Дмитрий Аверков
Натурщица для писателя
– В таком случае – красивая, умная и потрясающая! И как там было в объявлении: с яркой натурой и выразительной внешностью, – нервно ответила Лиза и максимально повернулась в кресле, пряча свои коленки подальше от мужских глаз.
Он, продолжая безотрывно глазеть на ее ноги, поднялся с дивана и подошел к окну – отсюда вид на оголенные нижние конечности Лизы был самым удобным и полномасштабным. Мужчина занял выигрышную позицию, при таком пространственном расположении его глаз и ее колен девушке скрыть свои ноги попросту не удавалось.
«А-завр: Мало кто задумывается о полезности своего существования. Просто дана жизнь. Есть и есть. А зачем? Это уж философы пусть рассуждают, им ведь заняться больше нечем. А теперь и вовсе всё равно, если этот мир, к которому мы привыкли, перестанет существовать.
Капителька: Но каждому нужна вера во что-то. Главное, я думаю, в свое предназначение. Правда, не у всех эта потребность на первом месте.
А-завр: Давай напоследок, пока мир не рухнул, забудем про нравственность и мораль и выпустим на волю свою темную часть души. Уже никто не осудит, если конец света не за горами.
Капителька: А как же личное судилище? Собственная оценка себя и своих поступков?»
Лиза посматривала на него украдкой, он по-прежнему не отводил взгляда от ее ног. У Лизы замирало дыхание и мутнело в глазах. От волнения она не могла различить даже своих пальцев. Если бы она была обычной девушкой, то, пожалуй, и дальше сидела и молчала, проглотив язык. Но вскоре ее восхитительно-уникальная натура сжалась в кулак и выстрелила в застывшие извилины Лизы электрическим разрядом, который привел ее в чувство.
– Куда вы смотрите? Что высматриваете? – спросила она раздраженно.
– Высматриваю? Форму текста, – задумчиво ответил он.
«Ну, конечно, форму текста! Форму моих коленок рассматриваешь!» – подумала девушка, а вслух сказала: – Вы смотрите мне на ноги, причем беспрерывно.
– Да? – удивился он. – Извините. Вас это как-то беспокоит?
– Естественно!
– У меня нет тайных помыслов, не подумайте ничего такого, – стал оправдываться Писатель. – Мне приятнее разглядывать ваши ноги, чем свои. Ваши производят на меня стойкое позитивное впечатление и вызывают эффект творческого погружения.
«Ага. Свежо предание… – подумала Лиза. – Опять уставился! Дались ему эти коленки?! Обычные коленки, как у всех! Да пусть смотрит, если хочет. Нормальные у меня ноги. Им давно никто не уделял такого внимания. Или я просто не замечала».
Но голос мужчины до того разгорячился и взгляд его преобразился, что девушке стало не по себе. Лиза вскочила, развернула кресло и передвинула столик, усевшись спиной к Писателю. Он тут же пересек комнату, опустился на пол напротив и снова беспардонно уставился на колени девушки.
Сегодня Лиза планировала провести здесь часа четыре, но не выдержала и часа. Поведение работодателя, позабывшего о приличиях, напугало девушку. Его дикий и непонятный взгляд пробудил в Лизе душераздирающую тревожность. Она судорожно стала собираться, еле-еле сдерживая дрожь, лишь сказала:
– Мне пора. У меня план на работе горит.
– Останьтесь еще ненадолго, – взмолился мужчина, – а завтра я вам найду пару-тройку рекламодателей среди своих знакомых.
Но Лиза стремительно выскочила из квартиры и поспешила подальше от этого кабинета и этого человека. Домой вернулась, уже достаточно успокоившись. Свое неуемное волнение она развеяла в парке, через который проходила. Не успела переступить порог – набросилась Светка:
– Как прошло? Рассказывай!
– Я к нему больше не пойду! – чуть ли не закричала Лиза. – Я боюсь!
– Приставал? Безобразничал?
– Представляешь, диктует, а сам уставился на мои коленки и смотрит, смотрит, – пожаловалась Лиза. – Наглый тип!
