Джеймс Роллинс
Волна огня
Ничто из этого не поддавалось никакому объяснению. Раффлз задал главный вопрос:
– Кто они?
Доктор Кроуфорд осторожно шагнул в тендер и нагнулся над телом взрослого. Он указал на руку, обвивающую мальчика, затем на почерневшую кисть, на пальце которой все еще было кольцо.
– На камне выгравированы инициалы BG.
Зная, кто был на борту «Тенебры», Стэмфорд крепче прижал к носу надушенный платок.
– Йоханнес Степкер, натуралист.
– Мы тоже так думаем, – произнес Трэверс. – Еще мы подозреваем, что этот мальчик был корабельным юнгой.
– Что же с ними случилось? Никакой огонь не способен сделать такое с человеческим телом. Похоже, они превратились в камень…
Кроуфорд выпрямился, качнув при этом тендер так сильно, что Трэверс был вынужден протянуть руку и поддержать его.
– Мы не знаем, сэр, – признался врач. – Но я провел краткий осмотр. Что бы ни поразило их, тела стали твердыми, как камень. Однако я не могу понять, как и почему. Нужно, чтобы трупы отнесли в мои комнаты за городской аптекой, где я смогу лучше осмотреть их.
– Но в первую очередь вы должны увидеть кое-что еще, – предупредил Трэверс.
Адъютант шагнул к врачу на борт тендера и встал на колени рядом с другой рукой Степкера, что была крепко прижата к его груди. Окаменевшие пальцы сжимали маленькую стальную коробку.
– Он явно защищал не только мальчика, – сказал Трэверс.
– До вашего прихода мы не хотели больше ничего трогать.
– Можете высвободить коробку? – спросил Стэмфорд. – И посмотреть, что в ней хранится?
– Могу попробовать.
Обернув руку платком и явно стараясь не касаться окаменевшей кожи, Трэверс схватился за сталь и попытался выдернуть коробку из рук покойника. Увы, безрезультатно. Даже после смерти Степкер отказывался раскрыть тайну, которую сохранил до самой смерти.
– Сильнее, мистер Трэверс, – потребовал Стэмфорд. – Сильнее.
– Да, сэр.
Расставив ноги пошире, Трэверс принялся раскачивать коробку и с силой ее дергать. Наконец раздался громкий треск, и Трэверс отлетел борту. Тендер едва не опрокинулся, но Кроуфорд балансировал с другой стороны, не давая лодке опрокинуться.
Внимание Стэмфорда привлек всплеск возле кормы. Он вздрогнул.
– Вы выронили коробку?
– Нет, сэр. – Траверс поднял стальной контейнер. – Она у меня в руках.
Взгляд Стэмфорда был прикован к воде. Он увидел, как на поверхность всплывают остатки почерневшей руки без пары пальцев. Несмотря на свой каменный вид, рука явно оставалась на плаву. Что за дьявольщина?
Трэверс вылез из тендера и передал ему коробку. Стэмфорд скрестил руки на груди, не желая прикасаться к проклятому предмету.
– Откройте, – приказал он.
Трэверс щелкнул защелкой и со скрипом открыл крышку. На пирс, порхая, упал сложенный лист бумаги. Вероятно, последнее сообщение от Йоханнеса Степкера.
Стэмфорд наклонился ближе к коробке. Там был еще только один предмет: разветвленный каменный стебель, похожий на обломок черного коралла.
– Что вы об этом думаете? – прошептал Трэверс.
Будучи не в состоянии понять, что это значит, Стэмфорд покачал головой.
Зачем Степкеру было идти на такие усилия, чтобы сохранить эту вещь?
Тем не менее Стэмфорд отметил, что цвет и матовый блеск обломка соответствовали почерневшим трупам в тендере. Ему также вспомнилась уникальная особенность кораллов: если их отломать и высушить, их кусочки часто приобретали плавучесть.
Пока он смотрел на покачивающиеся в воде останки руки Степкера, его пронзила холодная уверенность.
Эти тела превратились не в камень.
Они превратились в коралл.
