Джим Батчер
Архивы Дрездена: Летний Рыцарь. Лики смерти
– Может быть. Не знаю. Вошла, спихнула дедулю с лестницы и ушла.
– Господи. Бедный старикашка.
– Знаешь, Мёрф, не думаю, что он был таким уж беспомощным. Ройель путался с феями. Как-то мне не верится, чтобы он был кристально чист.
Она кивнула:
– Пусть так. Он что, нажил сверхъестественных врагов?
Я вгляделся в фотографию:
– Похоже на то.
Мёрфи покачала головой. Она чуть подалась вперед, но встряхнулась, подвинулась и положила голову на спинку дивана.
– И что дальше?
– Буду рыть. Так сказать, пробовать почву под ногами.
– Выглядишь ты паршиво. Отдохнул бы ты сначала. Принял душ. Отъелся немного. Ну, может, постричься не помешало бы.
Я потер глаза здоровой рукой.
– Ага, – сказал я и зевнул.
– И ты скажешь мне, если узнаешь что-нибудь.
– Мёрф, если это что-то из Небывальщины, то, скорее всего, не из твоей… – Я чуть было не сказал «весовой категории», но спохватился. – Это вне твоей юрисдикции.
Она передернула плечами:
– Если это является в мой город и причиняет вред кому-то, кого я обязана защищать, я хочу, чтобы виновник ответил за это. – Она закрыла глаза. – Ты тоже этого хочешь, полагаю. А кроме того… Ты обещал.
Что ж, тут она меня одолела.
– Угу. Ладно, Мёрф. Как только узнаю что-нибудь, позвоню.
– Договорились, – сказала она, сворачиваясь в клубок на углу дивана.
Глаза ее слипались. Она откинула голову назад, трогательно открывая беззащитную шею.
– От Сьюзен ничего? – спросила она, помолчав минуту.
Я мотнул головой:
– Нет.
– Но статьи ее в «Волхве» продолжают выходить. Значит, с ней все в порядке.
– Надеюсь, что так.
– Тебе удалось найти что-нибудь, что смогло бы ей помочь?
Я вздохнул и мотнул головой:
– Пока нет. Это все равно что об стенку лбом биться.
Она чуть улыбнулась:
– С твоим-то лбом мне жаль стену. Упрямее тебя я никого еще не встречала.
– Давно не слышал комплимента приятнее.
Мёрфи кивнула:
– Хороший ты мужик, Гарри. Если кто-то и может помочь ей, так только ты.
Я опустил взгляд, чтобы она не видела слез, набухших у меня на глазах, и принялся убирать бумаги обратно в папку.
– Спасибо, Мёрф. Твои слова очень много для меня значат.
Она не ответила. Я поднял взгляд и увидел, что она лежит щекой на спинке дивана, чуть приоткрыв рот.
– Мёрф? – спросил я.
Она не шелохнулась. Я встал, положил папку на стул, потом нашел одеяло и укрыл ее, подоткнув края. Она негромко вздохнула и потерлась щекой о шелковую обивку.
– Спокойной ночи, Мёрф, – сказал я, взял папку и пошел к двери.
Я запер все, что мог, вернулся к «жучку» и поехал домой.
Все тело мое болело – не столько от нагрузок, сколько просто от усталости. И раненая рука, конечно, вела себя так, словно ее хорошенько вымочили в бензине и подожгли.
Однако душа моя болела еще сильнее. Бедняга Мёрфи жестоко страдала. Она боялась того, с чем могла встретиться, хотя решимости ее от этого не становилось меньше. Вот она смелость – мне до нее в этом смысле далеко. Я, по крайней мере, знал, что смогу хоть как-то обороняться, если какой-нибудь потусторонний монстр нападет на меня. У Мёрфи не было и этого.
Мёрфи была настоящим другом. Она не раз спасала мне жизнь. Мы бились бок о бок. Теперь она снова нуждалась в моей помощи. Ей приходилось сражаться с собственным страхом – это я прекрасно понимал. Нравилось мне это или нет, но я не мог не помочь ей в этом. В ее нынешнем состоянии она становилась особенно уязвимой к нападениям вроде того, что имело место в прошлом году. И если такое случится прежде, чем она хоть немного оправится от этой истории с Кравосом, это ее не просто ранит – это может сломать ее раз и навсегда.
