Джулиан Хермсен
Миллионер и монах. Как перестать гоняться за успехом и начать жить
Глава III
Утро вторника в апреле 2013 года началось как любое утро вторника в последние годы, с тем лишь исключением, что я встал на три часа раньше, чем обычно. Мой завтрак Марта приготовила еще накануне и оставила на столе в столовой. Я быстро поел. В красивом костюме чуть позже я уже стоял в прихожей и наблюдал за тем, как Йохен загружал мои огромные чемоданы в «Майбах». Было еще темно и довольно прохладно, может быть, четыре или пять градусов по Цельсию. Я закрыл дверь, сел в автомобиль и еще раз подумал о происходящем со мной. Надеюсь, все обойдется, пришло мне на ум.
Йохен в этот день был в особенно хорошем настроении. Оглядываясь назад, я думаю, он догадывался, что мое путешествие кардинально что-то изменит во мне.
Мы проехали примерно пятнадцать километров до аэропорта. Йохен припарковал «Майбах» прямо перед главным входом и вышел. Я видел взгляды других людей. Завистливые, нерадостные, но восхищенные. Я ощущал чувство гордости. «Да, «Майбах» – моя собственность, я не взял его на прокат, а купил, заплатив 250 000,00 евро наличными», – мой голос был едва слышен в тишине салона. Я продолжал сидеть, потому что знал процедуру. Каждый раз, когда я отправлялся в деловую поездку, Линда заказывала для меня «ассистента в аэропорту». Йохен и пожилой господин вышли из здания аэропорта и направлялись в сторону «Майбаха».
Йохен открыл мою дверь, я вышел. Ассистент в аэропорту уже загружал мои чемоданы на тележку. «Господин Альтрес, менеджер багажа» – большими буквами было написано на его именном бейджике. Менеджер? Ну вряд ли, подумал я с сомнением. Я поблагодарил Йохена, пожелал ему три недели отдыха, пока и я буду в отпуске, и направился в направлении выхода на рейс.
«Какой у вас выход, не подскажете?» – спросил господин Альтрес.
«Седьмой. «Люфтганза». Первый класс», – ответил я.
Мы шли молча через почти безлюдный аэропорт до последнего выхода на рейс. Очередь на регистрацию держалась выделенного пространства, мы прошли мимо них к стойке регистрации пассажиров первого класса. После проверки моих документов и взвешивания багажа я получил посадочный талон. Дама на стойке регистрации указала рукой в нужном мне направлении и вежливо попрощалась: «Желаю вам приятного полета, вот там ваш выход на посадку».
Я поблагодарил и отправился в указанном направлении. Мимо многочисленных киосков с закусками и небольшими кафе. По пути я заметил мужчину средних лет у кофейного островка «Кофе с собой». «С вас 6,90 евро», – улыбалась ему продавщица.
Как можно купить кофе почти за семь евро? Этот человек никогда не будет успешным, – подумал я и с удовольствием повторил свое кредо: «Имеет тот, кто бережет».
После дополнительной проверки документов меня пропустили в специальный зал ожидания. Еще два часа до вылета, подумал я и сел в одно из мягких кресел. Ручную кладь я разместил у ног и вынул ноутбук. Время ожидания я посвятил ответам на сообщения.
Рейс прошел без особых происшествий. Стюардесса, которая меня обслуживала, была вежлива и предупредительна. В конце концов, за это я заплатил пять тысяч евро в один конец, за счет компании, конечно.
После почти двенадцати часов по громкой связи объявили: «Дамы и господа, пожалуйста, пристегните свои ремни, уберите столики и верните спинки кресел в вертикальное положение. Мы приближаемся к международному аэропорту Бангкока». На экране спинки сиденья передо мной появилась цель «Bangkok-Suvarnabhumi».
Одним из первых я покинул самолет. Ступив на трап, я сразу понял, где я оказался.