Часть I
1
18 января, 10 часов 04 минуты
Триста миль от острова Норфолк, Австралия
Фиби Рид с благоговением взирала на подводный Эдемский сад.
За девятью дюймами акрилового стекла лампы станции пронзали вечную тьму. Они излучали уникальный диапазон красного света, почти не беспокоивший окружающую морскую жизнь. Фиби стояла у окна в специальных, улучшающих изображение очках: настроенные на длину волны света, они расширяли обзор.
Даже здесь, на глубине двух миль, жизнь изобиловала калейдоскопом богатства. Гигантские крабы с красными ногами карабкались по рифам, осторожно ковыряясь в расщелинах. Над открытыми участками песка скользила призрачно-белая рыба-улитка. Мимо окна проплыла круглая акула – когда-то из-за цилиндрической формы ее называли сигарной, – темная сверху и биолюминесцентная снизу. Более крупная акула, тупоносая шестижаберная, патрулировала у края светового пятна.
Рядом с Фиби возникла чья-то рука, указывая на то же самое.
– Шестижаберных никогда еще не видели на таких глубинах.
– Ты это точно знаешь, Джас? – спросила Фиби, обернувшись на свою аспирантку.
Джаслин Патель одарила ее хмурым взглядом: мол, как только посмели усомниться в ее компетентности? Два года назад Джас получила степень магистра морской биологии и под руководством Фиби заканчивала работу над докторской диссертацией. Сначала она была студенткой Фиби, а затем ее ассистентом в морской лаборатории Калифорнийского технологического института. С тех пор они работали вместе уже более пяти лет. Неудивительно, что большинству своих коллег эти две женщины были известны как Ф и ДЖ. Многие считали, что их связывает в первую очередь то, что обе были цветными. Фиби родилась на Барбадосе, но в возрасте восьми лет иммигрировала с матерью в Штаты, где выросла в черном сердце Лос-Анджелеса. Джаслин, на восемь лет моложе ее, была коренной калифорнийкой, но имела индийские корни. Ее семья, родом из Мумбаи, держала в районе Залива сеть химчисток.
Но объединял обеих не цвет кожи и не пол. По крайней мере, не только. Куда важнее был взаимный интерес к тайнам морских глубин. Этот интерес и их уважение друг к другу.
– В голове не укладывается, как что-то может выжить в этой лишенной солнечного света батипелагической зоне, – сказала Джас, приложив ладонь к стеклу. – Здесь же давление более двух тонн на квадратный дюйм!
– Потрясающе, не правда ли? Жизнь не только смогла закрепиться тут, но и процветает в огромном изобилии.
Обе с восхищением смотрели на страну чудес за стеклом.
Пара удильщиков болтала своими длинными удочками, размахивая люминесцентными приманками. Клубки глубоководных червей извивались на свету, питаясь упавшим с залитых солнцем уровней морским снегом, приносящим в эти полуночные глубины частицы солнечной энергии. С каждым взглядом открывалось что-то новое: косяки рыб-гадюк, пара кальмаров-вампиров, глупый одинокий осьминог. Дальше среди волн красных анемонов ползли лобстеры-альбиносы.
– Ты уже выбрала пласты кораллов, где хочешь взять наши первые образцы? – спросила Джас, глядя на часы для дайвинга. – Наш первый сеанс работы с ТНПА [8] через девяносто минут.
– Я выбрала несколько кандидатов, но хотела бы еще раз пройтись по кольцу иллюминаторов на этом уровне, а может даже, и на ярусе над нами.
– Только не прозевай, – предупредила Джас. – Мы не единственные, у кого текут слюнки при мысли поработать с подводным аппаратом. Здесь внизу страшная конкуренция.
– И наверху тоже.
На участие в этом грандиозном океаническом проекте подали заявки тысячи исследователей и ученых, но только триста были отобраны для первого старта проекта «Титан». Эти триста теперь были распределены по трем зонам.
