Джеймс Хэдли Чейз
Не дразни меня!
James Hadley Chase
YOU MUST BE KIDDING
Copyright © Hervey Raymond, 1979
All rights reserved
© Е. А. Королева, перевод, 2019
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2019
Глава первая
Кен Брэндон отпер парадную дверь и вошел в прихожую.
– Привет, любимая! Я дома! – прокричал он. – Ты где?
– В кухне… где же еще? – откликнулась его жена. – Ты рано.
Он прошел в отлично оборудованную кухню, где жена готовила ужин, и остановился в дверном проеме, глядя на нее.
Брэндоны были женаты уже четыре года, но за это время чувства Кена к жене не притупились. Стройная блондинка, скорее миловидная, чем хорошенькая, Бетти Брэндон не только прекрасно вела домашнее хозяйство, но так же прекрасно вела запись пациентов в клинике доктора Хайнца, где держали только квалифицированный персонал, поскольку доктор Хайнц был ведущим гинекологом Парадиз-Сити. Бетти получала на пятьдесят долларов в неделю – больше Кена; время от времени это его задевало, хотя он и не подавал виду, зато благодаря ее заработку они могли вести ту скромную жизнь, которая нравилась обоим: две машины, симпатичный коттедж в хорошем районе, – и еще откладывать на будущее.
Кен был ведущим агентом в «Страховой корпорации Парадиз-Сити». Он получал неплохое жалованье, но, стараясь сравняться в доходах с женой, часто перерабатывал сверхурочно, тогда как Бетти работала строго по часам. Утром она выходила из дому без четверти десять и возвращалась вечером в шесть – на этом ее рабочий день заканчивался.
Подобное положение дел устраивало ее: она спокойно занималась домом и готовила ужин для Кена, хотя и не всегда знала, в котором часу он вернется. Бетти гордилась своими кулинарными талантами. С помощью многочисленных поваренных книг она каждый вечер готовила отличную, вкусную еду.
– Не подходи ко мне, Кен! – резко сказала она, заметив загоревшийся в его глазах огонек и зная по опыту, что у него на уме. – У меня сложное блюдо. Ты не вовремя заявился.
Кен широко усмехнулся:
– Разве это бывает не вовремя? Дорогая, забудь о своей готовке! Во-первых, надо сейчас же пойти и убедиться, что наша спальня на месте, во‐вторых, я оплачу тебе самый лучший ужин, какой тебе доводилось пробовать. Пошли!
Бетти оттолкнула его:
– Хватит, Кен, перестань! Спальня на месте, и она никуда не денется. И мы никуда не пойдем! Я готовлю клэм-чаудер [1], и, позволь заметить, в городе нет ни одного ресторана, где чаудер готовят лучше, чем я! Да что вообще случилось?
– Клэм-чаудер? – Кен подошел к кастрюле и поднял крышку.
– Кен! Убери руки!
Он спешно опустил крышку на место.
– Запах просто чудо!
– Это и есть чудо. Что же случилось?
– Ладно, давай хотя бы выпьем. – Он подошел к холодильнику, вынул бутылку джина и бутылку мартини. – У меня новости!
– Дай мне пять минут, – попросила Бетти.
Он отнес бутылки в гостиную, смешал два коктейля, закурил сигарету и упал в одно из удобных кресел, с нетерпением ожидая жену.
Бетти нельзя поторапливать. Она вошла в гостиную через десять минут. К тому времени Бен уже успел заново наполнить свой бокал.
– Так что за ажиотаж? – спросила она, опускаясь в соседнее кресло и принимая протянутый им бокал. – Что за новости?
– Ты еще спрашиваешь! – Кен широко ей улыбнулся. Он чувствовал, что слегка пьян. Он редко позволял себе мартини с джином. – Меня повысили. Сегодня днем Штернвуд вызвал меня к себе. – Он поморщился. – Честно говоря, дорогая, я чуть не спятил. Решил, что он укажет мне на дверь. Ты ведь знаешь Штерна. Если он вызывает кого-то в кабинет, значит собирается устроить головомойку. Ну, делать нечего, я пошел. И ты представляешь? Он открыл филиал в Сикомбе и хочет, чтобы я возглавил его. Он говорит, там богатейшая нетронутая жила для бизнеса, и он хочет, чтобы я начал ее разрабатывать. Что я мог ответить? Никто не спорит со Штернвудом. Так что я теперь начальник отделения в Сикомбе.
