Джейми Кэт Каллан
Бонжур, Счастье! Французские секреты красивой жизни
Jamie Cat Callan
Bonjour, Happiness! Secrets to Finding Your Joie de Vivre
Copyright © 2011 by Jamie Cat Callan
© Новикова Т.О., перевод на русский язык, 2015
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015
* * *
Книги серии «Психология. М & Ж»
«Француженки не спят в одиночестве»
Впервые все секреты необыкновенного шарма самых сексуальных женщин мира! Как научиться флиртовать по-французски? Как француженки с помощью одной детали гардероба создают стильные образы? Почему, даже имея небольшой опыт в любви, они так сексуальны? Какой главный секрет успешных отношений знают только француженки?
Откройте в себе француженку, где бы вы ни родились!
«О-ля-ля! Французские секреты великолепной внешности»
Как найти свой неповторимый образ и стиль. Как подобрать нижнее белье, чтобы чувствовать себя сексуальной. Как подчеркнуть красоту правильным макияжем. Как создать магию с помощью идеального парфюма. Как остаться великолепной в любом возрасте. Эти и другие секреты самых желанных женщин планеты в новой книге автора бестселлера «Француженки не спят в одиночестве» Джейми Кэт Каллан.
«Бонжур, Счастье! Французские секреты красивой жизни»
Впервые самые обворожительные женщины мира поделятся секретами красивой жизни: как найти свой источник радости и вдохновения; как покупать меньше, но с гораздо большим толком; как выглядеть на миллион за несколько евро; как флиртовать по-французски (с намерением и просто так) и как радоваться жизни каждый день.
Вторая книга Джейми Кэт Каллан, автора супербестселлера «Француженки не спят в одиночестве».
«О чем молчат француженки»
Журналистка из Лос-Анджелеса Дебра Оливье вышла замуж за француза и прожила во Франции 10 лет. Она утверждает: француженки действительно знают о мужчинах, любви и сексе нечто такое, чего не знают остальные женщины. В своем бестселлере «О чем молчат француженки» Дебра развенчивает много мифов и раскрывает много секретов самых соблазнительных женщин мира.
La bonheur le plus doux est celui qu’on partage.
Самое большое счастье – то, которым мы делимся.
Старинная французская поговорка
Посвящается моему отцу
Вступление
Моя бабушка была француженкой.
Она была француженкой, какой мне никогда не стать – как бы я ни старалась. А я старалась, уж поверьте.
Моя бабушка по материнской линии была поразительно красива. Она была высокой, стройной, темноволосой. Она легко загорала. Пока ее волосы не поседели, они отливали вороновым крылом. Она любила одеваться в изысканном стиле 30-х годов. Мы с мамой выглядели совершенно по-другому. Мы не были высокими. И не были худыми. Мы оказались голубоглазыми блондинками со, скажем… довольно пышными формами.
Моей семье и особенно ирландской родне отца, а также всем нашим друзьям и соседям бабушка казалась невероятно экзотичной, почти сказочной особой. Она говорила с легким акцентом, сохранившимся до конца жизни: она, ее братья и сестры дома говорили только по-французски, а английский начали изучать лишь в начальной школе. Мама пыталась быть «француженкой» на свой манер. И тогда, и потом мама периодически начинала презирать замороженные полуфабрикаты и пыталась приготовить французский соус бешамель (le béchamel) из сливочного масла, молока и муки. Она смешивала все компоненты в кастрюле, добавляла консервированного тунца и подавала на поджаренных тостах, густо посыпав черным перцем. Когда мы с братом начинали жаловаться, что это слишком остро, она парировала: «Ничего не могу сделать! Я – француженка! Я люблю специи – не то что вы, холодные ирландцы!»
Не представляю, с чего она взяла, что французы любят сыпать перец в свои блюда. И почему ирландцы казались ей «холодными»? (Может быть, она говорила о моем отце. Нет, он вовсе не холодный, но рядом с ней всегда предпочитал помалкивать – ради собственного же блага!)
Моя мама могла быть очень театральной. Она была женщиной миниатюрной, с девичьей фигуркой, но порой ей нравилось устраивать провокации: строить из себя этакую Барби, которая любит сквернословить. Она привыкла привлекать к себе внимание. Думаю, из-за этого старение мучило ее сильнее, чем других женщин. Когда в сорок лет она поняла, что становится менее привлекательной, то впала в настоящую депрессию.