Половина исследователей оставалась наверху, на борту яхты «Титан-Икс», гигантского судна длиной в тысячу футов, на корме которого высилась тринадцатиэтажная стеклянная сфера. В этом шаре разместились двадцать две ультрасовременные лаборатории. Уникальное судно было не только способно обслуживать здешнюю подводную станцию, но и быстро плыть по морям, приводимое в движение ядерным реактором, что давало возможность проводить исследования по всему миру.
Также наверху находилась станция «Титан-Верхний» – плавучая платформа, разработанная по образцу плавучих нефтяных вышек. Она служила плацдармом, рабочей станцией и постоянным вспомогательным центром. К ней были пристыкованы два десятка аппаратов – как надводных, так и подводных.
За последние две недели специализированные транспортные средства, способные брать на борт людей, переправили исследователей и сотрудников на глубину двух миль на станцию «Титан-Нижний». Некоторые описывали перевернутую пирамиду подводной станции как «самую дорогую игрушку-юлу в мире».
Для Фиби, когда она спускалась сюда, это было самое невероятное зрелище. Самый верхний уровень станции с большим стеклянным куполом обсерватории напоминал огромный НЛО ста метров в поперечнике. Четыре яруса под ним были такой же круглой формы, как и первый, но по мере того, как они опускались ниже, каждый последующий уменьшался в диаметре, образуя «юлу». Самый нижний уровень – где она сейчас находилась – был шириной всего двадцать метров. Здесь не было лабораторий, только плоское кольцо поляризованного черного стекла – по сути, это была такая же обсерватория, что и купол наверху.
Подобно верхней платформе и кораблю, вся эта станция будто парила над морским дном. Ее положение поддерживалось с помощью балластных цистерн и динамически стабилизировалось на каждом уровне специальными двигателями. Единственной точкой контакта с хрупкой экосистемой внизу были несколько якорей, удерживающих станцию на месте.
Чтобы исследователям и рабочим было легче перемещаться по трем зонам, на станции «Титан» поддерживалось постоянное давление в одну атмосферу, не требующее акклиматизации или декомпрессии как по прибытии сюда, так и при отбытии со станции. Подводные аппараты высаживали или принимали пассажиров через стыковочную систему, аналогичную той, что используется на Международной космической станции, что было очень даже уместно, поскольку окружающий ландшафт являлся столь же враждебным и опасным, как и безвоздушное пространство космоса.
Впрочем, такие страхи быстро забывались. Как и большинство исследователей, Фиби и Джас продолжали ходить по небесно-голубым коридорам в тумане благоговения, волнения и восторга. За спиной у всех были месяцы подготовки, недели лекций и несколько дней занятий по технике безопасности. И все же ничто не могло подготовить человека к вхождению в этот дивный мир.
– Фиби, закругляйся поскорее со своим обзором здесь, – сказала Джас. – Я отправляюсь наверх, надо проверить выделенный нам стыковочный терминал. Хочу убедиться, что этот дуэт из Массачусетского технологического института не слямзит наше время.
– Давай. Дыши им в затылок, если понадобится.
– О, поверь мне, эта девушка зарежет того парня, если тот не будет расторопным.
Фиби улыбнулась, а Джас направилась к винтовой лестнице, ведущей наверх. Ростом Джаслин едва достигала пяти футов, темноволосая, со стрижкой под пикси. Но когда дело доходило до защиты их рабочего места и графика, это миниатюрное создание превращалось в сущего питбуля.
Зная, что Джас возложит на нее такую же ответственность за соблюдение графика работ, что и на всех остальных, Фиби отправилась кружить по ярусу «Тетис». На сей раз она сосредоточилась не столько на чудесном изобилии обитателей морских глубин, которые плавали, ползали или носились по рифам, сколько на своей области научных знаний.
