Джоанна Линдсей
Дикарь и простушка
Глава 4
Горе путешественнику, которого застанет на чужой стороне такая ночь! Самая суровая ночь года, когда ветер бросает в лица пригоршни клубящегося снега и в двух шагах ничего не видно, даже зажженного фонаря. А холод! Сэр Генри Майрон никогда прежде не страдал от такого леденящего холода!
В Англии такая погода бывает крайне редко, поэтому он и не думал, что подвергнется испытанию более суровому, чем легкая поземка. Но здесь, на севере, в горах Шотландии, он, похоже, встретил свою погибель. Не попади он в метель, все равно погиб бы от холода. Сэр Генри не уставал поражаться, как вообще люди способны выжить в таком ужасном климате. Если бы не неотложное дело, он ни за что не приехал бы сюда.
Наконец самая трудная часть дороги, узкая тропа через невысокую гору, была пройдена. Честно говоря, Генри не назвал бы это возвышение горой. Скорее, это гигантская скала, выпирающая из земли, без единой травинки, деревца, даже комка глины – просто голая гранитная глыба, преградившая путь. Единственный способ очутиться на другой стороне – вскарабкаться вверх, пешком или верхом.
Сэр Генри решил оставить экипаж у ближайшей церкви. К счастью, об этом препятствии на пути его заранее предупредил проводник, поэтому он взял с собой лошадь, чтобы преодолеть последний этап путешествия по узким стежкам.
Вероятно, им следовало бы остаться в этой церкви на ночь. Священники предлагали ночлег, но они, казалось, были так близки к концу утомительной поездки, что сэр Генри отклонил приглашение. Разумеется, тогда небо было еще ясным и ни о каком буране не было речи. Только на перевале на них обрушилась вся ярость зимней стужи, а острые снежинки-льдинки стали жалить лицо и руки.
Генри встревожился, опасаясь, что они заблудятся и замерзнут, да так и останутся лежать в снегу до весенней оттепели. Кругом царила непроглядная тьма, но проводник упорно продвигался вперед, словно обладал зрением кошки. И, как выяснилось, он знал, куда идет…
Из вихрящегося облака неожиданно выступил большой каменный дом, и сэр Генри, не успев опомниться, очутился на крыльце. Проводник заколотил в дверь, но сэр Генри едва слышал грохот за воем ветра. Дверь распахнулась, на них повеяло теплом, и через мгновение их подвели к гостеприимно пылающему огню.
Бедняги настолько окоченели, что прошло довольно много времени, прежде чем они начали потихоньку оттаивать и трястись от ужасного озноба. Какая-то женщина хлопотала над ними, покачивая головой, цокая языком и что-то приговаривая. Кажется, она журила их за то, что они имели глупость отправиться в путь в такую вьюгу. Сэр Генри с трудом разбирал обрывки слов, поскольку не вполне понимал шотландский диалект. Женщина накинула ему на плечи тяжелое шерстяное одеяло и сунула в онемевшие пальцы кружку с подогретым виски, знаком велев выпить все до последней капли, что он с радостью и сделал.
Некоторое время спустя сэр Генри даже начал робко надеяться, что он все-таки благополучно пережил тяжкое испытание – довольно болезненное открытие, когда ощущения стали потихоньку возвращаться в замерзшие ноги. Зато какое счастье сознавать, что все у тебя на месте!
Наконец он пришел в себя настолько, что смог оглядеться. И поразился до глубины души. Правда, он и сам не знал, что именно ожидал увидеть в доме богатого шотландского горца, к тому же в столь уединенном месте, но рассчитывал, что его взору предстанет нечто средневековое: древняя, обвалившаяся крепость или большая ферма, ведь Мактавиши испокон веков разводят овец, по крайней мере сэру Генри так сказали.
Однако его взору предстало нечто совершенно иное. Не совсем сельский особняк, каких немало в английских графствах, но что-то подобное. Возведен из камня – как известно, в Шотландии этого материала в изобилии – и обставлен богато, хотя помещение, которому следовало быть большой гостиной, все равно выглядит залом рыцарского замка. Архитектурный стиль мог бы считаться довольно современным, но можно было подумать, будто человек, построивший его, сделал это в знак протеста против того, что сам был воспитан в одной из старинных крепостей, и до сих пор не мог отрешиться от ощущения принадлежности прошлому.
