Джули Кагава
Лисья тень

Полная версия

Julie Kagawa

SHADOW OF THE FOX

Copyright © 2018 by Julie Kagawa

Cover art: Jenue (mask); Shutterstock (background)

Cover design: Mary Luna

© Александра Самарина, перевод на русский язык, 2021

© Издание на русском языке, оформление. Popcorn Books, 2021

Дизайн обложки: Екатерина Климова

Все права защищены. Любое воспроизведение, полное или частичное, в том числе на интернет-ресурсах, а также запись в электронной форме для частного или публичного использования возможны только с разрешения правообладателя.

* * *

Посвящается Мисе. Спасибо за все, мой сенсей.

Часть первая

1. Истоки и пределы

Дождь лил и в тот день, когда Суюки впервые переступила порог Дворца Солнца, и в ту ночь, когда ее не стало.

– Ты, что ли, новая служанка? – спросила женщина с узким, худым лицом, смерив девушку неласковым взглядом. Суюки дрожала с головы до пят, дождевая вода ледяными струйками бежала по спине, капала с волос прямо на роскошный деревянный паркет. Старшая горничная фыркнула.

– А ты отнюдь не красавица, как я погляжу. Впрочем, это неважно: прошлая служанка госпожи Сатоми была прекрасна, как бабочка, но умом не блистала, – поведала она и склонилась к девушке, прищурившись. – Скажи-ка мне вот что. Поговаривают, что в лавке твоего отца именно ты заправляла всеми делами. Ты и впрямь девчонка неглупая? Или один ветер в голове, как у той, что была до тебя?

Суюки прикусила губу и опустила глаза. Она правда почти весь год помогала отцу. Будучи единственным ребенком знаменитого мастера флейт, она часто обслуживала покупателей, пока он изготавливал новый инструмент – отец обыкновенно ничего не ел и ни с кем не разговаривал, пока не завершал начатое. Суюки умела читать и считать не хуже любого мальчишки, но по законам того времени не могла унаследовать отцовское дело и обучиться его мастерству. Мура Акихито до сих пор пребывал в добром здравии, но с годами его проворные пальцы огрубели от кропотливой работы. Отец решил не выдавать Суюки замуж и употребил свое весьма скромное влияние на то, чтобы устроить дочь прислугой в императорский дворец, рассчитывая, что там о ней позаботятся, когда его не станет. Суюки очень тосковала по дому и часто гадала, как там отец без нее, но понимала, что такова его воля.

– Не знаю, госпожа, – прошептала она.

– Пф-ф. Ну что ж, скоро сами увидим. Но на твоем месте я бы придумала для госпожи Сатоми ответ получше. Иначе вылетишь отсюда еще быстрее, чем твоя предшественница. А теперь ступай на кухню за чаем для госпожи, – приказала она. – Кухарка объяснит, куда его отнести.

Несколько минут спустя Суюки уже шла по веранде с подносом, уставленным чайной посудой, и изо всех сил пыталась вспомнить дорогу. Императорский Дворец Солнца походил на маленький городок, посреди которого высилось главное здание, где жил император с семьей. Между сторожевой башней и внутренней стеной размещался лабиринт укреплений, предназначенный для защиты императора и для того, чтобы сбить с толку неприятеля. Придворные, знать и самураи расхаживали по дорожкам в ярких шелковых одеждах – белых, с изображением нежных лепестков сакуры, и ярко-красных, с золотыми хризантемами. Но никто из них не удостаивал Суюки взглядом. Только самым влиятельным семьям позволялось селиться подле императора: чем ближе ты жил к главному дворцу, тем выше было твое положение.

Суюки блуждала в поисках нужной двери, а внутри нарастала тревога. Дома вокруг были совершенно одинаковые: с серыми кровлями, стенами из бамбука и бумаги – и соединялись деревянными верандами, построенными для того, чтобы уберечь наряды придворных от грязи и росы. Над улицами горделиво возвышались диковинные башенки, укрытые синей черепицей; в аккуратно подстриженных кронах заливались десятки птиц, но тугой узел в груди не давал Суюки насладиться этим великолепием.

Внезапно прозрачный ясный звук прорезал воздух, и она застыла на месте. Нет, то была не птичья трель, хотя дрозд на соседнем дереве с готовностью откликнулся. Суюки моментально узнала его, припомнила каждую нотку. Сколько раз она слышала эту мелодию за дверью отцовской мастерской? То была нежная, пленительная песнь флейты.

