Джулия Поздно
Бывшие. Дурман
Глава 5
В детском саду Саше нравится. В самый же первый день сынок подрался, забрав детсадовскую общую игрушку у мальчика из группы на улице. Для чего придуманы лопатки для снега? Правильно, чтобы ломать их об своих друзей.
– Саш, у вас сегодня физкультура, – смотрю дневное расписание и машинально наставляю ребенка на новый день. Еще немного сонный, мой Заяц привычно тянется к пакету с формой и выдвигает нижний ящик, забирая из него чешки.
– Людмила Васильевна будет ругаться, – тянет сын, старательно втискивая свою широкую ножку в узкую обувь. – Она просила купить другие чешки, все время пятка задирается.
Изучаю меню и стыдливо отворачиваюсь. Точно! Сашка в прошлый четверг что-то такое говорил, а я снова за своей работой пропустила мимо ушей.
– Доброе утро, дети, – бахает до неприличия знакомый голос мамы Петьки.
Женщина делает вид, что меня не замечает, отворачивает лицо и заинтересованным взглядом посматривает в группу.
Я продолжаю стоять и недоумевать, как можно быть такой ехидной.
Подумаешь, дети поругались! С кем не бывает?
Я склоняюсь к сыну и целую своим фирменным чмоком в лоб. Сейчас Сашка морщит нос и, высовывая язык, проговаривает:
– Фу, мам, здесь же девочки и друзья.
Стесняется. Интересно, что будет когда ему стукнет четырнадцать?
– Вечером поговорим, – провожу ладонью по его волосам и улыбаюсь.
Саша убегает в группу, а стою и продолжаю смотреть на закрытую дверь. Странное ощущение, когда этих дверей не одна, а много, когда они ведут не в группу детского сада, а в прошлое, о котором даже просто думать страшно. Ведь если бы я поддалась на угрозы Ильиной, сейчас бы мне некого было вести в детский сад.
«Не будь дурой, ты не имеешь никаких прав. Ян свободен от тебя и твоего влияния».
Мать Яна умела делать больно, но когда пустое сотрясание воздуха перерастало в угрозу, становилось довольно жутко.
После больницы я оказалась на улице. В доме Стембольских мне были больше не рады. Водитель их семьи привез мои вещи, собранные в небольшой чемодан. Внутри к моему небольшому гардеробу прилагалась лишь безымянная записка: «Ушла с тем же, с чем пришла. Остальное отправлено на мусорку».
Боль глухим стуком отдается в сердце при одном лишь воспоминании об этом времени. Сегодня мне необходимо сдать срочный заказ, клиент нетерпелив и очень настойчив, дедлайн установлен на два часа дня. Поэтому пора выдвигаться в сторону дома.
Покидаю группу, не прощаясь. Мама Петьки весьма красноречиво дала понять, что не желает со мной никакого общения. Ну что же, и я себя не на помойке нашла, поэтому молча захлопываю ящик сына и выхожу на улицу.
Ветер обдувает мое лицо, и я на мгновения прикрываю глаза. Стою и наслаждаюсь обыденным. Таким давно забытым. Солнечные лучи пробиваются сквозь пушистые облака, я немного жмурюсь от яркого света.
На территории детского сада довольно миленько. Новые веранды, песочницы – и все на средства главного спонсора в лице Петькиного папы. С одной стороны, хорошо, действительно, какая разница благодаря кому все здесь это появилось, с другой – довольно яркое напоминание о том, кому все теперь обязаны своими голосами. Эффективный способ организации предвыборной кампании. Только в одну нашу группу ходит тридцать детей, на каждого в среднем по одному родителю, а если повезет и два. А если помножить на количество всех групп детского сада, уже приличное нужное большинство.
За всеми этими рассуждениями не замечаю, как довольно быстро преодолеваю путь от детского сада до дома. У подъезда немного медлю. Ищу ключи.
– Здравствуй, Рина, – раздается хриплый баритон… Яна из-за спины.