Раскладные столы и деревянные скамьи теснились вдоль стен, оклеенных обоями с цветочным рисунком. Генри не сомневался, что мебель выдвигали на время ужина, чтобы все домочадцы, как в прежние времена, могли поместиться в одной комнате. На окнах висели не гардины, а нестриженые овечьи шкуры. Генри еще мог допустить, что кожи защищают от холода лучше, чем шелк и парча, но овечье руно?! Нигде не видно ни кресла, ни уютного диванчика, у камина стоят голые скамьи, а пол устлан сеном!
Сэр Генри долго удивленно осматривал столь необычную обстановку, прежде чем покачать головой. Значит, он все-таки прав: клан Мактавишей до сих пор живет по законам Средневековья.
К сожалению, поблизости не оказалось ни одного представителя этого славного рода, хотя час был не поздний. Большой парадный зал был совершенно пуст, если не считать женщины, вернувшейся с новыми кружками подогретого виски. Но на этот раз она была не одна. За ней следовал высокий молодой человек, дружелюбно кивнувший проводнику сэра Генри: очевидно, эти двое были знакомы, хотя проводник заверял, что никогда не бывал здесь раньше. Поздоровавшись с ним, незнакомец обратил взор на сэра Генри.
Хорошенько рассмотрев помещение, считавшееся, вероятно, по понятиям шотландцев, образцом современной гостиной, сэр Генри почти ожидал, что здешние обитатели будут закутаны в медвежьи или, вернее, овечьи шкуры. Ничего подобного: молодой человек был облачен в панталоны и фрак и вполне мог бы пройтись по фешенебельному лондонскому кварталу, не привлекая особого внимания своей манерой одеваться. Другое дело – необычайно высокий рост и могучее сложение. Благодаря этому он выделился бы в любой толпе.
Шотландец не соизволил поприветствовать гостя и, судя по его виду, был не особенно доволен неожиданным вторжением. Вполне возможно, он от природы был не слишком приветлив, но сэр Генри ужасно расстроился. Какой-то юнец, вдвое моложе его, смеет выказывать столь явное непочтение! Впрочем, ничего удивительного. Шотландские горцы ничуть не похожи на смирных, дружелюбных жителей равнин, привыкших иметь дело с англичанами. Здесь же, в этой глуши, об общественном прогрессе было невозможно и помыслить, да и погода мало способствовала общению с чужаками. Многие северные кланы влачили такое же существование, как и столетия назад, безропотно перенося трудности и полностью подчиняясь главе.
Правда, лорд Арчибальд Мактавиш был главой не всего клана, а лишь его малой ветви и к тому же до сих пор не обзавелся наследником, ибо пережил четверых своих сыновей. Именно по этой причине хозяин дома вряд ли обрадуется визиту сэра Генри. Хорошо, если он не выкинет гостей из дома в самый разгар бурана, когда узнает, что привело их сюда.
Но пока молодой хозяин, так и не потрудившийся отойти от двери, понятия не имел о цели приезда гостя, так что причина столь холодного приема оставалась сэру Генри непонятной: то ли он от рождения такой грубиян, то ли просто не выносит англичан. А женщина наверняка уже успела сообщить шотландцу, что сэр Генри англичанин: недаром после разговора с ним немедленно привела этого мальчишку.
И тут шотландец в несколько шагов очутился в центре комнаты. Едва свет камина и двух факелов, горевших по обе стороны каминной доски, упал на его лицо, Генри сразу понял, что хозяин не так молод, как ему показалось вначале. Да ему лет двадцать пять, не меньше! По крайней мере во всем его облике сквозит зрелость истинного мужчины, пусть издалека он и кажется юнцом.
– Не будь с вами этого паренька, – бросил он с легким шотландским акцентом, кивнув в сторону проводника, – вряд ли вы добрались бы сюда. Итак, что нужно сассенаху [2] от Арчи Мактавиша?
Сэр Генри поспешил представиться, стараясь выражаться официально и сухо, как подобало в данном случае:
– Я здесь по делу важному и весьма неотложному, сэр. Видите ли, лорд Невилл Теккерей соизволил нанять меня в качестве поверенного и послал сюда с поручением. Лорд Теккерей – это…
– Я прекрасно знаю, кто такой Теккерей, – нетерпеливо перебил его шотландец. – Значит, он все еще жив?
– Э-э-э… да, по крайней мере был жив, когда я покидал Англию. Но трудно сказать, долго ли он протянет. Видите ли, последнее время он не совсем здоров, а в его преклонном возрасте каждую минуту можно ожидать худшего.
Молодой шотландец коротко кивнул и неожиданно предложил:
– Пойдемте в мой кабинет, там теплее. Здесь чертовски сквозит.