Сомневаюсь, чтобы я смог жить в мире с собой, если позволю такому случиться.
– Черт, – буркнул я себе под нос – тоже мне помощи попросил! Ох, ладно, постараюсь, чтобы ты, Мёрф, выбралась из этого целая и невредимая.
Я постарался задвинуть свои тревоги насчет Мёрфи в дальний уголок мозга. Лучшим способом защитить ее было бы сосредоточиться на деле, добиться какого-то прорыва. Беда только, мой мозг чувствовал себя так, словно какая-то тварь залезла в него да там и издохла. Так что самый вероятный прорыв, что мне светил пока, вел прямиком в комнату с мягкой обивкой стен и смирительной рубашкой.
Мне нужно было поесть. Поспать. Умыться. Если я не приведу себя хоть в какое-то подобие порядка, запросто могу вляпаться во что-нибудь, что наверняка угробит меня, и я не замечу этого, пока не будет поздно.
Я остановил «жучок» у своего дома. Я живу в подвале старого жилого здания, построенного больше ста лет назад. Покинув машину, я не забыл захватить с собой свои жезл и посох. Идти от машины к моей двери всего ничего, но и на этом пути на меня уже нападали. Вампиры не отличаются в таких делах избыточной разборчивостью.
Я спустился по ступенькам, отпер дверь и пробормотал фразу, отключающую охранительные заклятия ровно настолько, чтобы войти и запереть за собой дверь. Я шагнул внутрь, и инстинкты мои взвыли, предупреждая о том, что я не один.
Я поднял жезл и послал в него заряд воли, от которого конец его ярко засиял, осветив помещение.
Так оно и оказалось: стройная, длинноногая женщина в джинсах и красной футболке стояла у моего потухшего камина. На ее груди весьма скромного размера красовалась на цепочке серебряная пентаграмма, которая в свете моего жезла засияла почти таким же ярким светом. Бледная кожа женщины напоминала оттенком подкорку дуба, пышные волосы – зрелую пшеницу, глаза – набухшие дождем грозовые облака. Красиво очерченные губы шевельнулись – сначала в улыбке, потом чуть удивленно надулись. Она подняла руки и растопырила длинные, изящные пальцы, показывая мне, что безоружна.
– Я позволила себе войти, – негромко сказала она. – Надеюсь, ты не против. Тебе стоило бы почаще менять заговоры.
Я опустил жезл, не в силах даже рта раскрыть от ошеломления. Сердце прыгало в груди какими-то дикими скачками. Она опустила руки и подошла ко мне. Она привстала на цыпочки, но с ее ростом она и без того могла дотянуться губами до моей щеки. От нее пахло полевыми цветами и жарким летним полуднем. Потом она отодвинулась, чтобы вглядеться в меня. Лицо ее приобрело чуть озабоченное выражение.
– Привет, Гарри.
И я отозвался едва слышным шепотом, с трудом ворочая онемевшим от потрясения языком:
– Привет, Элейн.
Глава 8
Элейн обогнула меня и двинулась в обход по моей квартире. Это не заняло у нее много времени. Моя берлога состоит из гостиной и спальни. Кухня представляет собой небольшую нишу с мойкой и холодильником. Пол у меня каменный, но я застелил его коврами – десятка два, не меньше. Вся мебель куплена на распродажах, зато уютная и удобная. Выдержать какой-либо стиль я даже не пытался. Большая часть стен занята книжными полками, а оставшуюся я тоже завесил коврами и постером «Звездных войн», который подарил мне Билли на Рождество. Это старый постер, на нем принцесса Лея жмется к ногам Люка Скайуокера.
Ну, скажем честно, таково убранство моей квартиры в нормальном состоянии. В последнее время я ее несколько подзапустил. Пахнет в ней если не как в хлеву, то не намного лучше, а коробки из-под пиццы и банки из-под колы давно уже переполнили мусорное ведро и усеяли значительную часть кухни. По комнате трудно пройти, не наступив на какой-нибудь предмет одежды, изрядно нуждающийся в стирке. Меблировки почти не видно под слоем бумаг, покрытых моими каракулями, и исписанных шариковых ручек.
Элейн прошлась по всему этому с видом сотрудника Красного Креста в зоне военных действий и покачала головой:
– Я знала, что ты меня не ждал, Гарри, но не думала, что одета слишком парадно. И ты живешь в этом?
– Элейн, – выдавил я из себя, – ты жива?