– Сикомб? – Бетти внимательно глядела на него. – Но это же черный район.
– Не совсем черный. Это рабочий район. Там и белых полным-полно.
– И что там страховать?
Кен одобрительно покивал. Его жена точно не дурочка.
– Хороший вопрос. Штернвуд планирует выбирать семьи с детьми и предлагать страхование детей от опасности. За небольшое вознаграждение мы сможем гарантировать родителям все виды защиты для их отпрысков. В Сикомбе примерно пятнадцать тысяч вероятных клиентов, и Штернвуд уверен, что мы озолотимся.
Бетти задумалась.
– Но, Кен, после работы с вашими богатыми клиентами тебе вряд ли это понравится.
– У меня нет выбора. В любом случае это вызов мне.
– Значит, ты начальник. И сколько же он будет тебе платить?
Кен поморщился:
– У меня все тот же оклад, но я буду получать пятнадцать процентов со всех заключенных договоров. Штернвуд никогда не разбрасывается деньгами. Если он прав насчет потенциальных клиентов – а я думаю, что он прав, – то комиссионные будут весьма солидные.
– Насколько солидные?
– У меня пока не было времени все подсчитать. Зависит от того, насколько упорно я буду работать.
Бетти вздохнула:
– Когда ты приступаешь?
– Офис уже готов. Начинаю завтра. – Кен допил свой коктейль. – Есть один момент, от которого я не в восторге, но выбора мне не оставили.
Бетти внимательно посмотрела на него:
– Я могла бы перечислить много моментов, от которых тут можно быть не в восторге. Где же ложка дегтя?
– У Штернвуда есть дочь. Она будет работать со мной. По его словам, она ужасно умная, знает о страховании не меньше моего… по его словам. Она будет сидеть в конторе, пока я бегаю по клиентам. Мне вовсе не улыбается работать с дочкой Штернвуда. Это означает, что мне все время придется быть начеку, я и без того постоянно начеку, но, понимаешь…
– Какая она, Кен?
– Понятия не имею. Расскажу тебе завтра, когда посмотрю на нее.
– Давай ужинать.
Пока они ели, Бетти сказала:
– Интересно, она хорошенькая?
Поглядев на нее, Кен увидел, что она озабоченно хмурится.
– Если она пошла в отца, то запросто может выступать в цирке уродов. Что тебя тревожит, милая?
Бетти улыбнулась:
– Просто спросила.
– А я скажу, что тревожит меня, – продолжал Кен. – У меня в офисе будет шпион… «горячая линия» с кабинетом ее папочки. Мне придется туго, если она невзлюбит меня или если я не добьюсь успехов в работе. Не тебе рассказывать, что Штернвуд настоящий сукин сын. Если дочка ему настучит, я останусь без работы, и Штернвуд мигом отделается от меня. Вот это действительно меня тревожит, милая.
– Дорогой… ты ведь знаешь, что у тебя все получится. – Бетти опустила ладонь на его руку.
– Понравилось?
– Лучший чаудер, какой мне доводилось пробовать.
Когда с ужином было покончено, Бетти сказала:
– Так что, проверим, как там спальня?
Кен поспешно отодвинул свой стул.
– А как же посуда? – спросил он, поднимаясь на ноги.
– К черту посуду! Плевать на нее.
Уже много лет Парадиз-Сити сохранял за собой репутацию курорта для миллиардеров: самый дорогой и шикарный город в мире. Расположенный в каких-то двадцати милях от Майами-Бич, город удовлетворял все нужды самых богатых, требовавших для себя постоянного сервиса. И армия работников, обеспечивавших этот сервис, обитала в Сикомбе, районе, расположенном в миле езды от города.
Сикомб был вовсе не похож на Западный Майами: россыпь многоквартирных домов, обшарпанные коттеджики, дешевые забегаловки, бандитские бары, где напивались и устраивали потасовки ловцы ракушек, и в основном цветное население.
Новый офис «Страховой корпорации Парадиз-Сити» располагался на Приморской улице, проходившей через бойкие торговые кварталы Сикомба.
