Дмитрий Буров
Простой советский спасатель 3
Уже почти машинально обшаривая камень за камнем, я вдруг наткнулся на какую-то выпуклость на уровне своего пояса. Полапал обеими руками, на ощупь показалось, что это полусфера, вкатанная в кирпичную кладку. Наклонился, чтобы разглядеть поближе и сообразить, чем мне эта штука может помочь.
Потыкал в нее, подергал, никакой реакции. Точнее, выступ поддавался и даже прокручивался слегка, но в комнате при этом ничего не изменялось, насколько я мог судить. Тогда я принялся шарить по стене вокруг странной шишки и неожиданно наткнулся на еще одну точно такую же на расстоянии локтя.
Подумал. Прикинул, чем черт не шутит, перекрестился, удивившись своему желанию, ухватился покрепче за оба странных горбика и крутанул сначала вправо, потом влево.
Глава 3
Но ничего не произошло. Я снова выругался и уже собрался дальше лапать следующую партию камней, когда выпуклости под моими руками дрогнули, а стена с жутким скрежетом распалась на две створки. Я отдернул руки и отступил на шаг, опасаясь какой-нибудь каверзы. Черт его знает, что за тайные построения и какие ловушки могут тут находиться.
Но ничего не происходило. Каменные двери распахнулись, а через несколько минут в соседнем помещении что-то цокнуло, негромко зажужжало, и под потолком вспыхнул свет. Ну как вспыхнул, скорее попытался загореться. Лампочка блымкала и трещала, пытаясь то ли погаснуть, то ли сильнее запылать. Я подождал, затем шагнул в очередную неизвестность.
Из любопытства осмотрел двери. Оказалось, вовсе они не каменные, а самые что ни на есть деревянные, просто с той стороны, где я находился, какой-то умелец обшил их кирпичом. Причем мастер настолько искусно спрятал дверные петли и подогнал строительную кладку под искусственную, что никаких зазубрин или щелей на стене я просто-напросто не обнаружил. Гениально, что тут скажешь.
Я переступил порог и остановился, ожидая подвоха. Ничего не происходило, только лампочка на потолке начала раздражать своим миганием. Тусклый дергающийся свет бил по глазам и отдавался в виски. Я прикрыл веки, чуть склонил голову и оглядел помещение.
В этой комнате явно кто-то бывал. Пусть и нечасто, судя по пыли, но тем не менее посещали ее регулярно, иначе слой пыли на столе, к которому я подошел в процессе осмотра, был бы толще. Да и подстилка на скамье, если судить по рисунку на ткани, советского производства. Коричневый тон, мелкие сине-белые цветочки с зелеными загогулинами.
На душе как-то сразу полегчало. Как говорится, если здесь прошли люди, то я их найду! Хотя как раз-таки людей мне и не нужно. Хорошие люди по подвалам не прячутся. Если подумать, то эти два помещения, точнее, уже три, вполне могут быть частью энских подземелий. Не факт, что мужик, который выходил утром из подвала водонапорной башни, не знает об этом месте. Нет у меня желания с ним встречаться ни здесь, ни при солнечном свете, пока не выясню, кто он и чем занимается под землей.
Я обошел комнату по периметру, пытаясь найти рубильник или выключатель, от которого зажигался свет. Хотя, если подумать, конструкция может быть спрятана в стене, главное – знать, куда жать, чтобы открыть очередную дверцу.
Какой-то звук меня все время смущал, вызывая тревогу. Появился он едва ли не сразу после открытия каменных створок и не прекращался ни на минуту. Это напрягало, и я постоянно ожидал подвоха. Но в помещении ничего не происходило. Пол подо мной не проваливался, стрелы из стен не вылетали. Кислота с потолка не лилась.
Лилась? Я прислушался и наконец опознал звук: где-то в стенах неторопливо текла вода.
От этого стало как-то не по себе. Перед глазами замелькали кадры из сотен просмотренных приключенческих фильмов, в которых любой шаг или движение становились последним. Да, киношные герои выживали и выбирались из западни, но тут реальность, и попробуй разберись, куда бежать и что делать, если сейчас внезапно начнется поток.
