пришел, он явно доволен результатом.
– Джереми, – сказала миссис Блейк на сей раз чуть резче. – Не заставляй меня наказывать собственного сына в первый же учебный день.
Отправив его прочь жестом, миссис Блейк взяла со стола стопку бумаг и начала раздавать по две на каждый стол.
Джереми отсалютовал ей, когда она закрыла дверь, и имел наглость подмигнуть мне через окно, прежде чем убежать.
Миссис Блейк откашлялась и велела всем открыть вторую страницу. Я занавесила лицо волосами по бокам в попытке скрыться от взглядов всего класса. Взгляды поубавились, когда миссис Блейк обозначила сроки всех проектов, даты домашней работы и двух экзаменов, из которых сложится пятьдесят процентов нашей оценки. Мое подозрение, что мы сидим рядом с напарниками по лабораторной, подтвердилось на пятой странице, и я получила радостный кивок от Тима.
Мои глаза были совершенно стеклянными до конца урока, и я дернулась, когда прозвенел звонок на следующий. Я собрала вещи и разложила все по местам в рюкзаке.
– Анна, задержись на минутку, хорошо? – попросила миссис Блейк, садясь в огромное офисное кресло в конце класса.
Тим бросил на меня сочувствующий взгляд, и я подождала, пока все выйдут, а потом подошла к ней.
Миссис Блейк откинулась на спинку кресла, скрестив лодыжки.
– Так это ты та девочка, которая все лето тайком навещала мой домик у бассейна? – предположила она с легким намеком на одобрение.
Я не смогла не издать сухой раздраженный смешок: Джереми испортил мне день, притащив в школу личные проблемы, хотя именно этого я хотела избежать, и он об этом знал.
Миссис Блейк склонила голову, прямо как Джереми в задумчивости, и я почувствовала себя оленем в свете фар.
– Вы меня разоблачили, – признала я. – Как ни старайся, невозможно оставаться незаметной, когда речь идет о вашем сыне-выпендрежнике.
Она наморщила лоб.
– Но ведь вы уже больше не вместе? Ведь именно поэтому он и хандрит?
Я потянула за лямки рюкзака, представляя, как она, а еще моя мама и их друзья играют в карты и пьют крепкую «маргариту» в пятничный вечер, обсуждая мой ответ. Я сглотнула и нахмурилась при этой мысли. Я не хотела становиться темой любого обсуждения, пусть даже мимолетного.
И ушла от ответа.
– А Джереми вообще умеет хандрить? У меня сложилось впечатление, что он просто разъезжает на воображаемой карнавальной платформе, пока все складывается так, как он хочет.
– Кажется, ты первая девушка, которая его бросила, – сказала миссис Блейк, изо всех сил стараясь подавить улыбку.
Я скопировала мимику эмодзи с линией вместо рта, не отражающую ничего, но щеки запылали. Миссис Блейк подняла брови, а я уткнула носок одного ботинка в пятку другого.
– Может, поэтому я ему еще интересна, – предположила я, прикусывая нижнюю губу.
Миссис Блейк встала, расправляя плечи, которые оказались на одном уровне с моими.
Я засунула руки в задние карманы джинсов, боясь, что она попробует схватить меня за них, пока будет ругать.
Но она только проводила меня до двери и смерила грустным и понимающим взглядом.
– Это не так.
– Да, – вздохнула я, глотая правду. – Это не так.
4
Лето
Храп Кори был не просто громким. Это был тот влажный, отвратительный набор звуков, который рикошетом отражался от окружающей обстановки, симфония без дирижера, которая нарастала до крещендо каждые двадцать пять секунд.
Он клялся, что нет лучшего лекарства от похмелья, которое каким-то чудом до сих пор не заметили родители, чем вылакать большой синий коктейль с замороженным соком и вырубиться у бассейна.
Я очнулась от дремы под смачные всхрапы и перекатилась на другую сторону шезлонга. И сморщила нос от отвращения, увидев, что по лицу Кори грозит протянуться ниточка слюны.
Мама хмыкнула, расправляя розовую бейсболку.
– Разве тебе не хотелось бы, чтобы наши дети родились в этом возрасте?
– Если бы они столько спали в младенчестве, у меня бы не поредели волосы, – усмехнулся папа. – Или не поседели.
