Дмитрий Андреевич Шашков
Достойная смерть
– Прицел! Прицел тут?
– Да тут, тут, идёт уже, – он встал и молча направился к выходу. После выхода из тёмной вонючей земляной каморки свет дня казался ослепительным, а морозный воздух пронзительно свежим.
– Ах вот ты, Прицел!
– Здорово, Петрович! – они крепко обнялись с водителем «Урала».
– Прицел, хороший мой, живой-здоровый, в рубашке родился! А вот пацаны… Сейчас помянем, у меня ноль-пять с машине.
– Конечно, помянем…
Залезли с разных сторон в высокую кабину, Петрович достал бутылку, выпили по очереди из горла водки, закурили. Петрович запустил двигатель, снял с тормоза, «Урал», урча и похрюкивая, плавно покатил по замёрзшей грязи грунтовой дороги.
– Что там в части слышно, Петрович?
– Да что слышно? Твои пацаны с роты на позициях стоят, теперь там тихо. Перемирие же опять объявили, что, не слышал?
– Нет, не слышал. Тут вчера ещё такое «перемирие» было!
– Да, вчера да… Донецк и сегодня уже обстреливали – и «грады», и миномёты, и фосфором жгли…
– Прицел, просыпайся, приехали, – Петрович толкал его в бок. Вот и часть. Сегодня здесь было немноголюдно – роты и отдельные взвода раскиданы по позициям вдоль линии соприкосновения, комбата тоже в расположении не было, может, проверял кого-то где-то; за старшего в части был зам-по-тылу, причём он лично встретил Прицела, пожал ему руку и, не обращая внимания на запах перегара, предложил идти в столовую, а затем отдыхать.
Бледная, подавленная повариха не проронила ни слова – у неё где-то там, «на передке», сын, тоже танкист.
В расположении Прицел нашёл себе компанию: несколько бойцов из разных рот и взводов, заболевших или выздоравливающих после лёгких ранений и контузий. В комнате стоял сильный запах спирта и конопли.
– Прицел! Прицел вернулся! – по очереди обнимался со всеми, – ты же слышал уже, Прицел?
– Что ещё?!
– У нашей пехоты двенадцать двухсотых! Двенадцать, Прицел, понимаешь?..
Прицел проснулся от тревожного сна, где рвались мины вокруг идущих по замёрзшему полю танков. Громкие хлопки продолжались, но то были не разрывы мин или снарядов, а выстрелы артиллерии в километре, не более, отсюда, где стояла наша батарея гаубиц. За звучным хлопком ясно слышался шелест снаряда, набирающего высоту, чтобы обрушиться оттуда на голову противника. И если там вспыхнет огромным факелом вражеский танк или САУ, уничтожена будет гаубица или миномёт, то сюда снарядов их прилетать будет меньше.