Ее докторская диссертация была посвящена уникальной биологии глубоководных кораллов. Благодаря подводному плаванию большинство людей были знакомы с мелководными кораллами, чьи полипы получали энергию от фотосинтезирующих водорослей, обитавших внутри коралла. Но предметом ее интереса были те кораллы, чьи колонии находись ниже освещенной солнцем зоны. Эти глубоководные виды продолжали оставаться загадкой. В холодных водах под высоким давлением они созревали медленно и были известны своим невероятным долголетием – по некоторым оценкам, их возраст достигал пяти тысяч лет. Без солнечного света такие виды питались микроскопическими организмами – зоо- и фитопланктоном, – а также органическими частицами разлагающихся растений и животных. Чтобы поглотить это изобилие, глубоководные кораллы сформировали красивые хрупкие структуры из побегов и тонких ветвей, которые процеживали течения в поисках пищи и кислорода. В результате батипелагические рифы больше походили на леса, покрытые пышными перьями.
Что, безусловно, было верно и здесь. Количество кораллов за окном поражало. Это было больше похоже на флуоресцентные джунгли, чем на лес. Сверкающие горгонарии кораллов тянулись вверх высокими стеблями и ветвями, порой достигая тридцати или сорока футов в высоту и светясь желтым, розовым, голубым и нежно-фиолетовым цветом. Вперемешку с ними также росли морские хлысты и морские веера. В других местах, напоминая обугленные скульптуры метровых сосен, густыми толстыми побегами высились заросли угольно-черных древовидных кораллов. Резко контрастируя с ними, впадины и гребни заполонили огромные кусты лофелии цвета слоновой кости. На мгновение Фиби напугала стоящая перед ней монументальная задача по изучению и каталогизации биоразнообразия этого подводного ландшафта. Но она глубоко вздохнула, вспомнив китайскую пословицу, которую частенько цитировала ее мать, когда дочь слишком робела, особенно после того, как они только-только переехали в Штаты: «Дорога длиной в тысячу миль начинается с одного шага». Она набрала полную грудь воздуха и медленно выдохнула. «У меня получится».
11 часов 08 минут
Сорок минут спустя Фиби завершила второй обход окон яруса «Тетис». При этом ей постоянно приходилось продираться мимо групп коллег, которые шепотом переговаривались на всех языках мира.
В руках у нее был электронный планшет, на котором светилась карта окружающих рифов. Она отметила пятнадцать возможных мест – в три раза больше, чем нужно для их первой вылазки.
«Мне нужно сократить это число до самых лучших пяти или шести мест».
Расстроенная, Фиби сжала в руках планшет, зная, что позже у нее будет достаточно времени для дополнительных проб. В ближайшие месяцы она намеревалась расширить свою поисковую сетку. Первая неделя была посвящена акклиматизации, освоению методов сбора материала и знакомству с возможностями бортовых лабораторий станции. После этого ее исследование можно будет расширить. У нее уже было забронировано место для участия в экспедиции на батискафе, которая состоится в следующий вторник, где у нее будет возможность исследовать более отдаленные участки океана.
Словно услышав ее мысль, мимо проплыл ярко-желтый подводный аппарат с огромным стеклянным шаром на носу. За его яркими огнями, жалившими ей глаза за чувствительными очками, были различимы движущиеся за изгибом стекла тени.
Прижав ладонь к окну, Фиби смотрела, как подводный аппарат исчезает в темноте, словно медленно угасающая звезда. Ее пронзила странная тоска.
Мужчина, оказавшийся рядом с ней, неожиданно заговорил, чем напугал ее:
– Что вы обо всем этом думаете, доктор Рид?
Полностью сосредоточившись на картине за окном, она не услышала ничьих шагов. И когда обернулась, замерла от удивления. Перед ней стоял Уильям Бёрд, генеральный директор корпорации ESKY и главный инвестор проекта «Титан». Пятидесятилетний австралиец сколотил состояние на судостроении, в основном на контейнеровозах и грузовых судах, но также кораблях для ВМС Австралии. Его компания продолжала держать в руках бо́льшую часть международных морских перевозок, а его состояние превышало 70 миллиардов долларов. Тем не менее в данный момент на нем были простой темно-синий комбинезон и кепка с символом трезубца – официальная форма работником станции. Единственным признаком его богатства являлись массивные золотые карманные часы на цепочке, висевшие на его груди.
