Джо Шрайбер
Сверхъестественное. Сердце Дракона. Неблагое дело. Война сынов
Сэмюэль уже собирался постучать в дверь, обклеенную полосками бумаги с призывами к миру и картинками самого неожиданного содержания, когда перед ним возникла чья-то весьма недовольная физиономия. Над большим крючковатым носом едва угадывались крохотные глазки, под ним – тонкие губы, верхняя была украшена чем-то вроде пышных усов. Вот только усы были кирпичного цвета, а волосы, в том числе баки, катастрофически нуждавшиеся в подравнивании, – темно-каштанового. Контраст производил крайне комичное впечатление, а богатый опыт Сэмюэля в маскировке подсказывал, что «свои» тут только волосы на лице.
– Чего тебе, парень? – прорычал незнакомец.
Вспомнив кое-что из рассказа Бартоу, а также некоторые подробности биографии Верландера, Сэмюэль заговорил максимально суровым тоном.
– Фредерик Горжик?
– Кому это он понадобился?
Помахав фальшивым удостоверением, Сэмюэль так же строго продолжил:
– Специальный агент Джонс. – Он давно усвоил, что агенты ФБР никогда не называют себя агентами ФБР. Казалось бы, мелочь, но от нее зависит, поверят тебе или нет.
Горжик заморгал и несколько присмирел.
– Ясно.
– Если вы Фредерик Горжик, – продолжал Сэмюэль, – у меня к вам несколько вопросов, связанных со смертью Майкла Верландера.
– А если нет?
Сэмюэль слегка усмехнулся.
– В таком случае я арестую вас за незаконное вторжение в чужой дом.
Горжик издал нечто напоминающее шипение табака в разгорающейся трубке.
– Никуда я не вторгался, я и есть Фредди Горчик. – Сэмюэль отметил, что он произносит свое имя «Горчик», а не «Горжик».
– Прошу прощения, что не так назвал вас, мистер Горчик. – Сэмюэль кивнул в сторону двери. – Позволите войти?
– Да, конечно. – Горчик, загораживавший все это время вход в квартиру, сделал шаг в сторону, открыл дверь пошире и провел Сэмюэля в небольшую гостиную.
По левую сторону в стену были вделаны скобы, на которых держались деревянные полки. Большинство из них было забито книгами, одну занимал проигрыватель, а прямо под ним на полу стояли большие колонки.
Справа стоял диван, на стене висели замызганные афиши всяких концертов, фестивалей и выставок. Названия некоторых групп были Сэмюэлю знакомы – по просьбе дочери он дарил ей их записи на день рождения или на Рождество.
Пол был застелен дешевым выцветшим ковром в пятнах, но видно было, что его недавно чистили. На нем, прямо перед продавленным кожаным диваном, четко выделялся вырезанный прямоугольник. Сэмюэль вспомнил, что в деле Верландера упоминался сгоревший столик, зола от которого вместе с той частью ковра, где он стоял, были отправлены в лабораторию на анализ. Понятно теперь, откуда эта дыра…
Молча оглядев гостиную, Сэмюэль повернулся к Горчику.
– Хотелось бы услышать, что мистер Верландер делал в вашей квартире.
– В бардак ее превращал, вот что он делал! В августе я поехал на Восточное побережье, в Вудсток, на фестиваль, сечешь? – Не дождавшись ответа, он продолжал: – А когда приехал, выяснилось, что фестиваль-то в Нью-Йорке, во как. Ну, я и остался. Еще когда уезжал, попросил Музыканта, этого вашего «мистера Верландера», пожить здесь, пока меня не будет. А потом позвонил и сказал, мол, побудь еще, пока я пытаюсь зацепиться.
– Зацепиться?
– Ну, ангажемент получить. Музыку свою хоть раз со сцены поиграть.
– И что потом? – спросил Сэмюэль.
Горчик отчаянно замахал руками.
– Понимаешь, мужик, от него моя кошка сбежала! Все переломал к чертям, даже диск ЛП[17] поцарапал. В общем, разве что не спалил квартиру дотла. А потом еще и концы отдал, так что мне теперь даже иск предъявить некому.
– Весьма сожалею, мистер Горчик. – Сэмюэль постарался вложить в свои слова максимум сочувствия, которого, надо признать, он не испытывал. – Но мне нужны подробности. Вам известно, с кем он здесь встречался, пока вас не было?