Кое-как отыскав место для парковки, Кен Брэндон вышел из машины и остановился на тротуаре, рассматривая новое место работы. Кену оно показалось похожим на ломбард, но он уже успел смириться с гнетущим фактом, что больше ему не придется иметь дело с богатством и роскошью. Его вероятные клиенты будут из тех, кто борется за выживание. Таким людям и в голову не придет заглянуть в офис с роскошным фасадом, вроде головного отделения «Корпорации» в центре города.
Сознавая, что за ним наблюдают многочисленные чернокожие хозяева окрестных лавчонок, Кен отпер дверь и вошел.
Путь ему перегородила длинная стойка. Позади стойки была просторная комната со шкафами для папок и письменным столом, на котором стояла пишущая машинка и телефон; все выглядело подержанным, таким оно и было.
В этом помещении, как он понял, и будет работать дочка Штернвуда. Подняв крышку, он прошел через комнату к двери с матовым стеклом, на котором было написано черными буквами:
Управляющий Кен Брэндон
Он задержался, чтобы рассмотреть стеклянную дверь. Никакого удовольствия он не ощутил. В головном офисе на деревянной двери его кабинета имя было написано золотыми буквами.
Кен повернул ручку двери и вошел в небольшой кабинет, где обнаружился обшарпанный письменный стол, винтовое кресло, выцветший ковер, два стула с высокими спинками, поставленные напротив стола, и маленькое окошко, выходившее на шумную главную улицу. На столе стоял телефонный аппарат, портативная пишущая машинка, пепельница, лежал блокнот.
Он неспешно окинул взглядом свои новые владения и ощутил уныние.
В головном офисе он привык к кондиционерам. В этой комнатенке было душно и жарко. Подойдя к окну, Кен распахнул его, и в комнату тотчас ворвался шум голосов и уличного движения.
Он говорил Бетти, что его новое назначение в некотором роде вызов. Кен криво усмехнулся. И серьезный вызов! Штернвуд устроил ему неслабую смену декораций.
Он услышал, что в смежной комнате кто-то есть, и подошел к двери своего кабинета. У входной двери стояла высокая девушка лет двадцати четырех.
Кен посмотрел на нее с ошеломленным интересом.
Сначала он решил, что девушка, вероятно, его первый клиент. Кем еще она может быть в такой одежде: футболка с нарисованным красным сердцем на месте ее собственного, потертые джинсы в обтяжку.
Глядя на нее, он ощутил, как забурлила кровь. Ну ничего себе девица!
Светлые волосы до плеч выглядели так, словно она моет их под настроение, а как раз сегодня такого настроения у нее не было, однако эта неприбранная шевелюра лишь добавляла ей эротичности. Глаза большие, зеленые, как море, а какое запоминающееся лицо: высокие скулы, маленький носик и большой рот с полными губами.
Глазея на девушку, Кен позволил себе пройтись взглядом по ее телу. Груди, натягивавшие ткань футболки, походили на половинки ананаса. А длинные ноги и худоба придавали ей сходство с каким-то великолепным и чувственным молодым животным.
– Привет! – сказала она, поднимая крышку стойки и подходя к нему. – Ты у нас Кен Брэндон.
«Вот те раз! – подумал Кен. – Да это же дочка Штернвуда!»
– Верно, – сказал он вслух. – Мисс Штернвуд?
Она кивнула и улыбнулась, продемонстрировав зубы, какие производители зубной пасты снимают для рекламы.
– Ну и дыра!
Она огляделась, затем подошла к письменному столу, чтобы рассмотреть пишущую машинку.
– Нет, ты только посмотри на эту рухлядь!
– Ваш отец… – слабо начал Кен, но умолк.
– Мой отец! – Она фыркнула, уселась за стол, подняла телефонную трубку и набрала номер.
Кен тупо таращился на нее, а она, когда связь установилась, произнесла:
– Говорит мисс Штернвуд. Дайте мне мистера Штернвуда. – Последовала пауза, а потом она заговорила: – Па! Я только что приехала. Ты спятил, если решил, что я буду ломать ногти, печатая на этой развалине! Мне нужна электрическая машинка Ай-би-эм, и немедленно. – Она выслушала ответ. Ее лицо окаменело. – Нечего вешать мне лапшу на уши, па! Я серьезно: либо я получаю машинку, либо сваливаю отсюда! – Она положила трубку.