– Я ожидала комплиментов получше… впрочем, могло быть и хуже. – Она остановилась у входа на кухню и посмотрела на меня. – Да, Гарри, я жива. – На лице ее промелькнуло какое-то подобие любопытства. – Как ты себя чувствуешь?
Я опустился на диван, хрустнув наваленными на него бумагами. Потом убрал изготовленную к испепеляющему броску энергию в жезле, и его сияние померкло, оставив комнату в темноте. Какая разница – я все равно видел гостью перед глазами.
– Я потрясен, – сказал я наконец. – Этого не может быть. Адские погремушки, это, должно быть, какой-то трюк.
– Нет. Это я. Если бы я оказалась кем-нибудь из Небывальщины, как бы я переступила твой порог без приглашения? И потом, знаешь ли ты кого-нибудь другого, кто знал бы, как ты расставляешь охранительные заговоры?
– Ну, кто угодно может рано или поздно вычислить их.
– Ладно. Как думаешь, известно ли кому-нибудь еще, как ты пять раз за одну неделю завалил экзамен на водительские права? Или как ты вывихнул плечо, пытаясь произвести на меня впечатление своим футбольным мастерством? Или что мы заглянули друг другу в душу в первую же нашу с тобой ночь? Если хочешь, пожалуй, я смогу вспомнить код нашего замка.
– Боже мой, Элейн. – Я тряхнул головой. Элейн… жива? Мой мозг отказывался переварить такую возможность. – Но почему ты со мной не связалась?
Я видел ее – темный силуэт на фоне стены. Она помолчала, словно тщательно подбирая слова.
– Сначала… Я даже не знала, спасся ли ты. А потом… – Она покачала головой. – Я не была уверена, что хочу этого. И что ты этого хочешь. Столько всякого произошло…
Мое потрясение, мое недоверие разом сменились зудящей болью и старой, давно уже, казалось, забытой злостью.
– Ты смягчаешь выражения, – возразил я. – Ты пыталась уничтожить меня.
– Нет, – сказала она. – Боже мой, Гарри, нет. Ты не понимаешь. Я никогда не хотела этого.
– Ну да, – буркнул я с горечью. – Потому ты и сковала меня тем заклятием. Потому и удерживала меня, пока Джастин пытался меня уничтожить.
– Он никогда не желал твоей смерти…
– Конечно нет. Всего-то хотел залезть ко мне в голову. Хотел управлять мной. Превратить меня в… в… – От досады я даже не мог подобрать нужного слова.
– В раба-зомби, – тихо произнесла Элейн. – Он оплел бы тебя сетью заклятий, гарантирующих твою преданность. Чтобы превратить тебя в раба-зомби.
– А ведь это хуже смерти. И ты ему помогала.
Ее голос тоже дрогнул от злости.
– Да, Гарри. Я помогала ему. Рабы-зомби по-другому не могут.
Весь мой гнев разом куда-то улетучился.
– Что?.. Что ты сказала?
Даже в этой темноте я увидел, как низко опустила она голову.
– Джастин поймал меня примерно за две недели до того, как напустил на тебя демона. Помнишь, мне нездоровилось и я осталась дома? Когда ты вернулся из школы, все было уже сделано. Я пыталась сопротивляться, но я ведь была еще сопливой девчонкой. У меня не хватало ни сил, ни опыта. А после того, как он поработил меня, я не видела повода сопротивляться.
Долгую минуту я молча смотрел на нее.
– Значит, ты хочешь сказать, у тебя не было выбора? – выдохнул я наконец. – Он силой заставил тебя делать это. Помогать ему.
– Да.
– Какого черта я должен тебе верить?
– А я и не жду от тебя этого.
Я встал и принялся расхаживать взад-вперед по комнате.
– Не верю. Не верю, что ты можешь пытаться убедить меня в том, что дьявол заставил тебя сделать все это. Ты хоть сама-то понимаешь, насколько невероятным представляется это оправдание?
Судя по бледному пятну лица, Элейн тоже смотрела на меня.
– Это не оправдание, Гарри. Той боли, которую я тебе причинила, не может быть оправдания.
Я остановился и посмотрел на нее:
– Тогда зачем ты мне все это говоришь?
– Потому что я не могла не сказать тебе этого, – прошептала она. – Потому что так все и было. Ты имеешь право это знать.
