Джиллиан
Детский сад
Пока Мика ел, не обращая внимания ни на что, она осторожно и быстро потрогала ладонью пол в его убежище. Холодно, хотя бетон присыпан землёй. Что ж… Она сняла куртку, постелила и заставила мальчишку пересесть с пола на тёплое. И только тогда отщипнула от батона себе кусочек. Есть не хочется пока. Видимо, адреналин ещё не улёгся.
Спустя минуту она улыбнулась: пригревшись, Мика подтянул на куртку и ноги. Рядом с костром было светло, и Лена, наконец, рассмотрела мальчишку. Наверное, светловолос. Но гря-язный!.. И попахивает от него так, что хочется немедленно сунуть его в ванну с тёплой водой… Найти бы её ещё… Отросшие волосы прямо-таки задубели: когда Мика поворачивается, они даже не шевелятся. Лена почувствовала, как снова вздрогнули её пальцы: отмыть бы ребёнка… Тощий – понятное дело. Глаза небольшие, зато под тёмными бровями. Как там у Лермонтова про Печорина – порода? Ну, когда сам светловолосый, а брови – тёмные? Рот – большой. Как раз, чтобы запихать в него последний кусище и давиться им с выражением блаженства на лице. Носишко прямой, а главное – порезов на лице так и не видно. Неужели её кровь помогла? И нет ни одного признака, что мальчишка – вампир. Или этих признаков и не должно быть? Да и откуда Лене знать про это? Ну, какие признаки должны быть у вампиров…
Когда мальчишка наелся, она начала осторожно допрашивать его:
– Почему мы не остались в том доме? Это из-за Ночного Убийцы, да?
– Ты правда не знаешь? – спросил он, явно сонный от сытости.
А она обрадовалась этой сонливости. Ребёнок же. Если и услышит лишний вопрос – вдруг завтра не вспомнит?
– Мика, я жила очень далеко отсюда. И долго путешествовала. Здешних порядков и жизни не знаю. Поэтому и спрашиваю.
– Середину города охраняют. Застав много, – медленно сказал Мика, приваливаясь удобней к ней и берясь за её руку – точно, потянулся к теплу! – А по краям всякие бывают. И ночные убийцы, и топтуны… Да и охотников много. Я быстро бегаю, а вот тебе вокруг города лучше не ходить.
– А кто за тобой гнался?
– Не знаю. Они меня пообещали накормить, если я дам лицо порезать. В прошлый раз – кормили. А сегодня не захотели.
– А… А зачем… кожу резать?
– Ну, посмотреть, как долго заживать будет. Только я не думал, что они по второму разу резать начнут… Ну, и сбежал.
«Посмотреть, как заживать будет…» Перед глазами вспыхнула картинка: лето, племянники сидят на подоконнике распахнутого окна и что-то сосредоточенно разглядывают. Лена подходит, заинтересовавшись: по подоконнику ковыляют мухи с оборванными крыльями.
Её передёрнуло. Среди взрослых такие уроды тоже бывают… Она вспомнила огромные машины, мчавшиеся по ночной дороге, ослепляя фарами; с какой-то злорадной усмешкой вспомнила, как волна Ночного Убийцы упала на преследователей. Жаль, нельзя их проучить по второму разу… Ишь, придумали забаву: бездомного сироту прикармливать, чтобы резать ему кожу – из праздного любопытства.
– Мика, а как ты догадался, что я… маг?
– Ты светишься, как маг… – прошептал мальчишка, уже не открывая глаз. – Очень сильная… Селена… Ты охранные обереги поставишь у двери? Или ты…
– Или, Мика, – вздохнула Лена.
Тот, с трудом разлепив глаза, недовольно завозился, с видимым сожалением вставая с пригретого местечка рядом с нею, – Лене даже стыдно стало. Но, вместо того чтобы пойти к входной дыре, вяло приблизился к костру, обошёл его и склонился к куче металлических предметов. Откуда устало и с заметным усилием вынул две какие-то странные штуки, похожие на длинные вытянутые свёклы или на огромные гранаты-лимонки, такие же ребристые, и понёс их к «двери».
Лене стало любопытно. Она поднялась с пола, прихватила куртку – надеть, чтобы не остыла, и последовала за мальчиком. Их длинные корявые тени то застывали, то дёргались размазанными чёрными кляксами по круглым стенам, заставляя её вздрагивать.