Зачарованная, Суюки пошла на звук, позабыв о поручении и о том, что хозяйка наверняка рассердится, если чай не принесут вовремя. Жалобная, печальная мелодия, песнь прощания и осеннего увядания неумолимо влекла ее за собой. Неведомый музыкант великолепно владел инструментом; в его игре было столько чувства, что Суюки казалось, будто она слышит саму его душу.

Музыка до того заворожила Суюки, что она совсем перестала смотреть, куда идет. Завернув за угол, она едва не налетела на юного аристократа в небесно-голубых одеждах, прижимавшего к губам флейту. Испуганно вскрикнув, девушка попыталась уберечься от столкновения. Чайник на подносе возмущенно звякнул, чашки задрожали, а мелодия оборвалась, когда самурай, к огромному изумлению Суюки, повернулся и подставил руку под поднос, чтобы тот не опрокинулся на веранду.

– Осторожнее, – сказал незнакомец голосом тонким и чистым. – Лучше ничего не ронять, а то такой шум поднимется. Вы как, в порядке?

Суюки уставилась на него. Перед ней стоял, пожалуй, самый симпатичный парень из всех, что она видела в жизни. «Нет, не симпатичный даже, – подумалось ей. – Красивый». Под небесно-голубыми одеждами угадывались широкие плечи, но черты у юноши были изящные и тонкие: он походил на иву, распустившуюся по весне. Белые, как снег на горных вершинах, волосы не были убраны в самурайский пучок, но свободно ниспадали на спину. И что самое поразительное – он ей улыбался, причем не холодной, самодовольной ухмылкой большинства аристократов, а искренне, радостно и тепло щурясь.

– Прошу прощения! – воскликнул он, выпуская поднос и отступая назад. Вид у него был совершенно спокойный, ни капли не раздраженный. – Виноват, встал посреди дороги и не подумал о том, что кто-то может выскочить из-за угла! Надеюсь, я не сильно вас напугал, госпожа…

Суюки дважды открывала рот, но дар речи вернулся не сразу.

– Простите, господин, – произнесла она едва слышным шепотом. Аристократы не разговаривают так с прислугой, даже ей это было хорошо известно. – Меня зовут Суюки, и я всего лишь служанка. Не стоит волноваться из-за таких, как я.

Аристократ фыркнул.

– Еще как стоит, Суюки-сан, – сказал он. – Когда я играю, то часто забываю, где нахожусь. – Он поднял флейту, и сердце Суюки забилось чаще. – Что ж, давайте больше не будем думать о случившемся. Можете спокойно возвращаться к своей работе.

Он шагнул в сторону, пропуская Суюки, но та не шелохнулась – все не могла отвести глаз от инструмента в его изящной ладони. Флейта, прямая, словно стрела, с ярким золотистым наконечником, была сделана из темного полированного дерева. Суюки понимала, что заговаривать с представителем знати опасно – он может приказать высечь нахальную служанку, бросить в тюрьму или даже казнить, но слова вырвались против ее воли.

– Вы великолепно играете, мой господин, – прошептала она. – Простите. Знаю, я не вправе говорить такие вещи, но мой отец бы вами гордился.

Незнакомец склонил голову набок, по его прекрасному лицу пробежала тень изумления.

– Ваш отец? – спросил он, и тут его осенило: – Так вы дочь Муры Акихито?

– Hai^[1].

Он улыбнулся и коротко ей поклонился.

– Прекрасную мелодию можно сыграть лишь на прекрасном инструменте, – сказал он. – Когда увидитесь с отцом, передайте ему, что для меня большая честь быть хозяином такой дивной флейты.

У Суюки запершило в горле, к глазам подступили горячие слезы. Аристократ почтительно отвернулся и принялся с деланым интересом разглядывать цветущую вишню, чтобы дать Суюки время успокоиться.

– Вы случайно не заблудились? – спросил он вскоре, оторвавшись от созерцания куколки какого-то насекомого на тонкой ветке. Суюки не уловила в его голосе издевки, только безобидное веселье, с каким люди порой разговаривают с кошками на улицах. – Императорский дворец и впрямь потрясает с непривычки. Кому вы прислуживаете, Суюки-сан? Быть может, я смогу вас проводить.