Она сняла очки и попыталась обрести голос. Наконец, вспомнив свое первое впечатление от увиденного, махнула в сторону моря за стеклом.
– Мистер Бёрд… вы… вы не ошиблись, назвав эти моря затерянным Эдемским садом. Все это действительно поражает воображение.
– А, так вы слышали мою пресс-конференцию на прошлой неделе? – Он одарил ее лукавой улыбкой, отчего еще больше стал похож на мальчишку. Его лицо было загорелым, но не из-за походов в солярий. У Бёрда был вид просоленного всеми ветрами морского волка. Это суровое лицо резко контрастировало с густыми светлыми волосами, в которых виднелись почти белые пряди – либо седина от возраста, либо просто обесцвеченные на солнце, а возможно, и то и другое.
– Сомневаюсь, что кто-то ее пропустил, – сказала Фиби. – Хотя подозреваю, что Безос, Брэнсон и Маск могли обидеться.
Он пожал плечами:
– Так им и надо. Незачем тратить миллиарды на запуск ракет в космос, когда так много нераскрытых тайн прямо здесь, на Земле. Особенно под водой, где только двадцать процентов океанического дна нанесено на карты – и даже эти карты имеют плохое разрешение. Когда же требуется уровень детализации, необходимый для обнаружения таких крупных объектов, как обломки самолета, он падает до ничтожных пяти сотых процента, оставляя почти все дно океана неисследованным.
– Не знала, что эти показатели такие низкие, – сказала Фиби.
Бёрд печально кивнул:
– Это наша самая большая проблема. Будущее человечества кроется не на поверхности Марса, а в тех девяноста девяти и девяти десятых процента земных океанов, что все еще остаются загадкой. И мы пренебрегаем этим на свой страх и риск. Океаны – наша житница, наша игровая площадка и даже наша аптека. Что еще важнее, моря – это подлинные легкие нашей планеты, производящие восемьдесят процентов мирового кислорода и потребляющие двадцать пять процентов углекислого газа. Если вымрет хотя бы четверть океана, вымрет и бо́льшая часть жизни на Земле.
Фиби кивнула одновременно с ним – она прекрасно понимала всю важность проекта «Титан». Он финансировался конгломератом некоммерческих групп, исследовательских грантов и корпоративных спонсоров, но львиная доля инвестиций поступила от человека, стоявшего перед ней. Она не знала, что им двигало: возможно, желание вернуть миллиарды, которые он заполучил благодаря тысячам своих грузовых перевозчиков, бороздящих мировые океаны. Впрочем, по крайней мере, он хоть что-то отдавал. Именно его компания контролировала и финансировала бо́льшую часть строительства комплекса «Титан», потратив 10 миллиардов долларов на его завершение в поразительно короткие сроки.
«И вот теперь я получила возможность стать частью этого проекта…»
Но даже стоящий перед ней миллиардер не мог полностью удержать внимание Фиби. Она то и дело бросала взгляд мимо его плеч на иллюминатор, следуя взглядом за клюворылым китом Кювье, что скользил среди кораллов, вероятно, охваченный тем же любопытством по их поводу, что и они по поводу окружающего водного пространства. Эти киты были глубоководными ныряльщиками, способными, как известно, задерживать дыхание на несколько часов.
Должно быть, Бёрд почувствовал ее невнимание, отчего его приветливая улыбка сделалась еще шире. Он повернулся и посмотрел на сияющую за окном страну чудес.
– Если это и есть затерянный Эдемский сад, – сказал он, – будем надеяться, нас не выгонят отсюда за поиски запретных знаний, как библейскую Еву. Нам здесь предстоит многому научиться. И впереди нас ждет много работы.
– Это не работа, поверьте мне. Это честь. Быть здесь, на краю Кораллового моря… Учитывая все те открытия, которые нас ждут, я очень хочу как можно скорее взяться за дело.
К этому времени все остальные на этом уровне вернулись к своим делам – Уильям Бёрд редко мешал исследователям.