– На коленки глазел? – хихикнула подружка. – Наверняка он мысленно облизывался и прикидывал, как же ему их поскорее раздвинуть!
– Вот сама иди к нему и раздвигай! – разозлилась Лиза.
– Он же на тебя запал, – не унималась Светка. – Что тут неясно? Да он соблазняет тебя таким макаром! Радуйся! Любуется тобой!
– Слишком чрезмерно любуется, – к Лизе снова вернулось неуемное волнение.
– Да брось! Что в отношениях между мужчиной и женщиной бывает чрезмерного? У тебя сейчас и умеренного ничего нет, так что пользуйся случаем. Он вроде приятный во всех смыслах человек, ну со своими тараканами в голове, не без этого. У всех свои заморочки есть.
Лиза отключила мобильник – Писатель названивал ей без передышки весь вечер. Когда уже раскалился до предела и их домашний телефон, Светка не выдержала:
– Да ответь ему! Спать же нам не даст!
Лиза подняла трубку.
– Прошу меня извинить за столь неадекватное поведение, – раздался его спокойный голос. – Я еще не научился контролировать свое погружение в творческий экстаз. Приезжайте завтра, вам ничего не угрожает. Просто у меня такой метод создания книги. Или давайте встретимся, где вам будет угодно, и я все объясню. Поговорим, и вы решите: помогать мне дальше или нет.
Лиза в смятении чувств и мыслей – работа все-таки необходима – тихо ответила:
– Хорошо, встретимся на нейтральной территории и обсудим условия нашего возможного сотрудничества.
Девушка согласилась, лишь бы он отстал, она всё же надеялась, что их деловое свидание не состоится.
Глава 4 Неприличное предложение, или Суть метода погружения
Утром в редакции Лиза позвонила по десятку номеров – искала другую подработку. Результат отрицательный. И с возможными рекламодателями уже неделю никак не удается договориться о встречах. Все-таки визуальный контакт намного действеннее, чем телефонные переговоры. С выигрышной внешностью Лизе, как правило, легко достичь понимания с клиентами. А может, просто ей на руку играет удачное стечение обстоятельств, а ее внешняя привлекательность тут совсем ни при чем.
Правда, в последнее время она и сама стала подозревать, что есть в ней еще нечто непонятное и притягательное. Наверное, эта самая умопомрачительно-уникальная натура. Но проснулась и ожила она в девушке недавно, а именно после знакомства со странным типом, называющим себя Писателем. Кстати, Лиза уже сбросила несколько его вызовов. А зря. Встретиться с ним всё же придется. Без обещанных им финансовых поступлений ей вряд ли решить свои накопившиеся проблемы.
Девушка набралась храбрости и позвонила ему.
Мужчина снова извинялся и сообщил, что подвернул ногу и не в состоянии выйти из дома. Пригласил к себе. Девушка тотчас согласилась.
Что заставило ее рискнуть и пойти на необдуманный шаг? Душевный авантюризм, жажда приключений? Лиза и сама не могла себе этого объяснить. Даже с нефункционирующей ногой он был опасен, достаточно вспомнить его странный дикий взгляд. Стоило бы подождать, когда он поправится, и назначить встречу в общественном месте при большом скоплении людей.
Шокер и газовый баллончик придавали Лизе некоторую уверенность в собственных силах. Она засунула руку в сумку и почувствовала мощь своего оружия. Как же велик соблазн испытать эту мощь в действии!
В такую минуту многое кажется вполне возможным. Вот и у Лизы, доброй и гуманной девушки, промелькнула шальная мысль: «Взять и сразу же поджарить его шокером! Пусть знает, с кем связался!»
Входная дверь была не заперта. Девушка вошла в квартиру и громко известила о своем прибытии. Из глубин жилища раздался протяжный стон и мужской голос:
– Если вас не затруднит, выключите чайник на плите.
Лиза, откликаясь на просьбу, отправилась на кухню, беспечно оставив сумочку в прихожей. Она увидела, что плита выключена, и услышала, как гулко защелкнулись дверные запоры.