Руки сразу дрожат. Ключи падают на тротуар. Вот и выполнила срочный заказ, называется. Мало того, что уйти просто нельзя, так еще и мой внешний вид оставляет желать лучшего…
***
«Почему люди такие дураки?» – задаю вполне серьезный вопрос сама себе, пока перед глазами пролетают те воинственные пять лет в одиночестве и материнстве.
Да потому что я и есть одна из них! Та самая дура, что не умеет вовремя выстраивать баррикады. Отгораживаться и вовремя заземляться.
Мой голос дрожит, но я старательно держу тон. Чужой. Отстраненный.
– Приветствую, – безэмоционально проговариваю и разворачиваюсь, окидывая свое прошлое брезгливым взглядом. – В чем дело?
– Не буду повторяться, – принимает мою шпильку равнодушно Ян, а затем продолжает: – Нам надо поговорить. Я настаиваю.
Он прикасается ко мне и берет за запястье, меня словно прошибает током сегодня, как в тот день, когда у нас было первое свидание.
Прикусываю себе язык, чтобы не задать встречный вопрос: «О чем?»
Слишком много подводных камней в нем. Слишком явно можно нарваться на то, что никогда не хотела раскрывать Стембольскому.
– У меня работа. Срочный заказ. Я не могу, – отвечаю на одном дыхании и выкручиваю руку из его крепкого захвата.
– Рин, это не серьезно. По-детски. Не считаешь? – перехватывает снова мою руку и теперь держит крепко.
– Не считаю, – огрызаюсь, а в душе буквально уже ору и пытаюсь сообразить, как от него отделаться.
Потому что я больше не вывезу то, что пришлось мне пережить. Потому что больно вспоминать все эти годы, когда меня уничтожили и мое будущее одним росчерком пера на бумаге. Потому что Сашку, такого замечательного, он не заслуживает, как и его стервозная мамашка.
– Ян, нам нечего обсуждать. Я ни видеть, ни слышать о тебе не хочу.
– Что так? – Стембольский поднимается на одну ступеньку, и наши взгляды скрещиваются, а мне хочется превратиться в лужицу и стечь на тротуар. От того, насколько он близко, от того, насколько аромат его парфюма с древесными нотками меня волнует.
Бежать. Бежать, не оглядываясь.
Желательно переехать! Чтобы никто не смел больше тревожить мое душевное спокойствие, которое я вырвала практически зубами у затейницы судьбы.
– Руку убери, – смотрю так, чтобы ему стало не по себе. – Стембольский, твое время давно прошло. Ты как-то же обходился раньше без бесед со мной?
Вижу, что бесится. А я на волне такой удачи продолжаю наступать и бить наотмашь:
– И не смей сюда приходить. Той меня больше нет. Нет нас. И ничего меня с тобой больше не связывает!
Мысленно представляю, что плюю через левое плечо. Все-таки умение правильно формулировать мысли лишним не бывает. Но сейчас, когда я так расстроена и переживаю, сложно отдавать отчет всем словам, что буквально рвутся наружу.
– А ты изменилась!
В его глазах искрят молнии.
– Учителя хорошие, – и тут меня уже прилично кроет оттого, что я словно героиня мелодрамы и отыгрываю банальную сцену с бывшим.
Он будто читает мои мысли, и на лице расползается довольная и плотоядная улыбка.
– Репетировала? Неплохо, но не верю.
Гад. Нашелся тут Станиславский.
За спиной раздается звук открывающейся подъездной двери и пиликающего домофона. Я здороваюсь с соседкой с пятого этажа.
– Доброе утро, Мариночка, – заливается соловьем главная сплетница нашего подъезда.
Надо же, как неудачно все сложилось, теперь просто так от нее не отделаться. Хотя… Шальная идея заставляет улыбнуться во все тридцать два зуба. Жаль, что природная мудрость не смогла меня защитить от такого необдуманного шага, как замужество со Стембольским.
– Галина Тимофеевна, дорогая!
Женщину передергивает, но мне совершенно плевать, что сейчас она думает обо мне.
Не зря столько лет я терпела ее нападки в свой адрес, теперь пришел ее черед отдуваться.