– Да с любым, кто был готов достать травку, – выпалил Горчик и тут же добавил: – Но насчет этого, мужик, я ничего не знаю. Не моя тема.
Быстрого взгляда на кухоньку было достаточно, чтобы увидеть там кучу пустых пакетов из-под чипсов, и Сэмюэль внутренне улыбнулся.
– Я расследую убийство, сынок, а на то, что вы там с мистером Верландером покуривали, мне совершенно наплевать.
– Ну да, ну да… – Судя по тону, Горчик не очень-то ему поверил. Но тут же широко улыбнулся. – Знаешь, мужик, с кем тебе стоит поговорить? С миссис Холзор. Она тут рядом живет, в квартире 3С, она все замечает! Уезжая, я просил ее присматривать за Музыкантом, сечешь? Может, она что и видела. Не знаю, успела она пообщаться с лега… с полицией или нет.
Сэмюэль снова улыбнулся про себя, но решил сделать вид, что ничего не заметил. Он молча опустился на колени рядом с дырой в ковре, и заметил несколько желтых кристаллов.
Сера.
Не то чтобы у Сэмюэля возникли какие-то конкретные подозрения, но наличие серы подтверждало, что тут есть нечто такое, чем Кэмпбеллам надо заняться как можно скорее.
Дракон или не дракон, но без демона здесь явно не обошлось.
Он поднялся с колен и сделал шаг к двери.
– Большое спасибо, мистер Горчик, вы нам очень помогли.
– О чем речь, мужик! Надеюсь, вы поймаете этого типа. Музыкант, конечно, был редкое трепло, но такого даже он не заслуживал.
Выйдя в коридор и захлопнув за собой дверь, Сэмюэль постучал в квартиру 3С. В отличие от апартаментов Горчика на двери тут висела только медная табличка с номером.
Дверь открыла невысокая женщина с морщинистым лицом, в бигуди и выцветшем халате.
– Миссис Холзор?
– Вы из полиции, мистер? – проскрипела она.
– Нет, я федеральный агент. Специальный агент Джонс.
– Жаль. Я-то надеялась, что вы полицейский. А то никто ведь так и не появился. – Она затянулась сигаретой.
– Прошу прощения, мэм?
Выпустив дым прямо в лицо Сэмюэлю, она закашлялась, потом заговорила.
– Да ведь когда того человека убили, я просила молодых людей из полиции: поговорите со мной, я много чего знаю и про йиппи, и про чужих, и при китаёз, да про всех.
– Вы говорите про вашего соседа, мистера Верландера?
– Никакой он мне не сосед. Он присматривал за квартирой моего соседа. Один из этих йиппи, или как там их называют. Если бы муж был жив, обоих бы укокошил, это я вам точно говорю.
– Не сомневаюсь, миссис Холзор, – быстро сказал Сэмюэль. – Так что вы там говорили про чужих и… ах да, про китаёз?
– Ну, чужие, это те, которые ма-ру-хуану курят. Куришь ма-ру-хуану, вот и становишься чужим, а потом они всех хотят под себя подмять. Вот это я и пыталась втолковать полицейским, а они словно глухие. – Она сделала еще одну затяжку.
Кэмпбеллы давно усвоили, что чокнутые заслуживают особого внимания – среди этих отходов иногда попадаются чистые зерна. И Сэмюэль решил дать миссис Холзор возможность высказаться и про марихуану, и про заговор чужих, покушающихся на молодую поросль Америки. И лишь когда напор ее начал ослабевать, приступил к своим вопросам.
– Хорошо, а китаёзы-то тут при чем?
– Ну, это же так просто. Этот малый, ну, йиппи-то, поехал к своим дружкам-чужим и попросил меня пустить в дом своего приятеля. И еще купить этому парню, Альберту, чего-нибудь поесть.
Сэмюэль насторожился.
– Альберту?
– Ну да. Делать мне больше нечего, еще кормить этих психов-китаёз!
– Так вы его не накормили?
Снова клубы дыма прямо в лицо.