Сердце девушки замерло, а в висках бешено застучало: «Обманул! На жалости сыграл! Вот влипла, дура! И средства самообороны остались там. Я в ловушке!» Она схватила столовый нож и завела руку за спину: «Может, спрятать в рукав? Да пока его потом достанешь! Если что – напугаю его неожиданным выпадом, угрозой оружием и сбегу! Я справлюсь! Так! Глаза не опускать! Часто не моргать! Нюни не распускать!»
За углом послышался тихий умиротворяющий голос владельца квартиры:
– Елизавета Андреевна, если бы мы встретились в кафе, то вы, наверное, не стали бы меня слушать. А сейчас – у вас нет другого выхода. Извините, что я загнал вас в угол, прежде чем полностью раскрыть карты. Мне нужно спокойно всё объяснить, разложить по полочкам. А потом решите, как вам поступить. Для начала вот возьмите. – Он появился в дверном проеме с улыбающейся физиономией и протянул ей конверт.
Лиза машинально схватила его свободной рукой, покачала на ладони и, догадавшись, что там деньги, вернула конверт обратно:
– Я столько еще не заработала. А быть вам хоть чем-то обязанной не собираюсь!
Он словно предполагал такое развитие событий и быстро протянул девушке другую руку – в ней был свернутый лист бумаги:
– Контакты моих знакомых из прошлой жизни. Все они готовы приобрести с вашей помощью определенные газетные площади для рекламных нужд. Я ведь вам обещал. Это мой жест доброй воли. Теперь вы успокоились? Мы можем спокойно поговорить о нашем сотрудничестве?
Лиза медленно пошла за ним в кабинет, прихватив по пути сумку со своим арсеналом. А нож она все-таки засунула в рукав – мало ли что. Он плюхнулся на диван и жестом пригласил ее сесть рядом, но девушка, не сводя с него глаз, откатила кресло в дальний угол и медленно опустились в него, положив сумку на колени и засунув туда руку.
– Смею предположить по вашему грозному виду, что вы приготовились к боевым действиям? – усмехнулся он. – Как же мы будем с вами плодотворно сотрудничать, если вы мне совсем не доверяете?
– Нога у вас уже не болит? – пренебрежительно поинтересовалась Лиза.
– Я же сочинитель, простите мне эту маленькую хитрость, причину, побудившую меня обмануть вас, я уже назвал. – Писатель удобнее устроился на диване и, потерев нос, стал излагать свое видение их будущих взаимоотношений: – Я иногда теряюсь перед появляющейся творческой силой внутри меня. Для направления ее в нужное русло, разработал свой метод, как я уже говорил, эффект творческого погружения. Его вы и испытали на себе в прошлый раз. Вам как филологу известно, что творчество – летучая субстанция, обозначенная средним родом. И я считаю, что оно всегда находится между мужским и женским началом, тяготеет к ним обоим и без видимой или невидимой связи с ними не может существовать. И мне для творческого процесса необходима женщина.
– А почему вы уставились вчера на мои колени? – спросила Лиза. – Это было слишком бестактно. Даже нагло!
– Я нахожу их красивыми. Вы же не будете спорить, что именно женская красота стимулирует творческие порывы и свершения многих представителей мужской части человечества. Кстати, опишите свои ощущения, когда я смотрел на вас, что вы почувствовали? Реакцию я видел.
– Что почувствовала? Я была напугана и озадачена. Вы своим поведением травмируйте мою психику.
– Я предлагаю вам уникальное сотрудничество, – с жаром произнес он. – Если вы сможете преодолеть свои комплексы, свою надуманную застенчивость, то вам это понравится. Я прошу вас стать моей натурщицей.
– Что?! – ее голос заискрился нотками возмущения и гнева. – Раздеваться перед вами я не буду! Даже ради искусства! Хотя какого, к чертям, искусства?! Вы не художник, не скульптор, а не пойми кто и звать вас никак! Размечтался! Чтобы я сидела нагишом да еще и по клавиатуре барабанила, фиксируя весь ваш бред? Да никогда!