Бабушка была не такой – она оставалась стильной, элегантной и ослепительной до восьмидесяти. У меня сохранились фотографии, сделанные дедом во Флориде зимой. На одном черно-белом снимке бабушка в закрытом купальнике стоит во дворе перед пышными цветами. У нее идеальная осанка, одна нога выставлена вперед, поэтому она повернута слегка в полупрофиль. Волосы у бабушки мокрые, черные, несколько вьющихся прядей выбились над ухом. Она смотрит не в камеру, а куда-то в сторону, словно у нее есть более интересные занятия, чем позировать собственному мужу в купальнике. Ее насмешливая улыбка будто говорит: «Ну да, я знаю, ты считаешь меня красивой. Я знаю, что высока и стройна. Я знаю, ты считаешь меня красоткой в купальнике, но довольно же!» Но мой дед, который всегда был от нее без ума, не мог остановиться – он сделал множество снимков. У них был бурный роман, который продолжался всю жизнь. И все это замечали.
Моя бабушка точно знала секрет joie de vivre (радости жизни). Нет, она не отпускала сомнительных шуточек, не рассказывала рискованных историй и не танцевала на кухне (только моя мама делала все это и даже больше!). Бабушка умела как-то по-своему найти баланс и радость. Она в полной мере владела l’art de vivre (искусством жить). Она ухаживала за садом, консервировала фрукты и овощи со своей фермы, а потом – с маленького огородика на заднем дворе. Она использовала компост и думала о переработке пищевых отходов задолго до того, как это вошло в моду. Она ловила рыбу и охотилась вместе с моим дедом. Она шила нам одежду. Никогда не забуду, как она взяла свою старую шубу 40-х годов и скроила из нее шапочки и маленькие воротнички в стиле Джекки Кеннеди для меня, моей мамы и себя. Бабушка не дарила нам больших дорогих подарков, но все, что она дарила, шло от сердца. Она любила комиссионные магазины. Ей нравился азарт охоты, она страшно радовалась, когда находила что-то старинное и красивое, но кем-то забытое и выброшенное – нечто такое, что она могла спасти и чему могла вернуть жизнь.
По воскресеньям она часто мыла и накручивала мне волосы. Это была мамина идея. Моя мать, которая обожала Ширли Темпл и училась танцевать чечетку, показала мне старые черно-белые фильмы «Кудряшка», «Браво, малышка», «Маленькая принцесса», «Капитан Январь», «Ребекка с фермы Саннибрук». Мама твердила, что я буду выглядеть в точности, как Ширли Темпл, если только нам удастся собрать мои волосы в пучок непокорных мелких кудряшек.
И вот, бабушка приходила и принималась за работу. Она мыла мне волосы шампунем в ванной комнате – мне приходилось вставать на маленький стульчик и наклоняться над раковиной, а бабушка намыливала мне волосы душистым шампунем и осторожно их прополаскивала. Мне нравилось ощущение ее пальцев на моей шее и то, как теплая вода текла мне на голову.
Потом волосы вытирали полотенцем и расчесывали. Я усаживалась в кресло, а она накручивала влажные пряди на маленькие тряпочки, нарезанные из старых простыней. Благодаря этим усилиям в понедельник я шла в школу кудрявая, как Ширли Темпл. Моя голова была вся в кудряшках.
К шестому классу в моду вошли Beatles, и все девочки в моей школе начали выпрямлять волосы. Я же по-прежнему ждала по воскресеньям бабушку. Кудряшки держались даже не весь понедельник, но это было не главное. Мне просто хотелось почувствовать, как ее мягкие руки осторожно моют мои волосы в теплой воде. Мне нравилось быть с ней, нравилось, как она осторожно накручивает пряди и улыбается мне в зеркале.
Сегодня я часто вспоминаю бабушку – не только потому, что пишу книги о французских женщинах, но потому, что сама перестала быть «цыпленочком». Мне уже 56. Я – мать 26-летней дочери. В 1994 году я развелась с первым мужем, а в 2005-м снова вышла замуж.