Мика положил штуковины на землю, у выхода, покачал их, чтобы они встали прочно на широком основании, и велел:
– Сторожить!
Странно. Лена мгновенно поверила, что Мика сразу отойдёт, а штуковины так и останутся – и правда сторожить. Попытается кто-нибудь нехороший войти в трубу – и ка-ак подорвётся!.. Но мальчишка не уходил и как будто ожидал чего-то, сонно помаргивая на штуковины.
Ржаво-металлический скрежет заставил вздрогнуть.
Сначала одна, а затем и вторая штуковина, словно перерезанные пополам, подняли верхние половинки. Лена быстро поморгала, не веря глазам: обе «перерезанные» половинки по краю были усеяны острыми гвоздями! И обе штуковины так выразительно повернулись этими чудовищно разинутыми пастями к мальчишке, что стало ясно: они ему напрямую угрожают!
Мика зевнул и безразлично, будто не впервые, сказал:
– Попробуйте только! Без меня – заржавеете! Кто вас смазывать будет?
Бронированные штуковины немедленно лязгнули, захлопнув ужасающие пасти, и будто притаились. Поскольку Мика всё не уходил, Лена, опасливо поглядывая то на него, то на «сторожей», тоже выжидала, что ещё будет.
Дальнейшее оказалось таким неожиданным, что она снова не поверила: штуковины медленно подросли сантиметров на десять – да они на ножки встали! Лапчатые! И быстро полезли на стенки выхода прятаться: одна – за металлический лист, другая – за толстое, напоминающее шинельное полотно.
Лена перевела дыхание.
А мальчишка побрёл к костру – Лена за ним, постоянно оборачиваясь.
Словно сообразив, Мика посмотрел на неё (Лене показалось – в большей степени с сожалением на её куртку) и объяснил, поминутно зевая:
– У них память полетела. Приходится каждый вечер напоминать, что без меня им туго будет. – И снова зевнул.
У вороха ветоши – старой одежды – он постоял немного, скептически глядя на неё. Потом, не оглядываясь, нагнулся разбросать тряпки. Лена опомнилась, подошла к мальчишке, отодвинула его в сторону. Осторожно потрогала тряпки. Сухие. Но ветхие до пыли. Ничего. Не помрём.
Куртку она когда-то приобрела на два размера больше. Не растолстеть надеялась, а потому, что эту отдавали за смешные деньги. И она купила, уверив себя, что выглядит в свободной одежде довольно стильно. Теперь она быстро расстегнула нагревшуюся куртку, уложила на кучу мягкого тряпья, легла сама и кивнула:
– Мика, иди сюда!
Мальчишка немедленно шмыгнул к ней чуть ли не под мышку. Она закрыла его краем куртки, вспоминая его быстрый вопросительный говорок совсем недавно: «У тебя есть место, где ты можешь переночевать? Возьмёшь меня с собой?» Возьмёшь меня с собой… Она обняла мальчишку, хотя сомнения всё ещё оставались: а вдруг он не просто полукровка, а вдруг ночью… Страшно же… Но хлеб-то он ел с удовольствием.
Она услышала сопение под своим подбородком, почувствовала на руке тёплую тонкую кожу, чуть прикрытую тканью ветхой рубашки, и отчётливо твёрдые тонкие косточки… Один… Сколько же времени этот ребёнок один?
Странное ощущение. Никогда она раньше не обнимала ребёнка. Спала разве что с кошкой в обнимку… Кажется, в этом мире ей придётся учиться жить заново. И начинать с основ, которые даёт только детский сад. Потому что лишь этот мальчишка может взять её за руку и познакомить с этим миром в меру своего понимания. Вряд ли пригодится всё то, что она оставила в прошлом, все её знания. Библиотечный техникум был только началом. Поработала и в ВОХре, и продавщицей на рынке, и санитаркой в больнице… Интересно, хватятся ли её в больнице? А дома? Если и будут искать, то недолго…
Тихий треск сгорающих сучьев был таким мирным и уютным, что Лена… ммм… Селена постепенно задремала.