– Вы меня неправильно поняли, – улыбнулся мужчина. – Меня интересует именно ваша натура, сами же сказали, что она умопомрачительно-уникальная, с чем я полностью согласен. А ваша плоть – это всего лишь проводник к вашей сущности. Мне хочется исследовать вашу незаурядную натуру вдоль и поперек, изучить ваш темперамент, характер, широту, пылкость и восприимчивость, нечто сокровенное и глубинное, а не то, что у вас под одеждой. Понимаете, ваше тело для меня, словно изящная вазочка для натюрморта в глазах художника. Главная моя цель – заглянуть в горлышко этой вазочки. Безусловно, я получаю огромное эстетическое удовольствие, глядя на вас, ваши изгибы и формы. Но, как и художник, я воспринимаю ваше тело только как объект для творческого поиска. Ваша привлекательность подстегивает творческое погружение, наполняет мою голову разрывными мыслями, конечно же, касаемо сюжета, а не плотских желаний. Мне и в голову не пришло бы просить вас сидеть передо мной в чем мать родила и демонстрировать свои прелести.
Он напомнил, что по философским понятиям, тело не только первый предмет для познания, но и обязательный компонент личностного мира человека. Вот этот самый ее женский мир он и стремится постичь. От Лизы потребуется терпение и ей придется напрочь забыть о стеснении. Он собирается рассматривать девушку во всех подробностях, но это необходимо лишь для того, чтобы перенести ее образ в книгу. Натурщица – человек, живой образец, позирующий автору при создании художественного произведения. Вот он и желает писать с ее натуры, но не картину, а книгу.
– Правда, это еще не все, – уточнил Писатель. – Я хочу, чтобы вы вжились в образ героини, мне нужно увидеть вашу психологическую палитру и использовать ее в своих творческих изысканиях. По сути, вы станете подопытным кроликом для меня. Для создания сюжета мы будем экспериментировать, и вам предстоит переживать некоторые ситуации, которые я буду для вас умышленно создавать. Вы испытаете на себе, по мере возможности, всё, что выпадет на долю Капительки. Кто же из нас двух лучше знает о женских мыслях и чаяниях? Пусть вас никоим образом не оскорбит неблагозвучная формулировка «подопытный кролик», можете называть это иначе, но смысл вы уловили? Содержание книги, сюжетные повороты – я буду строить, опираясь на вашу природу: внутреннюю и внешнюю.
– Сомнительные у вас методы. – Лиза никак не ожидала такого предложения. – Они могут эффективно действовать, лишь основываясь на эмоциональной привязанности к человеку, чтобы желать узнать его в таких подробностях. Когда же вы успели ко мне привязаться, если едва меня знаете?
– Дело не в вас или во мне, – пояснил Писатель. – Дело в контакте двух разнополых существ. Это обусловлено инстинктами, природными механизмами. И используя их, я могу шагнуть дальше и глубже – основательно погрузиться в творческий экстаз. Пока у меня получалось ходить только по краю. Нужен нырок! Затяжной спуск! Я желаю проникнуть в вас в стремлении обнажить вашу натуру до предела, познать глубину вашей сущности! А что касается конкретно вас, я сразу понял – вы мне подходите для этого процесса.
– Слишком непристойные метафоры рождает ваша голова, – смутилась Лиза.
– Если вы согласитесь на все условия, то и оплата соответственно увеличится втрое. – Писатель понимал, чем можно расположить к себе девушку на первоначальном этапе. – Вот такое у меня к вам необычное предложение.
– В общем, я поняла: мне предстоит одновременно вживаться в роль героини книги, стучать по клавишам, и позировать: а именно не обращать внимания на то, что вы у меня разглядываете, потому что вы на самом деле неконкретно мое тело исследуете, а мою натуру. А к моему телу вы относитесь, как к вазочке для натюрморта. Так?
– Совершенно верно.
– Это неприлично! Я обескуражена таким предложением.