Жара. Стена стоячего воздуха четко ощущаемых плюс сорока пяти градусов по Цельсию упала на меня. Приятно, подумал я и внезапно почувствовал себя великолепно. Преодолев обычные меры предосторожности, я со своими чемоданами направился в направлении ожидающего меня такси. Огромное помещение и бесчисленные водители, ждущие своих клиентов. Стояла настоящая жара. В Таиланде всегда жарко, но в апреле там еще и «лето». Это значит, что дождей нет, похолоданий не предвидится, только жара. Я обратил внимание на то, что все такси были машинами марки «Тойота Королла». Я искал известный мне «Мерседес» Е-класса. Осмотревшись и пройдя со своими чемоданами по диагонали через весь зал, я понял, что «Мерседеса» мне не найти, и весь мокрый от пота остановился перед фиолетовой «Тойотой». Как и у всех остальных машин, ожидающих посадки, у этой работал мотор. Молодой человек, одетый в льняные штаны, клетчатую рубашку и в сандалии, вылез и улыбнулся мне. «Куда вас отвезти?» – вежливо спросил он и склонился в легком поклоне. «Oakwood Suits Hotel Bangkok, пожалуйста», – ответил я.
Мой водитель аккуратно погрузил чемоданы в багажник, и мы тронулись.
Первую ночь в Таиланде я хотел провести в хорошем отеле, чтобы медленно привыкнуть к местной культуре. Поездку в отель можно описать как приключение. В такси было ужасно холодно. Водитель был пристегнут, постоянно превышал скорость и выглядел страшно уставшим. Когда я, наконец, увидел отель, у меня камень с сердца упал, и я поклялся больше никогда не ездить здесь на такси.
Глава IV
Водитель резко притормозил перед главным входом в отель. Я выглянул из окна и увидел сияющее улыбкой лицо. «Sawadee krap»[2], – портье слегка поклонился и приветствовал меня, сложив руки у груди. Очень мило, чего это он так рад? Заработок у портье, скорее всего, не самый высокий, подумал я и последовал за ним и моими чемоданами по эскалатору ко входу. Перепад температур был разительным: от сорока пяти снаружи до десяти внутри. Кондиционированный воздух был ужасно приятен.
На ресепшен молодая прекрасная тайка выдала мне мой электронный ключ от номера и пожелала приятного отдыха на почти безукоризненном немецком.
Больше мне рассказать об этой первой ночи в Бангкоке практически нечего, потому что роскошь и предупредительность людей довольно широко известны. Но в памяти остались люди. Было такое ощущение, что самолет перенес меня не только из Германии, но что я оставил позади подавленное отношение к жизни. С момента приземления в аэропорту меня окружали массы незнакомых улыбающихся людей. Улыбающихся просто так. Тогда я не мог объяснить себе, почему так много людей вдруг кажутся мне счастливыми и довольными.
На следующее утро мой будильник прозвенел в шесть утра. Я почувствовал, что у меня болит горло, потому что всю ночь работал кондиционер. Привычный взгляд на мобильный телефон не обнаружил никаких новых писем, звонков и сообщений. Тут что, не работает Интернет? – подумал я в ужасе и начал судорожно искать индикатор, показывающий на экране мощность сигнала сети. «Я же дал указание всем сотрудникам присылать мне отчеты, как обычно, как это возможно?» – негодовал я. Прежде чем пойти в ванную, я набрал номер Линды. Она не отвечала. Я чувствовал, как мой гнев нарастал. Набрал еще раз. Снова нет ответа. Этого не может быть, я всего лишь на сутки покинул офис, и вот уже все идет наперекосяк. Мне нельзя было уезжать – в этом не было сомнений. В это утро я сделал еще двадцать попыток позвонить. Результат был неизменным, что укрепило меня в моих опасениях. Я пытался найти в Интернете ближайший обратный рейс и решил, что за завтраком забронирую билет. Я был голоден и на самом деле считал тайскую кухню необычайно изысканной.
После утреннего душа я надел свой костюм и вышел в коридор к лифтам. Настроение у меня было скверное. Молодой таец в шикарной черно-красной униформе, сопровождавший гостей в лифте, любезно мне улыбнулся. «Доброе утро, вы направляетесь в лобби на завтрак?» – спросил он с легким поклоном.