У меня прекрасный муж, великолепная карьера, которая доставляет мне истинное удовольствие. И все же я страшно не уверена в себе. Я постоянно волнуюсь из-за своей внешности, одежды и талии – то расширяющейся, то сужающейся, то снова заплывающей жирком. Я беспокоюсь из-за денег. Я никак не могу достичь баланса между работой-работой-работой и веселым, беззаботным свободным временем. Я часто думаю, что была не самой хорошей матерью для своей дочери. Я то и дело ощущаю недостаток баланса в жизни. Иногда муж возвращается домой с работы и застает меня в ночной рубашке за компьютером. Он говорит: «Господи, я же оставил тебя утром точно в таком же виде! Ты должна немедленно выйти на улицу и подышать свежим воздухом!»
Я отношусь к тем женщинам, которые считают себя недостаточно умными, недостаточно красивыми, недостаточно организованными, недостаточно успешными, недостаточно стройными и, конечно же, недостаточно юными.
И могу сказать, что я – типичная американка, поскольку отлично знаю, что не одинока в подобных мыслях. Когда я писала книгу «Француженки не спят в одиночестве»[1], то проехала с моей подругой и переводчицей Джессикой Ли всю Францию вдоль и поперек. Я поговорила с сотнями женщин (и со множеством мужчин!), а потом уже одна проехала всю Америку и поговорила с сотнями американок. Я стала понимать, что американкам есть чему учиться у своих французских сестер. Француженки многому могут нас научить в области любви, романтики и брака – и не только! Они искушены в хитростях повседневной жизни, покупок, умеют выбирать свежие продукты, находить простые радости существования, ценить то, что жизнь дает нам прямо сейчас – вне зависимости от возраста, размера одежды и количества денег в кошельке. Философия француженок – «работать, чтобы жить», а не «жить, чтобы работать». Эти женщины знают, что такое баланс. Я уверена, что они могут научить нас многому, чтобы мы наконец-то поняли, что такое «достаточно».
На сей раз я решила вернуться во Францию, чтобы открыть секрет joie de vivre (радость жизни). Но поскольку средства мои весьма ограниченны, я записалась в Вирджинский центр искусств, что позволило мне жить и работать в Овилларе – маленьком городке на юго-западе Франции. Я бесконечно признательна Вирджинскому центру искусств и французскому городку Овиллару, который принял меня так тепло и сердечно. Здесь моя мечта стала реальностью – я нашла настоящий дом во Франции.
Во время моих путешествий я общалась с француженками из самых разных социальных слоев: с горожанками и жительницами села, с молодыми, старыми и женщинами среднего возраста. Я находила этих восхитительных femmes d’un certain age (женщин определенного возраста) и спрашивала, как им удается сохранять такую элегантность и уверенность в себе в 50, 60, 70 лет и более. Я побывала на множестве ужинов. Я ходила на кулинарные курсы и помогала организовывать французские ужины – от пышных праздников до обычных экспромтов, а также во всех промежуточных вариантах.
Я беседовала с самыми разными француженками. Я общалась с женщинами в сельской глубинке (в крохотных деревушках на юго-западе и в северных провинциях), жительницами приморских курортных городков и больших городов (bien sûr[2], в Париже, в Тулузе, Лилле, Безансоне, Дижоне, Лионе) и в пригородах. Разговаривала со студентками университетов, домохозяйками, офисными служащими, докторами, адвокатами, пекарями, владелицами магазинов, фотографами и художницами. Познакомилась с женщиной, которая делает собственное мыло, с библиотекарем, несколькими косметологами, имиджмейкером, руководителями компаний, несколькими врачами и многими другими.
Иногда наши встречи были случайными, а порой мне давали настоящие интервью. Я заговаривала со всеми, кто встречался на моем пути. В Овилларе я прожила месяц. Вместе со всеми я помогала собирать виноград для вина. Мы побывали в замках и пещерах Пеш Мерль. Присутствовали на вернисажах, концертах и гончарном фестивале.
И, конечно, мы делали покупки! Правда, поскольку я была довольно стеснена в средствах, то чаще всего просто рассматривала витрины. Французы называют это облизыванием витрин – le lèche-vitrines. Будучи любопытной американской путешественницей, я пыталась понять истинный смысл каждого выставленного в витрине манекена. Я сделала тысячи фотографий самых обычных вещей. Я выпила море вина. Я съела уйму сыра и восхитительных йогуртов. Сотни багетов со свежим маслом с крестьянского рынка – да, да, признаюсь, в чисто американском стиле!
