Дмитрий Билик
Пятый обруч. Воплощение
Пролог
Главные ворота Конструкта представлялись теперь госпоже Санне гигантским каменным мешком. Стоит пройти границу этого, живого, мира, как окажешься в мире мертвом, сшитом из сплетен, наполненном хрустом черепов, когда очередной претендент карабкается по головам товарищей; в месте, где слышится запах вина, крови и железа.
Мрачное настроение Инквизитора было вполне оправдано. Император точно не погладит ее по головке – Оливерио пропал, а вместе с ним оборвалась еще одна ниточка, протянутая к Ютинель Райдарской. Санна расстаралась и узнала имя дочки бывшего Наместника Шестого Предела.
В довершение ко всему, по пути к столице она встретила знакомого адепта из Дома Правды, которого отослали за Инквизиторами Райха и Лагрионом, Пятым и Седьмым соответственно. И узнала массу неприятных сведений.
Во-первых, Архилектор Ферн (да горит его душа в пламени подземного мира!) наконец сдох. Санна и при жизни не видела от старика ничего хорошего, а от воспоминаний о сухих, вечно холодных пальцах, которые больно мяли ее тело, она частенько вздрагивала. Но Ферн расстарался. Даже подохнуть не смог, когда судьба того требовала.
По всему выходило, что в ближайшее время назначат нового Архилектора. И не надо быть семи пядей во лбу и Святым Патриархом храмовников, чтобы понять: им станет не Санна. После всех-то ее провалов.
Во-вторых, оскверненные захватили Край-у-леса и вырезали почти всех его защитников. Паре солдат удалось уцелеть, они-то и рассказали о случившемся, когда выбрались к ближайшему поселению. Про армию дикарей, подчиняющихся им зверям Скверны и само воплощение Инрада.
По поводу последнего у Санны были серьезные сомнения. Только на ее веку за Хребтом Дракона появлялось три воплощения Темного Бога. Первое умерло от лихорадки во время очередного «великого похода», второго убили при нападении на заставу, третьего вроде бы и вовсе разорвали на части брюхогрызы.
Правда, прежде никогда оскверненные не переходили за гору. К тому же они захватили не абы какую заставу, а Край-у-леса, тем самым отвесив хлесткую пощечину Императору. А это уже наводило на определенные мысли.
Санна предполагала, что теперь будет: Витий Керай Кулен Первый стянет к главному тракту все легионы. Войска Императора, обученные и закаленные в боях воины, без всякого труда одержат победу. Вопрос только, когда она произойдет и сколько придется гоняться за «воплощением» и его пособниками.
Но для самой Санны здесь нет ничего хорошего. Все Вороны и егеря отправятся на войну, что существенно снизит вероятность успеха в поимке Ютинель. Инквизитор считала, что теперь не может отступить, поставив на кон свое положение в Империи. Ныне все закончится либо смертью Третьего Инквизитора, либо гибелью девочки.
Поэтому в Конструкт госпожа Санна въезжала в самом мрачном расположении духа.
Лиан Девятихвостый не разделял ее уныния. Напротив, не желал скрывать свою радость. Он также узнал про войну и понимал, куда отправят его в ближайшее время. Да и неприятности Санны на него не распространялись. Женщина слышала, как он говорил своим людям, что сможет оправдаться перед Императором. Ведь не Ворон руководил операцией по поимке преступницы, а Третий Инквизитор.
Что думал Фарух, сказать было сложно. От самого Верхнего Горла до Конструкта великан ехал с одним и тем же неизменным лицом, словно высеченным из старого каштана. Да и прежде он в отряде ни с кем не общался.
А вот то, что не успела Санна толком въехать в город, как ее встретил молодой Ворон со свернутой бумагой, совсем не внушало оптимизма. Печать на послании была знакомая, императорская. Он знал, что она едет. Он ждал ее.
Керай повелевал без промедлений явиться к нему. «Без промедлений» означало, что не позволялось даже смыть с себя дорожную грязь и переодеться в одежду, от которой не несет лошадиным потом. Вновь очередной удар судьбы. Последний козырь, когда Санна могла применить свои чары, ускользнул.