«Да», – ответил я сдержанно, думая, отчего он в таком хорошем настроении.
Лифт открылся на первом этаже, и я быстро зашагал к ресторану. Проходя мимо ресепшен, я заметил то, что в одну секунду перехватило мое дыхание. На стене плотно друг к другу висели пять огромных механических часов. Над первыми болталась надпись «Бангкок». И они показывали 6:43. А на вторых с надписью «Берлин» было 1:43.
Я остановился как вкопанный и не мог отвести взгляд со стрелок часов. Потом снова смотрел на надпись и опять на стрелки. Я названивал Линде в час ночи двадцать раз кряду, вдруг осенило меня. Почувствовав прилив стыда, я взял мобильный телефон в руки и начал набирать сообщение моей, скорее всего, спокойно спящей ассистентке: «Доброе утро, Линда. Пожалуйста, простите меня за звонки. Телефон остался в кармане брюк, и, конечно, это была случайность». Отправлено. Совесть уже не так мучает. Главное – не показывай слабость, сказал я сам себе. У меня еще был почти целый час, чтобы позавтракать. А затем по плану за мной должен был приехать автобус, чтобы отвезти на юг Таиланда, в Сурат Тани.
Завтрак был великолепен. Сытый, но все еще обеспокоенный делами своей фирмы, в 7:55 я стоял у отеля и высматривал свой автобус. Для утра было довольно жарко. Небо заволокли облака, но энергия солнца была такой мощной, что я ощущал ее всем телом. «Никого не видно», – бормотал я недоумевая. Линда мне все детально расписала и для верности отправила еще и по электронной почте. Я достал свой мобильный из кармана брюк и снова прочитал заметки. «Выезд в 8:00 из отеля, агентство-перевозчик «Сан-Лайнер», прибытие примерно в 16:45 в Сурат Тани». Хм, хвала немецкой пунктуальности, подумал я. Еще ни разу в жизни я не опаздывал. Это неуважительно по отношению к человеку, который ждет, – четкое убеждение пронеслось в моей голове.
Семнадцать минут спустя небольшой автобус с надписью «Сан-Лайнер» подъехал к отелю.
Я был возмущен, что на этой развалине мне придется передвигаться полдня. Автобус остановился прямо передо мной, и, глядя на порожек у двери, я недоумевал, как в таком жарком климате в одной машине может быть так много ржавчины. Водитель-таец, на вид лет двадцати пяти, подошел ко мне и спросил: «Вы юг?»
«Сурат Тани, – ответил я, явно напрягаясь от вида автомобиля. – Эта машина еще способна передвигаться? Она прошла ТО?» – спросил я скептически, руками в воздухе показывая, как нужно рулить.
«Да, эта машина хороший, всегда хорошо ездить», – ответил водитель, с усмешкой закидывая мои вещи в багажник. Он отодвинул раздвижную дверь, и я увидел, что поездку мне придется разделить с еще тремя другими пассажирами. На последнем сиденье разместилась парочка, по всей вероятности, европейцы. Мужчина обнимал спутницу, которая спала, положив свою голову ему на плечо. Как мило. Я был удивлен своим чувствам, потому что после развода рассматривал любые отношения как бессмысленную трату времени и энергии.
В середине салона разместилась молодая цветная женщина. Она тоже спала, скрестив руки на животе и упираясь головой в окно.
Я занял место в первом ряду в центре и показался самому себе в моем дизайнерском костюме несколько не в своей тарелке. Внутри машина выглядела старой, сидения протерлись до дыр, на водительском кресле сзади свисал кусок обшивки, а на лобовом стекле красовалась огромная трещина по всей диагонали. Мне было не по себе. Через спинки передних кресел я мог разглядеть бейджик с именем водителя. Рядом с фотографией, на которой он излучал ослепительную улыбку, его имя было написано по-тайски.