– Конечно, нет! Пусть этот Альберт сам себе еду покупает. Чертовы китаёзы, сколько их развелось! Помяните мое слово, скоро все мы тут станем косоглазыми, и чем это кончится, а? – Она сделала последнюю затяжку и бросила окурок на линолеум. – Если бы муж был жив, он бы взял ружье и всех их перестрелял, это я вам точно говорю.
Сэмюэль кивнул, старясь ничем не выдать охватившего его возбуждения.
– Что ж, миссис Холзор, спасибо, что уделили мне время. ФБР ценит ваше содействие, и будьте уверены, мы уделим вашим показаниям самое серьезное внимание, которого они, безусловно, заслуживают.
– Ну да, как же. Вы, мужчины, только болтать умеете, а делать ничего не делаете. В этом-то вся и проблема. Будь мой муж жив, он бы всадил вам пулю в лоб. Даже не сомневайтесь.
Сэмюэль повернулся спиной к миссис Холзор, которая продолжала бормотать что-то про чужих, йиппи и китаез, и про то, как ее муж обращался с винтовкой. Походка Сэмюэля сделалась решительной и энергичной. Теперь у него было имя.
Альберт.
Вряд ли, конечно, Музыкант просил чокнутую старуху, живущую в соседней квартире, накормить Альберта. А вот попросить впустить в дом Альберта Чао он вполне мог.
И теперь Сэмюэлю предстояло выяснить, кто такой этот Альберт Чао и что ему было нужно от Музыканта…
Глава 8
Дэвид Северн был бы совершенно счастлив, если бы не боль в лодыжке.
Но оно того стоило. Он долго старался отыскать безупречную подругу, и вот, кажется, нашел. Дебби – лучшая из его девушек, и после тяжелой рабочей недели в супермаркете, где он служил менеджером, Дэвид собирался устроить ей грандиозное свидание.
Первые три закончились полным провалом. В парке «Золотые ворота» она хлюпала носом, а площадь Джирарделли[18] ей не понравилась – мол, в покупках нет ничего романтического, она и без того с матерью находилась по магазинам. А затем последовал «Филмор»[19].
Вообще-то Дэвиду не нравились все эти оглушительные музыкальные шоу: кучка дикарей, вырядившись как клоуны, играют музыку, в которой нет и намека на мелодию, только уши закладывает. Дэвид предпочитал ритмичную музыку, хорошо одетых и знающих толк в своем деле музыкантов, вроде группы «Венчурз», Бадди Холли, упокой Господь его душу, и «Битлз», до того, как они увлеклись наркотиками.
Тем не менее ради Дебби он сделал вид, что поглощен музыкой, – в конце концов, это лучшая из его девушек, и такая милая вдобавок, – втайне надеясь, что больше она его сюда не позовет.
Ну а в тот вечер, выйдя из клуба, они пошли вниз по бульвару Гири, затем вверх по Стайнер-стрит, где Дэвид оставил машину. Прошли мимо «Винтерлэнда». Дэвид думал, что это просто каток, но Дебби заметила, что время от времени его арендует владелец «Филмора», – когда на концерт собирается столько народа, что места в клубе не хватает.
И добавила, что любит кататься на коньках.
Вот тут-то Дэвид и запланировал пятничное свидание.
Дебби явно осталась довольна. Оказалось, что она отлично катается – о себе Дэвид этого сказать не мог. Он несколько раз упал, в том числе и на спину, но Дебби только смеялась, помогала ему встать и объясняла, как надо падать правильно.
Это он в конце концов усвоил, но, боже мой, до чего же болели лодыжки.
В целом, однако, свидание прошло отлично. Дебби была в восторге, и они все болтали и болтали в раздевалке, пока не пришел служащий и не сказал, что пора уходить – каток закрывается.
На улице Дэвид обнял Дебби за талию.
– А ты здорово катаешься, куколка!
– Спасибо, – улыбнулась Дебби. Ей нравилось, когда он называл ее «куколкой». – В детстве я смотрела по телевизору, как катается Соня Хени. Это была моя героиня.
– Ух ты – выходит, это судьба, – глубокомысленно заметил Дэвид.
– Что это значит? – удивилась она.
– Ну, ты же знаешь, что мой герой – Бадди Холли. И оба наши кумира погибли в авиакатастрофе.
Он почувствовал, как Дебби напряглась.
– Соня умерла от лейкемии, – сурово сказала она. – И это просто совпадение, что она умерла в самолете, на пути в Осло.