Довольно долго мы оба молчали.
– Он правда поработил тебя? – спросил я наконец.
Элейн поежилась и кивнула.
– На что это было похоже?
Она нервно прикусила нижнюю губу:
– Я не заметила, как это произошло. Во всяком случае, тогда не заметила. Я вообще не способна была тогда рассуждать здраво. Джастин сказал мне, что тебе просто надо показать, что делать, и что если я удержу тебя достаточно долго, чтобы он смог все тебе объяснить, то все будет в порядке. Я ему верила. – Она тряхнула головой. – Я никогда не хотела причинять тебе боль, Гарри. Никогда. Мне очень жаль.
Я сел и потер виски руками. Мои эмоции снова грозили вырваться из-под контроля. Лишившись поддерживавшего меня гнева, я остался наедине с болью. Мне-то казалось, я давно пережил и потерю Элейн, и ее предательство. Думал, все это давным-давно забылось. Я ошибался. Раны снова отворились и болели так же сильно, как прежде. Может, даже сильнее. Мне приходилось следить за голосом, за дыханием.
Я любил ее. Мне ужасно хотелось верить ей.
– Я… я искал тебя, – сказал я тихо. – В огне и в воде. Я заставил духов прочесать всю землю в поисках тебя. В надежде на то, что ты осталась жива.
Она оттолкнулась от стены и подошла к камину. Я услышал, как она кладет в него несколько поленьев, потом она прошептала несколько слов. Пламя легко охватило поленья – сначала невысокими голубыми языками, потом ровными золотыми. Я смотрел на ее склонившийся над огнем профиль.
– Я выбралась из дома прежде, чем ты разобрался с Джастином, – сказала она наконец. – Его заклятья начали терять силу, и я смогла высвободиться. Мне было страшно. Наверное, я бежала. Не помню. Я вообще плохо помню, что делала тогда.
– Но где ты была? – спросил я. – Элейн, я ведь тебя много лет искал. Много лет.
– Там, где ты не нашел бы меня, Гарри. Ни ты, ни кто угодно другой. Я нашла себе убежище. Место, где я смогла укрыться. Но я должна платить за него – вот почему я здесь. – Она подняла на меня взгляд, и, хотя лицо ее оставалось спокойным, я увидел в ее глазах страх, услышал его в звуках ее голоса. – Я попала в беду.
Я отозвался не задумываясь. Видите ли, рыцарство для меня не пустой звук, но безусловный рефлекс. Собственно, скажи эти слова любая другая женщина, и я ответил бы точно так же. Возможно, на это потребовалось бы на секунду-другую больше, но результат был бы таким же. В случае с Элейн мне не потребовалось даже этого времени на размышление.
– Я помогу.
Она как-то разом ссутулилась и сжала губы, но кивнула:
– Спасибо. Спасибо, Гарри. Мне не хотелось делать этого. Мне не хочется впутывать тебя во все это – через столько-то лет. Но я просто не знаю никого другого, к кому могла бы с этим обратиться.
– Да нет, – буркнул я. – Все в порядке. Правда. Так что все-таки происходит? Что ты имела в виду, говоря про плату?
– Все это довольно сложно, – вздохнула она. – Но если попробовать вкратце, мне дали убежище при дворе Летней Королевы сидхе.
Душа моя не просто ушла в пятки – она пробила пол и углубилась в землю футов на двадцать.
– Получилось так, что я в долгу перед Титанией, Летней Королевой, – это она дала мне защиту и кров. А теперь пришло время расплачиваться. – Элейн тяжело вздохнула. – Во владениях сидхе произошло убийство.
Я устало потер глаза:
– И Титания хочет, чтобы ты стала ее эмиссаром. Она хочет, чтобы ты нашла убийцу и доказала, что во всем виноват двор Зимней Королевы. Она сказала тебе, что с тобой свяжется эмиссар Мэб, но не сказала тебе, кто это будет.
Глаза Элейн потрясенно расширились, она открыла рот, но не издала ни звука. Долгое мгновение мы молча смотрели друг на друга.
– Звезды и камни! – выдохнула она наконец.
Рукой она откинула волосы с лица – я-то знал, что этот жест выдает ее волнение, хотя внешне он так не выглядел.
– Гарри, если мне не удастся этого сделать, если я не отработаю своего долга, я… это очень плохо для меня кончится.