…Утро вообще оказалось весёлым. Мика давно проснулся, но вылезать из куртки не хотел. Он кутался в нее, нежась в тепле, благо Селена встала и уже при свете утра обследовала маленькое убежище. Тогда она быстренько пригрозила, что остатки сладкого кефира выпьет сама, не дожидаясь некоторых сонь. Мальчишка вылетел из-под одёжки немедленно. Опять босой, но в какой-то большой рубашке, на которой не хватало пуговиц, и в штанах, о ткани которых трудно было судить по причине их жуткой заскорузлости от грязи. Они позавтракали, причём во время завтрака Селена объяснила Мике своё положение в этом мире так:
– Понимаешь… Меня не выгнали. И я не совсем больна. Просто я упала на камни, а когда пришла в себя, поняла, что ничего не помню. Мне надо заново всё вспоминать.
– А такое бывает? – недоверчиво спросил мальчишка. – Чтобы упал – и ничего не помнить?
– Со мной же случилось, – пожала плечами Селена. – Поэтому я тебя попрошу: я у тебя много чего спрашивать буду, а ты мне помогай. Но, если тебе это не понравится…
Он, кажется, думая – незаметно, покосился на её куртку, а потом на сумку.
– Помогу. Булка у тебя вкусная.
– А чем ты питаешься? Что ты обычно ешь?
– Тут речка недалеко, – уже деловито сказал мальчишка. – Я на большую реку не хожу, там бумбумы живут, сожрать могут. А в речке рыба есть.
Селена поёжилась: бумбумы – звучит жутковато.
– Мика, а почему ты живёшь в трубе? Здесь вообще есть где-нибудь дома?
– Полно, – отмахнулся мальчишка. – И целые есть, и погромленные… Можно было бы вселиться. Бесхозных много. Только я не умею оберечь их. А вот ты… – Он вдруг внимательно оглядел её. – Селена, ты и правда колдовство забыла?
– Ага, – виновато сказала Селена. – Мне всему теперь надо учиться сначала. А ты? – осторожно спросила она. – Ты умеешь?
– Не-а. У нас соседка умела, но она меня не любила. Не показывала ничего.
– Тогда, Мика, вот что. Ты чем хотел заняться с утра?
– Хлеб есть. Рыбы надо наловить, – важно сказал мальчишка. – Пойдёшь со мной?
– Конечно. А по дороге будешь знакомить меня с местами.
Перед уходом мальчишка забрал с края бетонной трубы сторожей. Создалось впечатление, что он ухватил их за шкирки. Оттащил к куче других металлических деталей и велел им сторожить дом дальше.
– А почему не у входа? – спросила Селена, приглядываясь к действиям Мики. У неё появилось какое-то странное ощущение, что сторожа-штуковины вздохнули с облегчением, отчего и повисли в руках мальчишки, как покорные котята.
– Если их из трубы вытащить, они забудут, что должны её охранять. А здесь им напомнят, – и Мика бросил гордый взгляд на кучу металлических штуковин. Судя по всему, он набрал не только сторожей, но и ещё каких-то чудес. Впрочем, Селена опять затаила дыхание: показалось или нет, что остальные штуковины как-то потеснились, чтобы сторожа хорошенько могли разместиться среди них?
Потом мальчишка запросто предложил Селене сходить «в кустики», пока он посторожит её. Она вздохнула, но решила, что деваться некуда и пора привыкать к реалиям новой жизни.
Выйдя из трубы вместе с ним, Селена увидела вокруг огромные кусты, но не древесные. Росли они так кучно, что ничего вокруг не разглядеть, кроме едва заметной тропки, наверное, протоптанной самим Микой. Казалось, обычные травы выросли о-очень сильно. Даже опаска появилась: не радиация ли повлияла?
Вернувшись «из кустиков», она обнаружила, что мальчишка стоит с каким-то странным сооружением в руках. Он с гордостью продемонстрировал ей рыболовные снасти.
– Мика, ты извини, но я никуда не пойду, если ты мне какое-нибудь оружие не дашь, – предупредила Селена, приглядываясь к дубинке, укреплённой на его поясе. Пояс этот был сделан явно из ремня для взрослого, потому как кончик торчал, слегка вихляясь во время ходьбы. И дубинка, мягко говоря, была странной: тонкий конец из металла, а дальше что-то тёмное, непонятное.