– Нам предстоит занятное игровое общение, – пообещал мужчина. – Вам понравится.
– Я не искушена в таких игрищах со странными мужчинами и мне это не совсем понятно, к тому же у меня вызывает отвращение одна только мысль о том, что мое тело будет служить инструментом извращенного вдохновения человека, который еще даже не стал писателем, – напряженно выговаривала Лиза. – Ладно бы художник. Это общепринятая практика, можно понять. Возможно, я бы согласилась позировать для картины, но только в одежде. А писать с моего тела не картину, а книгу – это абсурдная и пугающая идея.
– Если вы считаете это неприемлемым, давайте вас усыплять на пару часов, чтобы я мог любоваться вашей природной красотой, не вынуждая вас краснеть.
– Еще чего! Хотите, чтобы я абсолютно утратила контроль, оставаясь наедине с вами? Ни за что!
– Не забывайте, что я говорю лишь о необходимых процессах для моего творческого погружения и нашего сотрудничества. Вашей жизни и девичьей чести ничего не угрожает в моей квартире.
– Творческое сотрудничество? Ну конечно! – вскипела Лиза. – Может, я буду у себя дома заниматься книгой? Мне проще общаться с вами по электронной почте и телефону.
– Без вашего присутствия я не смогу писать.
– Мне нужно подумать, – колебалась Лиза. – Надеюсь, время у меня есть? Или у вас очередь из девушек-натурщиц выстроилась?
– В таком качестве вы первая и единственная.
В конце разговора Лиза, к своему удивлению, почувствовала некое разочарование. Оказывается, жизнь не всегда окружает опасностями, иногда они только мерещатся. Но что ее ждет впереди?
Провожая гостью к дверям, мужчина напомнил:
– Я буду ждать вашего решения столько времени, сколько вам потребуется на обдумывание. И не забудьте оставить мой столовый нож. Он удобный, я к нему привык. Можете его использовать в любых целях, но только в стенах этой квартиры.
Лиза брела домой, погрузившись в раздумья, смутные предчувствия тревожили ее, то, что ей предлагал этот тип – одновременно претило и пробуждало какое-то неосознанное глубинное желание, вызывающее то тошнотворный комок, подкатывающий к горлу, то приятные спазмы в груди и внизу живота. Она так и не сумела определиться, стоит ли ей связываться с Писателем, и если да, то не пожалеет ли она об этом потом.
– Он мне предложил стать его натурщицей, – с напускным равнодушием сообщила Лиза подруге.
– Да ты что! – воскликнула та. – И раздеваться будешь, что ли?
– Нет, не буду.
– А как же? – расспрашивала Светка, выпучив глаза от любопытства. – В платьях бальных позировать? А зачем ему это? Он же не картину писать собирается?
– Он собирается писать с меня текстовую картину, – едва сдерживая гордость, ответила Лиза. – Вернее, книгу. Вот так вот.
– Тебе придется застывать в позах и подолгу не двигаться? – сыпала вопросами подружка. – Как? Можешь делать что захочешь? Вот тебе повезло! Побудешь у него несколько часов, под диктовку понабираешь текст, он тебя еще чем-нибудь угостит, а потом и денег даст. Прекрасно! Спроси, ему вторая натурщица не нужна?
– Да брось ты, Трындюля! Мне всё это как раз и не нравится. Мутная ситуация. Слишком много сомнений вызывает. И он – себе на уме. Короче, всё сложно.
– Ой, на что только девушки не соглашаются ради денег! – хихикнула Светка. – А тебе солидный мужчина безобидное развлечение предлагает, еще и приплачивать будет, притом щедро. И он тебе столько внимания станет уделять, сколько, наверное, тебе не уделяли за всю твою жизнь. Красота!
– А вдруг он просто хочет усыпить мою бдительность? Да и не нужно мне его внимание, оно мне даже, может быть, противно, хотя я точно пока не знаю. Не разобралась в своих чувствах и ощущениях до конца.