– А вот товарищ как раз по вашему вопросу пришел. Интересуется, какие проблемы и нужды есть в нашем доме. Правда, Ян Эдуардович?
Вижу по глазам Стембольского, что еще немного – и будет совсем не до разговоров. Он просто меня прибьет и камня на камне не оставит от дома.
– Что, правда? Не может быть! – лицо соседки озаряет улыбка, затем эмоция сменяется на неподдельную заинтересованность. – Неужели там у вас наконец прочитали все мои жалобы, которые я писала на нашу домоуправляющую компанию?
– Вы сориентируйте человека, Галина Тимофеевна. Не все ваши жалобы до него дошли. Введите в курс дела. А мне пора.
Не даю никому опомниться, быстро орудую ключами, отбивая магнит домофона, и скрываюсь за дверью.
Дома под ударной дозой кофе мне удается сконцентрироваться и выполнить срочный заказ. Формирую файл и выкладываю клиенту точно в срок. Мое имя и репутация не должны пострадать. Рейтинг копирайтера формируется от высокой оценки и положительного отзыва, оставленных заказчиком.
За сыном мне идти только через четыре часа, поэтому встаю из-за стола и собираюсь принять душ. Три часа бойкой работы в сидячем положении не идут на пользу. Тело занемело, и спина неприятно ноет.
Смартфон пиликает сообщением. Снимаю блокировку и вижу, что мне пишет какая-то девушка. Всматриваюсь в фото и не верю своим глазам. Перечитываю ее имя – Розалия Шипина* – и понимаю, что это точно она! Моя подруга. Наши пути разошлись несколько лет назад. В этом тандеме я была старшей. Но я действительно любила Розу и уже не надеялась ее найти, особенно после того, как общение прервалось.
Дрожащими от волнения руками пишу ответ на запрос о дружбе и содержательное сообщение в социальной сети:
«Лийка! Как ты выросла, похорошела! Конечно, я тебя помню».
Слово за слово, и мы договариваемся о встрече. Сегодня. В парке.
Сашка неимоверно будет рад. Он очень любит аттракционы и небольшой прудик на территории центрального парка. В приподнятом настроении начинаю собираться и обдумывать, в чем пойти.
Время пролетает быстро. Я успеваю забрать сына из сада. Купить по пути в кондитерке свежевыпеченную плюшку, присыпанную сахаром. По пути мой мальчик рассказывает про все события, случившиеся с ним за день, опуская тему Петьки, бывшего друга. И только сейчас я ловлю себя на мысли, что Ян больше не звонил и не караулил меня у дома.
Хорошо, просто замечательно! Пусть так все и остается. Без него.
У входа в парк взглядом цепляюсь за модную столичную штучку. Лийка никогда такой не была раньше. Обычная девочка. Как и я. Из простой семьи. Неизбалованная, без напускного лоска. А тут же действительно как будто меня окликнула заплутавшая иностранка, а не подруга.
На девушке короткая джинсовая юбка, черный топ на тонких бретельках и новомодные белые сникерсы. Сплошные бренды, кричащие о ее статусе и положении. Изящная. С длинными распущенными волосами а-ля «влажная укладка».
Чувствую себя некомфортно на фоне Лийки. Я даже так не тяготилась от напыщенной мамаши Петьки. А сейчас рядом со знакомым человеком засосало где-то под ложечкой, что прошлая я никогда бы не испытала подобного стеснения.
– Лийка! – тяну сына за руку и улыбаюсь.
Отбросив все условности и наплевав на прохожих, обнявшись, мы скачем и целуемся, смеемся и плачем одновременно. Мы не виделись так давно. Столько всего произошло за эти годы, и вот наша неожиданная встреча состоялась.
– А как же твоя Англия? Почему ты вернулась? – засыпаю подругу вопросами.
– Может, в кафе?! – предлагает Лийка, а затем переводит заинтересованный взгляд на сына. – А это кто? Брат?
К моему удивлению, Сашка даже не обижается, а наоборот, вздергивает горделиво нос. Скорее всего, рад, что мне прилетел комплимент. Ведь не каждой маме скажут о брате, хорошо, если не внуке.