Мика уловил её взгляд и заявил:
– Такой больше нет! Да и не справишься с ней!
– Тогда придумай мне что-нибудь вроде обычной дубинки. Ну, чтобы стукнуть можно было, если полезут!
– А ты им ножичек свой покажи! – засмеялся мальчишка.
Селена тоже засмеялась: успел залезть в карман её куртки?
– Ладно. Давай так. По дороге к речке есть обычные деревья?
– Есть. Сломанные тоже, – добавил Мика, сообразив, куда она гнёт.
– И ещё один вопрос, Мика. Тебе не больно ходить босиком?
– Привык, – лихо сказал мальчишка.
Так лихо, что Селена решила обязательно уговорить его пойти в пустующие дома на «этой стороне», вне защиты города. Надо найти ему обувь. Пусть не надеется, что, изрежь он ноги, она снова решится отдать ему свою кровь. Она, конечно, сделает это, но… Лучше убрать причину, чем постоянно тревожить едва затянувшиеся следы его укусов.
И они пошли. Речка оказалась недалеко. Опять спустились, как вчера ночью спускались к убежищу Мики. И опять Селена пожалела, что вокруг ничего не видно. На берегу речки, которая была шириной метров шесть, росли обыкновенные деревья. И от одного из них они совместными усилиями отломали здоровенный сук. Мика пообещал, вернувшись к трубе, хорошенько его обтесать, а пока они содрали с сука всё, что смогли, и счастливая Селена потащила его за мальчишкой.
Местечко на берегу у него оказалось очень удобным. С небольшого холмика вид на воду открывался замечательный. А поскольку вода была прозрачной, то рыбалка превращалась в азартное, чуть не с воплями и радостным визгом занятие.
Рыболовная снасть Мики представляла собой пластиковый шест-складень, на один край которого нужно было закручивать что-то вроде бидончика. Опускаешь этот бидончик в воду – он там распускается, словно пальцы из кулака. И сидишь, ждёшь. Подплывает рыбина, лезет посмотреть, что там, внутри, а «пальцы» – хап, и ловят! Поймав несколько рыбин, Мика передал снасть Селене, показав, как нужно с ней обращаться, а сам пошёл готовить костёр, в котором собирался добычу запечь.
Селена сидела, сосредоточившись на рыбной ловле, изредка оглядываясь назад. Мальчишка к приготовлению костра подошёл очень серьёзно: оттащил уже пойманных, довольно крупных рыбин ей за спину, туда же начал таскать сухие сучья.
Увлёкшись наблюдением за снастью и за происходящим в прозрачной воде, Селена не сразу расслышала, что за спиной творится нечто странное. Оглянулась лишь на придушенный вскрик и рычание – и вскочила.
У костра, потрескивавшего горящими сучьями, дрались трое.
Мика валялся на земле – точнее, его валяла небольшая чёрная собака, а вторая собака, размером поменьше, наскакивала на обоих и рычала. Две рыбины, уже уложенные на угольки, постепенно темнели, источая невообразимо сытный запах, а третья, растерзанная чуть не в клочья, валялась в отдалении. Видимо, мальчишка отходил от костра, а вернувшись, обнаружил, что их с Селеной добычу пытаются стащить.
Селена схватила дубину, лежавшую рядом, под рукой, и с воинственным криком бросилась защищать продукты.
3
Мальчишка, всё ещё лёжа на земле, изловчился и крепко вцепился в шерсть на шее противника, не позволяя оскаленным зубищам дотянуться до своей шеи. Кажется, он старался опрокинуть зверя, но тот твёрдо стоял на широко расставленных лапах, лишь изредка переступая передними, чтобы не дать Мике подняться.
Сообразив, что мальчишка некоторое время обойдётся без её помощи, Селена замахнулась суком на вторую собаку, помельче. В глубине души она надеялась, что убивать животное не придётся. Вдруг само испугается и убежит?
Но собака, вместо того чтобы убежать или залаять, резко прижала уши к башке и зарычала.
Буквально секунду спустя пёс, трепавший Мику, рванулся так сильно, что мальчишка не удержал его за шерсть. И прыгнул между рычащей собакой и Селеной, всё ещё угрожающе потрясавшей страшным суком. Встал молча – оскалившись и подняв дыбом жёсткую шерсть на холке. Защищает?!