У Кена глаза полезли на лоб. Его потрясла сама мысль, что кто-то, пусть даже и дочь, может разговаривать таким тоном с Джефферсоном Штернвудом.
– Это мы уладили, – сказала она. – А у тебя в кабинете как?
– Нормально… хорошо.
Она встала из-за стола, прошествовала мимо него в его кабинет.
– Нет, ну в такой духоте работать нельзя. Здесь же как в духовке!
– Ничего. Это…
Она вернулась за свой стол и снова набрала номер.
– Дайте мистера Штернвуда, – сказала она. Снова последовала пауза, а потом она выпалила: – Па! Я не стану работать в этой убогой дыре без кондиционера. Здесь надо поставить два небольших кондиционера, немедленно. Ты… что? – Ее голос взлетел на тон. – Па! Ты несешь полную чушь! Если кондиционеров не будет, я ухожу! – Она повесила трубку и подмигнула Кену. – Мы получим кондиционеры.
Кен сделал глубокий, медленный вдох:
– Похоже, мистер Штернвуд вам благоволит, мисс Штернвуд!
Она засмеялась:
– О да, я им верчу как хочу с тех пор, как научилась ходить. Он только на словах грозный. – Она поднялась из-за стола. – Зови меня просто Карен.
Кен понял, что она внимательно рассматривает его, и под ее пристальным взглядом ему сделалось неуютно.
– Ты ведь не собираешься вести дела в Сикомбе в таком костюме, а? – спросила она.
Кен изумленно разинул рот и оглядел себя. На нем был легкий костюм угольно-черного цвета, строгий галстук, белая рубашка и начищенные до блеска ботинки. Одеваясь этим утром, он внимательно изучил себя в высоком зеркале в ванной и решил, что выглядит в точности так, как и полагается перспективному руководителю страхового агентства.
– В каком «таком»? – спросил он тупо.
– Если ты в таком виде постучишь в дом какого-нибудь негра, он тебе даже дверь не откроет. Оденься, как я. Слушай, может, смотаешься домой и переоденешься во что-нибудь попроще? Нет, я всего лишь предлагаю – босс у нас ты, но только в этой паршивой дыре ты ничего не добьешься, если будешь выглядеть как мой папочка. Что скажешь?
Кен внимательно посмотрел на нее, подумал и понял, что она говорит дело. Понты Парадиз-Сити для него в прошлом. Необходимо приспосабливаться к новым условиям.
– Все верно. Я вернусь через час.
Он вышел из конторы и поехал домой.
По дороге все мысли были заняты этой девушкой. Какая красотка! А как она разговаривает со своим папашей! Какой взгляд, какое тело! А потом Кен заговорил едва ли не вслух:
– Осторожнее, Брэндон! Ты ведь женат на самой лучшей женщине в мире! Вы вместе уже четыре года, и ты никогда не заглядывался на других. Ну да, дочка у Штернвуда сногсшибательная, значит самое время проявить осмотрительность!
Когда он вернулся домой, Бетти уже ушла на работу. Он прошел в спальню, вытащил поношенные джинсы, спортивную рубашку и мягкие туфли, переоделся. Обычно в этой одежде он работал в саду. Он оглядел себя в высоком зеркале. Так он больше соответствует духу Сикомба, сказал он себе, вот только прилизанные волосы выбиваются из общей картины. Кен растрепал прическу. Это максимум того, что можно сделать.
Садясь в машину, он подумал: «А девчонка умная! Мне самому надо было позаботиться об имидже. Ну ладно, не важно, кто додумался все исправить, главное, теперь порядок. Пора за работу».
Он не стал возвращаться в контору, а припарковал машину на Трумен-стрит. На другой стороне этой тоскливой улицы стояли ветхие дома, в которых селились чернокожие работники. Кен принялся ходить от двери к двери, беседуя с чернокожими женщинами о будущем их детей, и здесь его ждал сюрприз. Многие хозяйки, сначала окинув Кена подозрительным взглядом, приглашали в дом и выслушивали его. За время этих бесед он понял, что Штернвуд прав, еще как прав. Женщины сразу же проявляли интерес. Их дети были для них важнее всего на свете.