Больше всего испортило настроение Третьего Инквизитора (хотя, казалось, куда же еще) наличие многочисленных гвардейцев, служек и адептов подле крепости. В Твердыне-на-семи-холмах проходило собрание, от которого явно зависела судьба жизни Империи на ближайшие несколько месяцев.
Именно теперь Санна, невзирая на внешний облик, устремилась поскорее в центральную залу, поторапливая стражников, проверяющих ее бумаги, и собственных (пока еще) подчиненных. И все-таки опоздала.
Навстречу Третьему Инквизитору шествовала большая часть встревоженного Вороньего братства. Все гвардейцы, находившиеся сейчас в Конструкте, смотрели на нее с некоторой издевкой, здороваясь через ее голову с Лианом. Удивительное пренебрежение, какое никто не мог позволить себе прежде. Верный признак того, что ветер судьбы сменил направление.
Церемониймейстер, кажется, представлял ее целую вечность. Больше всего Санна опасалась, что Император проигнорирует ее или заставит ждать в качестве назидательного урока. Однако ее страх не оправдался, и Санне понадобилось все самообладание, чтобы не устремиться бегом по алой ковровой дорожке.
Теперь на нее внимательно смотрели уже ее «братья», многочисленные Инквизиторы. Не хватало всего одного – Райха. Даже Лагрион каким-то образом смог обогнать ее, прибыв прежде.
И Санна поняла все. Осознала, но вместе с тем ей хватило выдержки не поддаться собственным эмоциям. Она встретит удар достойно.
– Госпожа Санна… – Витий Керай Кулен приветствовал ее холодно, почти равнодушно. Говорил он без эмоций, и в голосе Императора не чувствовалось назидательных ноток, словно появился человек, к которому Керай не испытывал никаких чувств – ни отрицательных, ни положительных. – И сопровождающие… Что ж, госпожа Санна, займите пока свое место в рядах ваших товарищей.
Третий Инквизитор поклонилась так сильно, как прежде никогда не кланялась, и направилась к одной из стен, чувствуя, что у нее краснеют мочки ушей. Почти как у самой молоденькой девчонки из ближайших к Конструкту деревень, на которую неожиданно обратил внимание влиятельный человек. А Император меж тем продолжал:
– Лиан, Фарух, – обошелся без всяких регалий Керай.
– Реющий-в-небе.
– Первый-после-солнца.
Ворон и ветеран произнесли приветствия почти одновременно, склонившись перед своим Императором.
– Пока вас не было, у Хребта Дракона произошли кое-какие неприятные события. Оскверненные прорвали оборону и теперь беспрепятственно идут по Имперскому тракту на север. Потому ты, Хавильдар Марко Лиан Генер, отправляешься к Хавильдару Родригао и будешь его правой рукой. Я не могу пренебречь твоим опытом в минуту опасности…
– Я с честью докажу, что вы не ошиблись, Реющий-в-небе.
Девятихвостый склонил голову, но Санна успела заметить самодовольную улыбку на лице глупого Ворона. Он считал себя победителем. Хотя, разве это было не так? Лиан кровью докажет свою верность или погибнет. В любом случае для Ворона – лучший исход.
– …как не могу я пренебречь и твоими опытом и преданностью в минуту опасности, Нишир Фарух Гаран Победитель. Ты возглавишь некогда распущенный Восьмой легион. Мне понадобятся все силы.
Санна кивнула будто бы сама себе. Теперь ей стало все окончательно ясно. Подчиненных разгоняют, ибо угроза страшнее, чем погоня за непонятным призраком. Но сдаваться Третий Инквизитор не собиралась. Не для этого она проделала такой большой путь.
– Ступайте и выполняйте приказ, а мы пока займемся еще одним важным делом. Итак, на чем мы остановились…
Император, этот невысокий крепыш, обвел взглядом собравшуюся толпу, словно выжидая, кто же ему подскажет. Благо, дураков не нашлось. Потому неожиданно Керай вспомнил сам:
– Да, смерть нашего славного Архилектора Ферна и назначение нового. Я не буду ходить вокруг да около. Вы все знаете, что нет среди вас кандидатов достойнее, чем Инквизиторы Риам и Гленс.