И все время я спрашивала французских мужчин и женщин, в чем секрет их счастья. Мы говорили о семье, обществе, работе, любви, браке, старении и проблемах здоровья. Мы обсуждали их привычку опаздывать минут на пятнадцать, говорили о том, почему француженки выглядят немного замкнутыми. Беседовали о том, как чудесно устраивать пятичасовые ужины. Меня приглашали выпить чая в саду, заглянуть в холодильник, обсудить покупательские привычки. Мне рассказывали, как тратят деньги, как сохраняют свежесть любовной жизни… И, да, я видела даже их нижнее белье (кстати, потрясающей красоты!). Мы говорили о старении, о сохранении здоровья и сексуальности в любом возрасте. Мы обсуждали радости простой жизни, например, какую радость дарят нам домашние питомцы. Мы обсуждали отношение французских женщин к еде, здоровью и фитнесу. Я даже присутствовала на собраниях Следящих за Весом (Weight Watcher). Да, представляете, во Франции тоже есть сообщества Наблюдателей за Весом!
Американки одеваются ради успеха. Мы вечно участвуем в гонке. Мы хватаем наш большой стакан латте и выпиваем его за рулем.
Мы спешим выполнять домашнюю работу с помощью самых современных гаджетов. Мы хотим ездить на самых современных машинах – на больших мини-вэнах или суперэкономичных моделях, которые появились буквально вчера. Мы с детским восторгом подхватываем каждую новую тенденцию, воспринимаем жизнь, расставив руки, с криками: «Еще, еще, еще!»
Однако в конце дня, когда все уже выполнено, все приобретено и накоплено, мы задумываемся, а сделала ли эта самая большая, яркая, стильная, экономящая время, удобная, новейшая вещь нас по-настоящему счастливыми? Весь наш успех, дорогие отпуска, большие дома и огромные кредиты, стильные новые машины – не превратили ли они нас в чересчур ненасытных и одновременно несчастных? Не потеряли ли мы себя в погоне за материальными благами? Не забыли ли мы о том, как обрести простое, старомодное земное счастье?
И все это возвращает меня к моей французской бабушке, которая часами мыла мне волосы, втирала шампунь и медленно прополаскивала волосы теплой водой, а потом сушила их полотенцем, разбирала на пряди и не спеша накручивала их на тряпочки, одну за другой.
Прелесть и истинный смысл этого дара открылись мне, когда мы с моей доброй подругой и переводчицей Джессикой Ли приехали в Безансон. Мы беседовали с Мари Жоэль – стильной француженкой, владелицей собственного парикмахерского салона. Мари Жоэль не говорила по-английски, а мой французский в то время был довольно посредственным. Тем не менее мы прониклись симпатией друг к другу и стали общаться простыми фразами и жестами. В последний день нашего пребывания в Безансоне мы с Джессикой Ли пришли в салон, и Мари Жоэль сказала, что хочет вымыть мои волосы. Сначала я была шокирована. Мне даже показалось, что она желает меня обидеть: может быть, ей кажется, что у меня грязная голова и я отчаянно нуждаюсь в уходе?! Но нет, она просто захотела сделать мне подарок.
И она его сделала. Она накинула на меня пеньюар, усадила в кресло, я откинула голову на раковину, а она наклонилась надо мной, смочила волосы теплой водой и стала втирать в них душистый шампунь.
И тут я почувствовала, что плачу. Слезы струились по моим щекам, стекали по шее и капали в мыльную воду. Я не могла объяснить это Мари Жоэль, но чувствовала, что она дарит мне мою бабушку, мое детство. Я вспомнила ее акцент, ее мягкий голос, аромат мыла, ощущение мягких рук на коже головы. Вспомнила всю доброту этого простого проявления душевной щедрости.
Признаюсь вам: я вела довольно комфортную жизнь. Я получила в жизни много подарков, но дар этого ритуала ухода был одним из самых важных и дорогих для меня.
В нем и заключена суть французской joie de vivre. Это – жест. Опыт. Это проживание каждого мгновения, которое невозможно повторить и потому нужно ценить, пока оно не промелькнуло и не кануло навсегда. Это умение жить здесь и сейчас, умение ценить обычные минуты жизни. Это дружба и понимание того, что ничто не длится вечно. Это – дзен. И для француженки (и я в этом уверена!) такие мгновения и есть – счастье жить.
Эта книга – мой подарок американским читательницам. Я стремилась показать вам очень простые способы обогащения жизни французской joie de vivre, сохранив при том истинно американский энтузиазм и энергетику. Одновременно моя книга – любовное признание французам, особенно француженкам, а более всего – моей бабушке!
