Джей Карт
Золотая жемчужина
Золотая жемчужина.
Богатств на дне морском – не счесть,
В тех неизведанных глубинах
Таятся зло, коварство, лесть…
И души в жемчуге красивом.
Зов моря всегда проникал в самое сердце Ники.
Может ли что-то быть прекраснее, чем умиротворяющий шум волн, ласкающих белый песок? Лазурная вода подкрадывалась, игриво касалась загорелых ног девушки и уползала обратно, забирая с собой все тревоги. Теплый ветер приносил на сушу запах соленой воды и водорослей, пока тонкие пальцы ласково скользили по струнам форминги. Незамысловатая мелодия переплеталась с тихим пением и тонула в шелесте волн, сливаясь в унисон с голосом моря.
Береника не перестала любить море даже после того, как оно забрало ее отца.
Когда солнце склонилось к горизонту, оставляя алую дорожку на морской глади, Ника поняла, что не одна. Незнакомец сидел на песке поодаль от нее и смотрел на волны, игнорируя присутствие Береники.
– О, – только и смогла выдавить она. – Впервые вижу здесь кого-то.
Янтарный взгляд молодого человека скользнул по Беренике и зажегся интересом.
– Я тоже, – заметил он.
У него оказалось красивое лицо с выразительными скулами. Темные волосы до плеч трепал теплый ветер, а загорелая кожа золотилась в закатных солнечных лучах. Ника отметила про себя его несколько небрежный вид: светлая рубашка расстегнута на груди, рукава завернуты до локтей, а на темных штанах белеет песок. И все же небрежность внешнего вида не уменьшила привлекательности незнакомца.
Она прочистила горло и смущенно спросила:
– Мое пение не помешало?
– Чему?
– Слушать песню моря.
Чувственные губы ее собеседника дрогнули в легкой улыбке.
– Ты поешь достаточно красиво, чтобы дополнять ее.
Береника улыбнулась в ответ, прижав к себе формингу.
– Спасибо, вежливый незнакомец.
– Если мы представимся друг другу, то уже не будем незнакомцами, – заметил он и провел пальцами по волосам, отбросив их с лица.
– Береника.
– Агенор.
– Приятно познакомиться, Агенор, и прощай. Уже довольно поздно, а мне нужно быть дома до того, как стемнеет.
Агенор с пониманием кивнул.
– Во тьме всегда таится нечто неизведанное, и не всегда оно настроено к нам по-доброму. Береги себя, Береника.
Он произнес ее имя так, словно наслаждался его звучанием в теплом вечернем воздухе. Ника прошла мимо, чувствуя под ступнями горячий шелк нагретого солнцем песка. Ее щеки горели.
Поднявшись по камням вверх, она услышала за спиной негромкий голос Агенора:
– Надеюсь, ты споешь еще раз эту песню вместе с морем, Береника.
– Непременно, – тихо усмехнулась она.
Ее сердце трепетало с уверенностью, что они еще увидятся.
Луна успела пройти целый цикл, а после еще один, и все это время Береника каждый день приходила на уединенный пляж, чтобы поиграть на форминге.
И чтобы увидеться с Агенором.
Сердце ее радостно замирало каждый раз, когда она спускалась и видела его волосы, растрепанные соленым ветром, мягкую улыбку и радость, искрящуюся в янтарных глазах. Агенор стал ее утешением, тайным другом и поддержкой в тот момент, когда ей показалось, что она совсем одна в этом мире.
Иногда Ника играла и пела, а он молча слушал ее, с тоской глядя на лазурные волны. В другие дни они делились разными историями. Береника – о праздниках и городах, которые ей довелось увидеть во время путешествий с отцом, или о книгах, прочитанных тайком. Агенор рассказывал ей сказки и легенды о море, которых Ника никогда в жизни не слышала. С Нором было очень легко – мало кто в ее жизни с таким вниманием и восхищением относился к ней, как ее новый друг. Нике было ново чувствовать себя по-настоящему интересной. Они так хорошо понимали друг друга, будто у них была одна душа на двоих.
Иногда человеку бывает нужно так мало: быть услышанным и быть нужным не только себе, но и тому, кто тебе небезразличен.
Они не говорили о своих семьях, но обсуждали тысячи иных вещей, которые их волновали.