Санна проглотила горечь обиды так быстро, что даже не заметила ее вкус. Потому что сейчас дело действительно касалось не только будущего Дома Правды, но и ее собственного. Как правило, следующим Архилектором часто становился Первый Инквизитор. В данном случае Риам. У Санны были не сказать чтобы хорошие отношения с ним. Но, в конце концов, с этим недотепой она могла хотя бы договориться, в отличие от мерзавца Гленса – грязного выродка, достойного претендента на роль похотливого извращенца Ферна. И вот именно теперь у Санны засосало под ложечкой. Верный признак грядущих неприятностей. И нож за спиной стал вертеться в пальцах все быстрее.
– По принятым обычаям, Архилектором становится Первый Инквизитор.
При этих словах тупица Риам улыбнулся и кивнул.
– Однако теперь, когда в Империи неспокойно и грядет война, на главный план выходят такие качества, как хитрость, опыт и умение принимать решения в самых сложных ситуациях. Поэтому я выдвигаю на роль Архилектора, ныне Второго Инквизитора, Ривали Гленса Талгора. Инквизиторы вправе оспорить мнение правителя или согласиться с ним.
Санна сжала зубы так, что у нее закружилась голова и заболела челюсть. Впрочем, и этот удар Третий Инквизитор, теперь его милости Гленса, вытерпела. С последним не было никаких сомнений. Выбор Архилектора – традиция, не более. Никто в здравом уме никогда и не смел возражать Императору. Потому одна за другой в воздух взметнулись руки. Даже тупица Риам, пусть со слегка растерянным и глуповатым видом обманутого ребенка, проголосовал «за».
Единственная женщина среди всех позавидовала Первому Инквизитору. Вот уж в жизни кого ничего не изменится. Останется при своих. Император не любил перемены, а назначать Инквизиторов Гленс будет, советуясь с Его Величеством. А вот что касается Санны… Тут имелся вопрос, очень большой и серьезный. Гленс не любил ее. Фавор Императора, судя по всему, закончился. Хорошо, если ей вообще удастся не вылететь из Дома Правды.
– Поздравляю нас всех, – Император улыбнулся, однако его глаза остались холодны. – Гленс, через два дня мне нужны списки всех подозрительных лиц, которые могут обострить ситуацию в Конструкте, когда часть стражи уйдет на Юг.
Брови Санны удивленно поползли вверх. Вот дались ему эти оскверненные, чтобы так с ними носиться! Там забот самое большое на месяц. Разбить их не составит труда, разве что переловить разбежавшихся по империи дикарей – уже проблема серьезнее.
Новый Архилектор меж тем заверил Керая, что все будет сделано в самом надлежащем виде. И Санна была в этом уверена. Каков бы подлец он ни был, но свой хлеб ел не зря.
Инквизиторы одни за одним выказывали свое почтение Императору, после чего покидали зал. Санна намеренно задержалась, будто бы задумавшись, и молила Аншару только об одном: чтобы Керай оставил ее. Заставил объясниться, наорал, в конце концов. Потому что равнодушие было бы худшим исходом.
– Госпожа Санна, расскажите мне о том пустяковом деле, ради которого вы отлучались.
Эти слова показались Инквизитору лечебным бальзамом для израненного тела. Она поклонилась и приблизилась к Императору, ожидая, пока ненавистный Гленс, с интересом поглядывающий на нее, не покинет зал. Но сказать ничего не успела, лишь бухнулась на колени. А тем временем Керай заговорил сам:
– И вот теперь и Оливерио мертв, госпожа Шестой Инквизитор.
Санна выдержала удар. К чему-то подобному она была готова. Женщина хотя бы осталась одним из главных людей в Доме Правды. А вернуться обратно, в когорту лучших, можно. Очень сложно, в теперешних обстоятельствах, но и в этом нет ничего неосуществимого. А шестой по счету Инквизитор – это не так уж и плохо. Главное, не стать десятым к концу разговора.
