Сепаратный мир – Джон Ноулз

Nothing endures, not a tree, not love, not even a death by violence.

Написанный с подначки Торнтона Уайлдера и вошедший в итоге в американские школьные программы роман о взрослении в замкнутом мире школы-интерната, безупречные газоны которой накрывает тень Второй мировой войны. Во многом основанная на опыте собственных переживаний автора книга приходит к неутешительному выводу: взросление начинается с измененной перспективы, когда люди и объекты окружающего мира начинают рассматриваться как враги, в борьбе с которыми находят выход присущие человеку гнев, неудовлетворенность и жажда самовозвышения. И хотя главный герой в итоге находит спасение от этой неизбежности, цена этого спасения оказывается ему не по карману, и расплачиваться, как это часто бывает, приходится другим.«Сепаратный мир» разделен на две части – лето и осень, причем обе прекрасно характеризуют меняющуюся атмосферу повествования от последнего настоящего рассвета к первому настоящему закату. Беззаботное лето, то самое, которое позже будет вспоминаться одним из лучших моментов жизни, полное безумных идей, нарушенных правил и наслаждения всемогуществом юности в каждом ее проявлении так, словно каждый день может оказаться последним. Для Джина процесс отмирания этого мировосприятия уже запущен – его терзает смутная мысль, что все это чересчур хорошо, чтобы быть правдой. Кажется, 17 лет – слишком поздний срок, и его способность к идеальной в своей искренности дружбе прибивает к берегу, из-за чего он начинает высматривать подводные камни. Вместо того чтобы наслаждаться последним летом, он задумывается о своем с Финни равенстве в системе социальных координат и приходит к выводу, что равенства нет, потому что равенства во взрослом мире не существует в принципе – есть лишь борьба. Ему кажется, что он теряет себя в «лучах славы» лучшего друга, становится очередной жертвой его плотоядной харизмы, тенью человека, которым он хотел бы быть сам. В стремлении защититься от иллюзорной угрозы он наносит свой первый удар, продиктованный «взрослым» рефлексом, который и становится роковым.Образ Финея, во многом повторяющего судьбу…Образ Финея, во многом повторяющего судьбу своего древнегреческого тезки, хоть и основан на реальном человеке, кажется несколько идеализированным, хотя сюжетно такая идеализация вполне обоснована. Он похож не столько на человека, сколько на стихию, без конца ломающую устоявшийся порядок и создающую из хаоса новый. Он одержим атлетикой во всех ее проявлениях, и хотя во многом это безотходная сублимация некоего условно «темного» начала в «светлое», он никогда не стремится стать первым ради победы над кем-то, для него это просто исследование и расширение пределов собственных возможностей. В этом плане очень показателен эпизод с заплывом, в котором Финни побивает рекорд школы, но не хочет, чтобы об этом кто-нибудь знал. Для Джина такое безразличие к своему социальному статусу – настоящий разрыв шаблона, только усугубляющий недопонимание между ними. Финни вообще живет в своем собственном мире, существующем по придуманным им самим правилам. Он отрицает реальность войны и искренне верит, что в спорте не бывает проигравших; все, что не укладывается в его мировоззрение, признается ложным или несущественным, пусть даже это предательство. Вот казалось бы, с такой тяжелой формой отрицания действительности человек просто не выживет в реальном мире, но уникальность Финни в том, что его эскапизм направлен не вовнутрь, а вовне. Он не «уходит» в свою реальность, наоборот. Это тот редкий тип человека, который способен плавить, гнуть и перековывать реальность окружающую, приводя ее в соответствие со своим внутренним миром, словно пророк завладевая умами, причем без всяких видимых усилий. Финни кажется абсолютно неуязвимым и даже после смертельных, казалось бы, ударов он поднимается с земли и широко улыбается, отряхивая пыль. Но даже ему, поднимаясь, нужно на кого-то опереться. Так стоит ли удивляться, что именно в руках его лучшего друга оказался единственный существующий в мире кусочек криптонита?Все это разворачивается в тени войны на фоне новостных сводок о далеких бомбардировках и успехах союзников, врывающихся в безмятежность Девона и кажущихся в его стенах чем-то нереальным. Война без стука входит в каждый разговор, и весь школьный быт заново переоценивается в ее ракурсе, а спорт воспринимается как подготовка к пополнению рядов добровольцев и призывников. И все разговоры, так или иначе, сводятся к многозначительной фразе «after all, there's a war on». И хотя только Финни открыто отрицает войну, имея на то собственные причины, возможно, только он способен воспринять ее реальность. Для остальных война – что угодно, только не то, чем она на самом деле является. Безмятежные пышущие здоровьем нации кадры пропагандистского фильма, удачно подвернувшаяся возможность безапелляционно заявить о своем взрослении и в довесок увидеть мир, отличный повод проявить героизм и выказать патриотические чувства. Война для них в одинаковой степени романтична и нереальна, пока один из учеников Девона, от которого меньше всего ожидали, не записывается наконец в добровольцы, переходя от разговоров в курилке к делу. Что говорить о мальчишках, если даже их отцы воспринимают войну как прекрасную возможность для своих детей накопить некий багаж ярких воспоминаний, о которых можно будет бесконечно рассказывать за кружкой пива, повышая свою значимость в глазах окружающих. И только к выпуску из Девона, покидая его кажущиеся неприступными в своей неизменности стены, бывшие школьники смаргивают прекрасную иллюзию войны и начинают понимать ее истинную сущность.Великолепная тонкая и многоплановая история о взрослении, дружбе, предательстве и разрушительном чувстве вины, в хорошем смысле слова пронзительная и назидательная (тоже в хорошем), имхо, более чем достойная занять место в любой школьной литературной программе старших классов. Что интересно, в свое время во многих школьных округах США книгу пытались запретить в основном с формулировкой «offensive language» (хотя была одна совершенно маразматическая – «filthy, trashy sex novel» о.О). К нецензурной лексике, видимо, отнесли слово «f—ing» (именно в таком написании), употребляющееся в книге всего один раз. Даже не говоря о том, что слово это в том контексте уместней любого другого слова во всем романе и оправдано ничуть не меньше, чем «самая шокирующая „сука“ во всей современной литературе» ©, как же все-таки удивительно, что за одним-единственным деревом люди не в состоянии разглядеть огромного леса…