Когда Агенор говорил о море, его взгляд становился задумчивым, глубоким, словно это было нечто важное, какая-то неотделимая часть жизни. Тогда они замолкали и вместе наблюдали за волнами и далекими кораблями, которые проходили мимо забытого Владыками пляжа. В такие моменты казалось, что весь мир сужался до маленького пространства с алебастровым песком, который ласково лизали бирюзовые волны.
– Ты очень любишь море, – в один из дней заметила Береника.
– Больше, чем что-либо, – тихо ответил он. – Мы с ним почти неразделимы.
В этот момент он выглядел таким печальным и уязвимым, что Ника отложила формингу в сторону и придвинулась к нему ближе. Затем, помедлив, положила узкую ладонь ему на щеку и ласково провела пальцами по горячей коже.
– Ты чувствуешь себя одиноким?
Ее ярко-зеленый взгляд пересекся с янтарным. Агенор положил свою ладонь поверх ее.
– Не с тобой. С тобой я ощущаю себя… цельным. Как будто я впервые вижу жизнь, чувствую ее глубину. Вижу что-то большее, чем бесконечную и равнодушную гладь воды. И мне кажется, что ты видишь меня… настоящим.
– Я действительно вижу тебя, Агенор. Вижу твое сердце.
Береника улыбнулась и опустила взгляд на его губы. Ее сердце забилось в волнительном предвкушении, когда она придвинулась еще ближе, а затем прижалась своими губами к его губам. Это был недолгий, но очень приятный поцелуй – нежный, робкий, утешающий, со вкусом морской соли и сладкой первой влюбленности.
Глаза Агенора расширились.
– Ты поцеловала меня.
– Определенно, – смущенно отозвалась Береника, и на ее загорелой коже проступил легкий румянец. – Ты считаешь, что это было… неподобающе?
Ей еще не доводилось целовать мужчин и никогда не хотелось никого поцеловать так сильно, как Нора. Она хорошо понимала его чувства и смятение.
– Я считаю, что это потрясающе, – выдохнул Агенор.
Он запустил пальцы в длинные темно-золотистые волосы девушки и привлек ее к себе. Теперь он целовал ее – сперва медленно, а после более настойчиво, исследуя ее губы. Их языки переплелись в чувственном танце. Время остановилось, и во всем мире были лишь они – два одиноких сердца, бьющихся как одно.
После долгих поцелуев они сидели, обнявшись, и их счастье не требовало слов – все было сказано прикосновением губ, рук, теплом, разделенным на двоих.
– Ты тоже любишь море, Береника.
Это был не вопрос, а утверждение.
– Да. С детства. У меня в комнате целая коллекция красивых раковин, и некоторые из них хранят шепот моря. Ну, знаешь, когда подносишь ее к уху и слышишь шум волн, – мягко улыбнулась Ника. – Я могла бы слушать их часами.
Агенор улыбнулся и поцеловал ее в висок.
– Я тоже. Хотя звучание твоего голоса я теперь люблю больше, чем зов моря.
В тот вечер Беренике особенно не хотелось подниматься наверх. Она шла медленно, все еще ощущая сладкий вкус их поцелуев, и в животе порхали бабочки счастья. Но как бы Нике ни хотелось остаться на пляже, мачехе ни к чему было знать, что ее падчерица тайком выбирается за пределы дома и обширного сада.
И именно сегодня, проскользнув в пышный цветущий сад, Береника сразу наткнулась на Рею, свою служанку, чье лицо выделялось бледностью на фоне темных олеандров и оливковых деревьев.
– Рея, сегодня…
– Скорее, Береника, – прошептала хрупкая девушка, испуганно оглядываясь. – Хелона приказала привести тебя еще два часа назад. Она в очень дурном расположении духа из-за того, что ты все еще не в ее покоях.
– Что случилось? – нахмурилась Береника.
Вся ее необычайная радость и ощущение счастья испарились, оставив после себя лишь тугой узел тревоги в животе.
– Я не знаю, – покачала головой служанка.
Вместе с Реей они пересекли сад и шагнули в распахнутые двери. Ни один из стражников у дверей даже не шелохнулся, и Береника лишь мельком заметила отблески света на их наконечниках копий, направленных в темнеющее небо.
Девушки прошли через внутренний двор мимо круглого фонтана с мраморными статуями семи Владык в самом центре. Тихое журчание воды, которое обычно успокаивало, лишь еще больше взволновало Беренику. Прохладный ветер заставил ее поежиться в предчувствии дурного, пока они поднимались на второй этаж. Рея осталась в коридоре, на мгновение сжав холодную ладонь Береники.