– Мы не нашли тело, – начала было миели, но под стальным взглядом крепыша замолчала.
– Не строй из себя дуру, тебе не идет, – грубо оборвал ее Керай. – Лучше скажи, что мне с тобой делать?
– Я думала, это очевидно, Плывущий-вместе-с-облаками, – делано удивилась Санна. – Надо найти эту девочку и убить. Тем более теперь мы знаем, кто она такая. Я понимаю, что Лиан и Фарух вам нужны в других местах, но все же зря вы совсем лишили меня помощников.
– Ты, верно, издеваешься?! – подскочил к ней Император. И будто бы даже захотел ударить, но сдержался. – У меня и без этого полно забот, чем бегать по всей Империи за девочкой, которая мстит за отца. Война на пороге. Впервые за долгие годы.
Шестому Инквизитору его милости Архилектора Гленса хватило ума не озвучивать собственные мысли относительно кампании с оскверненными. Коротышка никогда не отличался спокойствием.
– Потому что эта девочка – прямая угроза вам, Реющий-в-небе.
– Чем? – рассмеялся Император, подавая руку Санне. И та воспользовалась предложением, поднявшись с колен. – У нее есть армия? Или сторонники? Или деньги и тайные связи?
– Она использовала священное право, которое подвластно лишь одному человеку. Право на насилие. Безнаказанно убивать можете только вы, Император. Если подобное совершают обычные люди и их не ждет наказание, то прочие могут усомниться в священности правителя.
– Мы казнили какого-то бродягу и подростка. Все знают об этом.
– Знает чернь, – ответила Санна. – Но она никогда и не устраивает переворотов. О том, что казнили не тех, ведали Архилектор Ферн и несколько Инквизиторов. После Хавильдар, следивший за исполнением наказания, Лиан Девятихвостый, его подручные Вороны и Фарух Победитель. Сказать откровенно, поручиться в молчании я могу только за последнего. Даже если сейчас вы убьете каждого из тех, кто знал правду, каковы гарантии, что они уже не проболтались? Сколько теперь человек в курсе этого? Слухи – это мифический змей из старых сказок. Невозможно отрубить все головы, чтобы не выросли новые.
Все это Санна говорила вкрадчиво, лаская слух Императора своим голосом, будто делилась самым сокровенным. Она знала, что больше всего на свете Керай боится заговоров. Оттого и Дом Правды увеличился с трех Инквизиторов до десяти при его правлении. И именно теперь паранойя Императора должна была сыграть ей на руку.
К слову о руке. Керай до сих пор не отпускал десницу Санны, наблюдая за пальцами Шестого Инквизитора, чем довольно сильно смущал собеседницу. Как всякая женщина, Санна знала, что первые враги в старении – руки. Они выдают истинный возраст без поблажек. И как каждая женщина, меньше всего Шестой Инквизитор любила замечать, как предает ее собственное тело.
Однако, как выяснилось, Императора заинтересовало совершенно другое.
– Красивое кольцо. Изумруд?
– Турмалин, – растерялась Санна.
– Сколько помню, ты всегда носишь его.
– Аншара не даровала мне других колец на руках, – попыталась перевести разговор в шутку женщина. Но, заметив, что уловка не удалась, добавила: – Последний подарок отца перед смертью. Скорее я лишусь жизни, чем сниму это кольцо.
– Скорее лишишься жизни, – Керай попробовал ее слова на вкус, как изысканный десерт. – В этом ты права. Мы все заложники наших убеждений, страхов и воспоминаний. – Император наконец отпустил ее руку и поднялся по ступеням к трону. Сел на него и посмотрел сверху вниз на Шестого Инквизитора. – Ты очень умна, Санна. Иногда мне даже кажется, что слишком. Твой отец совершил только одну промашку: зачал вместо сына дочь… Что ж, в твоих словах есть резон. Признаться, мне и самому не нравится, что по Империи бродит Одаренная, которой нипочем мое слово. Есть только один важный вопрос: если ты не смогла найти и убить ее с моими лучшими людьми, что будет теперь, когда грядет война?