– Г-госпоже Сатоми, мой господин, – заикаясь, ответила Суюки, до глубины души пораженная его добротой. Она знала, что нужно поклониться, но боялась разлить чай. – Прошу меня извинить, я прибыла во дворец только сегодня и еще не успела тут освоиться.

Аристократ нахмурился, и сердце замерло в груди у Суюки – она испугалась, что обидела его.

– Понятно, – едва слышно проговорил он. – Стало быть, у вас новая служанка, а, Сатоми-сан? Сколько же их нужно императорским наложницам?

Не успела Суюки задуматься, что он имел в виду, как незнакомец взял себя в руки и снова ей улыбнулся.

– Что ж, удача благоволит вам, Суюки-сан. Резиденция госпожи Сатоми совсем недалеко. – Он взмахнул широким рукавом, указывая тонким пальцем дорогу. – Обойдите это здание с левой стороны, а потом идите прямо и до конца. Нужная вам дверь – последняя справа.

– Дайсукэ-сан! – Громкий женский голос пронесся по веранде, и аристократ отвернулся, не дав Суюки прошептать слова благодарности. Вскоре из-за угла показались три знатные дамы в элегантных золотисто-зеленых кимоно. Они насмешливо посмотрели на аристократа.

– Вот ты где, Дайсукэ-сан, – с обидой воскликнула одна из них. – Где тебя носит? Мы же опаздываем на поэтические чтения к Ханоэ-сан! А-а-а. Что тут происходит? – спросила она, заметив Суюки. – Дайсукэ-сан, только не говори, что все это время ты болтал со служанкой!

– Почему бы и нет? – с издевкой поинтересовался он. – Порой разговоры с прислугой куда интереснее бесед с аристократками.

Девушки захихикали, будто ничего смешнее в жизни не слышали. Суюки искренне не понимала, что тут веселого.

– Что за ерунда, Тайо Дайсукэ! – с упреком сказала одна из девушек, прикрывшись белым веером с цветками вишни. – Пойдем уже. Нам надо спешить. А ты, – она перевела взгляд на Суюки, – возвращайся к работе. Что уставилась? Кыш!

Суюки поспешно удалилась, стараясь не расплескать чай. Но сердце продолжало бешено колотиться, а восстановить дыхание никак не удавалось. Тайо. Родовое имя императорской семьи. Дайсукэ-сама – член Клана Солнца, одной из самых влиятельных семей в Ивагото, и в его жилах течет императорская кровь. Странное чувство в животе усилилось, мысли, словно стайка мотыльков, порхающих у огня, кружились вокруг воспоминаний о его улыбке и мелодии отцовской флейты.

Нужную дверь Суюки отыскала в самом конце веранды, откуда открывался вид на великолепные дворцовые сады. Перегородка сёдзи была отодвинута, и Суюки почувствовала легкий аромат ладана, который курился во мраке комнаты. Она тихонько вошла и огляделась в поисках новой хозяйки, но комната была пуста. Жилище было богато обставлено, хотя обычно знать отличалась склонностью к простоте. Нарядные ширмы превратили комнату в маленький лабиринт, пол устилали мягкие татами. Повсюду лежали стопки листов для оригами всевозможных расцветок и фактур, а со всех плоских поверхностей на Суюки смотрели бумажные птицы – они будто захватили дом. Девушка смела стайку журавликов со стола, чтобы поставить поднос.

– Маи-тян^[2]? – Из соседней комнаты послышался голос, мягкий и нежный, как осенняя паутинка; по полу прошелестел шелк. – Это ты? Где ты была? Я уже начала волноваться… Ах.

В дверях появилась дама, и на мгновение они с Суюки застыли, глядя друг на друга. Суюки распахнула рот от изумления.

Если Тайо Дайсукэ был самым красивым парнем, которого она только видела в жизни, то теперь перед ней стояла самая изящная и прекрасная женщина во всем дворце. На ней было красное кимоно, расшитое золотыми, серебряными и зелеными бабочками. Блестящие черные волосы были собраны в высокую прическу, украшенную двумя золотисто-красными деревянными палочками и гребешками из слоновой кости. Темные глаза, сияющие на безупречном, словно фарфоровом, лице с интересом оглядели Суюки.

– Здравствуй, – проговорила незнакомка, и Суюки поспешно закрыла рот. – Могу я поинтересоваться, кто ты такая?