Не найдя что ответить, Дэвид лишь печально вздохнул и уже раздумывал, как бы продолжить разговор, когда за спиной послышался чей-то голос:
– Это ты, Дэвид? Привет.
Круто обернувшись, он увидел молодого мужчину восточной наружности в зеленых брюках и во френче в стиле Джавахарлала Неру.
– Прошу прощения? Мы разве знакомы?
Дебби прижалась к нему, а Дэвид слегка выступил вперед, становясь между нею и незнакомцем.
– Кто это, Дэвид? – с беспокойством спросила она.
– Именно это я и собираюсь выяснить, куколка.
Мужчина покачал головой.
– Ты что, действительно ничего не помнишь?
– А что я, собственно, должен помнить? – возмутился Дэвид. – Кто вы такой?
– Ты настолько обнаглел, что задаешь такие вопросы? – с нарастающим гневом спросил мужчина. – Я – Альберт Чао! Тот самый, которого ты уволил за то, что я заговорил не с той девушкой.
– Это правда, Дэвид? – посмотрела на него Дебби.
Пытаясь вспомнить, что это за история, Дэвид откашлялся. Мистер Вильгельм, владелец супермаркета, требовал, чтобы на должность кладовщика нанимали только азиатов, а вот увольнять их предоставлял Дэвиду. Наверное, этого Чао тоже уволили.
– Послушай, приятель, – заговорил он тоном, приличествующим менеджеру, – если я действительно тебя уволил, то для этого должны были быть веские основания, не так ли? Так что, если не возражаешь, мы с девушкой пойдем своей дорогой, а ты возвращайся к себе в логово, или куда там еще, где курят травку.
Азиат широко улыбнулся:
– Сейчас порезвимся.
Что-то в этой улыбке Дэвиду очень не понравилось, и смотреть на нее ему совершенно не хотелось. Вспомнив школьные уроки бокса, он отодвинул Дебби в сторону, встал в стойку и ударил Чао в лицо.
Тот попытался уклониться, но оказался недостаточно проворен. Соприкосновение с носом противника отозвалось в руке Дэвида острой болью, и, услышав треск ломающейся кости, он шумно выдохнул. Дэвид и забыл, что тебе и самому больно, когда наносишь кому-то удар. Впрочем, тогда он был в перчатках…
Дебби, умница, бросилась к нему.
– Ты как?
– Да вроде нормально.
Азиат, однако же, сдаваться не собирался. Из носа у него текла кровь, но вид оставался боевым.
Дэвид глазам своим не поверил – это же был его коронный удар!
И тут этот тип начал что-то бормотать себе под нос. Дэвид не разбирал ни слова, но в само́м шепоте было что-то такое, от чего кровь стыла в жилах.
Дебби крепко прижалась к нему.
– Что это с ним, Дэвид?
– Я… Я не… – Он поперхнулся и вдруг понял, что не может дышать.
Черт, что происходит?
Чао замолчал, но внезапно наступившая тишина была еще более страшной. Дэвид ничего не слышал, даже уличного шума. Пятничный вечер в центре Сан-Франциско, тут всегда шумно, но Дэвид слышал только свое прерывистое дыхание да стук сердца в груди.
В лицо ему вдруг ударила волна горячего воздуха. Глаза сразу залило потом, но это не помешало увидеть, как на тротуаре Стайнер-стрит взметнулся огромный столб пламени.
В центре его стоял какой-то человек. Лица его Дэвид различить не мог, но каким-то образом угадал, что тот смотрит прямо на него.
Происходящее напоминало сюжет одной из тех странных психоделических песен, которые он только что слышал в Филморе. Этого просто не может быть. Да, но ведь он ощущал жар, собственными глазами видел языки пламени, вздымающиеся в ночном воздухе, и слышал сдавленный крик Дебби.
Человек, стоявший посреди огня, поднял огромный меч.
Последнее, что услышал Дэвид, был его собственный вопль.
Кэмпбеллы собрались в мотеле «Император Нортон».
К неудовольствию Сэмюэля, Мэри пригласила и Джека, рассказав ему про следы серы, обнаруженные на месте первого убийства. Он пообещал узнать, не замечено ли там в последнее время признаков деятельности демонических сил.