Когда мы располагаемся за столиком на летней веранде кафе, сняв с плеч лямки привычного тяжелого мамского рюкзака, я облегченно выдыхаю и отвечаю на вопрос:
– Сын, – и понимаю, что нужно пояснить Лийке о своем семейном положении. – Я не замужем.
Саша очарован подругой и в своей манере засыпает кучей вопросов девушку. Она благодушно улыбается моему непоседе. И, не игнорируя цунами под названием «Дети», четко отвечает и по существу. Мальчик с благодарностью и восхищением смотрит на Лийку.
Как многое нам хочется обсудить – я вижу по глазам девушки, что она еле сдерживается, так как рядом ребенок. И тут чистое везение: из внутреннего здания кафе выходит аниматор – клоун.
– Мам, хочу, хочу.
Сашка молниеносно срывается с места без моего одобрения, решив за нас двоих, что можно. Я недовольно фыркаю, но позволяю сыну разбавить веселую компанию детей, которые пришли со своими родителями. Не устраивать же ребенку показательную порку…
– И часто он так отрывает тебе руки? – Лийка не жалеет меня и задает вопрос в лоб.
Наверное, в этот момент я краснею как помидор. Чувствую, как щеки горят и становится резко жарко. Неужели так заметно, что я не справляюсь?
– Саша – хороший мальчик, – поясняю и оправдываюсь, сама не зная почему, – но я немного перестаралась со своею любовью. Стараюсь заменить ему отца, балую, ни в чем не отказываю. Но не будем о нас, как ты?
– Я вернулась домой, чтобы мстить, – серьезно и безэмоционально заявляет подруга.
Я даже забываю, что хотела еще спросить, и начинаю свои привычные рассказы о всепрощении. Хотя сама вот ни разу не смогла забыть и отпустить.
Лийка слушает и молчит, а затем задает главный вопрос, к которому я не всегда бываю готовой, даже несмотря на то, что прошло уже долгих пять лет:
– И что ты скажешь сыну о бывшем, когда он спросит? Наверняка уже спрашивал, я права?
Рука сама собой зависает в воздухе. Не сказать, что Лийка попала в точку, больше надавила на больную мозоль.
Сашка много раз спрашивал, кто его папа, и, ничего не придумав лучшего, я тогда соврала. «Ученый-путешественник», – окрестила так глупо и по-детски бывшего, отправив его на ледоколе к недосягаемой для простых смертных Земле Франца-Иосифа.
Я вижу по глазам подруги, что она не сильно одобряет неправду. Моя жизнь задевает и триггерит девушку, возможно, даже больше, чем меня. Роза сдерживается и поддерживает. Как может! Но разве это не бесценно? Меня впервые не осуждают, не говорят в лицо, что я идиотка, потому что могла все это время доить с Яна неплохие алименты, нервируя заодно его мамашку.
– Ты все делаешь правильно! – подруга улыбается, и только сейчас я замечаю, что это все напускное. В девушке притаился настоящий ураган ее личных бед, о которых она не хочет вспоминать. – Если тебе нужна помощь, и финансовая в том числе, я всегда готова помочь.
Киваю согласно и тут же протестую:
– Что ты, не надо! Я хорошо зарабатываю, нам с Сашей хватает на жизнь.
Да, я не могу позволить себе дорогую брендовую одежду, я давно не была на море, но это не главное. Я оплачиваю небольшую квартирку, зато свою. Регулярно делаю сыну подарки и покупаю новую мальчиковую одежду. Детские праздники с друзьями, подарками и аниматорами тоже являются неотъемлемой частью жизни сына. Я откладываю деньги. Завела специальный счет – накопительный. У нас с Сашкой все хорошо, просто замечательно.
Думаю, все это отражается на моем лице сразу, потому что Лийка быстро идет на попятную:
– Ты просто знай, что тебе есть к кому обратиться.
– Спасибо большое, – с благодарностью проговариваю и наконец-то с аппетитом отправляю в рот тончайший чизкейк, украшенный свежими ягодами.