Не сгорел заживо, не задохнулся в дыму, на тебе, дорогой товарищ Алексей, подземный потоп, искупайся напоследок, чтобы перед каким-то там архангелом предстать чистым в почти отстиранной одежде. Хотя архангел (или апостол?), не помню точно. Короче, кто-то из них – это что-то про рай. Меня туда вряд ли пустят за одно только прелюбодейство. После ухода Галки из моей жизни женщин менял как перчатки. Ни одна душу не зацепила. А вот поди ж ты, нужно было попасть в семьдесят восьмой и встретить ту, для который я настоящий – соседский сопленыш-несмышленыш.
Я продолжал медленно обходить комнату по второму кругу, пытаясь отыскать источник звука, мысли при этом от предполагаемой смерти как-то внезапно резко свернули в сторону жизни и возможных отношений. С Леной нужно что-то решать, но вот что? Как сделать так, чтобы и овцы были целы, и волки сыты?
Так, стоп, заканчивай лирику, Леха, вот он, источник воды, за этой стеной. Я осторожно простукал кладку. Пустота недовольно откликнулась на мой призыв. А можно мне точно такое, но открытое? А нету, ну что ж, будем искать. М-да, Леха, от тишины, полумрака и раздражающего света лампочки в голове полнейший кавардак, так и с ума недолго съехать. Нужно поскорей отсюда выбираться.
Простучав и обшарив стену в черти какой по счету раз, я наткнулся на небольшое железное кольцо, утопленное в стене. Принцип как у меня на крышке в подвал: чтобы не споткнуться, я сделал скрытую ручку, нужно открыть – поднял из впадинки, достал консервацию, опустил люк, уложил обратно, получил ровный пол.
Я потянул за железку, открывая дверь, напрягся в ожидании сюрприза, но опять ничего не произошло. Даже обидно как-то стало на минуточку. Потом я опомнился и машинально постучал по дверному полотну, которое тоже оказалось деревянным, выкрашенным в темный цвет.
Пахнуло болотом, но, когда я увидел, что находится внутри, все встало на свои места: и странный звук, и свет, и открытая дверь.
В нише оказалась примитивная конструкция, завязанная на источник воды, которая, в свою очередь, перекрывается заслонкой. В тот момент, когда я покрутил шарниры в стене, распахнулись двери, сработал механизм, щиток поднялся, вода полилась и привела в действие своеобразный «водяной» генератор, от него и зажглась лампочка. Судя по всему, выбирали наиболее простую систему, чтобы работала без сбоев как минимум лет сто. Поэтому и блымкает свет. Как только фитилек нагреется, освещение станет более-менее стабильным, но все равно будет тусклым.
Так, с этим разобрался. Я прикрыл дверь и пошел дальше. Значит, говорите, двери попрятали? Ну-ну, будем искать. Но сначала осмотрюсь, вдруг обнаружу еще что-то интересное. И снова я неторопливо шел, ведя ладонью по стене на уровне своего пояса. Раз уж вторая ручка оказалась примерно на такой высоте, чем черт не шутит, может, и еще отыщутся.
Начав поиски журчащей воды, я как-то подзабыл, где нахожусь, и потерял счет времени. Вспомнил, лишь когда рука провалилась в очередную нишу и вляпалась в какой-то жир. Моментально вытащив ладонь из дыры, я поднес ее к лицу, пытаясь понять, что это. Светопреставление, устроенное лампочкой, не просто раздражало, оно конкретно мешало нормально видеть.
Любопытство, говорят, сгубило кошку, но точно не спасателя Лешку. Я мысленно поржал над своим каламбуром, наклонился, пытаясь разглядеть, что лежит на полке. «Хворост, что ли?» – мелькнула мысль, когда я увидел связку палок средней толщины и почти одинаковой длины. Засунул руку, достал, оказалось, парафиновые свечи. На ощупь та еще фигня: жирные, как мыло.