Уже лежа в постели, Лиза решилась: «А я пойду на это. И мы еще посмотрим, кто из нас станет подопытным кроликом. Выжду неделю, ему будет полезно помаяться, а потом приду. А если он за это время найдет мне замену?.. Ну и пусть!»
Глава 5 Неприятный «потоп»
Лиза протянула всего лишь три дня. Не выждав установленного для себя недельного срока, набрала номер Писателя и договорилась о рабочем визите. Финансовый голод стучал во все Лизины двери, вынудив девушку, постучать в дверь ее «домашнего» работодателя.
– Превосходно выглядите! – оценил мужчина, возникшую на пороге гостью. – Я рад, что вы согласились на мое предложение.
– Спасибо. – Лиза осторожно вошла, держа перед собой словно щит объемный пакет с вещами, и сразу устремилась в кабинет.
Там, уже в достаточно привычной для нее обстановке, она чувствовала себя увереннее. Девушка встала за кресло, загородившись от внимательных мужских глаз, и жестом указала ему на диван. – Еще раз проясним некоторые аспекты нашего сотрудничества, а затем приступим к работе, если меня устроят наши договоренности. Начнем с того, что понятие «натурщица» весьма смущает. Вы точно не станете никаким образом принуждать меня раздеваться?
– Ну что вы! – Его вид был полон достоинства и благообразия. – Я же говорил, что присутствие прекрасной девушки благотворно влияет на творческий процесс. Мне важнее всего женская голова: мысли, чувства, восприятия. А если у меня вдруг и возникнет желание увидеть вас обнаженной – оно останется в самых затаенных моих мечтах. – Писатель рассмеялся с едва заметным надрывом. – Конечно, я хочу, чтобы вы мне позировали голой, но в переносном смысле – полностью обнажили бы свою умопомрачительно-уникальную натуру. Об этом мы уже беседовали. Меня, как мужчину, безусловно, привлекают особенности женской анатомии, правильные приятные округлости, к слову, такие как у вас. Пусть ваша нагота останется для меня чем-то непостижимым, впрочем, как и сюжет книги. Это придаст мне стремления и сил, жажды творчества. Естественно, я не могу красоту женского тела вычеркнуть из своей жизни и не замечать ее, но неприкрытая плоть быстро утомит глаза и мозг. Недаром говорят, что больше привлекает женская фигура с минимумом одежды, но всё же одежды, и налетом таинственности. Хочется домыслить. Мозг сам работает в этом направлении, решает загадку, не желая получить сиюминутную отгадку. Подобный процесс происходит и с книгой, а ваше тело этому способствует. Утверждают, что настоящий художник легко распознаёт, что у человека под платьем или костюмом, но я ведь не художник. Нет, я не планирую просить вас оголяться. Но если откровенно, то я не могу обещать, что у меня никогда не возникнет такого желания. Все-таки обнаженная девушка – это прекрасно.
– Это неловко, неудобно и стыдно! – Лиза не на шутку разозлилась. – Особенно когда тебя не целуют и обнимают, а лишь тщательно разглядывают. Я вам не блудница какая-нибудь, не манекен и требую бережного отношения к моей натуре. И это ваше сомнительное погружение в творческий экстаз никак не выльется наружу, разрушая мою психику?
– Только в книгу, – успокоил мужчина. – Писательство, по-моему, требует невероятных душевных затрат, поэтому всевозможные казусы в нашем общении неизбежны. Прошу сразу указывать на то, что вам покажется непозволительным.
– Пока я не привыкну к вашим непотребным игрищам, все-таки определитесь, кто вам нужен сегодня: дятел, подопытный кролик или натурщица? Я не могу сразу стать всеми, – лицо Лизы пылало. – Мне необходимо время, чтобы смириться с такой причудливой работой.
– Я хочу видеть все эти вариации в одной женщине ежедневно. А разве плохо быть натурщицей? Девушки любят позировать.
– А еще они любят становиться в позу, когда происходит что-то несоответствующее их желаниям и ожиданиям!