Диана сообщила, что удалось нащупать след, ведущий к Сердцу Дракона, но книга, которую они нашли, к сожалению, на японском языке. Сэмюэль пребывал в некоторой растерянности, ведь Чао – это китайское имя. Впрочем, больше станет известно, когда друг Бартоу переведет текст.
Затем они разошлись, каждый в поисках нитей, ведущих к персонажу, называющему себя Альбертом Чао, и к тому, что может связывать его с другими жертвами. Вечером они вернулись в мотель, Диана заказала ужин в номер, и Кэмпбеллы начали обмениваться информацией, которую удалось узнать за день.
Начал Сэмюэль.
– Я обнаружил след, но слишком поздно. Сначала я обошел бары в районе, где был убит Верландер, и в одном из них имя Чао слышали. Бармен сказал, что два месяца назад Альберта уволили из супермаркета, и он был из-за этого страшно зол. Я нашел супермаркет и выяснил, кто именно его уволил. Там мне сказали, что сегодня этот парень ведет свою девушку в «Винтерлэнд».
Мэри так и подскочила.
– Ой, а кто там выступает?
– Это каток, Мэри, – нахмурился Сэмюэль.
– Правда? А я думала – концертный зал. Там часто выступают «Мертвые» и Джимми Хендрикс.
Сэмюэль даже не стал притворяться, что эти имена хоть что-то ему говорят.
– Да? Ну ладно. В общем, когда я добрался до «Винтерлэнда», там уже было полно полиции и журналистов. Менеджер из супермаркета и его девушка сгорели дотла и были растерзаны в клочья.
– О господи! – Диана поморщилась, как от боли.
Мэри стиснула зубы.
– Па, мы должны остановить этого типа.
– Что ж, я готов выслушать любые предложения, – с горечью откликнулся Сэмюэль. Его злило, что он слишком поздно оказался на месте. – Что удалось накопать в Беркли?
Под видом старшеклассницы, выбирающей место будущей учебы, Мэри ездила в университет, чтобы поговорить с кем-нибудь из подруг Мэрибет Вензел. Якобы она из газет узнала об убийстве студентки.
– Мэрибет была круглой отличницей, и друзья отзываются о ней очень хорошо. Только вот, говорят, по части мужчин у нее были какие-то странные вкусы.
– В каком смысле странные? – нахмурился Сэмюэль.
На лице Мэри появилось выражение брезгливости.
– Девушки ничего определенного не сказали, но один парень заметил, что ее интересовали только «косоглазые». Наверное, он имел в виду азиатов.
Сэмюэль кивнул.
– Выходит, это работа кого-то из старых дружков Чао?
– Думаю, так и есть.
Настала очередь Дианы.
– Не удивлюсь, если это действительно старый дружок. Представившись одной из школьных учительниц Альберта, я поговорила с людьми из прачечной и ресторана, где работали погибшие жители Китайского квартала, и выяснилось, что он тоже работал и там, и там. В обоих случаях он был уволен, и уволили его как раз будущие жертвы.
– Особенно любопытно, что одной из причин увольнения из прачечной стало то, что при найме он обманул хозяина – написал в анкете, что он китаец, хотя на самом деле он наполовину китаец, наполовину японец.
Сэмюэль вздохнул.
– Значит, все из возможных обидчиков Чао, кого нам удалось разыскать, мертвы.
И если это действительно, так, то теперь они в тупике.
– А может, он уже сделал все, что хотел? – с надеждой спросила Мэри.
Диана покачала головой.
– Не забывай, Мэри, мы имеем дело с демоном. А это значит, что просто так все это кончиться не может. Чао может думать, что у него все под контролем, но это не так. И демон не перестанет убивать только потому, что Чао рассчитался со своими обидчиками.
– К тому же у такого типа вполне может быть целый список людей, которые перешли ему дорогу, – снова вздохнул Сэмюэль. – Ну, и узнать, где Чао живет, не удалось. Этого мне так никто и не сказал.
– Давайте позвоним Джеку, может, он что-нибудь накопал, – бодро предложила Мэри, не обращая внимания на тень, мелькнувшую на лице отца.
– Ладно, – согласился он. – Звони, только…
Мэри вскочила с кровати.
– Да, знаю, из телефона-автомата.