– Возвращайтесь вечером, мистер. Я посоветуюсь с мужем.
Три женщины, явно главные в своих семьях, сами подписали бумаги, каждая дала ему по десять долларов, чтобы скрепить сделку.
К обеду у него было три готовых страховки и десять вероятных.
Воодушевленный, Кен поехал обратно в контору, где его встретило дуновение прохладного воздуха.
Карен печатала на новенькой электрической машинке Ай-би-эм, но прервалась, чтобы улыбнуться ему.
– У меня две страховки, – сообщила она. – Только что заходили люди. А как у тебя?
– Три подписанных и десять возможных. Значит, у тебя новая машинка и у нас кондиционеры. Ты просто фантастический работник!
– Это папа фантастический работник, если знаешь (а я-то знаю) к нему подход.
Протягивая Карен три подписанных страховых полиса, Кен поглядел на нее и снова ощутил, как на него нахлынула волна желания. Такого при виде других женщин с ним не случалось с тех пор, как он женился на Бетти, и это его встревожило.
– У тебя очень умный отец, – сказал он. – Идея была блестящая.
– Это да, он умник будь здоров. – Она просмотрела полисы, положила на стол. – С голоду умираю. А ты хочешь есть?
– Я посижу тут. Мне кажется, не стоит закрываться на обед. Вдруг кто-нибудь зайдет за страховкой. Может быть, принесешь мне хот-дог или что-нибудь еще?
– Конечно. Я быстро. – Карен подошла к стойке, откинула крышку и направилась к двери.
Кен смотрел ей вслед. Да, его заводит именно это зазывное покачивание бедер, подчеркнутых тугими джинсами.
Когда она ушла, в конторе как будто совершенно опустело.
Оставив дверь своего кабинета открытой, Кен уселся за стол. Несколько мгновений смотрел в пустоту, затем позвонил Бетти в клинику доктора Хайнца.
– Можешь говорить? – спросил он, когда она взяла трубку.
– Только побыстрее, милый, – торопливо проговорила Бетти. – Как у тебя дела?
– Вроде неплохо, но, как всегда, возникли загвоздки. Десять вероятных договоров отложены до вечера. Проблема в том, что мужчины сейчас на работе, а их жены не готовы подписывать бумаги. Я буду поздно. Раньше десяти меня не жди.
– Приготовлю тебе какую-нибудь холодную закуску. – Бетти всегда практично подходила к вопросу питания. – Но в целом неплохо?
– Да. А у тебя все в порядке?
– Как обычно. – Последовала пауза, а потом она спросила: – А как там дочка Штернвуда?
Кен ожидал, что она задаст этот вопрос.
– Да вроде ничего. – Он постарался придать голосу непринужденное звучание. – Еще рано судить. Расскажу подробности, когда приеду домой.
– Она годится для цирка уродов?
Дыхание Кена участилось.
– Э… нет. Это меня удивило, зато характером она вся в папашу. Она точно не мой тип.
Кен проклял себя в тот же миг, как слова сорвались с языка. Он прожил с Бетти четыре года, прекрасно знал, какая она внимательная и проницательная, и он понял, что большей глупости сказать просто не мог.
– Да? Вот это новость для меня, Кен. – В голосе Бетти появился холодок. – Понятия не имела, что тебя привлекает какой-то определенный тип.
– Ты мой тип, – торопливо сказал он. – Я просто имел в виду…
Какого же лешего он имел в виду?
– Я должна идти. Увидимся вечером. – И Бетти повесила трубку.
Кен шумно выдохнул и уставился в потолок. Его мысли снова были с Карен Штернвуд. Он уже сожалел, что согласился на это повышение. Его секретаршу из головного офиса Бетти знала и любила, та была полная, пожилая и очень умная женщина. Эх, если бы Кену хватило духу сказать Штернвуду, что либо он остается старшим агентом и дальше работает с богачами, либо увольняется. Но откуда же ему было знать, что он окажется под одной крышей с такой горячей штучкой, как Карен? Он интуитивно догадывался, что она из тех многочисленных девушек, кому неведомы моральные принципы, когда речь идет о сексе. Если ей захочется, чтобы ее поимели, так и будет. Он в смятении подумал, что они с ней теперь будут в постоянном тесном контакте, один на один, вдвоем в этом офисе.