– Ха, – буркнул я. – Можешь не рассказывать. Мэб держит меня более-менее на такой же мушке.
Элейн тихо чертыхнулась:
– И что нам делать?
– Гм, – сказал я.
Она вопросительно посмотрела на меня. Я нахмурился:
– Я думаю. Думаю. Гм.
Она встала и несколько раз возбужденно прошлась по комнате.
– Должно же найтись что-то… какой-нибудь выход из этого положения. Боже, порой меня просто тошнит от их чувства юмора. То-то Мэб с Титанией смеются над нами сейчас.
Останься у меня еще хоть немного сил, я тоже наверняка забегал бы по комнате. Вместо этого я зажмурился и попытался думать. Если мне не удастся сделать того, что от меня хочет Мэб, она не разрешит Белому Совету проход сквозь свои владения. Совет решит, что я не справился с Испытанием, перевяжет меня ленточкой и, упакованного, с поклоном вручит вампирам. Я не знал особенностей ситуации, в которой оказалась Элейн, но не сомневался в том, что условия ее сделки не менее фатальны. Голова гудела как котел.
– Ну же, Гарри, – не унималась она. – О чем ты думаешь?
– Я думаю, что если эта проблема отрастит еще хоть пару рогов, то я пристрелю ее и повешу их на стену.
– Я понимаю, тебе этого в голову не вдолбить, но сейчас не время для шуток. Нам нужно придумать хоть что-то.
– Уже придумал, – сказал я. – Собирай свои манатки и идем со мной.
Элейн потянулась в тень за камином и достала оттуда изящный посох из светлого дерева, украшенный замысловатыми абстрактными фигурами.
– Куда мы идем?
Я с усилием оторвался от стула:
– Поговорить с Советом насчет их помощи.
Брови Элейн удивленно поползли еще выше.
– Не обижайся, Гарри, но ты, случайно, не спятил?
– Выслушай меня.
Она сжала губы, но все же кивнула.
– Все очень просто. У нас проблем выше головы. Нам нужна помощь. И потом, к Совету тебе придется обратиться в любом случае.
– С чего это?
– Ох, да пойми же: ты смертная, Элейн, и чародей. К такому они относятся в высшей степени серьезно. Они встанут на нашу сторону против фей, помогут нам найти выход из этой передряги.
Элейн поморщилась и непроизвольно огляделась по сторонам:
– Я слыхала про этот ваш Совет совсем другое.
– Возможно, ты слышала только предвзятую точку зрения, – предположил я.
Элейн кивнула:
– Возможно. Тот Совет, о котором я слышала, едва не казнил тебя за то, что ты посмел защищаться от Джастина.
– Ну да. Но…
– Они назначили тебе испытательный срок, и ты едва не убился, доказывая свою невиновность.
– Ну да, но я и без того мог бы угробиться. Я хочу сказать, что я и без Совета…
Она покачала головой:
– Боже мой, Гарри. Ты что, сам не видишь? Совету на тебя наплевать. Они не собираются тебя защищать. Они только терпят тебя – да и то пока ты более-менее следуешь их правилам и не становишься помехой.
– Я уже стал помехой.
– Тем более, – заметила Элейн.
– Послушай, у некоторых членов Совета вместо головы и правда задница. Но и нормальных людей там тоже хватает.
Элейн скрестила руки на груди и тряхнула головой:
– И сколько, скажи на милость, этих нормальных людей готовы поддержать тебя в Совете?
– Элейн…
– Нет, Гарри, я серьезно. Я не хочу иметь с ними ничего общего. Я столько прожила без их, с позволения сказать, защиты, что смогу, мне кажется, продержаться без нее и еще немного.
– Элейн, они в любом случае узнают о тебе, и это должно исходить от тебя. Это хотя бы отчасти снимет их подозрения насчет тебя.
– Подозрения? – возмутилась Элейн. – Гарри, я что, преступница?
– Ты нарываешься на неприятности, Элейн.
– И как, интересно, они обо мне узнают? А? Или ты сам собираешься настучать им на меня?
– Конечно нет, – буркнул я.