– Я просто не хочу оплачивать гостиничные телефонные счета, – бросил ей вслед Сэмюэль. Но закончить не успел, она уже выпорхнула из номера.
Сэмюэль повернулся к Диане, но она опередила его.
– Вот поэтому-то ты и лишился волос, верно?
Сэмюэль насупился, но тут же смягчился и рассмеялся. Диана тоже.
Он обнял и крепко прижал ее к себе.
– Но ведь ты все еще любишь меня, лысого никчемного старика?
– Ну что ты несешь, мистер мачо? – хищно рассмеялась Диана и поцеловала мужа.
Глава 9
Альберт им показал. Он им всем показал.
Извини, Альберт, ты славный малый, но ты для меня слишком… тяжелый. Такая тяжесть не по мне, понимаешь? Заходи, когда станешь… полегче.
«Полегче»? Как бы не так.
Он создан для великих дел. И он знал это.
Если бы только вся эта публика не становилась у него на пути!
Мне тут не нужны лжецы, и невежи тоже не нужны. Убирайся из моего заведения, пока я сам тебя отсюда не выкинул.
Мать, когда была жива, рассказывала ему всякие истории про своего предка, легендарного Сердце Дракона – ронина, ездившего по городам и весям феодальной Японии, побеждавшего зло и наказывавшего виновных, пока его не казнила толпа невежественных крестьян.
Я видел, как вы разговаривали с той девушкой. Нам здесь такое поведение не нравится. Вы уволены.
Люди привыкли думать, что невежественных крестьян в наши дни не осталось. Человек высадился на Луне, и из этого, видимо, следует, что прогресс коснулся всего человечества, так?
Нет, не так.
Это все та же старая песня.
После того, как тот ублюдок из супермаркета уволил его, он впал в глубокую депрессию. Ничто другое не занимало его воображение, ничто больше не снилось, и думать он мог только о людях, которые его унизили.
Болван, невежа! Нечего тебе делать в Чайнатауне, среди приличных людей!
Все началось еще в детстве, когда мальчишки из Китайского квартала дразнили его из-за матери-японки. Родители объясняли ему, что это просто глупые дети, которые ничего не понимают, и со временем, мол, все пройдет.
Ничего не прошло. Везде его встречали враждебно, повсюду от него отворачивались.
И он всегда помнил рассказы матери про Сердце Дракона.
Когда он потерял работу, у него появилось много свободного времени. И он стал ходить в библиотеку в надежде отыскать что-нибудь в имеющихся там японских книгах.
И нашел – гораздо больше, чем рассчитывал.
В книгах говорилось о демоне, пленившем душу Дорагона Кокоро. Но если верить этим рассказам, власть крови сильнее колдовских чар.
Потомок Сердца Дракона может призвать своего отмеченного печатью демона предка назад, в мир живых, и там он обретет огромную власть.
Проблема заключалась в том, что тексты были не полными, поэтому нельзя было быть уверенным в чистоте эксперимента и в его результате. Но в том, что вызвать Сердце Дракона можно, он был уверен. Это позволит ему победить зло. И убрать со своего пути никчемных людишек.
В старых книгах говорилось, на сей раз достаточно ясно, и о других чарах – тех, что способны изгнать духа на целых восемьдесят лет. Непонятно только, зачем это нужно… Сначала прочитанное вызвало у него сомнения. Но, с другой стороны, что ему терять?
Девушки у него нет.
Нет ни семьи, ни работы, ни друзей.
Ничего.
Но есть предназначение. Он – потомок Сердца Дракона. Он заслуживает большего, чем имеет, – и получит.
Кто-то в баре, где он был завсегдатаем, упомянул некоего Музыканта Верландера, хиппи, сидящего на коксе, который может найти едва ли не все что угодно. Альберт нанял его. Музыкант стал и его первым подопытным. Без уколов совести не обошлось, но результат оказался именно таким, на какой он и рассчитывал. И чувство вины быстро сменилось эйфорией.
И вот тогда-то Альберт наконец отомстил всем, кто его унизил, кто мешал ему осуществить предназначение.
Теперь с ними покончено, и Альберту показалось, что он стоит на перекрестке. Что дальше? Что еще предстоит ему и его предку-ронину?