– Я… я Суюки, – запинаясь, представилась девушка. – Ваша новая служанка.

– Ах вот оно что. – Губы женщины тронула легкая улыбка. Суюки ни капли не сомневалась, что улыбнись она чуть шире, и в полумраке сверкнут белоснежные зубы. – Проходи, малютка Суюки-тян. Только, пожалуйста, ничего не раздави.

Суюки послушно приблизилась к госпоже Сатоми, стараясь не наступить на ее бумажные создания.

И тут женщина дала ей хлесткую пощечину.

Вспышка боли на мгновение ослепила девушку. Она рухнула на пол, до того изумленная, что даже не вскрикнула. Из глаз брызнули слезы. Суюки прикрыла щеку ладонью и непонимающе посмотрела на госпожу Сатоми. Та возвышалась над ней, продолжая улыбаться.

– Знаешь, почему я тебя ударила, малютка Суюки-тян? – спросила она, на сей раз показав зубы.

«Так скалятся черепа», – подумалось Суюки.

– Н-н-нет, моя госпожа, – пробормотала она. Онемевшая щека начала гореть.

– Потому что я звала Маи-тян, а не тебя, – беспощадно веселым голосом сообщила госпожа Сатоми. – Даже если ты глупая деревенщина, Суюки-тян, это тебя нисколько не извиняет. Приходить нужно только когда позовут, ясно тебе?

– Да, моя госпожа.

– Улыбнись, Суюки-тян, – велела Сатоми. – Если улыбнешься, возможно, я забуду о твоем мерзком деревенском говоре и о том, что лицо у тебя похоже на коровью морду. Мне трудно будет сдерживать отвращение при виде тебя, но я постараюсь. Разве это не великодушно с моей стороны, а, Суюки-тян?

Не зная, что ответить, Суюки стиснула зубы и подумала о Дайсукэ-саме.

– Разве это не великодушно с моей стороны, Суюки-тян? – повторила Сатоми с нескрываемым раздражением.

Суюки с трудом сглотнула.

– Hai, госпожа Сатоми.

Сатоми вздохнула.

– Ты помяла мои фигурки, – оскорбленно заявила она, и Суюки взглянула на бумажных зверюшек, которых случайно задела. Госпожа фыркнула и отвернулась. – Предупреждаю: я очень разозлюсь, если ты их не заменишь. В районе Ветров есть одна милая лавочка, где продается самая тонкая лавандовая бумага. Если поспешишь, успеешь купить ее до закрытия.

В дверной проем Суюки увидела, как над дворцом сгущаются грозовые облака. Загрохотал гром, а в темном небе замелькали серебристо-голубые молнии.

– Да, госпожа Сатоми.

За следующие несколько дней Суюки успела истосковаться по отцовской лавочке, по неспешному подметанию полов, штопке одежды, приготовлению еды трижды в день, по успокаивающему аромату опилок и стружек, по посетителям, которые редко ее замечали, занятые лишь отцом и его творениями. Раньше Суюки казалось, что в работе служанки, приставленной к знатной госпоже, нет ничего сложного: только и знай, что помогай ей одеться да выполняй мелкие поручения и дела, недостойные внимания аристократки. Возможно, так оно и должно было быть – во всяком случае, другие служанки явно не страдали от тягот и лишений. Они откровенно избегали Суюки, будто общение со служанкой госпожи Сатоми могло навлечь на них ее гнев. И Суюки их не винила.

Госпожа Сатоми была сущим исчадием ада, прекрасным его исчадием в шелках, при макияже и одурманивающем парфюме. Что бы Суюки ни делала, хозяйка всегда была недовольна. Как бы она ни терла и полоскала белье, Сатоми всегда говорила, что постирано оно плохо. Чай, заваренный Суюки, оказывался либо слишком слабым, либо слишком крепким, либо чересчур сладким – вечно что-нибудь было не так. Как бы прилежно девушка ни убирала комнаты госпожи Сатоми, где-нибудь неизменно отыскивалось пятнышко грязи, татами оказывалось не там, где нужно, бумажные фигурки стояли не на тех местах. Обнаружив очередной промах, госпожа едва заметно улыбалась и отвешивала девушке на удивление звонкую пощечину.