Кто-то оставил здесь хороший запас на случай внезапного отключения света. Таких связок в глубокой нище оказалось пять штук, в каждой по десять свечек. Неплохо, однако, еще бы понять, как местный житель добывает огонь.
Удовлетворив свое любопытство, обшарив каждую стену, я снова вернулся к проблеме выхода из подземелья. Двери так и не нашлись. Но это точно не означало, что их тут нет. Знаем, плавали. Кстати, о «плавали»… Я положил свечки обратно, сел за стол, задумчиво обвел комнату взглядом, прикинул и решил попробовать реализовать возникшую идейку. Поднялся и пошел закрывать первые двери. Логично предположить, раз на них завязан какой-то механизм, который при открытии зажигает свет, что система может сработать и в обратную сторону. То бишь, если я закрою открытое, распахнется скрытое от моих глаз.
Я поднялся и решительно зашагал к дверному проему. Поколебался пару секунд, но затем все-таки стал закрывать двери. Сначала одну створку, затем другую. Ничего не произошло. М-да, облом.
Минуту я тупил, удивляясь, почему не вырубился свет. Затем сообразил, что задвижку, видимо, нужно как-то перекрывать, когда покидаешь помещение. Да только мне недосуг искать, куда спрятали выключатель. Больше всего волнует вопрос, как открыть двери, ведущие на поверхность земли.
Черт, Леха, неужто вместе с молодостью вернулась и способность не думать ни о чем! Я четко увидел собственные руки, обнимающие каменные… кхм… груди (ну а что, похоже, только соски отсутствуют!), при этом проворачивал я их одновременно в обе стороны.
Что, если и распахнутые створки нужно закрывать вместе? Вполне возможно, что замок тоже играет какую-то роль. При щелчке сработает очередной механизм, и часть одной из стен откроется. «Ну, с Богом!» – устало вздохнул я и приступил к процессу. Ручек не обнаружил, поэтому стал осторожно толкать дверные полотна друг к другу. В сантиметре от воссоединения, так сказать, я остановился, досчитал до трех, рывком захлопнул фрамугу и застыл, затаив дыхание в ожидании хоть какого-то звука.
И он не заставил себя долго ждать. За спиной раздался характерный скрежет несмазанных петель или, скорей всего, шарниров. Я обернулся и с удовлетворением увидел, как часть стены отъезжает в сторону, открывая проход с длинным темным коридором.
Если так дальше дело пойдет, то к утру я, вполне может быть, выберусь из подземелья. Хорошо бы в черте города, черт его знает, сколько метров я прокатился и куда меня выведет новый проход.
Я подошел к двери, переступил порог и нахмурился, на стене справа от проема что-то серело. Подойдя поближе, обнаружил рамку с какой-то бумагой внутри. Пригляделся и, не выдержав, заржал как конь, сказывалось нервное напряжение на пожаре, да и потом тишиной и отдыхом мои приключения не отличались.
Под стеклом находился плакат. Советский плакат: «Уходя, гасите свет!». Шутник, однако, товарищ, который сюда приходит! Отсмеявшись, я обнаружил под плакатом что-то типа рубильника, ну и щелкнул, не думая о последствиях.
Последствия не заставили себя долго ждать. За моей спиной что-то глухо клацнуло, а спустя минуту погас свет в комнате, из которой я вышел. В то же время дверь откатилась обратно, отрезая выход, в коридоре стало темно, как в могиле. М-да, знатные все-таки приколисты разрабатывали эту часть подземелья. Там, где мы бродили с пацанами в детстве, таких кордебалетов и тайников не было.
Хотя мы и не проверяли. Так, шлялись по переходам с фонарями и одним рюкзаком на всех, в котором лежали спички, веревка, ножик, завернутые в газету бутерброды с докторской колбасой. Иногда кто-нибудь брал даже термос с чаем, но это если родители разрешали.
Иногда Вовка притаскивал без спросу красивый литровый термос. Бодяжил в него жутко сладкий чай, который невозможно было пить из-за количества сахара, а если обольешься, от такого щедрого напитка липли руки и одежда. Термос был красивый, сиреневый в цветочек.