Счастливые и довольные после кафе и аттракционов, мы прощаемся с Лийкой. Обмениваемся всеми возможными контактами. Делаем несколько снимков у фонтана, под сводом белоснежной арки и у главного входа в парк. Затем подруга вызывает нам с сыном такси, и мы едем домой.
Когда машина останавливается у нашего подъезда, я не сразу замечаю перемены. С небес на землю меня опускает восторженный вопль родного человечка.
– Ух ты! – кричит Сашка и указывает рукой в сторону новой клумбы – вершины ландшафтного дизайна.
Первая мысль была, что таксист перепутал адрес и подвез нас к чужому дому. Но нет, мужчина не ошибся. Взглядом я упираюсь в нашу привычную скамейку, на которой так любят восседать престарелые соседки. Вот и урна с боковой пробоиной, стоит на прежнем месте, но клумба…
Такие кардинальные перемены бросаются в глаза не мне одной. Соседи зависают у клумбы, а затем достают телефоны и начинают фотографировать. Сначала цветы, затем себя на фоне нового уютного растительного уголка.
– Кто тот сумасшедший, решившийся на такое? – озвучивает вслух свой вопрос Екатерина Арсеньевна из тридцать пятой квартиры.
Я киваю согласно. Ведь еще утром на этом самом месте торчал любимый огородик в городской среде Галины Тимофеевны. У женщины здесь каждый год традиционно растет зелень, а также острый перец и лекарственные цветы.
Подъездная дверь распахивается, и я вижу соседку и ее лицо… заплаканное, немного отекшее, особенно в районе верхних век.
– Это все ты! – чуть ли не с кулаками на меня набрасывается женщина, а спасает меня все та же Екатерина Арсеньевна, заслонив своей широкой и большой грудью.
Сашка не на шутку пугается и начинает плакать.
– С ума ли ты сошла, Галка?! Девушка тут при чем?
Я тоже не понимаю такой бурной реакции. Сжимаю ладошку сына еще сильнее, стараясь его успокоить.
– Вы можете нормально объяснить, в чем дело?! – уже я решаю за себя вступиться и прояснить непонятную ситуацию.
– Приходил этот твой деловой и расфуфыренный! Его рук дело! – злобно цедит женщина, с ненавистью поглядывая на раскинувшуюся оранжерею под окнами дома.
И только сейчас до меня доходит смысл сказанного соседкой.
Ян! Это сделал он.
– Вижу, ты в курсе, – продолжает злословить женщина, нападая.
– Вы в своем уме? – не выдерживаю и активно защищаюсь. – Я впервые в жизни его видела, как и вы! – очередная маленькая ложь во спасение. Гореть мне в аду.
Не хватало, чтобы в этих домыслах участвовал еще и Сашка.
– А вообще я не понимаю, чего вы возмущаетесь. Люди из администрации позаботились, за свой счет устроили такую красоту. Не все на ваши перцы смотреть, и другим польза – эстетическое удовольствие. Снимает стресс.
– Хамка! – выкрикивает Галина Тимофеевна. – Еще и сына учишь старшим перечить. Понарожают в одиночку, потом вот учат не тому, чему нужно. Такие вырастают и потом уничтожают чужой человеческий труд.
Хочется поспорить насчет уничтожения. На одной чаше весов абы какие грядки Тимофеевны, на другой – миксобордер в сочетании с каменным садом. Красота же, пусть и искусственно высаженная.
– Все залью. Загниют! – желчь так и сочится из женщины, и это отрезвляет.
– Что же вы жалобы на всех пишете, вам мало? Теперь и с цветами решили бороться?!
– Мам, я устал, – тянет меня за руку Сашка, и я смотрю на ребенка с нежностью.
Бедный, приходится быть свидетелем этой нелепой сцены.
Такой насыщенный день не хочется завершать на негативной ноте. Я предлагаю соседке из тридцать пятой квартиры нас с сыном сфотографировать на фоне нового дворового цветущего садика.