За несколько подготовительных недель на борту «Титана-Икс» Фиби видела миллиардера всего несколько раз – либо на палубе яхты, либо когда он обходил в окружении своей свиты лабораторный шар. В данный момент его сопровождал лишь один телохранитель, высокий абориген с суровым лицом, чья рука лежала на навершии висевшей на поясе дубинки.
– Ваш энтузиазм вдохновляет меня, доктор Рид, – сказал Бёрд, все еще глядя в глубины моря.
– Спасибо, – заикаясь, поблагодарила Фиби, потрясенная тем, что он знает ее имя.
С другой стороны, она была одной из немногих чернокожих на борту комплекса «Титан» и, насколько ей было известно, единственной чернокожей женщиной. Она очень надеялась, что Бёрд узнал ее вовсе не поэтому, и не потому, что ее рост составлял шесть футов два дюйма и она возвышалась почти над всеми остальными.
Хотя «Титан» был международным проектом, большинство участников были белыми мужчинами. Имелись еще несколько представителей Азии, а также горстка ученых из Турции, Пакистана и с Ближнего Востока. Тем не менее мужчин было намного больше, чем женщин, примерно двадцать к одному. Но это скорее говорило о нехватке женщин в науке, а не о каких-либо предрассудках.
«По крайней мере, я на это надеюсь».
Бёрд отвернулся от окна и посмотрел на нее.
– Я с нетерпением жду ваших мыслей о состоянии наших рифов, доктор Рид. Могу лишь надеяться, что мы найдем способ остановить разрушение коралловых отложений, давших название этому морю.
Она подозревала, что именно поэтому на нее пал выбор для участия в проекте. Глубоководные кораллы, похоже, были особенно устойчивы к обесцвечиванию, от которого под воздействием высоких температур страдали поверхностные кораллы. Это бедствие угрожало всему Большому Барьерному рифу. Глубоководные кораллы также намного лучше противостояли загрязнению, но никто точно не знал почему. Если эту тайну удастся раскрыть, это могло бы предложить решение для спасения великих рифов по всему миру.
– Я читал в журналах ваши статьи о ваших исследованиях в Научно-исследовательском институте океанариума Монтерей-Бэй, – продолжил Бёрд. – Об устойчивости экологии Сур-Ридж у побережья Калифорнии. Вот почему я возлагаю такую надежду на вашу работу здесь.
Фиби попыталась скрыть потрясение. Он читал ее работу! Так что тот факт, что он ее узнал, не имел никакого отношения ни к цвету ее кожи, ни к ее высокому росту.
Фиби выпрямила спину:
– Я сделаю все, что в моих силах.
– Я в этом не сомневаюсь. – Бёрд громко вздохнул. – Я оставлю вас, чтобы вы полностью устроились здесь, доктор Рид. Но с нетерпением жду возможности вновь поговорить с вами.
Прежде чем он успел шагнуть к центральной лестнице, по станции прокатился низкий гул. Снаружи качнулись якорные тросы, но пять ярусов станции «Титан-Нижний» остались практически неподвижны. Ряды управляемых компьютером двигателей компенсировали подводный толчок. Тем не менее другие ученые сбились в кучу, подальше от иллюминаторов; даже телохранитель Бёрда шагнул к своему подопечному. Но австралиец отошел в сторону и, подняв руку, громко произнес:
– Это лишь незначительное подводное землетрясение. Причин для беспокойства нет. Мы находимся в тектонически активной зоне. Это шестнадцатый – нет, семнадцатый – толчок, который мы зафиксировали с тех пор, как начали этот проект. Такие землетрясения ожидаемы и полностью учтены командой разработчиков «Титана».