Когда Вован брал в поход термос, он всегда носил наш общий рюкзак, чтобы мы, косорукие бандиты, не разбили колбу, а то «мать голову отвинтит, как крышку с банки», ворчал друг. Мы все соглашались и клятвенно заверяли Вовку, что только он может нести термос со стеклянной колбой внутри и не кокнуть его по нелепой случайности о камень.
«Хорошие были термосы», – вспоминал я, пробираясь по длинному темному коридору к неведомому выходу, держась одной рукой за стену и шаркая ногами, проверяя путь. У нас дома была трехлитровая канистра. «Волгоград берем?» – отец всегда так шутил, когда собирались на море. Стальные бока термоса украшали виды города-героя.
Мы всегда брали его на пляж, когда приезжала родня с севера. По дороге на море покупали три литра кваса и наслаждались холодным напитком весь день. Правда, заканчивался он быстро, толпа у нас была приличная, только детворы до пяти штук набиралось, плюс как минимум пара взрослых. Вечером, как правило, квас менялся на пиво.
По выходным с нами на море ходили и мои родители. Когда первая пятишка выпивалась, отец с дядькой поднимались наверх по каменным ступеням и затаривались очередной порцией вкусного хлебного живительного кваса. Сейчас такой и не делают.
Я шагал и вспоминал, как, уже работая в МЧС, купил себе новый навороченный дорогой стальной термос и шутки ради решил поэкспериментировать. Сравнить, так сказать, советский и современный. Ради чистоты опыта достал с антресолей наш маленький семейный термосок, залил в оба кипятка и оставил на кухне на сутки. Короче, проспорил сам себе сто рублей. В нашем вода оказалась горячее.
Хотя, если уж быть совсем точным, советские цветные термосы делали в Китае. Делали добротно, не то что сейчас. Был у них один-единственный недостаток: подтекала крышка. Затычка, которая закрывала горлышко, прилегала неплотно, а завинчивающиеся крышки в Китае и СССР научились делать позже, в отличие от той же Германии и Америки.
Я настолько ушел в воспоминания, медленно пробираясь вперед, что едва не вписался лицом в очередное препятствие. Оказалось, проход перекрывали доски. Приехали. Пошарил руками по стенам, но никаких выпуклостей-вогнутостей и потайных ниш не обнаружил.
Недолго думая, решил выбираться старым дедовским способом: не можешь открыть – вскрывай! В моем случае – ломай. Я шибанул по перекрытию ногой. Дерево затрещало и вроде как даже треснуло. Забив на все, я принялся пинать ограду. Одна доска лопнула, я ухватился руками и начал ее выламывать, расширяя проход. Время от времени бил ногами. На все про все ушло примерно десять минут, и я двинулся дальше.
Свет в конце тоннеля стал для меня неожиданностью. Я даже принял его за галлюцинацию. Остановился, проморгался, снова глянул. Точно, что-то светлеется. Хотел ускориться, но решил не рисковать под конец. Еще неизвестно, куда меня этот коридор заведет.
Проход как-то вдруг расширился и превратился в небольшой закуток, в котором стояли ведра, тяпки, банки с краской и прочая хозяйственная утварь. Неожиданно, что тут скажешь.
Стало светлее. Я остановился, пытаясь понять почему. Оказалось, из подсобки вели ступеньки, а выход перегораживала обычная, сколоченная из старых досок на отшибись деревянная дверца. Такие мастрячили для сараев или курятников. При всех чудесах старых, я бы даже сказал, почти древних технологий, которые обнаружились в двухуровневом подвале, а потом в комнате со столом и водным генератором, такая преграда казалась просто верхом издевательства.
Я пару минут помедитировал, прислушиваясь и присматриваясь, – никаких движений, криков, людского говора. Интересно, где я все-таки оказался? Что за склад? Как часто сюда спускается хозяин? И знает ли он, что находится за теми досками, которые я разломал?
Свет, бьющий в щели, стал глуше и мягче, видимо, на улице солнце клонилось к закату. Уже не ожидая подвоха, потому как длинный путь по коридору прошел практически без приключений, я преодолел последние метры, поднялся и толкнул рукой створки.