– Ваш кабинет?! – выпалил сэр Генри, не скрывая изумления.
Незнакомец вопросительно приподнял брови, но, тут же сообразив, в чем дело, рассмеялся:
– Только не говорите, что и вы попались на удочку старого лиса Арчи.
– Удочка? В чем, собственно, дело? – сухо отозвался сэр Генри, не привыкший быть объектом шуток.
– Да в этой вот комнате, – пояснил незнакомец с ухмылкой. – Он требует, чтобы всех вновь прибывших провожали сюда, а не в… менее романтическую часть дома. Считает ужасно забавным водить их за нос, а потом допытываться, что они о нем думают.
Генри залился краской, поняв, что его и в самом деле провели.
– По-видимому, этой комнатой почти не пользуются… кроме как для того, чтобы дурачить гостей.
– О нет, сюда переводят маток с ягнятами, когда начинается метель и в овчарне не хватает места. И разумеется, во время сезона стрижки. Когда отовсюду съезжаются Мактавиши, необходимо помещение побольше, чтобы всех накормить, а тут можно усадить хоть целый полк.
Сэр Генри так и не понял, дурачат его или нет, но предпочел не выяснять этого, тем более что после упоминания о теплом кабинете готов был идти за незнакомцем хоть на край света.
Оказалось, что остальная часть дома в самом деле обставлена вполне традиционно, модной удобной мебелью. Если бы сэр Генри так не торопился к камину, а коридор был освещен получше, он наверняка заметил бы это еще до того, как вошел в странное помещение со шкурами на окнах. Но теперь, когда в передней на столе горела лампа, можно было видеть, что меблировка дома вполне соответствует общему стилю величественного здания.
Кабинет, куда ввели сэра Генри, оказался маленьким, но чистым и уютным. В углу горела большая жаровня: очевидно, приезд нежданного гостя оторвал шотландца от работы. Сэр Генри решил, что молодой человек – доверенное лицо или управляющий имением Арчибальда Мактавиша, поэтому его и послали встретить приезжего. Памятуя о том, к скольким неверным выводам уже успел прийти, поверенный поторопился узнать имя горца сразу после того, как устроился в мягком кресле напротив бюро.
Однако ответ «я, разумеется, тоже Мактавиш» ни о чем ему не сказал, тем более что в этих местах каждый второй, вероятно, носил такую фамилию. Сэр Генри слишком устал и промерз, чтобы требовать дальнейших объяснений.
– Лорду Арчибальду уже сообщили о моем приезде? – осведомился он.
– Старик давно третий сон видит. Он ложится с петухами и поднимается до восхода солнца. Но вы вполне можете сказать мне, что привело вас сюда, а я ему передам.
Очевидно, молодой Мактавиш действительно управляющий или секретарь и ведет дела сэра Арчибальда, поскольку обзавелся собственным кабинетом. Сэр Генри не видел причин скрывать от него цель своего визита.
– Я здесь для того, чтобы забрать с собой и увезти внука сэра Невилла.
Как ни странно, это откровенное заявление позабавило горца: уголки губ чуть приподнялись, совсем чуть-чуть, но сэр Генри сразу это заметил. Да и в голосе собеседника зазвучали шутливые нотки.
– Неужели? – протянул он. – А если этот внук не хочет, чтобы его забирали и увозили?
Сэр Генри тяжело вздохнул. Поделом ему за то, что не пошел к главе дома, а начал распинаться перед жалким служащим!
– Пожалуй, мне в самом деле стоит обсудить это с лордом Арчибальдом, – объявил он.
– Вы так считаете? А не думаете ли вы, что его внук, достигший совершеннолетия, вполне способен сам решить свою судьбу?
К этому времени сэр Генри был уже так измучен, что дал волю раздражению.
– Тут нечего решать, молодой человек, – отрезал он. – Обещание было дано, и теперь лорд Невилл требует его выполнения.
Услышав это, молодой человек резко выпрямился и угрожающе свел брови:
– Какое еще обещание?
– Лорду Арчибальду это известно, как и то, что настало время…
– Какое… еще чертово… обещание?! Я и есть внук Арчи, да и Теккерея тоже, и мне виднее, как поступить!
– Вы и есть Дункан Мактавиш?!
– Да, и вы немедленно объясните мне, какого дьявола все это значит!
Глава 5
– Господи, неужели вам до сих пор не сказали?