– Это всего лишь кучка оскверненных во главе со лжебогом! – впервые за весь разговор Санна сказала то, что думала.
– Привыкший к боям воин видит картину, отличную от той, которую различает шпион. Как и наоборот. Поверь, войско того, кого называют новым Инрадом, более чем серьезно. За последний месяц твои товарищи завалили меня письмами о том, что этот, как ты его называешь, лжебог поднял всю Пустошь на борьбу с Империей.
Санна скрипнула зубами, признавая свою несостоятельность. Даже будучи назначенной на задание по поимке и убийству этой Ютинель, она не должна была терять хватку. Но тогда еще Третий Инквизитор уже грезила о месте Архилектора, потому довольно редко общалась с «братьями». Даже с теми, с кем у нее остались хорошие отношения. И поплатилась за свою самонадеянность.
– Я справлюсь, Несущий-справедливость, – сказала она. – Мне хватит нескольких егерей и с десяток Одаренных воинов.
– Против той, кто не раз оставлял тебя в дураках? – Император удивленно изогнул бровь.
– Оливерио рассказал, где находится последний из убийц. И девочка придет ко мне в руки. Только на сей раз я сама займу место жертвы, и она ничего не поймет.
– Либо ты, либо она. Что ж, пусть так, – Витий Керай Кулен Первый кивнул. Но в его движении была лишь усталость.
Санна понимала, что больше всего Император хочет теперь забыть про глупую девчонку, потому что его голова оказалась забита совсем другими мыслями. От осознания, что сейчас Керай развеется и выкинет их разговор из головы, Шестой Инквизитор едва не рассмеялась. Пришлось закашляться, скрывая эмоции.
– Я могу идти, Реющий-в-небе?
– Иди. И не возвращайся, пока не исполнишь приказ. Больше я не буду давать тебе поблажек.
– Хорошо. Разве что…
– Говори.
– Отец-всего-разумного-мира…
– Говори уже!
– Когда я шла занять свое место возле стены, то увидела странную надпись, которую ранее не замечала.
– Надпись?! – Император вскочил на ноги, едва не запутавшись в собственном плаще.
С угрожающей резвостью он устремился туда, куда указала Санна, и коснулся камня, трогая выцарапанные и потемневшие от времени письмена.
– «Ты станешь мной»! «Ты станешь мной»!!! – не сказал, а закричал он. – Как? Скажи, Санна, как он это делает?! Даже после смерти проклятый Уриш измывается надо мной! Гастан! Гастан, Инрад тебя дери! Бегом ко мне! Веди сюда каменщиков, и вытащите этот кусок из стены! Скорее!
Санна немедленно ретировалась, выходя из Твердыни-на-семи-холмах с легкой улыбкой. Заклинание старения будет действовать еще несколько часов, но к тому времени камень уже окажется вытащен, разломлен и уничтожен. Ну или что там придумает Керай.
Разве что возле самого входа Шестой Инквизитор его милости Архилектора Гленса вытащила нож и сдула с него каменную пыль. Клинок придется подточить, но шалость того стоила. Правда, веселость пронеслась по лицу Санны легким перистым облаком и тут же развеялась. Теперь предстояло использовать последний выданный ей шанс и либо вернуть себе расположение Императора, либо погибнуть. Керай все сказал правильно. Другого варианта у нее не было.
Глава 1
– Далеко еще? – спросила Юти, щурясь от мелкого, но противного, как постоянные подколки Ерикана, дождя.
Даже обычный ситник, который в Пределах восприняли бы с легкой улыбкой, в Землях представал суровым испытанием. Одаренная продрогла так сильно, как не замерзала на самых высоких пиках Хребта Дракона. Ко всему прочему добавился ветер, превращая слабый летний дождь в привычный северный «косохлест», как называл его Ерикан.
– Куда-то торопишься? – ответил наставник, внимательно глядя на Юти.