Если честно, в голове моей мелькнула мысль, сколько неприятностей свалится на меня, если кто-нибудь из Стражей пронюхает о том, что я связан с возможной нарушительницей Первого закона и к тому же помощницей Джастина Дю Морне в таком нарушении. В моем нынешнем, на редкость неустойчивом положении даже подозрений подобного рода хватило бы, чтобы пустить меня на дно, в какую сторону ни повернулось бы расследование. Чудесно – только этого мне еще не хватало…
– Ладно, – сказал я наконец. – Я ничего не стану тебе говорить. Выбирай сама, Элейн. И все-таки, прошу тебя, поверь мне. Доверься мне. В Совете у меня есть и друзья. Они могут помочь.
Лицо Элейн немного смягчилось.
– Ты уверен?
– Ага, – подтвердил я. – Сердцем клянусь.
Она облокотилась на свой причудливо украшенный посох и нахмурилась. Потом открыла рот, чтобы сказать что-то, – и тут моя стальная дверь содрогнулась от тяжелого удара.
– Дрезден! – рявкнул с улицы Морган. – Открывай, подлый предатель! Я хочу, чтобы ты ответил мне на пару вопросов.
Глава 9
Элейн бросила на меня испуганный взгляд.
– Совет? – шепнула она едва слышно.
Я кивнул и ткнул пальцем в сторону моего посоха, стоявшего в углу. Элейн схватила его и перебросила мне. Потом бесшумно прошла сквозь дверь моей спальни и исчезла.
В дверь снова ударили кулаком.
– Дрезден! – рычал Морган. – Я знаю, что ты здесь. А ну открывай!
Я распахнул дверь, не дожидаясь новых криков:
– А то что? Как дунешь, как двинешь?
Морган свирепо уставился на меня – высокий, массивный и, по обыкновению, с кислым выражением физиономии. Он успел сменить балахон и плащ на темные брюки, серую шелковую рубаху и спортивную куртку. На плече его висела сумка для гольфа, и мало кто из случайных зрителей заметил бы торчавшую среди клюшек рукоять меча. Он сунул голову в дверь и обшарил помещение холодным взглядом:
– Я тебе помешал, Дрезден?
– Ну, я как раз собирался оттянуться – припас порнуху на видео и бутылочку детского масла. Но, боюсь, на двоих не хватит.
Морган брезгливо скривился, и я испытал прилив мелкого, абсурдного мстительного удовлетворения.
– Ты мне противен, Дрезден.
– Да, я гадкий. Гадкий, гадкий, нехороший. Рад, что в этом вопросе мы сходимся. До свидания, Морган.
Я сделал попытку закрыть дверь, но Морган уперся в нее ладонью. Он был куда сильнее меня. Дверь осталась открытой.
– Я еще не закончил, Дрезден.
– А я – да. У меня был не день, а ад кромешный. Так что говори, что имеешь сказать, и выметайся.
Рот Моргана сложился в жесткую улыбку.
– Обычно я приветствую такую прямолинейность. Но не с твоей стороны.
– Тю, ты меня вообще не приветствуешь. Сейчас заплачу от досады.
Морган провел большим пальцем по ремешку сумки для гольфа.
– Я хочу знать, Дрезден, как вышло, что Мэб явилась со своей проблемой именно к тебе. Единственное, что может сохранить твой статус в Совете, – и это сваливается прямо к тебе в руки.
– Целомудренный образ жизни, – сказал я. – Плюс умерщвление плоти и узкая холостяцкая койка.
Морган посмотрел на меня лишенным эмоций взглядом:
– Думаешь, смешно?
– О, в том, что это смешно, я не сомневаюсь. Тебе это не нравится, но смешно.
Морган покачал головой:
– Знаешь, что я думаю, Дрезден?
– Ты? Думаешь???
Морган не улыбнулся. Сказал же я, ему это не нравилось.
– Я думаю, ты все это подстроил. Думаю, ты заодно с вампирами и Зимней Королевой. Думаю, это часть какого-то коварного замысла.
Я уставился на него. Я приложил все усилия, чтобы не засмеяться. Правда, я старался.
Ладно, может, недостаточно старался.
Должно быть, мой смех пронял-таки Моргана. Он сжал кулак и с размаху двинул меня в живот. Я разом задохнулся и едва не упал.
– Нет, – сказал он. – Смехом ты не отделаешься, приятель.
Он шагнул в комнату. Порог не заставил его даже поморщиться. Расставленные мной заговоры сработали через шесть дюймов, но предназначались они в основном для противостояния потусторонним существам, не людям. Морган крякнул, произнес несколько слов на каком-то гортанном языке – древненемецком, возможно, – и сделал рубящее движение рукой. Воздух зашипел и затрещал электрическими разрядами; с кончиков пальцев его разлетелись искры. Брезгливым движением он отряхнул руки и вошел.