Дункан вскочил как ошпаренный и, опершись о бюро, заорал едва не во весь голос:
– А что, разве похоже, будто я знаю, о чем вы тут толкуете?!
Сэр Генри не верил собственным ушам. Насколько ему было известно, Дункану исполнился двадцать один год! И за все это время никто, даже родители, не позаботился просветить его? Лорд Невилл ни о чем подобном не предупреждал. Оставалось гадать, в курсе ли этих странных событий наниматель сэра Генри!
Поверенный упрекал себя в том, что сразу не догадался, кто перед ним. Стоит лишь заглянуть в глаза этого человека. Они были той же полуночной синевы, как и у лорда Невилла! А нос! Та же аристократическая горбинка, что и на фамильных портретах Теккереев, висевших в галерее Саммерс-Глейд! На этом сходство с маркизом, однако, кончалось. Генри не знал лорда Невилла в молодости, зато видел миниатюру, где того изобразили в возрасте Дункана, и можно было с уверенностью утверждать, что во внешности Невилла Теккерея, четвертого маркиза Бирминдейла, не было ничего особенно выдающегося. Обыкновенный, довольно невзрачный молодой человек из хорошей семьи. С годами он не стал красивее и теперь, на пороге восьмидесятилетия, был почти уродлив. Но вот о его внуке такого не скажешь!
Должно быть, рост и силу Дункан унаследовал от Мактавишей вместе с темно-рыжими волосами. И негодник красив, очень красив грубоватой мужской красотой. Именно эта мощь в сочетании с суровой мужественностью делала его старше. Не знай сэр Генри, сколько в действительности лет Дункану, посчитал бы, что он уже достаточно умудрен жизнью. Возможно, горцы просто рано взрослеют, чему причиной нелегкие условия жизни в этом холодном уголке земли, затерянном на краю света.
Но как теперь отвечать на вопросы Дункана? Жаль, что Арчибальда Мактавиша нет рядом! Уж он-то знал о договоре, от первого пункта до последнего. Недаром после обмена письмами, при котором обе стороны не стеснялись в выражениях, они наконец пришли к соглашению. Мактавишу следовало с самого начала открыться молодому Дункану.
– Клятва была дана вашей матерью еще до того, как вы родились, – наконец выдавил сэр Генри. – Иначе ей не позволили бы выйти замуж за вашего отца. Но она сделала это с радостью и по собственной воле. Видите ли, она очень любила своего жениха. И в то время никто не подумал возражать против договора: ни ваш отец, готовый на все, лишь бы добиться возлюбленной, ни его родитель, сэр Арчибальд.
– Сэр Генри, если вы немедленно не выложите, в чем суть этого проклятого обещания, я собственноручно и незамедлительно выкину вас на улицу! – заявил Дункан. Его лицо при этом оставалось бесстрастным, но сэр Генри ни на секунду не усомнился в правдивости каждого слова. И вряд ли стоит винить молодого человека за такую непочтительность. Ну почему от него все скрыли?
– Вы или, вернее, первенец вашей матери, коим оказались вы, должны стать наследником лорда Невилла, поскольку своих сыновей у него нет и не было.
Дункан почти рухнул на стул.
– И это все?
Сэр Генри никак не мог сообразить, как уговорить парня. Любой другой на его месте наверняка посчитал бы этот день счастливейшим в жизни! Еще бы! Стать наследником богатого знатного аристократа, превратиться из деревенского мальчишки в маркиза Бирминдейла!
Но поверенный знал также, как горцы относятся к англичанам, а Дункан Мактавиш – настоящий горец. Кроме того, он никогда не видел своего деда, сэра Невилла, и нога его не ступала на землю Англии.
– Надеюсь, вы понимаете, какая это великая честь, лорд Дункан? – попытался выполнить свой долг сэр Генри.
– Никакой я не лорд, и прекратите величать…
– С этого момента – лорд, – возразил поверенный. – Титул перешел к вам вместе с поместьем…
– Черта с два! – взорвался Дункан, снова вскакивая. – Никто не превратит меня в сассенаха только потому, что это взбрело в голову какому-то старикашке!
– Но вы наполовину англичанин, – настаивал сэр Генри. В награду он получил такой презрительный взгляд, что даже поежился.
Однако Дункан уже успел обрести хладнокровие. Просто удивительно, как быстро удается взять себя в руки столь молодому человеку!
– Надеюсь, вы понимаете, что я имею полное право отказаться и от титула, и от поместья? – спросил он.
– А вы? Неужели еще не осознали, что все-таки станете маркизом Бирминдейлом?