– Говори за себя, Питер, – мама сделала долгий глоток фруктового коктейля, водя пальцем по капелькам на стакане. – В салоне красоты могли бы назвать в мою честь приемную, учитывая, сколько денег я потратила, чтобы остаться брюнеткой.
Папа оглядел ее формы, ее «пилатесное тело», как он ласково его называл, пока она поправляла бретельки майки.
– Для меня тебе никогда не будет за тридцать, Шерон.
Мама закатила глаза.
– Сейчас к этому возрасту уже ближе Кори, чем я.
Папа наклонился вперед, говоря что-то только для ее ушей, и она покраснела еще больше, чем от жары.
Я посмотрела на их улыбки и официально отказалась от попыток уснуть. Поправила спинку шезлонга, чтобы сесть прямо, и заткнула бреши полотенцем. Покопавшись в сумке, я вытащила солнечные очки, крутые, дизайнерские, которые кто-то оставил в машине Кори, и свое любимое чтиво, «Нью-Йоркер». Поискала наушники – и просто вскипела, поняв, что Кори взял их без разрешения. Они лежали под ним и рядом с ним, полностью запутанные, и я потыкала брата в бок, надеясь, что он перевернется. Но он даже не пошевелился.
Мама повернула ко мне голову.
– Милая, не буди брата. У него вчера вечером была тяжелая тренировка на выносливость, ему нужен отдых, чтобы восстановиться.
А я недоспала, и без музыки, которая могла бы подавить мое раздражение, оторвала бы ей голову. Но, конечно этого не сделала.
Я воздержалась от резкого ответа, прикрывая тем самым моего брата и его друзей: никто из родителей не знал, что «поздняя тренировка на выносливость» была кодовым словом для хлебания безумного количества пива и нелепых игр с выпивкой. По крайней мере, для большинства его друзей. Джереми на вечеринках был такой же звездой, как и мой брат, но я никогда не видела его пьяным. Или вообще что-то пившим. Он оставался рассудительной силой, которая будила моего брата пощечинами, чтобы тот раскочегарил промышленный пылесос.
Кори вот-вот был готов испортить мои наушники слюнями, и я показала ему язык, пусть даже он не мог этого увидеть. Мне стало капельку лучше от такого ребячества, а еще лучше – когда я представила, как рисую ему моно-бровь маркером.
– Видела? Марк и Алисия только что пришли.
Папа мягко потыкал маму локтем, а потом помахал паре у входа, подзывая обоих к нам.
Я неуклюже села, вытягивая шею, чтобы посмотреть, не идет ли за ними Джереми, и моментально разочаровалась. Меня хватило на то, чтобы вежливо помахать мистеру и миссис Блейк, пока они приветствовали моих родителей как старые друзья – какими, собственно, и были.
– Привет, Алисия, – сказала я, подвинув ноги, чтобы дать ей место присесть. Папа и Марк попросили людей по другую сторону от нас поменяться местами, чтобы мы могли сидеть вместе.
Мама погрозила мне указательным пальцем.
– Не забудь, что в школе это миссис Блейк, Анна. – Она покопалась в холодильнике, достала минералку и протянула ее Алисии. Но сперва холодные капли упали мне на ногу, и я подпрыгнула. – Мы же не хотим, чтобы кто-нибудь подумал, будто у нее есть любимчики, ведь ты получаешь хорошие оценки.
– Не волнуйся, в этом году я постараюсь получать тройки, а не пятерки, – мило предложила я в качестве альтернативного решения.
Алисия рассмеялась и стянула платье, под которым оказался трендовый сплошной купальник.
– Ну, Шерон, я не имела удовольствия учить Кори, так что ты не знаешь, как я сурово ставлю оценки и не даю детям спуску на экзаменах. Но я уверена, что Анна справится, без сомнений. – Она подмигнула мне. – Ну, как вчера прошло ежегодное празднество в честь малого бизнеса?
Алисия наклонилась расстегнуть танкетки, и ее жесткие браслеты звякнули. А я спрятала облупленные ногти, внезапно почувствовав себя неотесанной в ее присутствии.
– Обычная скучная презентация или ты все-таки завязала знакомства?
– Все прошло очень успешно, – лучезарно улыбнулась мама. – Было мило познакомиться с другими людьми и порасспрашивать о стратегии роста их бизнеса. Мы раздали кучу визиток – и снова спасибо за эту идею. Жаль только, вы с Марком не смогли выбраться.