Автобус тронулся, кряхтя и пыхтя. Как Линда могла со мной так ужасно поступить? – пронеслось в моей голове, и я почувствовал вскипающую внутри ярость. Первые два часа я сидел как зачарованный, с прямой спиной, и очень внимательно рассматривал нашего водителя, автобус и окрестности. Движение в миллионном Бангкоке было очень трудно для восприятия немецким умом. Восемь полос, маленькие мотороллеры с тремя и более человеками, пытающиеся протиснуться в тесной массе машин, чтобы выиграть немного времени. Поток легковых автомобилей, чаще всего «Тойот», перемежался очевидно собранными вручную пикапами, туристическими автобусами и огромными грузовиками на сорок тонн. Через слегка приоткрытое окно в салон проникала духота, приправленная невообразимым гулом бибикающих участников дорожного движения.
Как только светофор загорался зеленым светом, восемь полос дороги превращались в первоначальные три, а встречное движение вдруг начиналось прямо перед нашим автобусом, и все водители начинали жать на клаксон. Водитель автобуса, все еще улыбаясь, искал возможность втиснуться в правую полосу, чтобы пропустить водителей, гудящих на встречке. Мой взгляд упал на бесчисленные машины. Невообразимо: люди улыбаются, даже когда гудят.
Через какое-то время мы покинули город, и дороги стали не только у́же, но и менее ровными. Частенько на ухабах меня подкидывало почти под крышу автобуса. Но наш водитель и не думал снижать скорость. Я тщетно искал ремни безопасности – их просто не было. У нас такое не могло бы случиться, комментировал я про себя, испытывая смесь страха и возмущения.
Чем дальше мы ехали в сторону юга, тем менее оживленными становились окрестности. Большие пальмы и высокая трава определяли ландшафт. По краю дороги пешком в традиционных одеждах передвигались местные жители с покупками. В небольшом отдалении под деревом стоял слон и с удовольствием лакомился его листьями. «Кратом, – крикнул нам водитель и указал на слона, наслаждающегося едой. – Как кокаин и марихуана, два в одном, растет тут повсюду», – добавил он с улыбкой.
Куда это я попал? – думал я. Машина, на которой нельзя ездить, движение транспорта без каких-либо правил и слоны, потребляющие наркотики. Мысли эти казались мне немного смешными, но в целом все происходящее было полной противоположностью моей жизни.
Мой «Ролекс» показывал 12:00 часов. Я хотел есть, и уже пора было найти укромное местечко.
Очевидно водитель обладал телепатическими способностями, потому что именно в этот момент он направил нашу колымагу на площадку, которая, видимо, служила местом для отдыха. Это была большая забетонированная территория, частично защищенная крышей. Там стояли столы и стулья. В конце я увидел нечто похожее на кухню, в которой три молодые женщины что-то варили в больших кастрюлях. Кроме нас никого не было. Я бы все тут устроил более эффективно, подумал я и был рад, что наконец мог найти туалет. Остальные трое пассажиров все еще спали, и водитель не собирался их будить. Мы попробовали традиционную местную пищу, и я должен был признать, что она была гораздо вкуснее, чем та еда, которую я съел в гостинице. Пока мы перекусывали, я спросил водителя, как долго он уже занимается этим делом.
«Всю жизнь», – сказал он с очевидным чувством гордости. Я был удивлен тому, что он, по всей видимости, доволен и даже счастлив.
«У вас есть семья?» – поинтересовался я.
«Да, много семья», – улыбнулся он и достал фотографию, чтобы мне показать. На ней были изображены примерно тридцать человек, приклонившие колени перед большим домом из дерева. Они держались за руки. В середине стоял монах в оранжевой рясе с золотым ключом в руках.
«Вау! Это много людей. Монах – член твоей семьи?» – спросил я с удивлением.
«Нет, Лонг-Пи приходить взять еду», – ответил он.
Мне придется за едой еще куда-то ходить, озадаченно подумал я.
«Монахи не готовят сами, им нельзя. Люди жертвуют. Гин као», – пояснил наш водитель, заметив мое удивление.
«Гин као?» – спросил я и смущенно наморщил лоб.
«Вот это. Рис». – он громко рассмеялся и показал на наши тарелки.
Рис мне нравится, подумал я, и спросил:
«А что если никто в этот день не сварит рис для монахов?»