– Позы? Замечательно. То, что нужно. К этой теме мы еще вернемся. – Писатель пустился в пространные рассуждения о том, что такой нестандартный подход, который он изобрел, поможет ему написать вполне стандартную популярную книжку. Лиза не выдержала и прервала его:
– Пора браться за дело, но прежде мне нужно уединиться.
– Вся квартира в вашем распоряжении, – мужчина гостеприимно взмахнул рукой. Лиза, прихватив свой пакет, нашла себе в одной из комнат укромный угол, созданный замысловатыми перегородками. Быстро сбросила легкое платье, извлекла из пакета вещи и натянула просторный балахон до колен, полностью скрывающий особенности женского тела, и надела широкие длинные штаны, в которых утонули даже ее ступни. Осмотрела себя и осталась довольна: нет ни одного обнаженного участка тела, только лицо и кисти рук.
– Я готова к работе, – она вернулась в кабинет с победным видом. – Полагаю, сегодня у вас не получится снова искать продолжение сюжета в моих коленях. – И злорадно подумала: «Ага! Съел! Не по душе мой наряд? То-то же, работать, так работать, а просто глазеть на меня – не стоит. Я тебя еще не знаю, а ты бесстыдно шаришь по мне своими глазищами. Зато сейчас я словно в бронежилете».
– На этом этапе, что в ваших коленях было, я уже нашел. – Он даже бровью не повел, ни тени разочарования не промелькнуло на лице Писателя.
Лизе показалось, что он вовсе не заметил ее столь вызывающе неженственного одеяния. Она недоумевала и почувствовала некое раздражение из-за происходящего, девушка была недовольна такой реакцией, вернее полным ее отсутствием. А мужчина спрятался в своих мыслях.
– Так вы готовы? Новая глава, новые герои. Поехали, – Писатель наконец-то сфокусировал взгляд на девушке и поспешно сжал губами выскочившую легкую усмешку.
***
«Во Вселенной живут разнообразные существа, и практически всех их объединяет то, что они делятся на особей мужского и женского пола. Есть, конечно, и те, кто совмещает в одном теле оба начала, их относят к общему, среднему или смежному роду, кому как нравится. Но есть еще очень редкий вид – четвертый. Поскольку его представители сконцентрировали в себе свойства всех трех родов, их было бы правильнее называть «ононаоно» или «ононаоны», но они напрочь отвергают логику широко известных родовых сообществ и именуют себя даршотами. Живут они, соответственно, на планете Даршот, той, что находится в центральной точке на оси Вселенной. К тому же о совмещении в себе свойств известных носителей родовых признаков, даршоты не прочь и поспорить, чтобы доказать абсолютную независимость своей особенной генетики. Но этого делать им не приходилось, возможно, к их сожалению. Такие споры определенно могли повеселить представителей редкого вида, но, увы, они максимально избегают контактов с низшими родами.
Даршоты по всем общепризнанным понятиям являются существами вечными и легко меняют физическую оболочку, принимают то телесную, то бестелесную форму, так что поводы для веселья они находят без особого труда. Правда, юмор у них весьма своеобразный. Их эмоциональный ассортимент отчего-то катастрофически ограничен.
При близком знакомстве с ними может даже показаться, что ассортимент этот вообще условен, а если он и существует, то состоит из чувств и понятий, совсем непохожих на стандартный эмоциональный набор прочих живых существ. Даршоты лишены половых признаков, а потому и не испытывают половых зависимостей и связанных с этим проблем, которые возникают даже у среднеродцев. И в этом даршоты определенно видят свое превосходство и совершенство. Размножаются легко и непринужденно, иногда даже не замечая процесса деторождения. Когда взрослые особи переходят в бестелесную форму, тогда от них, но бывает это крайне редко, отделяются энергетические сгустки, которые моментально становятся самостоятельными существами.
Живут представители четвертого рода вольно и припеваючи, им не нужно заботиться ни о пропитании, ни об отдыхе – кормятся они чистой энергией из безмерного «котла» Вселенной.
Эти вечные субстанции все-таки иногда умирают, но буквально сразу же возрождаются, как птица Феникс из собственного праха. Да и слово «прах» в этом случае не совсем уместно.