Этот идиот, менеджер из супермаркета, застал его врасплох. Тем не менее, при всей неожиданности удара, Альберт почувствовал боль лишь на мгновение и, вытирая хлынувшую из носа кровь, никаких повреждений не обнаружил, хотя своими ушами слышал, как что-то хрустнуло.
Выходит, что, пока Сердце Дракона с ним, он неуязвим. В книгах об этом ничего не говорилось, и он задумался о новых возможностях, которые давала великая связь, существовавшая между ним и его предком. Что же еще содержится в этом старом тексте?
Глядя вокруг, он понимал, что ему предстоят большие дела.
Хватит ворошить прошлое, говорил он себе. Надо думать о будущем.
Жилище его было, мягко говоря, конурой. «Квартирка», как называл ее владелец дома, была крохотной, деревянный пол в гостиной растрескался, ковер в спальне истерся и весь был в пятнах, а линолеум на кухне – в дырах. Спать приходилось на матрасе, ел он одни макароны, да и на это едва хватало денег. Свой единственный стул он нашел на улице.
Нет, пора выходить в большой мир.
И в этом ему поможет Сердце Дракона.
Слегка улыбаясь при мысли о том, что ему предстоит, Альберт вновь начал повторять слова заклинания. Быть может, более тесное общение с ронином позволит завладеть тем, что принадлежит ему по праву. Тем, что общество ему задолжало.
Потусторонне пламя горело ярко, и в огненных языках, достигавших потолка, соткалась фигура ронина. Огонь, некогда поглотивший Йосио Накадаи, продолжал преследовать его в веках. Альберт почувствовал на лице жар огня, изгоняющего сырость из плохо отапливаемого помещения.
Но ощущал он не только тепло. Нет, это было и ощущение власти. Он получил власть над существом, способным уничтожить кого угодно. Наступило время, когда он может использовать предка для чего-то большего, чем жалкая месть.
Сердце Дракона был великим героем, его знали во всей Японии. Альберт Чао преисполнился решимости добиться такой же славы.
Раньше у него не было денег даже чтобы расплатиться с Музыкантом, а теперь он сможет получить столько, сколько захочет.
Громкий звук за спиной заставил его обернуться: на пороге стоял какой-то лысый мужчина. Он так сильно толкнул дверь, что она сорвалась с петель. Альберт разозлился – даже не столько от того, что кто-то нагло к нему вломился, сколько от того, что его жилище настолько убого, что любой может войти без труда.
В руках у мужчины был пистолет, но на грабителя он не был похож.
– Вы кто такой? – грозно спросил Альберт.
– Мое имя значения не имеет, – ответил лысый. – А вот ваше я знаю. Вы Альберт Чао и хладнокровно убили шесть человек. Я здесь, чтобы остановить вас.
Альберт расплылся в широкой улыбке.
– Сомневаюсь, что вам это удастся.
И не говоря больше ни слова, он призвал Сердце Дракона и приказал убить лысого. Охваченный языками вечного пламени ронин взмахнул над головой катаной под углом, позволяющим одним ударом – сокутсо – рассечь ключицу лысого.
Когда он уже опускал меч, Альберт заговорил вновь:
– Я управляю Сердцем Дракона, гайдзин[20]. Он в моем распоряжении до конца жизни.
– Ну и отлично, – бросил лысый, вскинул пистолет и выстрелил в Альберта.
Следует признать, Сэмюэля порадовало выражение ужаса на лице Альберта Чао, когда пуля, выпущенная из револьвера «Смит-и-Вессон» калибра 38, попала ему в колено. На брюках выступило красное пятно, а молодой человек рухнул на щербатый деревянный пол.
Падая, Чао ударился головой о стену и сильно рассек лоб.
К сожалению, хотя Чао лежал в настоящем нокдауне, человек с мечом, в венце огненных языков, зловеще поблескивавших в тускло освещенном помещении, продолжал надвигаться на Сэмюэля.
Тот снова поднял пистолет.
– Сэмюэль, это не поможет, – произнесла у него за спиной Диана. Они с Мэри ждали его в коридоре, готовясь пустить в ход обнаруженное в библиотеке и любезно переведенное профессором Беркли и другом Бартоу заклинание.
– Да знаю я, знаю, – бросил Сэмюэль через плечо, поспешно отступая от надвигающегося на него призрака. – Просто надеялся отвлечь его. Пистолеты в феодальной Японии – не такая уж распространенная игрушка.