Ну кто бы сомневался: снаружи болтался амбарный замок! И что теперь делать? Ждать, когда отопрут? Вопрос уже не в том, где я нахожусь. Когда сюда придет тот, у кого есть ключи, кем он окажется? Простым завхозом? Или тем, кто владеет подземными тайнами?
С досады я пнул со всей оставшейся дури по доскам, и они поддались. По низу, там, где заканчивалась перекладина, часть дерева, видимо, подгнила, и ее можно было разломать. Я спустился поискать топорик или ломик, но ничего такого не нашел. Тряпки, тяпки, грабли, даже шланг.
Перерыл все, но больше никаких инструментов не обнаружил. Оставалось одно: взять тяпку и долбить ею до посинения. И тут два варианта: либо кто-то услышит шум и придет проверить, и тогда придется объяснять, как я тут оказался, чего мне делать категорически не хотелось. Либо никто не придет, и я, благополучно раздолбав низ двери, вылезу на свободу, оставив калитку запертой, хоть и покореженной.
Глава 4
Когда я выбрался из подвала, на город опустились сумерки. Я поднялся на ноги, отряхнул штаны, снял рубашку в жалкой попытке ее почистить. М-да, тряпка, которую я держал в руках, лишь отдаленно напоминала одежду. Замызганная по самое не могу, с оторванными пуговицами, с полуостровным рукавом. В таком виде меня примет первый же наряд милиции.
Черт, попадаться на глаза представителям правопорядка категорически не хотелось, как и обычным советским людям. Но делать нечего. Я решил отодрать оба рукава и завязать концы узлом на пузе. В принципе, поздним летним вечером чистота рубахи на постороннем человеке последнее, на что обратят внимание. Если, конечно, не подходить к людям близко.
Так, надо сориентироваться, куда меня вынесло после всех приключений? Я оглянулся. Подвал, из которого я вылез, оказался пристройкой какого-то здания. Точнее, выход со ступеньками выглядел как приляпанное к старой постройке нечто из наспех сколоченных досок.
Видимо, когда-то обнаружили вход в подпол и решили соорудить в нем подсобное помещение. На кирпич денег не выделили, сляпали из того, что было. Амбарный замок выглядел потертым, значит, здесь как минимум днем кто-то бывает. Интересно, что за домишко?
Я огляделся по сторонам и очень удивился, когда понял, что по-прежнему нахожусь в больничном городке, в дальней его части, которая раскинулась ближе к парку. И, если правильно понимаю, место, куда я попал, располагалось аккурат под городским моргом. Во всяком случае, какая-то его часть.
Моя буйная фантазия тут же подключилась и нарисовала примерные картины того, что можно делать в подземных комнатах с живыми и мертвыми, но я решительно прикрутил фонтан своих идей и медленно двинулся в обход здания, чтобы убедиться в своем предположении.
Место я узнал точно. Теперь оставалось придумать, как незаметно пробраться к сгоревшему зданию и сделать вид, что выжил в апокалипсисе, спрятавшись в том первом подвале, а потом, когда все закончилось, выбравшись наружу.
Осторожно, стараясь не привлекать внимания товарищей в вытянутых трениках и майках-алкоголичках, выглядывающих из-под отворотов завязанных больничных халатов, я вышел на тропинку, ведущую в сторону административного корпуса.
Мужики-курильщики сидели на лавочках возле своих отделений, трепали языками, возбужденно пересказывая друг другу события уходящего дня. Ясный красный, гвоздем программы был случившийся пожар, Васька-ирод, которого спасли доблестные пожарные, и какой-то парень, вроде как сгоревший, но «тело пока не нашли», авторитетно вещал невысокий щупленький старичок с козлиной бородкой.
Ага, тело – это, стало быть, я. По моим прикидкам, пожар уже должны были потушить. Значит, или все закончилось, или ребята-пожарные как раз сейчас заканчивают проливать здание, а потом примутся разбирать конструкцию, прощупывать стены и потолки, переворачивать обгоревшие предметы в поисках горящих углей и очагов тления.