Девочка в очередной раз удивилась, насколько силен не только духом, но и телом оказался старик. Даже теперь, облаченный в насквозь промокшую рубаху, он выглядел невозмутимо, словно был готов путешествовать еще многие недели без сна, очага и отдыха.
Но вместе с этим вопрос оказался невероятно правильным и точным. И касался он не той неприятности в виде дождя, которая досаждала путникам, а чего-то более глубокого. Того, о чем сама Юти боялась лишний раз подумать.
И теперь, когда вопрос прозвучал, девушка невольно вздрогнула. Однако, оправившись от внутренней судороги души, все-таки огласила собственные опасения:
– Я хочу поскорее разобраться со всем, чтобы избавиться от…
– …от тревожных мыслей, которые преследуют тебя, так? Расставить все по местам и успокоиться?
Юти кивнула, и многочисленные холодные капли упали с ее волос.
– Как думаешь, случались ли с Аншарой неприятности?
– Неприятности? – не сразу поняла девочка.
– То, что не нравилось ей. То, что не входило в планы. Заставляло останавливаться или делать шаг назад.
Юти задумалась, поняв, что в вопросе, очевидно, кроется подвох.
– Случались? – спросила она.
– Постоянно, – старик почему-то обрадовался неожиданному воспоминанию. – Не проходило и дня, чтобы она не вляпалась в очередную историю. И это происходило отнюдь не из-за недостатка концентрации или плохого наблюдения за миром. Скорее даже, наоборот. Она так тонко чувствовала все, что ее окружает, что предметы и люди не справлялись с подобным напряжением.
Одаренная от изумления даже рот открыла. Она считала Аншару чем-то вроде ожившего памятника, идеальным созданием, не совершающим ошибок. Той, с которой не случается неприятностей. И вдруг услышала нечто, вовсе не соотносящееся с образом богини.
– С каждым из нас происходит что-то плохое. Каждый из нас теряет близких или совершает непоправимые ошибки. Отличие обычного человека от воина в том, что последний не пытается бежать от дурных мыслей и событий. Даже они дают истинному последователю Аншары силы и делают его лучше. Понимаешь?
Юти честно замотала головой. Как мысль о том, что в смерти отца может быть замешана мать, поможет ей стать сильнее? Пока эти предположения разрывали ее на части.
– Я не могу научить тебя жить, – ответил Ерикан. – Могу направить, указать путь, но следовать по нему или нет, ты решишь сама.
– И что будет, если я приму неправильное решение?
– Для тебя нет неправильных или правильных решений, – ответил Ерикан. – Все это – часть тебя и твоего пути.
– А для тебя? Что будет, если я приму не то решение, на которое ты надеешься?
– Для меня это станет катастрофой. Как и для большинства людей, которые живут в мире, – с той же легкой улыбкой ответил Ерикан. – Что до первого твоего вопроса, то если ты пошлешь скворца, то он вернется через пару часов и расскажет тебе, что видел низкие, но толстые стены из бурого камня. Это и есть Хорт.
Юти пожалела птицу. Та только раз высунула свой любопытный клюв наружу, но, оглядев хмурую действительность, вновь спряталась назад. Даже находиться под мокрой рубахой, но прижавшись к теплому телу, скворцу представлялось более заманчивой перспективой, чем оказаться под дождем.
Однако Хорт действительно показался, пусть и не так скоро, как надеялась Юти. Спустившись с бесчисленных предгорий и поднявшись на них, несколько раз срезав путь через острые скалы, намесив немало грязи по проторенной тропе, они все-таки выбрались к городу.
Хотя больше всего крупнейшее поселение Севера, как преподносил его Ерикан, напоминало обычный поселок, какие бывали в Западных землях. Разве что посередине его, на холме, воздвигли коренастый замок, вырубленный из местного дерева, который окружили невысокими, всего в два человеческих роста, стенами. К слову, из досок дерева, разве что очищенных от сучков и плотно подогнанных друг к другу, чтобы случайный неприятель не преодолел преграду без подручных средств.