Но это, разумеется, никого не заботило. Другие служанки отводили глаза от ее синяков, а стражники вообще на нее не смотрели. Суюки не осмеливалась жаловаться, ведь госпожа Сатоми была не только знаменитой и влиятельной аристократкой, но и любимой наложницей самого императора. Злословить о ней значило оскорблять Тайо но Гэндзиро, великого Сына Неба – а это могло закончиться поркой, публичным унижением или и того хуже.

От полного отчаяния Суюки спасала только мысль о новой встрече с Дайсукэ-самой. Само собой, в его венах течет голубая кровь и он Суюки совершенно не ровня. Беды простолюдинки ему вряд ли интересны. Но ей хватило бы одного взгляда. Она тщетно искала его на верандах и дорожках, когда бегала с поручениями госпожи Сатоми, но красивого аристократа нигде не было видно. До Суюки дошли слухи, будто Тайо Дайсукэ покинул Дворец Солнца вскоре после ее прибытия и отправился в одно из своих загадочных путешествий по стране. Суюки очень надеялась встретиться с ним, когда он вернется. Ей хотелось вновь услышать мелодию отцовской флейты, пойти за ней и столкнуться с Дайсукэ, вновь увидеть его струящиеся белые волосы.

Затрещина, от которой Суюки повалилась на пол, пробудила ее от мечтаний.

– Что ж ты такая неуклюжая, дорогуша? – спросила одетая в ослепительно шелковый наряд госпожа Сатоми, глядя на нее сверху вниз. – Вставай, Суюки-тян. Для тебя есть работа.

В руках у госпожи был моток крепкой шелковой веревки кроваво-красного цвета. Как только Суюки поднялась, веревка оказалась у нее в руках.

– Слушай, ты какая-то слабоумная, право слово. Я уже и не надеюсь, что из тебя получится хорошая служанка. Но даже ты справишься с этим простейшим заданием. Отнеси веревку в амбар в восточной части сада, прямо за озером. И кончай плакать. Что обо мне подумают люди, если моя служанка будет вечно ходить зареванная?

Очнулась Суюки в темноте. В голове стучало. Перед глазами плыло, во рту стоял противный металлический привкус. Где-то в вышине гремел гром, свежий ветер дул в лицо. Холодные острые камни больно впивались в щеку и живот. Суюки моргнула и попыталась подняться, но руки не слушались. Через мгновение девушка поняла, что они связаны у ней за спиной.

Кровь застыла в жилах. Суюки перекатилась набок и попыталась встать, но колени и лодыжки тоже оказались связаны той самой веревкой, которую она несла в амбар. Рот у девушки был заткнут кляпом, примотанным к голове обрывком какой-то тряпки. Глухо вскрикнув, Суюки забилась на камнях. Боль пронзала руки, когда она невольно царапала их об острые булыжники, сдирая кожу, но веревки не поддавались. Запыхавшись и обессилев, Суюки устало повалилась на землю, а потом подняла голову и огляделась.

Она лежала посреди двора, но не ухоженного двора перед Дворцом Солнца с чисто выметенными белыми плитами и аккуратно подстриженными кустами. Этот двор был темным и изрядно потрепанным временем. Нависавший над ним замок тоже выглядел мрачным и покинутым и напоминал гигантское злобное чудовище. На стенах развевались изорванные флаги. По всему двору валялись сухие листья и обломки камней; неподалеку Суюки заметила шлем самурая, пустой и ржавый. Над головой сверкали молнии, и в их свете она различила блестящие глаза десятков ворон, которые сидели на стенах дворца и наблюдали за ней, поеживаясь от ветра.

– Ну здравствуй, Суюки-тян, – поприветствовал ее до жути радостный голос. – Проснулась наконец?

Суюки обернулась и увидела госпожу Сатоми – та стояла в нескольких шагах позади нее. Ветер трепал ее распущенные волосы, рукава красно-черного кимоно развевались, как паруса. Взгляд был недобрым, на губах играла едва заметная улыбка. Судорожно вздохнув, Суюки с трудом села. Ей хотелось криком звать на помощь, хотелось понять, что происходит. Неужели это жестокое наказание? Но в чем она опять провинилась? Плохо убралась, принесла не то, о чем просили, или обслужила госпожу не так, как та бы хотела? Во взгляде Суюки вспыхнула мольба, по щекам заструились горячие слезы, но госпожа Сатоми только сморщила нос.