Когда колебания утихли, Фиби единственная шагнула к иллюминатору и заглянула в морские глубины. Обитатели морских глубин за стеклом демонстрировали к подводным толчкам то же спокойствие, что и Бёрд. Взбаламученный песок уже начинал оседать. Фиби приложила ладонь к стеклу, чувствуя лишь легкое жужжание двигателей, но не более того. Ее глаза впились в темноту за пучками света прожекторов, в вероятные эпицентры недавних толчков. Она представила себе, как этот морской шельф резко уходит вниз, в запутанный лабиринт глубоководных впадин: желобов Соломоновых островов, Новых Гебридов и еще дальше желобов Тонга и Кермадек. Желоба эти составляли изломанную тектоническую линию, где Тихоокеанская плита заходила под Индо-Австралийскую. Хотя Марианская впадина на севере, будучи самой глубокой в мире, привлекала больше интереса у исследователей и прессы, она была всего на тысячу метров глубже, нежели эта цепь. Увы, из-за их второго места этим желобам никогда не уделялось столько же внимания ученых.
«Пока что не уделялось», – с надеждой подумала Фиби.
Одной из причин, по которой она захотела присоединиться к проекту «Титан», была близость станции к этим желобам и связь с ее последними исследованиями. Глубоководные кораллы были хорошо задокументированы в пластах на глубине двух миль под водой, но никто толком не знал, растут ли они глубже, и если да, то как они могут выглядеть и как они там выживают. Ответы на эти загадки наверняка кроются в соседнем лабиринте желобов.
Фиби оглянулась на Уильяма Бёрда, которого, прежде чем он успел уйти, остановили трое исследователей. Похоже, он все еще успокаивал их, рассказывая о многочисленных проверках и устранении неполадок, коим подверглась станция до ввода в эксплуатацию. Она не стала его отвлекать, вспомнив вместо этого его недавнее заявление о том, что 99,9 процента океана остаются неисследованными. Где-то там должны находиться глубоководные кораллы.
Фиби вновь повернулась к иллюминатору.
«И я найду их».
Все еще прижимая ладонь к стеклу, она ощутила дрожь – та началась в ее кисти и, вибрируя, пробежала по руке вверх. Снаружи морское дно вздрогнуло, выбрасывая вверх песок, сотрясая этот огромный подводный лес. Ранее спокойная морская живность промелькнула мерцанием плавников и хвостов. Армия крабов бросила свою добычу и поспешила прочь от рифа. Осьминоги и кальмары устремились в темноту, оставляя после себя в панике чернильный туман. Глаза у Фиби в буквальном смысле вылезли на лоб. У нее перехватило дыхание, и крик предостережения застрял в горле.
Не успела она выдохнуть, как морское дно под станцией вздрогнуло. Якорные канаты яростно задергались, два из них лопнули. Над головой, изолируя каждый ярус, между уровнями, захлопнулись противопожарные люки. Станцию крутило и трясло. Остальные тросы были отброшены бурлящими взрывами с их креплений к плавающей конструкции.
Оторванная от тросов и якорей, станция «Титан-Нижний» медленно завращалась, словно волчок, пока наконец двигатели не компенсировали это вращение и не вернули ее обратно в устойчивое зависание. Фиби посмотрела на остальных. Нескольких человек из-за сотрясения станции отбросило на пол. Уильям Бёрд удержался на ногах – вероятно, благодаря крепкой хватке своего телохранителя.
Австралиец попытался улыбнуться, но улыбка получилась довольно натянутой.
– Приглашая вас сюда, я, конечно же, не ожидал такой встряски, но, как видите, даже несмотря на столь сильный толчок, всё в порядке.
Наверху медленно, со вздохом открылись аварийные двери между уровнями. По всей станции раздался сигнал отбоя тревоги.
– Как я уже сказал, – заверил всех Бёрд с широкой улыбкой, – беспокоиться не о чем.
Тем не менее его улыбка казалась гораздо менее уверенной, чем несколько секунд назад. Фиби повернулась к окну. Толчки стихли, морское дно успокаивалось. Песок осел, и вновь стал виден риф. Кстати, он казался практически нетронутым. Пара более высоких древовидных кораллов сломалась у основания и рухнула на песок, но это, похоже, было худшим из повреждений.
Тем не менее Фиби ждала, продолжая свое бдение.
Спустя полных пять минут ее накрыла холодная волна страха.
Никто из других морских обитателей за окном не вернулся, словно все еще опасаясь вернуться в эти места.