Беспечность северян по возведению фортификационных сооружений сначала серьезно удивляла Юти. Только спустя какое-то время Одаренная поняла, что, несмотря на суровый нрав местных непосредственно в Землях, где каждый ярл приходился другому точно каким-нибудь дальним родственником, чрезвычайно редко кланы по-настоящему воевали. Замки и защитные сооружения здесь оставляли желать лучшего.
Оттого именно Север и был захвачен в самые короткие сроки имперскими войсками, когда Витий Керай Кулен Первый железным кулаком объединял под своим крылом все земли. Но вместе с тем, невзирая на беспечность правителей и слабые с точки зрения фортификационных сооружений замки, именно здесь Главный Ворон потерял большую часть людей.
Северяне бились, как разъярённые медведи, дорого продавая свои жизни. И, что вновь удивило Юти, по рассказам наставника, после они довольно легко приняли власть Керая, признав его победу. Выжившие ярлы или дети ярлов убитых принесли клятву верности Главному Ворону. Ерикан говорил, что, пока жив Император, в Землях будет спокойно. Здесь более, чем где-то еще, ценилось слово воина. Однако, как только Керай умрет, начнется война. Потому что, если представится шанс стать свободными, северяне своего не упустят.
Видимо, призрак грядущих сражений или страх перед суровыми, на первый взгляд, обитателями Земель отпугивали имперских торговцев и прочих скитальцев. Да и что тут было делать, к примеру, паломникам или праздношатающимся путешественникам? В Землях не было ни одного храма Аншары, ни одного памятника (северяне считали, что из камня лучше строить дома, а из железа – ковать мечи) или прочей диковинной архитектуры. А если добавить сюда не самую ласковую погоду, то вывод казался вполне очевидным: на Севере делать нечего!
Потому имперские торговцы не заходили дальше Ронга и Вортонха – ближайших городков в Землях, располагавшихся у главного тракта, – тогда как местные менялы любили путешествовать. Беловолосых великанов можно было встретить и в Конструкте, и в Книроне, и в портовых Криге, Фаарине и Великом Горле. В последние северяне часто приплывали по холодному Замерзшему морю, усеянному белыми айсбергами, как небосвод звездами.
Разве что в Пределы жители Земель не совались, считая тамошний климат слишком уж суровым. Когда Юти впервые услышала это, она не смогла сдержать смех.
Исходя из всего вышеперечисленного, пришлых на Севере попадалось необычайно мало. Оттого каждый имперец вызывал тот же невероятный интерес, как чернокожий маатарец в Семиречье. Потому Одаренная и чувствовала на себе десятки взглядов из домов, когда шагала по пустому поселению, двигаясь к замку.
– Что-то здесь не то, – сказала она учителю.
– Потому что местные прячутся от дождя в своих домах? – лукаво спросил наставник.
– Другое. Не могу объяснить, – нетерпеливо отмахнулась Юти. – Ты сам говорил наблюдать за миром и считывать его послания.
– Интуиция? – уточнил Ерикан.
– Нет, просто чувствую, будто все вокруг покрыто тонкой коркой льда. Тронешь ее – и все разлетится на части. И еще страх. Им буквально пропитано все вокруг.
Юти почувствовала, как изменился взгляд наставника. Он наполнился неожиданным восхищением, будто Ерикан и не думал, что его подопечная способна на это. Юти одновременно обуяли легкая злость и неслыханная гордость. Злость за то, что учитель привык к тому, что она неразумное дитя и не может воспринимать мир, как это делает воин. А гордость за то, что удивила Ерикана.
– Когда воин находится в состоянии покоя и испытывает подобное, то это называют Наитие, – ответил наставник. – А когда он сражается…
– Озарение, – уже и сама догадалась Юти.
– Все так, – согласился Ерикан. – Это сложно. Может, даже сложнее, чем Озарение, потому что сейчас от тебя никто не требует немедленного ответа или выхода из неразрешимой ситуации. Ты будто качаешься на волнах самого большого моря и перестаешь чувствовать себя.
– Это длилось не больше нескольких ударов сердца, – ответила Юти. – И мне кажется, что вышло случайно.