– Я думала прийти без него, но не была уверена, что это будет правильно: ведь в малом бизнесе он, а не я. Но ты же знаешь, срочная зубная боль – это всегда важнее всего. – Обе рассмеялись своей внутренней шутке. – Может, в следующий раз.
– О, и я хотела сказать, у меня в последний момент появилась идея для благотворительного вечера на День независимости. – От восторга мама, как всегда, говорила все громче и быстрее. – Как думаешь, вещевая лотерея – это хорошая мысль или и без того будет толкотня?
В такие моменты я очень скучала по Джесс. И я написала ей об этом.
Алисия благодарно похлопала меня по ноге и уютно устроилась рядом с мамой в освободившемся шезлонге под зонтиком.
Они углубились в беседу, и, пользуясь тем, что они отвлеклись, я вытащила наушники из-под спящего старшего брата. И выдернула их из его ушей немного резковато, так что он вскрикнул.
Я быстро отодвинулась, притворяясь, что не имею отношения к этой внезапности, а четверка наших родителей засмеялась, видя, как он всклокочен. Его волосы торчали минимум в четырнадцати разных направлениях, а на коже отпечатался заметный крестовой узор от полотенца.
– Доброе утро, Кори! Добро пожаловать в мир живых.
Кори заморгал и кивнул.
– Миссис Блейк, – спросонья пробормотал он.
Я открыла блокнот на телефоне, куда записывала, чем заняться этим летом, и добавила несколько маловероятных идей.
– Клянусь, эти мальчишки сейчас сжигают в три раза больше энергии, чем в те дни, когда бегали вокруг в подгузниках, – покачала головой Алисия. – Марк утром кипел от злости, потому что Джереми еле тащил ноги во время пробежки в восемь утра.
Я зависла над приложением «Спотифай», ставя плейлист с альтернативой на случайный порядок, и откинулась назад, устраиваясь поудобнее.
Открывашкой с ключей Марк отщелкнул крышку с бутылки пива и оглядел бассейн.
– Помяни черта. Вот и наш сын со своими бетонными ногами тратит драгоценную энергию на дурачества вместо тренировок.
Алисия шлепнула его по руке:
– Марк! Сейчас ведь лето. Пусть развлекается.
Джереми явился пред наши взоры в сопровождении товарищей по команде и их спутниц. Он приветственно помахал рукой, проходя мимо стойки регистрации, и начал раздеваться.
Если бы нажатием кнопки можно было поставить реальную жизнь в режим замедленного действия, я бы нажала ее немедленно. Много раз. Пока скорость кадров в секунду не сделалась самой низкой.
Я чуть не растаяла, когда Джереми снял рубашку. Я видела это сотни раз, но никогда не обращала внимания. И выругалась, когда Кори встал, чтобы подойти к ним, загородив мне все.
Парни ударили по рукам, здороваясь, и Кори отвесил компании какую-то шутку. Джереми рассмеялся и прикрыл рукой глаза от солнца, осматривая местность.
Наши взгляды встретились, и я задержала дыхание. Он склонил голову набок, ожидая от меня реакции. Наши мамы помахали ему и позвали его по имени, а я прикрыла лицо журналом, наблюдая за ним поверх страниц.
Джереми нахмурил лоб, но вскоре его отвлекла борьба на краю бассейна. Один из его друзей, Майк, или Мэтт, или, может быть, Митч, схватил Джереми за шею, угрожая спихнуть в воду.
Спасатели засвистели, и компания упала всей кучей на мелководье. Наши родители рассмеялись, эти шалости их явно забавляли.
Девчонки завизжали, когда их накрыла огромная волна, и я решила направить свое раздражение на них. Джесс тоже была девочкой-девочкой, целиком и полностью, но эти реагировали на воду так, будто бы на них выплеснули отбеливатель. Мне казалось, что к бассейну люди приходят поплавать и позагорать, но их загар был настолько искусственным, что граничил с оранжевым.
Ким Паттерсон со своими вечно надутыми губами повела девчонок к незанятым шезлонгам. Там они сразу же устроили спектакль, намазываясь кремом. Даже отсюда мне было видно, что они заштукатурены макияжем, а их волосы завиты и уложены. Ким «случайно» уронила тюбик крема для загара и разыграла целое представление, медленно нагибаясь прямо на виду у Джереми.