Внезапно охваченная тревогой, она вздрогнула.
«Может, нам сделать то же самое?»
2
22 января, 18 часов 02 минуты
Гонконг, Китай
Встав на колени напротив своего двухлетнего сына, коммандер Грейсон Пирс ждал, когда Джек сделает выбор, который определит его судьбу. На данный момент внимание мальчика было приковано к белому австралийскому какаду, танцующему на насесте возле балконной двери. Снаружи солнце низко висело над горизонтом, освещая вид, простирающийся от лесистых вершин пика Виктория до небоскребов Гонконга и его гавани. Внимание Грея привлек раздраженный вздох.
– Давай, Джек, выбирай скорее, – подбодрила мальчика Гарриет. Очевидно, терпение семилетней девочки было на исходе. Она знала, что на кухне стоит четырехъярусный праздничный торт в виде Снупи.
– Не торопи его, – одернула Пенни младшую сестру, изображая терпеливую старшую, старше на целый год. Обе девочки были дочерьми лучших друзей Грея и коллег по «Сигме» Монка Коккалиса и Кэтрин Брайант. Сейчас они были на кухне, готовя скромную вечеринку, которая последует за этой церемонией. Грей слышал их голоса, перемежающиеся тихим смехом и, время от времени, громким веселым фырканьем Монка, напоминающим брачный зов гуся. И он, и другие приехали в Китай из округа Колумбия в конце прошлой недели, чтобы отпраздновать второй день рождения Джека с бабушкой мальчика по материнской линии.
Гуань-инь обошла тех, кто сидел на полу вокруг Джека. Ее имя означало богиню милосердия. Хотя для головы дракона триады Дуань Чжи такое прозвище, вероятно, было скорее ироничным, нежели уместным. Грей знал: если б он и Сейхан не приехали с Джеком в Гонконг, им не стоило бы ждать пощады. Гуань-инь и без того в бешенстве от того, что пропустила самый первый день рождения внука.
Очевидно, бабушка мальчика намеревалась это компенсировать.
Стройная женщина была одета в мантию с капюшоном, открывавшим взгляду каскад длинных черных волос с единственной седой прядью с одной стороны лица, той самой, на которой пролегал изгиб глубокого пурпурного шрама. Он извивался от ее щеки до левой брови, не затрагивая глаза. На людях она прятала свое уродство – не из стыда, а потому, что это был хорошо известный знак того, кем она была. Ее статус главы триады и босса Макао вызывал как почтение, так и враждебность. Но на своей вилле, на вершине Пика [9], Гуань-инь могла ослабить бдительность. Здесь она не нуждалась в особой защите – территорию усиленно патрулировала элита ее триады. Кроме того, даже в свои шестьдесят лет Гуань-инь ловко обращалась с ножами и кинжалами, спрятанными в складках ее мантии.
Она положила еще одну стопку красных конвертов с деньгами поверх тех, что уже лежали на столике. Рядом высилась груда из десятков завернутых в яркую бумагу подарков. В ее организации вряд ли кто осмелился бы не почтить ее внука подарком.
Эту массу даров защищала вездесущая тень Гуань-инь, телохранитель Чжуан. Он был на полголовы выше Грея; белоснежные волосы собраны в длинный хвост, лицо гладкое, без единой морщины. В каждом его движении чувствовалась плавная сила.
Один конверт выскользнул из стопки, но Чжуан, не глядя в сторону, ловко поймал его и вернул на место. За спиной у него были ножны китайского даосского меча восемнадцатого века. Чжуан ни разу не рассказывал историю меча, кроме возраста этого оружия. Но в прошлом Грей не раз наблюдал, как Чжуан владеет клинком, и знал, что века не притупили его лезвие.
Легким прикосновением пальцев к его плечу Гуань-инь молча поблагодарила Чжуана за спасение конверта. Затем она шагнула к присутствующим, и Чжуан на миг проводил ее взглядом. Грей подозревал, что этот человек выполнял более важную роль, нежели просто личный телохранитель.