В подробных комментариях, которыми снабдил их Бартоу, рассказывалось об оставшемся без хозяина самурае по имени Йосио Накадаи, который жил в Японии в девятнадцатом веке и получил прозвище Дорагон Кокоро, Сердце Дракона.
Бинго! Есть!
Из хроник следовало, что умер он якобы от руки демона и дух его может возродиться в одном из потомков, владеющем тайной заклинания, фрагмент которого есть в рукописях, хранящихся в библиотеке.
Чао был наполовину японцем, и Кэмпбеллы заключили, что он вполне может оказаться потомком Накадаи.
Причастность демона к гибели Накадаи объясняло наличие серы. Никаких иных следов демонических сил Бартоу не нашел. В рукописях обнаружилось также заклинание, с помощью которого дух можно было изгнать. Это заклинание сохранилось целиком. Оно не могло совсем уничтожить призрака, но тем не менее давало некоторые возможности…
Однако, как выяснилось после тщательных поисков, наиболее ценная информация содержалась в записке главного полицейского управления Сан-Франциско, завалившейся между двумя страницами рукописи. Бартоу сразу сунул записку в карман – в ней были указаны имя и адрес того, кто брал книгу последним.
Это был Альберт Чао.
Переписав изгоняющее заклинание и собрав все необходимое для того, чтобы оно сработало, они отправились к Чао, надеясь, что успеют остановить его и не позволят убить с помощью Сердца Дракона кого-нибудь еще. Пока наиболее вероятной жертвой казался сам Сэмюэль, только что едва увернувшийся от катаны, которой грозно размахивал призрак.
Он прижал ладонь к щеке, чувствуя жар от близкого огня. Удивительно, однако, что находящиеся в квартире изнемогают от жара, а сама квартира не загорается.
– Ну, как там с заклинанием, юная мисс? – крикнул Сэмюэль дочери.
– Не называй меня так! – сердито крикнула она из коридора и тут же появилась на пороге гостиной, держа в правой руке листок с текстом заклинания, а в левой – горсть размолотого корня кихады, который они купили в небольшой аптеке в Японском квартале Сан-Франциско.
Сердце Дракона вновь взмахнул мечом.
Сэмюэль зацепился ногой за продавленный стул, только что спасший его от удара просвистевшего над лысиной огненного клинка. Мебели в квартире почти не было, но все равно тут было так тесно, что скоро Сэмюэлю негде будет укрыться.
– Ну, и где твой чертов Клеймор?! – бросил он Диане, державшейся между призраком и Мэри.
– С ума сошел? У него же катана! Да она просто перерубит Клеймор!
Призрак покачивался, размахивая полыхающим клинком. Сэмюэль, хоть и не сразу это понял, оказался загнанным в угол.
В тот же миг Мэри начала старательно произносить слова заклинания. Она понимала, что оно сработает, только если она не собьется, но с другой стороны, если промедлить, отца проткнут катаной, как вертелом, и он сгорит.
Сэмюэль соображал быстро: рядом окно, но одного взгляда оказалось достаточно, чтобы убедиться: на пожарную лестницу оно не выходит. А жил Альберт на пятом этаже, так что прыгать – тоже не выход.
Призрак вот-вот нанесет удар, и за мгновение до этого он пожалел, что выстрел в Альберта не лишил его власти над призраком.
Проклятье!
Самурай взмахнул катаной. Жар, исходящий от демона, опалил лицо Сэмюэля. Ему захотелось разрядить в него пистолет, но он понимал, что это бесполезно, только пули зря потратишь.
И все же надо что-то делать, ведь бежать некуда…
Он поднял пистолет.
Мэри закончила читать заклинание и бросила измельченный корень в пламя, бушевавшее вокруг ронина.
Катана оставалась занесенной, но призрак отшатнулся и вскрикнул. Огонь сделался еще жарче, и Сэмюэль, защищаясь от обжигающего пламени, закрыл лицо руками.
Яркая вспышка…
И все закончилось.
Мэри широко улыбалась.
– Получилось! – закричала она.
– Сейчас – да, – кивнула Диана. – Но не забывай, что сказано в примечаниях профессора: заклинание действует только двадцать лет.