Кен провел вспотевшей ладонью по волосам.
«А двое как раз и нужно, – сказал он себе. – Смотри, Брэндон! Осторожнее!»
Затем усилием воли он отвлекся от Карен и принялся обдумывать одну идею, засевшую у него в голове.
Кен вернулся домой без четверти одиннадцать, потный, голодный, умирающий от жажды, но торжествующий. Из десяти потенциальных клиентов, к которым он зашел, восемь подписали договоры, оставшиеся склонялись к тому же, просто хотели еще подумать. Это означало, что он заработал сто девяносто пять долларов комиссионных в первый же день на посту управляющего новым филиалом, а ведь он даже еще толком не приступил. Да, думал он, загоняя машину в гараж, Штернвуд умник.
Пока Карен ходила обедать, он набросал рекламную листовку, в которой простыми словами излагалось, что` именно «Страховая корпорация Парадиз-Сити» готова сделать для подрастающего поколения. Он обсудил содержание рекламы с директором по продажам в головном офисе, и тот дал ему зеленый свет. Затем Кен торопливо проглотил два хот-дога, принесенные ему Карен, сказал, что его не будет до вечера, и поехал в местную школу. Поговорил там с директором, худощавым и моложавым негром, который благосклонно воспринял его предложение.
– Конечно, это выстрел наудачу, – сказал Кен, – но вдруг получится. Если так, мне не хватит места в конторе. Вот что я предлагаю: не позволите ли вы воспользоваться школьным актовым залом в какой-нибудь из вечеров, чтобы я мог поговорить с родителями ваших учеников? Могу я сказать им, что вы поддерживаете мою идею?
Директор не колебался ни секунды:
– Да, мистер Брэндон. Я с радостью поддержу вас, но могу я кое-что предложить? Если вы хотите, чтобы пришло побольше родителей, то вечернее собрание – это я точно знаю – не принесет никаких результатов. Отцы весь день на работе, они не захотят никуда выходить, когда вернутся домой. Самое лучшее время для такого собрания – воскресенье, часа четыре пополудни. Все успеют съесть свой воскресный обед и отдохнуть, вот тогда они придут.
Кен поморщился. Это означало, что у него самого воскресенье пропадет, однако он понимал, что школьный директор прав.
– Ладно. Я назначу собрание на воскресенье.
Они еще немного поговорили, и директор назвал ему имена и адреса четверых надежных подростков, которые за несколько долларов согласятся разнести рекламные проспекты по домам в оставшиеся до собрания дни.
После этого Кен отправился в ближайшую типографию. Там ему пообещали напечатать к среде три тысячи экземпляров его рекламы.
Довольный, он вернулся в контору. Присев на стол Карен, он рассказал ей о проделанной работе.
– Ты занята в воскресенье? Мне потребуется твоя помощь, – подытожил он. – Только не говори, что у тебя свидание.
– Свидание, но это не важно. Мне кажется, идея отличая. Па будет ликовать. – Она улыбнулась Кену, а он отметил, как всколыхнулась ее грудь. – Могу я еще чем-нибудь помочь? А то у меня и сегодня важное свидание.
– Большое спасибо. Наверное, все получится, но без твоей помощи я не справлюсь, – сказал Кен. – На сегодня ты свободна. А я сейчас пробегусь по адресам. Начали мы неплохо. Увидимся завтра.
Кен смотрел, как она уходит, и снова завелся от неспешного покачивания ее бедер. И снова контора показалась ему совершенно пустой, когда она вышла.
Вернувшись домой, он нашел Бетти в гостиной. Она смотрела телевизор, но выключила при его появлении. При взгляде на него улыбка застыла на ее лице.
– Кен! Ты что, ходил на работу в таком виде?
– Новые условия, – пояснил он, улыбаясь ей. – Пиво есть? Я просто умираю.
– Все готово. – Она указала на накрытый стол. – Пиво сейчас принесу.
Кен уселся за стол, принимаясь за холодную говядину и салат. Бетти вернулась и поставила перед ним стакан с пивом. Села напротив него.