Вот как раз мне бы и появиться, только как и откуда? Я медленно двинулся по дорожке, внимательно слушая обывательские разговоры, стараясь не пропустить ни слова и одновременно прикидывая варианты. В голове гулял ветер, мозги отказывались работать, намекая, что пора бы и честь знать после такого стресса.
Я очень понимал свой организм, но выбор был невелик. Или рассказать, как получилось на самом деле, чего мне категорически не хотелось. Или сочинять легенду. Или… Что, если просто тупо свалить в общежитие, утром вернуться как ни в чем не бывало, получить нагоняй от врача и медсестер за очередную самовольную отлучку, соврать, что после выброса адреналина мозги отшибло напрочь, захотелось спать и…
Черт, версия слабовата, не поверят. Почему в палату не пошел спать? Память отшибло? Пожарные по-любому обнаружат дыру в полу, начнутся вопросы. Что, если я появлюсь из ниоткуда и расскажу сказку о том, как упал в подвал вместе со шкафом, а затем случайно обнаружил потайной выход, который вел за пределы больничного городка в парк, где я и выбрался. И вот теперь наконец вернулся назад?
Как говорится, простите, люди добрые, но сначала шел, потом потерял сознание, очнулся без гипса, снова шел, затем выбирался из канализационного колодца и сдвигал тяжелый люк. Вылез и прямиком на место пожарища, чтобы, так сказать, объявить себя живым и невредимым. Так, легенда более-менее вырисовывалась, но все равно ей не хватало достоверности.
Я остановился под каким-то раскидистым кустом и принялся наблюдать за поредевшей толпой. Стихийный медицинский пост на лужайке, куда я принес потерявшую сознание медсестру, уже закрылся. Видимо, всех пострадавших разобрали по палатам и принялись восстанавливать.
Ваську-ирода, скорей всего, забрали для выяснения обстоятельств в милицию. Интересно, что же все-таки произошло, почему стали взрываться кислородные баллоны? Курил рядом, а потом бычок не затушил или масло пролил? Ну, это нужно совсем голову на плечах не иметь, чтобы такое отчебучить. На конченого алкаша слесарь вроде не похож. И что там делали медсестры в количестве аж пяти штук?
Я задумался, пытаясь вспомнить общую картину местности, кто где находился в тот момент, когда на пожар начали прибывать люди. Так, оглушенные девчонки бродили недалеко от загоревшегося здания. Одна лежала возле крыльца, а чуть поодаль валялся какой-то предмет. Какой?
Память услужливо подсунула мне картинку, предмет вдруг оказался кислородным баллоном. Да ладно!
Почему он оказался на улице? Что с ним делали медсестры? Я на мгновение задумался, вполне возможно, что сотрудницам велели начать переносить сосуды в другое место. В больничном городке не так давно завершились строительные работы. Еще и года не прошло, как построили районную поликлинику и центральную районную больницу.
Скорей всего, так и было, девчонки носили баллоны в новое помещение, когда Васька-ирод устроил светопреставление. Ну, если, конечно, пожар начался именно из-за него. Не зря же медсестричка о нем вспомнила, когда падала в обморок.
Так, ладно, что-то я не в ту степь начал думать. Но мысли на отвлеченные темы показали дыры в моей придуманной легенде. Меня попросят показать канализацию, из которой я вылез, и что я им предъявлю? А советские милиционеры народ дотошный, старые следаки не чета нынешним, из моего времени.
Понятное дело, волков в погонах хватало всегда, но все-таки в Советском Союзе их было намного меньше. Дорожили честью мундира, гордились профессией. Сколько славных династий образовывалось. Что далеко ходить, мой друг Рафаэль из такой семьи, потомственный мент, в прошлом учитель химии и биологии. Так что от судьбы никуда не уйдешь, как ни старайся.