Держа сук уже впереди себя, нацеленным на псов, Селена, часто дыша, сосредоточилась, чтобы мгновенно среагировать на любое агрессивное движение. Кажется, не взрослые особи. Молодые псы? Возможно, совсем желторотики. Щенки. Неизвестно, как их обозвать, но точно не взрослые. И – худые.
Тот, что слетел с мальчишки, продолжал предупреждающе скалиться на Селену, но, как ни странно, при этом пятился. Своим отступлением он заставлял пятиться и второго, продолжавшего рычать.
Внезапно зарычал и этот, покрупней, – явно глядя в другую сторону.
– А ну, пошли отсюда!
Рядом встал Мика – с демонстративно вытянутой вперёд той самой штукой, которая раньше висела у него на поясе. Быстро восстановив в памяти недавнюю картину, девушка снова увидела: собака над мальчишкой (ой, руки у него в крови – оцарапала его когтями всё-таки!), а предмет, вроде бы призванный защищать, валяется в стороне. Выбили в начале драки – из-за внезапности нападения?
Может, повлияло то, что теперь на них наступали сразу двое с оружием, может – то, что собаки узнали предмет, демонстрируемый Микой, но только обе мгновенно развернулись и пропали в густых зарослях.
Селена с мальчишкой постояли, всё ещё тяжело дыша, не отрывая взглядов от слегка покачнувшихся зарослей, а потом оба медленно опустили оружие.
Мика шмыгнул носом и расстроенно сказал:
– Эх, такое место пропало!
Селена поняла: теперь собаки сюда наверняка не раз наведаются. Странно, если они потом мальчишку ещё и по следам не разыщут. Вместе с его временным домом.
Она вздохнула и предложила:
– Пойдём. Ещё немного половим, а потом – сразу к тебе. Рыбу можно приготовить и дома. Только сидеть будем по очереди. Сторожить того, кто ловит. Ну-ка, покажи – сильно он тебя поцарапал?
– Нет! – отмахнулся мальчишка и взглянул на хмурое от туч небо. – Главное, чтобы солнца не было. На солнце долго заживает. А без него – скоро и следа не останется. Тем более – я поел, – добавил он радостно. И глаза засияли – кажется, от воспоминания, что в доме-трубе лежит бутылка, на донышке которой собираются со стенок остатки кефира – это девушка предложила так оставить. А ещё батон! И ещё чёрный хлеб! А с ним запечённая рыба ещё будет! Счастье…
Они вернулись на берег и сели так, как договорились: Селена продолжала ловлю, сняв с себя куртку, – после стычки с собаками жарко стало, а Мика, севший спиной к спине, сторожил её. Рыбу с костра убрали, а третью – совсем не пригодную к употреблению – пришлось выбросить.
Кстати, подумалось девушке, здесь осень? Или лето такое – холодное? Сухо, но ощутимо прохладно. Надо бы спросить Мику потом, в трубе. А то непонятно: вроде и зелени много, а в тёплой одежде себя комфортно чувствуешь.
Бродячих, бездомных собак в своём мире Селена сторонилась, хоть и сталкивалась с ними редко. Обычно они, собиравшиеся у мусорных ящиков, не обращали на неё внимания, но однажды напугали здорово.
Дело было утром, когда она шла на работу. Здание больницы располагалось далековато от остановки, приходилось идти переулками. Она уже заворачивала за угол одного из домов, как неожиданно для себя очутилась в середине собачьей своры, деловито бегущей по пешеходной дорожке навстречу. Псов было где-то около двадцати – как показалось ей с испугу. Псы – видимо, тоже от неожиданности – облаяли её, а один, пробегая совсем близко, будто мимоходом куснул за кисть. В сущности, укуса не было. На коже остались лишь вмятины от зубов и слюна. Но Селена помнила тогдашнее ощущение нереальности происходящего: почти в центре огромного города она попала в ужасающую ситуацию, которая заставила её почувствовать себя беспомощной и даже беззащитной!
…К бидончику подплыла пузатая рыба, ткнулась носом… Селена затаила дыхание: «Ну, ну, давай, рыба! Ещё немножко! Только нос свой засунь…»
От пронзительного визга, внезапно оборвавшегося и страшно напомнившего ночную «прогулку» по мосту, девушка подпрыгнула.