Оглядевшись по сторонам, он снова покачал головой:
– Может, ты, Дрезден, и не такой плохой человек, в конце концов. Но мне кажется, ты скомпрометирован. Если ты и не работаешь на Красную Коллегию, я уверен, они тебя используют. В обоих случаях это представляет угрозу Совету. Которую проще всего устранить, устранив тебя.
Я сделал попытку вздохнуть, и в конце концов мне удалось выдавить из себя несколько звуков.
– Что, черт подери, ты хочешь этим сказать?
– Сьюзен Родригес, – сказал Морган. – Твоя любовница, вампирша.
От ярости в моих глазах поплыли багровые круги.
– Она не вампир! – прорычал я.
– Они ее обратили, Дрезден. Оттуда не возвращаются. Это раз и навсегда.
– Они не успели. Она не обратилась.
Морган пожал плечами:
– Именно это ты и сказал бы, пристрасти она тебя к вампирской слюне. Ты бы говорил и делал все, как им удобно.
Я посмотрел на него, оскалившись:
– А ну угребывай из моего дома!
Он подошел к камину и взял в руки покрытую пылью открытку. Прочитал, фыркнул. Потом взял в руки фотографию Сьюзен.
– Красивая, – сказал он. – Впрочем, сейчас это ничего не значит. Все говорит в пользу того, что она была их пешкой с момента вашего с ней знакомства.
Я стиснул кулаки.
– Заткнись, слышишь? – прорычал я. – Заткнись и не смей отзываться о ней так. Все не так, как ты говоришь!
– Ты болван, Дрезден. Молодой болван. Неужели ты вправду веришь, что нормальная смертная женщина может хотеть такого, как ты? Ты просто не хочешь признаться себе в том, что она была всего лишь орудием. Одной из их шлюх.
Я метнулся в угол, на ходу отшвырнув посох, и схватил трость-шпагу. Лезвие с лязгом выскользнуло из деревянных ножен, и я повернулся к Моргану. Он уже успел выхватить из сумки серебряный меч Стража.
Все мое усталое, измученное тело жаждало броситься на него. Я не то чтобы слишком мускулист, но и неуклюжим меня не назовешь, а руки и ноги мои с милю длиной. Морган превосходил меня опытом, но в столь стесненном пространстве это преимущество сошло бы на нет. В общем, я побоялся бы однозначно ставить на парня с мечом.
В то мгновение я не сомневался, что смог бы убить его. Возможно, он прихватил бы и меня с собой, но сам бы погиб – это точно. И я отчаянно желал этого – не разумом, а той частью мозга, которая думает постфактум. От выдержки моей не осталось и следа.
И тут в самый разгар адреналинового шторма одна-единственная мысль остудила меня. Дрожа, сжимая рукоять шпаги побелевшими пальцами, я заставил себя выпрямиться.
– Значит, вот он – номер третий, – произнес я чуть слышно.
Морган наморщил брови и, не опуская меча, посмотрел на меня:
– О чем это ты, Дрезден?
– О третьем плане. О козырном тузе, который Мерлин приберегал в рукаве. Он послал тебя сюда затеять со мною драку. При открытой, заметь, двери. Там ведь, на улице, еще один Страж, верно? Свидетель, чтобы снять с тебя все подозрения в умышленном убийстве. Тело передадут вампирам, и проблеме конец – так?
Глаза Моргана изумленно расширились.
– Я н-не понимаю, – от неожиданности он даже начал заикаться, – о ч-чем это ты.
Я подобрал с пола ножны и спрятал шпагу.
– Конечно не понимаешь. Убирайся, Морган. Уходи, если только не хочешь заколоть безоружного человека, не пытающегося напасть на тебя.
С минуту Морган молча смотрел на меня. Потом убрал меч в сумку для гольфа, нацепил ее обратно на плечо и повернулся к двери.
Он уже ступил за порог, когда из спальни послышался стук.
Морган застыл. Он посмотрел на меня, потом на закрытую дверь спальни. Глаза его нехорошо блеснули.
– Кто у тебя в спальне, Дрезден? Уж не твоя ли девица-вампирша?
– Нет там никого, – буркнул я. – Уходи.