Черт, что-то мне все меньше и меньше нравится эта идея. Она не просто шита белыми нитками, она орет благим матом голосом Станиславского: «Не верю!» Я задумчиво наблюдал за работой пожарных, прикидывая и так и эдак. По всему выходило, нужно рассказать правду. Но вот как раз ее-то, родимую, и не хотелось раскрывать.
Отдохну, приду в себя, выясню, кому принадлежит подвальчик, подберу ключи и отправлюсь при полном параде, с фонарем и запасом еды на всякий случай исследовать новую часть подземного мира.
Надо тщательно просмотреть документы Федора Васильевича, не пропустить бы информацию об этом месте. Любопытство потихоньку терзало душу: что могли делать в таких странных подвалах люди из прошлого? И что там происходит сейчас, в наше советское время?
Суета возле пожарища постепенно стихала. Пожарные заканчивали свою работу, милиционеры отгоняли редких зевак, медики разошлись по своим рабочим местам. Меня, скорей всего, временно записали в пропавшие без вести. Пока не найдут тело, буду считаться условно живым.
И тут я увидел, как по дороге со стороны Карла Либкнехта кто-то бежит. Прищурился, пытаясь понять, кто и куда так торопится, и тихо выругался. От районной поликлиники по больничному городку, не разбирая дороги, неслась Лена. Она-то здесь каким ветром? На пожар поглазеть? Так это на нее не похоже. Неужто ей кто-то сообщил о моей пропаже?
Ну, точно! У нее же по-любому в корпусах куча знакомых и своих, и отцовских. Не зря же она ко мне в палату как к себе домой приходила, никто не гонял, время не ограничивал. А не перекроить ли мне свою первую версию? Но вместо общаги сказать, что был с Леной? Мол, вышел из горящего дома и побрел от шока, ничего не соображая. А тут девушка моя увидела меня, подхватила под руки белые и домой отволокла героя, раны перевязывать.
Отдохнул, поспал, вернулся на место, в свою родную больничную палату. Ночевать мне во что бы то ни стало нужно в отделении. Папка с бумагами неизвестно в чьих руках. Что, если ее выкинули за ненадобностью, посчитав мусором? Документы старые, пыльные. Санитарка могла найти и подумать, что какой-то пациент поленился дойти до мусорного бака в туалете.
Так, Леха, чего стоим, кого ждем? Надо срочно остановить Лену, пока она не пристала к милиционеру с вопросами, нашли мое тело, живое или мертвое.
Я выдвинулся из кустов, из которых наблюдал за финалом пожарища, и интенсивно замахал руками, пытаясь одновременно привлечь внимание Лены и не сильно засветиться перед разбредающимися по корпусам пациентами.
– Лена! – крикнул я, очень надеясь, что девушка услышит мой негромкий оклик.
На секунду мне показалось, что придется кричать громче. Я подумал и двинулся навстречу девушке, чтобы попытаться перехватить ее.
– Лена! – позвал еще раз.
Девушка вскинула голову, глянула на меня и споткнулась, едва не упав. Я дернулся помочь, понимая, что не успею поймать ни при каких раскладах, если упадет в обморок. Но девчонка и не думала терять сознание. Узнав меня, Лена резко развернулась и стрелой кинулась в мою сторону.
Я остался на месте, снова нырнул в кустарник. Девушка подбежала ко мне, выронила какой-то пакет из рук, на секундочку застыла, разглядывая меня широко раскрытыми глазами, затем шагнула вперед и крепко-крепко обняла.
Я неловко приобнял ее в ответ и замер, не зная, что делать дальше. Девичьи плечи задрожали под моими ладонями. Плачет, что ли? Я покрепче прижал девушку к своей груди и стал ждать, когда слезы закончатся.
– Мне сказали, что ты погиб, – Лена судорожно вздохнула и отстранилась от меня. – Где ты был?! – в расстроенном голосе начали появляться гневные нотки. – Я так испугалась! Не знала, что думать! Сказали, что ты полез в пожар спасать какого-то мужика! И не вернулся! И пожарники тебя не нашли!
– Пожарные, – машинально поправил я, глядя на Лену и улыбаясь как дурак.