А то и в самом деле эта Тимофеевна тут все уничтожит. Надеюсь, виновник содеянного не заявится сюда сейчас. Хотя Яна Стембольского в моей жизни стало непозволительно много. Даже цветы, если уцелеют, яркое напоминание о его визитах к нашему с Сашкой дому.
Глава 6
Ян
Марина ускользает от меня так быстро, что я не успеваю сообразить, как попадаю в лапы прожженной сплетницы-маразматички. Бабулька весьма заинтересованным взглядом сканирует мою одежду. В ее в глазах так и мелькают ценники, и она готова выжать из этой беседы максимум.
Я долго и нудно выслушиваю обо всех соседях, но меня интересует только одна жительница, и я упрямо перевожу наш разговор в нужное для меня русло.
– А как давно вы знаете Вельскую? – нарочито деловым тоном задаю вопрос и жду, когда эта престарелая дама начнет вещать о том, что интересует меня напрямую.
– Маринку, что ли? Так недавно совсем, милый, – тянет бабулька и, не теряя времени, берет меня старческими пальцами за локоть.
Держу лицо. Улыбаюсь. Сдержанно. Настолько сдержанно, что Франклин со стодолларовой купюры на моем фоне смотрится сущим клоуном.
– Ее бабулька, Клавдия, как померла, так и девку-внучку эту принесло. Я грешным делом думала, что по кобелям побежит. Специально разузнала все ее данные, чтобы, если что, участковому сразу сигнализировать. А она как затворница. Беременной оказалась. Нагулялась, поди, уже. Хотя молодая же. А уже в подоле…
Титаническими усилиями деликатно отстраняюсь. Внимательно всматриваюсь в лицо этой женщины и безнадежно пытаюсь отыскать хотя бы какие-то признаки ума. Противно. Мерзкая тетка.
– Ну а муж что же?
– Кто?
– Муж есть у Вельской? Вот и сын же имеется – Саша.
Бабка подозрительно прищуривается, и тут я понимаю, что в ее голове уже прокручиваются ржавые шестеренки, начинает что-то подозревать.
– Я вот смотрю, мужчин немного в вашем доме. Урны дырявые, штукатурка с потолков сыплется, окна перекосило.
Неимоверными усилиями пытаюсь усыпить бдительность соседки Марины.
– Так кому надо! – возмущается бабулька. – Управляющая компания носом воротит, мол, у них на участке много таких домов – старых. Счета присылают на капитальный ремонт. Я плачу исправно, каждый месяц. И что! Никому ничего не надо. Электрощиты в доступе открытом. В подъезде вечно молодежь ошивается. Участковый как на работу к нам ходит.
– Не без вашей помощи, – ехидно подмечаю и понимаю: нужно что-то срочно придумать и прекратить это пустословие. – Может, у вас сохранилась копия вашей жалобы, где все проблемы изложены подробнее.
– А как же! – восклицает бабулька. – У меня все на кухне в шкафу, сейчас принесу.
Женщина гарцующим пони скачет к себе восвояси. Мне наконец-то удается разложить все в своей голове.
Не могу дать объяснений, почему преследую Марину. После всего, что случилось, ее бы придушить при встрече, а я, как щенок на поводке, несусь следом, за хозяйкой и сладким куском в перспективе.
Галина Тимофеевна быстро возвращается и трясущимися руками передает мне важный документ, который старательно выписывала не меньше часов трех, если не больше. Учитывая, что содержимое жалобы расползлось на десять листов убористым почерком, претензий у этой дамы хоть отбавляй.
Я бегло просматриваю суть претензий и прихожу к мысли, что все не так плачевно, как кажется на первый взгляд. Но стоит пораскинуть мозгами и подумать, с чего начать, чтобы иметь возможность приходить сюда, и не раз. Пока не разберусь, за каким лешим меня тянет к Вельской.
Скупо прощаюсь с женщиной. Жалобу забираю с собой.