– У воина ничего в жизни не происходит случайно, ибо…
– …из всего он извлекает выгоду, – перебила учителя Юти. – Я помню. Но теперь давай уже скорее доберемся до замка и поговорим с местным ярлом.
Однако решимость Одаренной охладила тишина, которая окутала ее после сильных ударов кулаком по воротам крепости. И только когда показалось, что внутри живут лишь пауки, крысы и призраки некогда стоявших в дозоре воинов, послышались тихие чавкающие шаги. Будто кто-то крался и очень не хотел быть замеченным.
– Чего надо? – спустя целую вечность раздалось то ли сверху, то ли сбоку.
Девочка пробежалась взглядом по бойницам над центральными воротами, затем по стенам, но так никого и не обнаружила.
– Кар эттер, – терпеливо начал учитель. – Мы пришли из Хорунта. И нам нужен ярл Фромвик!
– Нету ярла, – все так же недружелюбно ответил некто. – Уехал вчера на брайкхерт вместе с малой дружиной. И вы убирайтесь, покуда целы! Не тот час выбрали для прогулок.
Свою угрозу прячущийся северянин подкрепил коротким гортанным выкриком, и теперь уже с десяток тетив зазвенели за стенами, а в нескольких бойницах показались наконечники стрел. Юти хоть и была не против научить разговаривающего с ними хорошим манерам, но поняла, что лучше будет сейчас не нервировать стражников.
– Говоришь, все пропитано страхом? – спросил Ерикан, одновременно потянув Одаренную за собой.
Они направились обратно к разбросанным без всякого порядка домикам внизу холма. Причем Ерикан шел, насупив мокрые брови, явно не обрадованный несостоявшейся аудиенцией.
– Что еще за брайкхерт? – спросила Юти.
– Поединок чести. У северян есть очень старый обычай. Когда народ недоволен правлением ярла, то они собирают тинг, где предъявляют правителю требование. Одним из них является брайкхерт. К примеру, если на поселение напал один из многочисленных северных родов, а ярл сделал вид, что ничего не произошло, то тинг требует совершить брайкхерт – бросить вызов соседнему правителю и потребовать определенное количество людей взамен убитых.
– И ярл ничего не может сделать?
– Если только пойти войной. Тогда требование формально будет соблюдено. Однако в таком случае народ все равно может остаться недовольным. Север – место сложное. Здесь ярлом не будет человек слабый, который возвысился когда-то и с тех пор успокоился. Бывает так, что каждый день испытывает правителя на прочность.
– Надо выяснить, куда отправился наш ярл со своей дружиной.
– Только и всего, – хмыкнул Ерикан.
– Откройся миру, учитель, и тогда ответ придет сам собой, – съязвила Юти.
Однако не осознала, как именно права была в этот момент. Потому что стоило девочке произнести это, как одна из дверей решительно распахнулась, явив миру странную картину. На пороге боролись два человека – женщина и мужчина. Последний пытался вырваться наружу, а его избранница, напротив, делала все, чтобы воспрепятствовать этому. Учитывая, что мужчина оказался более хрупкой комплекции, Одаренная даже стала болеть за него. Потому чуть не вскрикнула от радости, когда он вырвался из цепких объятий женщины и оказался под дождем. Причем сразу же после этого дверь захлопнулась.
– Ерикан! – закричал освобожденный. – Это ты, клянусь памятью отца!
Было видно, что наставнику потребовалось немало времени, чтобы вспомнить говорившего. Но наконец, к собственной чести, учитель произнес вполне степенно, словно лежал на пышной кровати под балдахином, только и ожидая разговора с этим человеком, а не стоял под проливным дождем:
– Турик Ласка, сын Турига!
Для южан прозвища тоже значили очень многое. В Пределах только близкий человек мог называть Юти Райдарской. Или том случае, если она сама представилась подобным образом. В других обстоятельствах прозвища говорили украдкой, чтобы их обладатель вдруг не услышал. В Землях, напротив, люди узнавали друг друга не столько по именам, данным родителями, сколько по вскоре приобретенным.