Давно за меня так никто не переживал и не волновался. Некому. Да и не позволял я в той своей жизни никому влезать к себе в душу. А вот, поди ж ты, не звал, не просил, сама как-то под кожу вошла и не выходит, заноза эдакая. Любовь с первого взгляда? Старый циник, живущий во мне, в такие чудеса не верил.
«Тогда уж с первого поцелуя», – хмыкнул я про себя, делая шаг к девушке, наклоняясь и нежно целуя. Лена дернулась, но тут же обвила руками мою шею и поцеловала в ответ.
Не знаю, сколько мы так стояли, прячась в ветвях, но первым отстранился я, чтобы не напугать юное создание своими порывами пониже пояса.
– Ну чего ты, глупая? Разве со мной может что-то случиться? – улыбнулся я, целуя девушку в кончик носа.
– Я так испугалась! Мне Маринка только что домой позвонила и сразу в крик: твой Лесаков полез спасать нашего слесаря-алкоголика и героически погиб. Я как услышала, так у меня сердце и остановилось! Еле дождалась, когда папа прием завершит, собралась и помчалась сюда. Я Маринке не поверила, даже пакет с одеждой тебе прихватила, я знала, что ты никуда не полезешь и глупостей не наделаешь!
Девушка порывисто прижалась ко мне и замерла, переводя дыхание. Черт, Леха, и как теперь ей рассказывать свою эпопею?
– Лен… – начал я с заминкой. – Тут такое дело…
Девушка отстранилась от меня и запрокинула голову, пытливо глядя в лицо.
– Что? – требовательно дернула меня за воротник рубашки и тут же нахмурилась. – Подожди, а чем это от тебя пахнет? Дымом? И что у тебя за вид? – делая шаг назад, чтобы полюбоваться мной в полный рост, поинтересовалась девчонка.
– Слушай, пошли на лавочку присядем и поговорим, хорошо?
– Пойдем, – еще раз окинув меня строгим взглядом, согласилась Лена, крепко взяла меня за руку и потащила на нашу скамейку.
Я наклонился, подхватил пакет, который девчонка благополучно забыла, она смущенно ойкнула, поблагодарила и еще сильнее сжала мою руку. Я глянул в сторону пожарища, работы там уже завершились, пожарные и милиция разъезжались по своим отделениям. Хотя менты, скорей всего, отправятся сейчас опрашивать свидетелей. Нужно как можно скорее переговорить с Леной и вернуться в палату.
– Ну, рассказывай, – девушка усадила меня на скамью, сама встала напротив, скрестив руки на груди, всем своим видом демонстрируя, что кому-то (предполагаю, что мне) сейчас влетит по первое число, за то что рисковал жизнью.
– Лен, а, Лен, – я решил зайти с запрещенного приема. – А мы с тобой дружим или встречаемся?
– Это здесь при чем? – девушка моментально растеряла весь свой пыл. – Дружим, – то ли спросила, то ли подтвердила она.
– А я думал, встречаемся, – наигранно вздохнул я, прекрасно понимая, что она подразумевала под словом «дружба».
Даже в летних сумерках было видно, какими темными от прихлынувшей крови стали девичьи щеки.
– Ну… пусть будет встречаемся, – согласилась Лена, не отводя от меня глаз.
– Понимаешь, Ленок, тут такое дело, мне повезло родиться спасателем, и это – навсегда. Я закончу училище и стану спасателем. Подожди, не перебивай, – попросил я, видя, что Лена хочет что-то спросить. – Да, в нашей стране сейчас нет службы спасения, этому не учат. В основном спасают пожарные. Но они работают только на пожарах, а людям нужна помощь каждый день. Однажды в нашей стране создадут такую организацию, которая будет приходить на помощь всем в любой трудной ситуации.
Я улыбнулся, вспомнив, как парни из муниципальной службы снимали кошку с верхушки огромного ясеня. Муниципалы пытались убедить старушку, божьего одуванчика, что зверь спустится сам, когда проголодается. Но упрямую даму не убедил даже тот факт, что никто и никогда не видел на деревьях мумифицированные трупы кошек.