– Ты не только лентяйка, но и истеричка. Терпеть не могу твои вечные сопли. – Она фыркнула и отошла назад, больше не глядя на Суюки. – Что ж, возрадуйся, Суюки-тян. Сегодня твоим страданиям придет конец. Хоть это и значит, что мне придется искать новую прислугу – и почему служанки вечно норовят разбежаться, словно мыши? Неблагодарные твари. Никакого чувства ответственности. – Госпожа Сатоми страдальчески выдохнула, а потом взглянула на облака. В небе снова сверкнула молния. Ветер усилился.

– Ну и где носит этого о́ни? – пробормотала она. – Учитывая, каких трудов мне стоило организовать ему достойное вознаграждение, я буду очень недовольна, если он не успеет к началу грозы.

О́ни? Суюки решила, что, вероятно, ослышалась. Так звали жестоких демонов из Дзигоку, царства тьмы. В народе ходили бесчисленные истории о храбрых самураях, побеждающих целые армии о́ни, но это все были мифы и легенды. Родители пугали демонами непослушных чад: «Не приближайся к лесу, а не то о́ни тебя схватит», «Не спорь со старшими, иначе о́ни выскочит из-под пола и утащит тебя в Дзигоку». Страшилки для детей, чудовища из легенд о самураях, откуда им взяться в Нингенкае, царстве смертных?..

После ослепительной вспышки молнии и удара грома в углу двора появилась гигантская рогатая тварь.

Суюки вскрикнула. Кляп во рту заглушал ее вопли, но она не умолкала и кричала, пока хватало дыхания, то и дело кашляя в лоскут ткани. Она попыталась отползти, но упала и больно ударилась о камни, разбив подбородок. Страх заглушил боль. Госпожа Сатоми метнула в нее испепеляющий взгляд, губы ее шевелились – наверное, она снова проклинала Суюки за истеричность, но та не видела и не слышала ничего, кроме огромного демона, явившегося прямиком из ночных кошмаров. Он шагнул вперед и остановился в круге факельного света. Чудовище, в реальность которого невозможно поверить.

Демон был огромным, футов на пятнадцать выше Суюки, и страшным, как описывали в легендах. Кожа у него была кроваво-красного цвета, густая черная грива ниспадала на плечи и спину. В пасти поблескивали острые желтые клыки, а глаза сверкали раскаленными углями. Шаги демона сотрясали землю. Объятая ужасом, Суюки вспомнила, что в сказаниях о́ни всегда носили набедренные повязки из шкур крупных зверей, но на этом демоне были сверкающие доспехи – красные самурайские наплечники, набедренники и нарукавники. В руке о́ни держал огромную железную дубинку тэцубо и поигрывал ей, будто она весила не больше пера.

– Ну наконец-то, Ябурама, – поприветствовала его госпожа Сатоми, вскинув голову. Чудовище остановилось напротив нее. – Я, конечно, наслышана, что время в Дзигоку не существует и один день там длится восемьсот земных лет, но пунктуальность – замечательное качество, которым не следует пренебрегать.

Из горла о́ни вырвался глухой утробный рык.

– Не поучай меня, женщина. – От его жуткого голоса задрожал воздух. – Призыв демонов из Дзигоку – дело небыстрое, особенно если хочешь собрать армию.

Позади о́ни, словно колония муравьев, возникло полчище чудовищ помельче. Ростом эти монстры были чуть выше колена, кожа их переливалась синим, красным и зеленым. От главного демона их отличали огромные уши и безумный оскал. Заметив Суюки, они поспешили вперед, гогоча и облизывая острые клыки. Суюки вскрикнула и забилась рыбой, выброшенной на берег, тщетно силясь отползти подальше от голодных тварей.

Ябурама предупреждающе рыкнул – словно гром прокатился по двору. Орда чудовищ попятилась.

– Это моя? – спросил демон, сверкнув огненно-красными глазами на Суюки. – С виду вкусная. – Он шагнул к лежащей на земле девушке, и та едва не лишилась чувств.

– Терпение, Ябурама, – проговорила госпожа Сатоми и жестом остановила его. Он сощурился и оскалился, но даму это нисколько не обеспокоило. – Скоро заберешь свое вознаграждение, – продолжила она. – Просто хочу убедиться, что ты знаешь, кто тебя сюда призвал. Знаешь, что нужно сделать.