Война – это зло. Всегда и в любом случае. Но иногда люди романтизируют это явление из-за недопонимания, в силу неопытности или по каким-либо другим причинам. Именно такое отношение к войне наблюдается у некоторых героев «Сепаратного мира». Юноши, получающие образование в привилегированной школе-интернате живут в своём, обособленном от внешнего, мире. Можно сказать, они не видели настоящей жизни, ведь всё своё время они проводят в стенах школы, среди преподавателей и соучеников. И война, такая неизвестная, непредсказуемая, кажется им чем-то героическим. А кто-то считает, что война лишь выдумка правительства для одурачивания населения и поднятия патриотизма, поэтому не стоит опасаться того, что никогда не произойдёт.Два друга (если такие непростые взаимоотношения можно назвать дружбой) Джин и Финеас имеют совершенно разные взгляды практически во всём: для Джина война является серьёзной вехой в истории, способной перевернуть её ход, для Финни же она представляется лишь иллюзией. Похожее отношение наблюдается и в отношении обучения: если Джин старается изо всех сил, посвящает огромное количество времени учебным занятиям, то Финеас большее внимание уделяет спорту, а учёба кажется ему бременем, лишним грузом. И всё же мальчики не могут обходиться без взаимной поддержки. Но не всё так просто в их дружбе, как может показаться, и кардинальное различие в интересах и приоритетах иногда даёт о себе знать.Но эта книга не только о дружбе и тревожном военном времени. Она затрагивает вопросы чести, преданности и предательства, совести и искупления. В этом небольшом произведении автор показал, как всего лишь одним неосторожным поступком можно разрушить то, что строилось долгие годы, как легко утратить доверие и как сложно вновь завоевать уважение, оказавшееся под ударом. И хотя почти никто из героев не вызвал у меня симпатии, произведение оказалось очень актуальным, необычным и захватывающим. Ты погружаешься в атмосферу закрытой школы и вместе с героями чувствуешь неопределённость, шаткую позицию будущего. И понимаешь, насколько хрупкий мир дружбы, где всё зависит не только от одного человека.

Я прямо даже полезла, чтобы глянуть, в каком возрасте это было написано. Думала, ну немного лет автору-то, наверное. Но щас. В тридцать с лишним годков ноулз написал это нечто мутное, впрочем с претензией на глубокомысленность. Книга внесена в школьную программу? Я просто неистово сочувствую американским школьникам. Неистово.Причем, слог сам по себе неплох, со смыслом только проблемы. Перевод временами корявый, и пестрит перлами по типу: «Средне-младший, средне-старший. Одежки гнездятся на пожилых мужиках и здоровых парнях-спортсменах. Одежки, блин. Из глаз героев фигачатся загадочные вспышки, когда они играют в пятнашки. Герои стоят в тени на фоне ярко освещенного окна, что же за там ахтунг с освещением в помещениях.» Впрочем, это не самое страшное. Постоянные повторы описаний спортивных площадок, полей, леса, рек и прочего пейзажного и архитектурного добра. Как будто ноулз изо всех сил лил воду, натягивая объем. Но самый цимес – это тупые диалоги, которыми заполнена книга. – В европах бомбили.

– Да нет, в европах бомбили.

– Я и говорю, в европах бомбили.

– Да вы что, неужто в европах бомбили?

– Ну да, а иначе надел бы я розовую рубашку, подпоясался бы священным школьным галстуком?

– Ничего себе побомбили в европах!!!Вот примерно такое глубокомысленное «остроумие» я читала до самого конца и силилась понять про что оно, собственно? Ну, война, ну, мальчики в частной школе, ну, школьная звезда. Школьная звезда выдумает идиотские, без преувеличения, игры и занятия, как будто героям лет по десять, а не шестнадцать-семнадцать. Все остальные увлеченно втягиваются в действо. Главгер, от лица которого ведется рассказ, страдает странным тугоумием, но учится на отлично. И в какой-то момент начинает подозревать звезду, который его лучший друг, в черных замыслах. – Он мой друг.

– Но он мне вредит.

– Какой подлец!

– Так что, не вредит?

– Мне почудилось?

– Ой.

– Так вредит или нет?

– А друг ли он???И с памятью там у них большие проблемы, хотя вроде бы еще не пенсионеры.– Так где ты стоял?

– На берегу реки.

– А не на ветке дерева?

– Возле дерева.

– Точно не на ветке?

– Нет, я только лез на дерево.

– А мне кажется, что ты стоял на ветке.

– Точно, точно, там я и стоял.

– Значит, ты стоял на ветке… А на какой по счету?Короче, пришлось форсировать чтение этой мути про дружбу, вражду, преодоление каких-то там страхов и все такое в разгар второй мировой войны в частном американском колледже, чтобы поскорей закрыть и забыть это все, как страшный сон. Какое счастье, что я не американский школьник.