Сажусь в машину и прошу водителя отвезти меня на Сенную. Там планируется чисто дружеский визит к семейству Утесовых. Только тогда и хватило сил самому сесть за руль. С Риной и ее сыном было не страшно. Мальчик меня очень отвлекал от навязчивых мыслей, и это, как ни странно, помогло…
Машина заезжает во двор бизнесмена Виталия Утесова. Я выхожу из салона и зависаю…
Как такое возможно? Где вычурные дворцы и особняки?
Вместо напускного великолепия в соснах притаился небольшой домишко. Из клееного бруса. На открытой веранде покачиваются белоснежные занавески, качели, а сбоку к дому пристроен узкий бассейн. На центральном подъеме ступеней к веранде – цветы в горшках. Много цветов.
Дверь распахивается, и навстречу мне выходит девушка.
Первое, что бросается в глаза, ее босые маленькие ступни. Я скольжу взглядом от ее ног и выше и натыкаюсь на весьма внушительных размеров округлившийся живот. Смуглолицая, с копной вьющихся волос и кошачьими глазами. На ней простое льняное платье в пол. Девушка мне улыбается.
И я такой в костюме и при галстуке – нарушитель спокойствия.
Мой деловой стиль совершенно не вписывается в эту атмосферу умиротворения и тишины. Каменные джунгли города приучили к другому – шуму и суете, работе допоздна.
– Ян, приветствую, – проговаривает этот практически ангел и вкладывает свою руку в мою ладонь. – Виталий просил подождать, он скоро будет. Поднимемся на веранду?
Я моргаю как идиот и начинаю осматриваться по сторонам.
А затем соображаю, что не пристало вот так стоять и тупить. Растерянно пожимаю женскую хрупкую ладонь.
– А вы? – решаю уточнить, как зовут эту нимфу и хранительницу домашнего очага, но не успеваю услышать ничего в ответ, как из дома выбегают две белокурые девочки лет пяти.
– Ма-а-а-м, – тянет одна из девочек и потом прицельно смотрит на меня заинтересованным взглядом. – Это папин гость? А он останется на музыкантов?
– Ян, простите, они такие непоседы. Не могут устоять, когда видят новое лицо среди коллег и друзей мужа, – она машет рукой и приглашает подняться.
Я, словно завороженный, иду следом, у подножия ступеней борюсь с желанием разуться прямо тут. Боязно даже городской пылью замарать этот оплот чистоты.
Девушка словно читает мои мысли и просить не стоять внизу, а подниматься и присаживаться за обеденный стол.
– Может, вы снимете пиджак? Жарко.
Я морожусь и пытаюсь понять, насколько будет прилично встретить потенциального делового партнера вот так «без купюр».
– Папа не будет ругаться, – проговаривает вторая девочка и тянет меня за рукав пиджака. – Меня Надя зовут, а ты красивый.
– Доченька, Ян взрослый мужчина и сам решит, как ему удобнее, – она прячет улыбку, отворачиваясь. И это жена одного из влиятельных людей?
Перед этой встречей моя помощница собрала некоторую информацию о семье Утесовых. Странно, что я не запомнил имени жены Утесова. Но одно дело читать о том, как эта пара прошла испытания на затерянном острове где-то в районе Карибов, и другое – лицезреть то, что предстало моему взору.
Где-то в душе запекло неприятно, и меня откинуло мыслями в прошлое. Жена Утесова, как и Марина, старалась сделать уютным то место, где находится семья… Может, поэтому без своей женщины мне не хотелось больше никаких отступлений от действительности.
Из родительского дома я съехал сразу, как восстановил двигательные функции. Мать просила остаться, но я не мог. Это было выше моих сил. Этот дом напоминал как о счастье, так и о беде, что произошла тогда, пять лет назад, когда я не справился с управлением, потому что мне что-то подсыпали в чашку с кофе. Я, словно одурманенный, управлял машиной и помнил только громкий хлопок и крик Рины.
А затем последовала непроглядная чернота с такой же нестерпимой болью.
– Ян, все в порядке? – вырывает приятный женский голос из дурмана плохих воспоминаний.
Не в порядке у меня ничего. Прострация. И непонимание происходящего. Почему чужое пространство на меня так пагубно действует и отбрасывает в прошлое?