Последовало долгое, неловкое, по крайней мере для сэра Генри, молчание.
– В таком случае, – процедил наконец Дункан, – зачем вы явились сюда, если, по вашим словам, маркиз не умер?
– Вы стали совершеннолетним. Ваша мать заверила, что именно в двадцать один год вас отошлют к сэру Невиллу, если тот еще будет жив, с тем, чтобы дедушка смог наставить вас в ваших обязанностях. Он намерен убедиться перед неминуемой кончиной, что вы остепенились и устроены, как подобает маркизу.
– Устроен?
– Женаты.
– Полагаю, он успел выбрать мне невесту? – саркастически осведомился Дункан.
– Собственно говоря, так и есть, – с величайшей неохотой признался сэр Генри.
И тут Дункан, наконец не выдержав, залился смехом.
Глава 6
Дункану действительно стало весело еще и потому, что он не считал нужным подчиняться чьим-либо повелениям, а тем более наглому старикашке, вообразившему, что может управлять внуком, как марионеткой! Невилл Теккерей волен выбрать ему хоть десяток невест, но кто может заставить его жениться? Он сам себе господин. Если Невилл желает командовать им, как утверждает поверенный, следовало привезти его в Англию раньше, когда он еще не имел права принимать самостоятельные решения.
И вообще вся ситуация крайне неправдоподобна, если не сказать абсурдна. В тот день, когда Дункану исполнилось восемнадцать, Арчибальд передал в его руки управление фермами, рудниками и другой собственностью Мактавишей. Зачем это понадобилось ему, если было известно заранее, что вскоре его внук покинет Шотландию? Глупейшая клятва дана до рождения Дункана, и всем это известно, кроме него самого. Невероятно!
Дункан ничего не имел против англичан, ведь его мать была родом из этой страны. Правда, после того как она приняла фамилию Мактавиш, об этом почти забыли. Но общая атмосфера неприязни и недоверия к англичанам, в которой он вырос, конечно, повлияла и на него. И теперь от него требуют уехать в Англию? Жить там? Даже жениться? Будь он проклят, если пойдет на это!
Веселье его продлилось недолго. Как только Дункан препоручил коротышку-англичанина экономке и велел проводить в спальню, на него навалилась глухая тоска. Он провел ночь без сна, попеременно злясь и удивляясь бесцеремонности людей, вообразивших, что имеют право распоряжаться судьбой близкого им человека. Наконец под утро он сообразил, что Арчибальд скорее всего давно составил план, как избежать его отправки в далекую Англию. Наверняка так и есть, не может быть, чтобы Арчи равнодушно позволил Дункану уйти из его жизни! Что ж, завтра, с утра пораньше, он все выведает у деда.
Как и ожидал молодой Мактавиш, Арчибальд появился на кухне с первыми лучами солнца. Дункан по обычаю присоединился к деду. Оба вставали чуть свет и завтракали на кухне, самой теплой комнате в доме. Есть в столовой они не любили: по огромному помещению из угла в угол гуляли сквозняки.
Обычай этот укоренился четырнадцать лет назад, когда погиб последний из четверых сыновей Арчибальда, отец Дункана. Двое старших умерли по чистой случайности, остальные – по воле бушующей природы. Родители Дункана отправились на небо вместе. Они отплыли во Францию, чтобы подписать контракт на торговлю шерстью с ферм Мактавишей. Совсем короткая поездка… но грозный шквал налетел столь неожиданно, что судно не смогло добраться до французского порта.
Дункану тоже предстояло плыть на этом корабле, но вмешалось провидение в образе страшного приступа морской болезни, начавшегося еще до того, как успели поднять паруса. Арчи, приехавший проводить сына с невесткой, настоял, чтобы внука оставили с ним. Дункан помнил, как огорчился в тот день. Он ужасно хотел увидеть Францию. Для семилетнего мальчика это было бы первым увлекательным путешествием. Теперь ясно, что оно стало бы и последним.
Два других сына Арчибальда были женаты, но их дети либо умирали во младенчестве, либо рождались мертвыми, так что после кончины мужей его снохи вернулись к родителям. Самый младший стал священником и случайно свалился с крыши церкви, которую пытался починить.