Мика уже стоял на ногах и с ужасом смотрел на заросли. Ещё, казалось, эхо не перестало отдаваться в ушах, как совсем рядом новый вопль заставил их вздрогнуть – пронзительный детский крик:
– Помогите! – И снова, срываясь на визг: – Помогите-е!!
Первое впечатление, что те две собаки напали на ребёнка.
Селена отшвырнула снасть на берег и мимо мальчишки, который ещё сомневался, понеслась в заросли на крик. На бегу оглянулась:
– Быстро со мной! Не отставай!
Ещё не хватало ребёнка оставлять здесь, в этих опасных местах, одного!
Снова оглянулась – бежит! Облегчённо повернулась и наддала ещё, всё же стараясь, чтобы Мика не слишком сильно отставал от неё. Он и не отставал – бежал вровень с нею так, что только голые пятки сверкали. Мчались мимо каких-то высоких кустов, даже не кустов, а стеблей, подозрительно похожих на кукурузу, разве что початков не видно. Наверное, от страха Селена то и дело натыкалась взглядом на ненужное. Кажется, душа требовала сосредоточиться только на постороннем, а не на том ужасном, что ожидало их впереди…
Они внезапно выскочили из стены высоких стеблей – и у девушки сердце заледенело при виде странной и жуткой картины.
Поляна не поляна, но открытое место. Посередине стоит, расставив лапы, огромный волчара – морда в крови, мало того – оскаленные клычища в крови. И выглядит это так тошнотворно, что Селена почувствовала, как её желудок больно сворачивается. Зверь такой огромный, что горбатой хребтиной словно бы даже в рост девушки будет. Чёрный, с проседью по кончикам шерсти. Глаза – злые и торжествующие. А между передними лапами как-то неловко, головой в сторону, лежит одна из тех, недавних собак, только уже не просто чёрная, а поблёскивающая по плечу влажным багровым оттенком… Селена сжала руки: этот волчара поймал одного из псов?
Дёрнулась взглянуть – среагировала на движение и на негромкий звук. И снова обмерла: да что такое?! Поблизости от волчары сидит на коленях девочка – голенькая! Вся в синяках, в крови, косматые волосы скрывают лицо, закрытое ещё и ладонями. Плачет!
Рычание волчары, недовольное и злобное, заставило Селену снова поднять глаза. Господи, хорошо, что Мика подошёл и прильнул к её боку!..
Страшный грузный зверь вдруг поднялся на задние лапы – совершенно неустойчивое, как показалось Селене, незаметно для себя попятившейся, положение для волка. Переступив громадными задними лапами, он будто кивнул, и девушка поняла, что её сейчас стошнит: звериное тело мгновенно начало лысеть и, словно уродливо ломаясь, обретало черты человеческой фигуры. Секунды спустя на поляне стоял мосластый широкоплечий старик – мускулистое тело в жутких шрамах, еле-еле прикрытых остатками шерсти. На ногах и на руках – чёрно-жёлтые когти, размер каждого – равен смерти. Старик – потому что голова седая. Но, судя по ли… ой – по злобной морде, уж он-то себя стариком точно не считает. И он был разъярён.
– Убир-райся!! – прорычал он, сверля девушку жёлтыми, в кровавых жилках глазами. – Это моя добыча! – И для наглядности небрежно пнул неподвижную собаку перед собой. – Убир-райся!
Но Селена начала понимать, хотя это понимание ломало всё представление о происходящем в реальности. Мальчишка, который оказался вампиром-полукровкой. Две собаки, одна из которых защищала другую, помельче, а теперь одна собака мертва под лапами волка-оборотня, а рядом плачет девочка…
Перед глазами вдруг мелькнула странная картинка: она, Селена, подпрыгивает на месте для разгона, затем прыгает на оборотня, бьёт его ботинками в грудь и вбивает своё «оружие» узким концом в глаз упавшего оборотня… Она даже головой помотала и быстро-быстро заморгала от этого видения.