Кстати, им очень льстит – на лесть они падки, как и все живые существа, – когда некоторые примитивные, но относительно разумные представители животного мира принимают их за «высшие силы». Но в действительности даршоты таковыми не являются, просто они совершенно другие. Вот и всё. Безусловно, их способности несоизмеримы с возможностями представителей других родов, но и не безграничны. Хорошо, что они умело скрываются от большинства обитателей Вселенной, иначе бы те умерли от зависти, глядя на беспечное и бесконечно беззаботное существование даршотов.
Хотя в их радостной жизни тоже не всё так гладко. Чтобы они не были запойно счастливы, им определили некую трудовую повинность. Кто определил? Неизвестно. Может быть, те самые высшие силы, к которым все любят обращаться с несуразными просьбами. Повинность существует уже так долго, что никто из вечных даршотов не в силах вспомнить, как она появилась. А заключается она в наблюдении за всем живущим во Вселенной.
Ежедневно несколько особей четвертого рода заступают на дежурство. Казалось бы, достаточно увлекательное занятие – наблюдать за другими существами в различных мирах, но эта обязанность воспринимается даршотами, как тоскливая и нуднейшая деятельность. Возможно, они привыкли к наблюдению настолько, что это их совсем не развлекает. Загвоздка еще и в понятиях «обязанность» и «трудовая повинность» – свободный дух четвертородцев их просто не переваривает.
Есть и еще одна неприятность, наверное, самая противная в этом занятии. Перед выходом на смену, а она длится сутки, по-нашему примерно месяц, даршоты вынуждены трансформироваться в самую невыносимую и нелюбимую для них форму – что-то вроде осьминога. В общем-то, можно легко обойтись и без многочисленных щупалец во время несения вахты, но именно в этом обличье даршоты умеют на полную мощь использовать свою необычную способность: рассеянно-всеохватывающе наблюдать с помощью сложного внутреннего органа. У людей его назвали бы «третьим глазом». А у даршотов он, естественно, именуется «четвертым». Но этот термин используют только в официальных документах и довольно редко, потому что этот орган не единичный, а представляет собой два десятка дюжин внутренних пар глаз.
К слову сказать, в кучу эти глаза никогда не собираются. Они автономно сосуществуют, и каждый из них без особого напряжения озирает заданный участок – целую галактику, а иногда, при необходимости, даже две или три. И ни одно маломальское происшествие не может скрыться от этих всевидящих органов.
Даршоты бесстрастно всматриваются в просторы Вселенной, фиксируют и обрабатывают информацию о развитии различных цивилизаций и каталогизируют ее. В основном придерживаются политики невмешательства, но если какая-либо неблагонадежная цивилизация вызовет у них особое недовольство, то представители четвертого рода могут запросто стереть ее с карты Вселенной парочкой вакуумных зарядов без предупреждения и переговоров.
Следовало бы сразу сказать, хоть о них уже давно не принято упоминать даже в каталогах о наблюдении за Вселенной, есть существа еще одного вида. Они обладают практически теми же свойствами и способностями, что и даршоты, но из-за их скверного характера ни к какому роду, а тем более уж к четвертому, их не причисляют.
Так и называют – безродные. Возможно, именно по этой причине они невыносимо зловредные и пакостные, за что получили прозвище «гнуси». Подробные сведения об этом виде содержатся лишь в досье, которое занимает отдельную комнату в Хранилище информации на планете Даршот.
В первовселенские времена популяция безродных была многочисленной, но теперь остались лишь единицы. Даршоты большую часть гнусей изловили и поместили на маленькую планету, ставшую для безродных тюрьмой. Энергетическая ловушка, установленная там, полностью лишала заключенных не только способностей, но и возможности общаться друг с другом. Вследствие чего гнуси от скуки и переполняющей их злобы практически все зачахли, несмотря на их вечную сущность. Оставшаяся горстка безродных пребывает в состоянии полной апатии и опасности не представляет.