– Как я могу этого не знать, – нетерпеливо ответил о́ни. – Дракон восстает. Предвестник Перемен приближается. В этом царстве невыносимого света и солнца прошла очередная тысяча лет, и вот-вот настанет время загадывать желание. В такое время смертный мог призвать меня в Нингенкай лишь по одной причине. – Жестокую морду исказила гримаса самодовольного презрения. – Я достану тебе свиток, женщина. Или его кусок, ибо сейчас фрагменты свитка разбросаны по всему свету. – Он вновь перевел взгляд горящих глаз на Суюки и медленно улыбнулся, обнажив клыки. – Я все выполню, но сперва возьму то, что мне причитается.

– Хорошо, – согласилась госпожа Сатоми. С неба упали первые капли дождя. – Я рассчитываю на тебя, Ябурама. Уверена, есть и другие желающие отыскать все фрагменты Драконьего свитка. Ты знаешь, что делать, если вдруг встретишься с этими охотничками. Что ж… – Она раскрыла розовый зонтик и подняла его над головой. – Оставлю вас наедине. Наслаждайся.

По каменистому двору зазмеились ручейки. Госпожа Сатоми развернулась и направилась восвояси. Суюки дернулась в ее сторону, плача и умоляя о помощи богов и тех, кто волею судеб расслышит ее сдавленный крик. «Пощадите, – с отчаянием думала она. – Прошу. Неужели моя жизнь закончится вот так? Нет, нет, пожалуйста…»

Госпожа Сатоми замедлила шаг.

– О, малышка Суюки-тян, выше нос, – улыбнулась она. – Пришел миг твоей славы. С тебя начнется новая эра. Эта империя – весь мир! – изменится благодаря твоей жертве. Понимаешь? – Госпожа Сатоми склонила голову набок и посмотрела на Суюки так, словно та была маленьким скулящим щенком. – Ты наконец оказалась полезной. Для таких, как ты, этого вполне достаточно.

Земля задрожала за спиной у Суюки. Огромная рука схватила ее за ноги, изогнутые когти вонзились в кожу. Суюки извивалась, пытаясь освободиться от веревок и вырваться из хватки демона, но тщетно. Госпожа Сатоми фыркнула, отвернулась и пошла дальше, и зонтик ее покачивался под дождем. О́ни поднес девушку к жуткой морде, а демоны поменьше кричали и танцевали вокруг.

Помогите. Кто-нибудь, прошу, помогите! Дайсукэ-сама… Мысли Суюки внезапно обратились к молодому аристократу, ей вспомнилось его прекрасное лицо и мягкая улыбка, хоть она и понимала, что он не явится ей на помощь. Никто не поможет ей, потому что всем плевать на смерть простолюдинки. «Прости меня, папа, – мысленно обратилась Суюки к отцу. – Я не хотела оставлять тебя одного».

Ярость, полыхнувшая в глубине ее души, на мгновение пересилила страх. Сейчас с ней расправится демон, а она даже пожить толком не успела – это несправедливо! Пусть Суюки была всего лишь служанкой, она надеялась однажды выйти замуж за достойного человека, завести семью, оставить после себя что-то значимое. Я не готова, не готова умирать. Пожалуйста, только не сейчас.

Когтистые пальцы сомкнулись у нее на шее, подняли в воздух, и она различила на морде демона жуткую голодную улыбку. Тварь из другого мира распахнула пасть, и смрадное дыхание, пахнущее дымом и гнилым мясом, обожгло лицо девушки. В эту секунду милосердные боги решили вмешаться, и Суюки от ужаса лишилась чувств. Сознание покинуло ее ровно за секунду до того, как клыки разорвали тело пополам.

Аромат крови сгустился в воздухе, и демоны радостно завыли. Над останками Суюки медленно поднялся светящийся шар, невидимый взгляду смертного и полчищу демонов. Он завис над мерзкой сценой, словно наблюдая за тем, как мелкие твари грызутся за куски человеческого мяса, а Ябурама оглушительно рычит во мраке, отгоняя их прочь. На мгновение шар застыл, словно разрываясь между желанием взмыть к облакам и остаться на месте. Подлетев выше, он замер над единственным ярким пятном – розовым зонтиком, который поспешно двигался к замку. Голубовато-белое сияние шара сменилось зловещим красным.

Спикировав к земле, шар бесшумно проплыл над о́ни и успел скользнуть в двери замка до того, как они захлопнулись, оставив позади демонов и истерзанное тело юной служанки.