– Рассказывай.
Он ел, излагая ей все подробности прошедшего дня. О Карен он не стал упоминать, так же как не стал говорить, что собирается работать в воскресенье, – этот день они всегда освобождали для совместного отдыха. Он решил, что эту новость прибережет на конец.
– Я уже заработал сто девяносто пять долларов комиссионных. Как тебе?
– Чудесно! Я знала, что у тебя все отлично получится, дорогой. – Бетти помолчала и продолжила: – Но почему ты в таком виде?
– Когда я приехал в офис – ты не представляешь, что за дыра! – я понял, что оделся неправильно, – сказал Кен и взял добавку салата. – Потом приехала Карен, одетая в какое-то старье. В общем, я вернулся домой, чтобы переодеться.
– Карен?
– Дочка Штернвуда. – Кен отодвинулся вместе со стулом. – Вот чего мне сегодня не хватало. Может, пойдем в постель? Уже поздно, а завтра у нас обоих трудный день.
– Расскажи мне о ней. – Бетти не сдвинулась с места.
– Я же сказал. Она такая же, как ее папаша: жесткая и умная.
– А как она выглядит?
– Нарочито небрежно, – сказал он. – Обычная современная девица, каких полно на улицах. В обычной их униформе: джинсы в обтяжку, футболка, немытые волосы, но котелок у нее варит.
Кен окинул взглядом свою безупречно ухоженную жену: блестящие волосы, идеальный, несмотря на поздний час, макияж, очень милое и простое голубое платье – и подумал о Карен, чья сексуальность подобна лазерному лучу в ее ультрамодном прикиде.
– Хорошенькая?
– Из толпы не выделяется. – Вот теперь самое время для удара. – Милая, я забыл кое-что тебе сказать. Это собрание в школе назначено на четыре часа в воскресенье.
Бетти посмотрела на него широко раскрытыми глазами:
– В это воскресенье? Кен! О чем ты вообще думал? У Мэри ведь годовщина свадьбы!
Кен смутно сознавал, что на воскресенье вроде бы было что-то запланировано, но его так захватила мысль о том, как он будет выступать перед полным залом потенциальных клиентов, что он попросту отодвинул все остальное на задний план, сочтя неважным.
Он в смятении посмотрел на Бетти:
– Я совсем забыл! Извини, но актовый зал в школе можно получить только на это воскресенье.
– Но нельзя же так с Мэри!
Мэри была сестрой Бетти: авторитарная, самоуверенная старшая сестра, которую Кен терпеть не мог. Муж Мэри, адвокат по корпоративному праву, по мнению Кена, был самым скучным типом на свете. У них имелся большой, импозантный дом в Форт-Лодердейле. Теперь Кен вспомнил, что они отмечают десятилетие со дня свадьбы. Вспомнил, что они с Бетти приглашены на ланч с барбекю, а потом на торжественный ужин с фейерверком.
– Рекламные проспекты уже печатаются, милая. Мне ужасно жаль.
Бетти в отчаянии всплеснула руками:
– Ах, Кен!
– Я просто не могу это отменить, милая. Воскресенье – единственный день. Мне ужасно жаль.
– Когда ты заканчиваешь?
– Ну, начало назначено на четыре. Все зависит от того, как пойдет. Но к семи я должен освободиться.
Бетти обрадовалась:
– Значит, ты успеешь к фейерверку.
Кен представил себе, как выслушивает кошмарные остроты Мэри и напыщенные речи Джека. И друзья у них сплошь зануды, но он все равно кивнул:
– Конечно. Ты поедешь?
– Поеду ли я? Разумеется! Вечеринка затянется как минимум до полуночи. И ты просто обязан там хотя бы появиться. Иначе Мэри и Джек обидятся.
Кен подавил вздох:
– Я приеду сразу, как только закончится собрание.
Она успокоилась.
– Я объясню Мэри и Джеку, почему ты задержался. На них произведет впечатление, что тебя повысили. – Она поднялась из-за стола и начала собирать тарелки; Кен принялся помогать ей, а она продолжила: – Ты теперь всегда будешь приходить так поздно?