– А вот посмотрим, – сказал Морган. Он повернулся и шагнул к двери в спальню, положив руку на эфес меча. – Скоро, скоро тебя и твою подружку выведут на чистую воду. Уж я-то прослежу за этим.
Мне снова сделалось не по себе. Стоит Моргану обнаружить Элейн, и это может привести к миллиону последствий – разных, но одинаково неприятных. Впрочем, поделать я тоже ничего не мог. Я не мог предупредить ее, и придумать способ выставить Моргана из квартиры прежде, чем это случится, у меня тоже не получалось.
Морган открыл дверь, сунул голову в темный проем и повертел ею из стороны в сторону. Потом вдруг вскрикнул осипшим от неожиданности голосом и отпрыгнул назад. Одновременно с этим послышалось чуть гнусавое мяуканье, и из двери пулей вылетел Мистер, мой серый бесхвостый кот. Он проскочил у Моргана между ногами и исчез на улице.
– Ба, Морган, имей в виду: мой кот может быть опасен для общества. Ты бы допросил его.
Морган выпрямился. Лицо его заметно побагровело. Он кашлянул и снова направился к выходу:
– Совет Старейшин велел мне передать тебе, что они будут присматривать за тем, как ты проходишь Испытание, но вмешиваться в него не станут, тем более помогать. – Он достал из кармана рубахи визитную карточку и бросил ее на пол. – По этому телефону ты сможешь связаться со Старейшинами. Дашь им знать, когда провалишь Испытание.
– Поосторожнее на выходе, – посоветовал я. – Не ровен час, дверь мозги вышибет.
Морган испепелил меня взглядом и вышел, хлопнув за собой дверью. Я услышал, как он, грохоча башмаками, поднимается по ступенькам.
Отходняк начался только через полминуты после его ухода. Меня начало трясти – реакция на стресс. Хорошо еще, это случилось не у него на глазах. Я прислонился к двери, зажмурился и зябко охватил себя руками. Так, по крайней мере, дрожь ощущалась слабее.
Еще через минуту, а может, через две я услышал негромкие шаги Элейн. Огонь в камине разгорелся сильнее.
– Они ушли? – спросила Элейн. Голос ее звучал осторожно и ровно.
– Угу. Хотя наверняка наблюдают за входом.
Я ощутил ее пальцы у себя на плече.
– Гарри, ты весь дрожишь.
– Сейчас пройдет.
– Ты ведь мог убить его, – заметила Элейн. – Ты первый выхватил шпагу.
– Угу.
– Он что, правда хотел подставить тебя так, как ты сказал?
Я посмотрел на нее. Лицо ее было встревоженным.
– Угу, – вздохнул я.
– Боже мой, Гарри. – Она тряхнула головой. – Это хуже паранойи. И ты хочешь, чтобы я сдалась на милость этих людей?
Я накрыл ее руку своей.
– Не этих, – попытался успокоить ее я. – Не все в Совете похожи на Моргана.
На мгновение она заглянула мне в глаза. Потом осторожно отняла у меня руку:
– Нет. Я не собираюсь зависеть от таких людей, как эти. Ни за что.
– Элейн!
Она покачала головой:
– Я ухожу, Гарри. – Она откинула волосы с лица. – Ты расскажешь им обо мне?
Я вздохнул. Если Стражам станет известно о том, что Элейн все еще жива и избегает встречи с ними, они развяжут натуральную охоту на ведьм. Стражи никогда не отличались терпимостью и попытками понять противоположную сторону, и Морган служил наглядной иллюстрацией этого. Любой, кто попробовал бы укрыть ее, автоматически становился их мишенью. Можно подумать, у меня мало проблем без этого…
– Нет, – сказал я. – Конечно нет.
Элейн одарила меня чуть натянутой улыбкой:
– Спасибо, Гарри. – Она перехватила свой посох обеими руками. – Выпустишь меня?
– Они наверняка оставили кого-то следить.
– Я прикроюсь завесой. Они меня не увидят.
– Они неплохие наблюдатели.
Она пожала плечами:
– Я круче. У меня богатый опыт.
Я покачал головой:
– Что будем делать с феями?
– Не знаю, – призналась она. – Я с тобой свяжусь.
– Как мне найти тебя?
Она кивнула в сторону двери. Я отворил ее. Она шагнула ко мне и снова коснулась моей щеки теплыми губами.