Старый оборотень тем временем взъярился ещё больше. Он переступил неподвижное маленькое тело и медленно, угрожающе пошёл на девушку. Она мельком увидела, как Мика ссутулился, приподняв своё оружие – такое жалкое по сравнению с убийственными когтями чудовищного старика… а перед глазами снова плеснуло той же картинкой – поразительно, но в тех же подробностях! Только на этот раз, едва пропала картинка перед глазами, Селена чуть не подпрыгнула от знакомого шипения: «Демоны! Мало того ч-что никч-чемная – она ещ-щё и дура! Прыгай – говорю!!»
– …Убир-райся! – как заведённый, твердил старик-оборотень, приближаясь…
Она заворожённо следила, как из уголка его вывернутых наружу сморщенных губ тянется тускло поблёскивающая слюна. И не заметила, как машинально выставила ногу чуть вперёд. Упругая сила заставила её взвиться в воздух! Только ноги коснулись земли, как та же упругая сила заставила её снова подпрыгнуть. Старик шарахнулся, но полностью выйти из «зоны поражения» не успел. Нога в ботинке, с твёрдой подошвой и подкованным каблуком, врезалась в его волосатую грудь – не столько опрокидывая, сколько отбрасывая назад. Пустить в дело сук, как ей предложили фиг знает откуда и фиг знает кто, она не сумела – не смогла переломить себя! Убить? Живое существо?! Пусть даже чудовище?! Но по морде второй ногой падающий оборотень получил знатно – у самой Селены аж сердце болезненно стиснуло, когда девушка услышала хруст челюсти, по которой пришёлся второй удар ботинком.
Оборотень рухнул на землю. Подбежавший мальчишка резко ударил его своей штуковиной в спину (вот уж кто ни капельки не сомневался!) – и оборотень страшно взвыл под серебристыми искрами. «Кажется, – удивлённо, плывя на грани обморока, подумала Селена, – у мальчишки в руках шокер?»
С разбегу, сгоряча, она хотела ещё раз пнуть лежащее перед нею тело, судорожно вздрагивающее от прикосновения шокера (если, конечно, оружие мальчишки было именно им). Но собственный порыв заставил её вздрогнуть: уподобляться тому, кто только что при ней ударил без особой надобности мёртвое тело маленького оборотня? Только для того, чтобы показать своё превосходство?
Неужели этот страшный старик собирался съесть маленького оборотня?.. Себе подобного? «Людоед чёртов… Я не хочу быть похожей на него!»
– Мика, оставь… А ты… Пошёл отсюда!
Но постанывающий старик, после того как от него отошли, так и не поднялся. Всё-таки у Мики в руках, наверное, шокер. Неизвестно, как долго может продлиться его действие, но, видимо, старый оборотень-людоед больше не посмеет приблизиться к ним. Значит, надо заняться его жертвами.
Девочка уже сидела на корточках рядом с убитым волчонком, обнимая его голову. Завидев Селену с Микой, она оскалилась и зарычала. Правда, опасливо. Видела же, как девушка ударила старого оборотня. Значит… побаивается?
– Тихо! – велела ей Селена, не представляя даже, что делать дальше. Дома своего, куда она могла бы привести девчонку, у неё нет. Сколько малышке, кстати? Семь? Восемь? Стоп. А при чём тут свой дом? – Где вы живёте? Может, тебя проводить?
Девчонка с корточек бросилась на неё с распяленной в рыке пастью. Селена до того изумилась мгновенному преображению человека в волка, что не придумала ничего лучше, как на лету поймать пока ещё человеческое тело и обнять его. Мокрый нос ткнулся в её шею, исчез, лёгонькое тело дёрнулось разок и замерло, прильнув к ней. А девушка погладила маленькую (волчишку?) по жёстким длинным волосам и вздохнула. Вот ведь задачка попалась, решай теперь…
Гундосый от плача голос в ухо пролаял-прорыдал:
– Он живо-ой!..
– Что?!
Селена немедленно, не спуская девчонки с рук, подошла к телу маленького оборотня и присела перед ним. Подошёл серьёзный Мика, уважительно посмотрел на Селену (неужто после прыжка зауважал?), покосился на девчонку и негромко, почти по-взрослому сказал:
– Обернулась бы, что ли! Голая же…
Та насупилась, повозилась в руках девушки, чтобы выпустили… Селена рот закрыла почти сразу, начиная привыкать к несуразностям – точней, к реалиям новой жизни: девочка прогнулась всем телом и пропала – рядом сидела небольшая чёрная собака. Вот теперь можно заняться и вторым оборотнем. Девушка осторожно ощупала его, с грустной усмешкой жалея, что не закончила ни медицинского, ни ветеринарного училища. Потом перевернула вялое тело на другой бок и нашла рваную рану на плече. Вроде бы ещё есть небольшой ушиб на голове, ниже уха. На этой припухлости – небольшая царапина, но не страшная. Пульс есть. Слабый, но чувствуется. Так почему же он без сознания?