– Надеюсь, что нет. Я уже говорил тебе, беда в том, что мужья, которые должны подписывать бумаги, днем на работе, но это собрание как раз все уладит. Если оно пройдет успешно, не вижу причин, чтобы задерживаться допоздна. Посмотрим.
Они пошли в кухню и вымыли посуду.
– Надеюсь, дело того стоит, – неожиданно произнесла Бетти.
– Чего стоит?
– Чтобы ты работал допоздна, Кен, я ведь почти не буду тебя видеть.
Он обнял ее и чуть прижал к себе.
– Ну, брось, милая. Если бы можно было без этого обойтись. Но это такой шанс для меня, и началось все неплохо. Я уже заработал сто девяносто пять долларов.
– Деньги еще не всё.
– Но без них трудно, правда?
Они лежали в постели, Бетти спала, Кен маялся без сна. Свет луны рисовал узоры на стене. Как бы сильно он ни устал, Кен никак не мог отделаться от мыслей о теле Карен – таком соблазнительном.
И только когда небо начало бледнеть и забрезжил рассвет, он провалился в беспокойный сон.
Собрание в школе обернулось провалом.
Кен понял это, как только вошел в актовый зал: в креслах, которые они вместе с Карен, школьным директором Генри Бернсом и четырьмя подростками, распространявшими накануне его рекламные проспекты, расставляли сами, сидело всего несколько человек, и черных, и белых, а мест было примерно пятьсот.
Поднимаясь на сцену, он оглядел публику и быстро сосчитал: тридцать четыре человека!
Грандиозный провал, подумал он, но улыбнулся широко и приветливо и приступил к своей старательно продуманной агитационной речи. На этот раз она заняла меньше десяти минут, а потом он попросил задавать вопросы.
Вопросы были, и он ответил на них. Народ оживился, когда один водитель грузовика, белый, заявил, что идея отличная и он подписывает договор. Все заговорили разом, и к половине пятого двадцать восемь человек из аудитории Кена ушли, унося с собой страховые полисы, гарантировавшие будущее их детей. Оставшиеся шесть человек сказали, что хотят еще немного подумать.
Собрание закрылось без четверти пять.
Когда последние родители ушли, к Кену подошел Бернс.
– Мистер Брэндон, боюсь, вы разочарованы, – сказал он, – но, уверяю вас, это большой успех. Я знаю этих людей. Они терпеть не могут собрания. Потому-то так мало и пришло. Но то, что пришли эти тридцать четыре, – большое достижение. Они станут вашими агентами. Они будут повсюду рассказывать, что сделали для своих детей. У нас в Сикомбе все знают друг друга. Новость моментально разлетится. Вот подождите… у вас продыху от клиентов не будет.
Кен поблагодарил Бернса за содействие, пожал ему руку, и они с Карен вышли на жаркое солнце.
– Надеюсь, он прав, – сказал Кен. – Мне показалось, что это сокрушительный провал.
– Кажется, он не дурак, – заметила Карен. – Вероятно, он прав.
Он поглядел на Карен. Они договорились, что на собрании должны выглядеть как можно достойнее. Она пришла в простом платье из зеленого хлопка. Он надел легкий светло-синий пиджак и серые брюки. Пиджак был куплен недавно. Пуговицы на нем были в виде мячей для гольфа, и Кену казалось, они придают пиджаку особенный шик. Пока они стояли на солнцепеке, он решил, что Карен выглядит сногсшибательно.
Предыдущие пять дней пролетели незаметно. Дважды в контору заглядывал Алек Хайамс, коммерческий директор. Кен втайне забавлялся, наблюдая, как Хайамс начинает раболепствовать, разговаривая с Карен, спрашивает, понравилась ли ей пишущая машинка и кондиционеры. Карен обращалась с ним как с пустым местом, намеренно продолжая печатать.
В ожидании воскресенья Кен захаживал в многочисленные магазины и лавочки вдоль Приморской улицы, знакомился с владельцами, предлагая страховки от пожара и несчастного случая. Он не ожидал новых сделок, поскольку у всех давно уже были заключены договоры с другими страховыми компаниями, он просто хотел познакомиться и подружиться. Принимали его хорошо. Несколько хозяев магазинов сказали, что им было бы удобнее заключить договоры с «Корпорацией», когда закончится текущая страховка, и позже они свяжутся с ним.