– Хочешь булочку? – я оборачиваюсь на детский голос и всматриваюсь в лицо второй кнопки – Веры. – Мама пекла сама. С корицей, очень вкусные.
Корица…
Киваю и тяну носом, как собака-поисковик, воздух. Аромат сшибает и вновь напоминает о прошлом.
Рина первые месяцы старалась проявить заботу и привыкнуть к новой важной роли – жены.
На подкорке всплывают такие давно забытые воспоминания бывшей в фартуке с рыжим котом на желто-полосатом фоне. Она переминается с ноги на ногу и создает какой-то кулинарный шедевр. Мука, соль, ванилин и корица…
В ее движениях столько грации, как будто не готовит, а летает. Улыбается, а глаза горят предвкушением моей ответной реакции.
Через полчаса вместо шедеврального пирога я слышу, как доносится плачь из кухни, и звуки битой посуды заставляют сорваться с места.
Может, обожглась или порезалась?
Ни первое, ни второе.
Пирог взорвался. Содержимое знатно растеклось по внутренности духовки. Запах горелого вперемешку с пряным – корица.
Рина сидит на полу и рыдает практически навзрыд. Ничего не могу придумать лучше, как пройти и открыть окно.
Затем присаживаюсь на корточки, веду пальцем по запачканной поверхности дверцы духовки. Слизываю полуготовую жижу. Катаю на языке нежное послевкусие бисквитного теста и чувствую на себе взгляд жены.
– Интересно получилось, – даю оценку ее стараниям и подмигиваю. – Рин, забей. Так бывает. Все хорошо.
Она больше не плачет. Смотрит с благодарностью.
И тут башню срывает обоим. Мы цепляемся друг за друга руками. Путаемся в лямках ее задорного передника. Смеемся и снова начинаем этот невероятный забег с препятствиями. Под мое яростное сопение. Под ее тихие стоны. В общем… Было не до уборки и ужина. Вечер секса плавно перетек в безудержную ночь. Я как сумасшедший, у которого срывает предохранители, не хочу останавливаться. Рина же… отвечает со всей ей присущей страстью и пылкостью.
– Нравится? – Вера заглядывает мне в глаза, и я понимаю, что уже как с минуту жую сдобную булку, прикрыв глаза в блаженстве. Наслаждаюсь не только выпечкой, но и воспоминаниями о бывшей.
Давлюсь.
Ну что я за идиот? Может, пора к психологу?
– Ян, выпейте, – предлагает радушная хозяйка, наливая из заварника в кружку чай.
Прокашливаюсь и понимаю, что чая одного мне мало. Может, чего покрепче?
– Папа, – кричит Надя, а я почему-то вздрагиваю.
Я тоже мог бы давно быть в статусе отца! Но разве она сохранила нашу семью?
Бросила. Испугалась. Предала.
Тяну узел галстука. А может, у них и кислородный баллон имеется? Пока у меня, как у астматика, не перекрыло дыхание. Душно. Какой болван придумал этот деловой стиль? Плевать, в другой раз обязательно одеваюсь по погоде, не загоняя себя в рамки.
Виталий Утесов выворачивает откуда-то из сосен. Теперь я ощущаю себя не просто жалким, а идиотом в кубе. На мужчине легкое поло и подвернутые до колен летние брюки. В шлепках. По-пляжному. С широченной улыбкой от уха до уха. Модной стрижкой.
И как его только комары не загрызли? Может, у него какая-то особенная группа крови?
А нет!
Утесов хлопает себя по шее, отгоняя назойливых насекомых. Значит, такой же смертный, как и я. Тогда легче. Тогда все шансы найти общий язык.
– Ян, добрый день, – приветственное рукопожатие, когда Виталий приближается ко мне.
И как только наши руки расцепляются по две стороны от него, на его кистях виснут дочери. Вера справа, Надя слева.
Идиллия.
Я смотрю на женщину и замечаю, что она просто на седьмом небе от счастья, глядя на эту троицу.
Почему же меня так ломает? Нервирует. Завидую или бешусь? Вот в чем вопрос…