– У него рана не очень большая, – поделилась исследованиями девушка, – я не понимаю, почему он в обмороке. – И обернулась к волчишке. – С высоты не падал?
Та кивнула.
Ага, теперь, кажется, понятно. Во всяком случае – понятно с точки зрения человека, который мало что понимает в медицине. Наверное, головой ударился. С чего начать? Дома, так поняла Селена, у этих малолетних волков нет. Иначе бы девчонка не кидалась на неё в ответ на вопрос о нём. Бросить она их здесь не может. Оглянулась: старика и след простыл – сбежал. Но не факт, что, едва она и Мика уйдут, тут же не примчится, чтобы сожрать если не обоих оборотней, то хотя бы самого беспомощного. Может, уже сейчас прячется где-нибудь в кустах, следя за ними.
Маленькая волчишка смотрела на неё мокрыми глазами. Приручила на свою голову! Извечный вопрос: что делать?! И не бросишь…
Селена молча сняла с себя джемпер, оставшись в футболке (привыкла в ней: джемпер шерстяной, «кусается»), и осторожно переложила на него слабое тело маленького волка. Теперь его можно тащить, не причиняя боли, как в импровизированной переноске. Вопрос только один: куда тащить?
Она мельком взглянула на Мику. И отвернулась. Мальчишка то хмуро смотрел на тело, лежащее на её джемпере, то скашивался на волчишку. Та тоже смотрела на него хмуро и исподлобья, а потом словно вынырнула из волчьей ипостаси на пару секунд и жалобно сказала – Мике:
– Колин знает поляну, где кроликов много!
И снова «ушла» в звериную форму.
У Мики заблестели глаза, и он непроизвольно облизнулся.
– Селена, а давай его ко мне отнесём, – предложил он, словно эта мысль только что пришла ему в голову. – Он оклемается, и они уйдут. Только пусть поляну покажут.
Вот черти малолетние – политики и торгаши… Селена про себя покачала головой и взялась за отяжелевший джемпер, словно охапку дров, положила на руки.
– Сначала идём на то место, забираем рыбу (теперь заблестели глаза волчишки) и мою куртку, а потом к тебе. Как?
– Я тоже так думаю, – важно согласился мальчишка.
И они пошли. У воды Селена настояла промыть ранки Колина и обложить листьями подорожника, принесёнными волчишкой. И всё-таки левая рука девушки от его крови ощутимо намокла, пока они дошли до дома-трубы и пока Мика снимал своих сторожей.
Волчишка чуть не под ногами прошмыгнула в трубу, быстро огляделась и мгновенно сунулась было к сумке Селены – с хлебом. Девушка только успела заметить, как раздулись ноздри волчишки, как вдруг её отбросило от сумки – кувырком! Визг был не столько испуганным, сколько удивлённым. А Мика пренебрежительно сказал:
– Тебя пригласили сюда не для того, чтобы ты нос, куда не надо, совала! Ворьё!
Встав на лапы, волчишка встряхнулась и что-то проворчала – явно нелицеприятное для мальчишки. А потом села и вздохнула.
Селена прошла к костру и положила джемпер с пострадавшим на пол. Посмотрев на довольного мальчишку, девушка спросила:
– Я могу взять сумку?
– Ты хозяйка – тебя не тронет, – уже самодовольно сказал Мика.
Интересно, какой магической штучкой он обеспечил охрану её сумки? Селена взялась за сумку – и оттуда вылетел уже привычно странный предмет. Круглая металлическая лепёшка, похожая на старинный футляр от кассеты, только вместо ряда постепенно уменьшающихся кругов на ней будто выгравировали спираль – с постоянно убегающим к центру огоньком. Хм. Неужели эта штука отбросила волчишку? Селена с опаской открыла сумку и, нашарив, вынула из блокнота два «листика» бактерицидки.