И Дункан, и Арчи пережили немало трагедий. Тем более удивительно, что глава клана не ожесточился и не озлобился. Он даже не казался дряхлым, хотя окружающие называли его стариком. Арчи рано женился, и все дети были погодками, родившимися в первые несколько лет после свадьбы. Жена, вероятно, подарила бы ему еще детишек, если бы сама не скончалась при родах. Второй раз Арчи так и не женился, хотя вполне мог бы найти себе невесту даже в шестьдесят два года. В его рыжих, немного потускневших волосах почти не было седины, а борода придавала ему представительный вид, по крайней мере когда он давал себе труд как следует ее расчесать. Но теперь, передав бразды правления Дункану, он редко покидал дом, а поэтому не считал нужным следить за собой. Зная, что производить впечатление ему не на кого, если не считать поварихи, с коей он давно флиртовал, но которая, к сожалению, никогда не принимала хозяина всерьез, Арчи частенько целыми днями бродил по дому в халате. Удивительно, но сегодня он был тщательно одет, умыт и причесан, хотя смотрел исподлобья и недовольно морщился. Дункан заключил, что деду уже известно о появлении поверенного. Прекрасно. Значит, можно сразу переходить к делу, не дававшему ему покоя со вчерашнего вечера.
– Почему ты не сказал мне, Арчи?
Старший Мактавиш раздраженно передернул плечами, но вовсе не потому, что Дункан назвал его по имени. Дед не усматривал в этом непочтительности. И он не пытался уклониться от ответа, притворившись, будто не понимает, о чем толкует внук.
– Не хотел, чтобы ты раньше времени разрывался в своих привязанностях между Англией и Шотландией.
– Разрывался? Что за вздор! Ты отлично знаешь, где мой родной дом. Так было, есть и будет.
Арчи довольно заулыбался, но тут же вздохнул:
– Пойми и ты меня, парень. Мой Доналд потерял голову от любви к твоей матери. Был готов на все. И думать не желал о том, что она англичанка. Девушка была совсем молодой, еще восемнадцати не исполнилось. А ее отец рвал и метал, когда она без памяти влюбилась в Доналда. И к тому же он не хотел отпускать ее так далеко от дома. Маркиз любил девочку и, понимая, что ее сердце будет навеки разбито, если он не даст согласия на этот брак, наконец сдался. Но он потребовал, чтобы наследника Доналда, моего наследника, отослали к нему по достижении… совершеннолетия. Только дав такое обещание отцу, твоя мать смогла выйти замуж за Доналда.
– Я понимаю, отчего она дала клятву, но в толк не возьму, почему мне об этом не сказали ни слова.
– Честно говоря, парень, я все время надеялся, что старый ублюдок давно в могиле, а его поверенные ничего не знают о тебе. Наверняка у него есть и другие родственники, кому можно передать чертов титул. Но нет, этот сассенах еще нас с тобой переживет!
Последние слова Арчи произнес с таким отвращением, что Дункан засмеялся бы, не будь положение столь серьезным. Кроме того, он еще не услышал, каким образом Арчи собирался его отстоять.
– А мать? – напомнил он деду. – Почему она держала это в секрете от меня?
– Ты был слишком мал, когда она погибла. Мать непременно все объяснила бы тебе, останься она в живых. Кроме того, она с радостью дала это обещание. Не забывай, она была англичанкой и гордилась, что следующим маркизом Бирминдейлом будет ее сын. Бедняжка почитала титулы, как все сассенахи.
– Но тебе все же следовало рассказать мне, Арчи. Не стоило ждать до того дня, когда за мной явятся, чтобы увезти насильно. И что теперь делать с тем англичанином, который спит наверху? Он уверен, что я поеду с ним.
– Но ты действительно поедешь с ним!
– Этому не бывать! – взревел Дункан, взметнувшись со стула так быстро, что испуганная кухарка уронила нож – он едва не воткнулся ей в ногу.
Старушка пронзительно взвизгнула и обожгла Дункана негодующим взглядом. Но тот ничего не заметил, ибо в это самое время злобно смотрел на деда. Арчибальд мудро опустил глаза.
– Хочешь сказать, сам не знаешь, как нам выпутаться? – возмутился Дункан. – Ни за что не поверю. Интересно, как ты тут без меня управишься?
– Обходился же я как-то, когда ты был маленьким! Не настолько я стар…
– Ну и загонишь себя в могилу прежде времени…
Арчи усмехнулся:
– Не думай, что я передал все в твои руки, потому что рвался уйти на покой. Нет, просто тебе требовалось приобрести опыт, парень, а это лучший способ его получить.
– Но зачем? Чтобы я мог применить его в поместьях чертова маркиза?
– Нет, чтобы ты мог передать знания своему сыну.
– Какому еще сыну?!
