Дмитрий Чупахин
Жизнь – боль. Манифест заядлого пессимиста
Глава семнадцатая. Стакан наполовину полон. Но чем?
Позитивная психология, упоминаемая ранее, подсадила человечество на иглу оптимизма. Человеку следует мыслить позитивно, то есть обращать внимание на все хорошее, что происходит и находится вокруг него. На отзывчивых людей, ваши собственные успехи, великие изобретения, которыми вы пользуетесь, произведения искусства, которые вы успели засвидетельствовать, а также на бесподобные объекты и явления природы: цветущие луга, бескрайние океаны, звездное небо.
Вот только не оставляет ощущение, что фиговый листок оптимизма старается прикрыть бесстыдный срам окружающего мира. Речевые модули оптимистов уже стоят поперек горла и раздражают еще больше их близорукости.
"Радуйся тому, что у тебя есть!" – лопочут они. Но все, что у меня есть, это инструменты ежедневного выживания. Работа, деньги, дом, семья, хобби, – все это нужно, лишь бы не свихнуться от безделья, одиночества, не умереть от голода и холода.
"Всегда есть кто-то, кому хуже!" – наставительно трясут указательным пальцем они. Но ведь есть и те, кому лучше, не так ли? И почему, интересно, я не в их числе?
"Судьба дает нам испытания, чтобы мы становились сильнее!" – запальчиво объясняют они. А кто вообще сказал, что испытания должны быть обязательным условием счастья? Откуда взялся этот тупорылый закон?
"И все равно, мы живем если не в лучшем из миров, то в лучшем из времен. Скажи спасибо, что ты не родился в Средние века!" – требуют они. Что-то мне подсказывает, что люди в Средние века радовались тому, что они не родились в первобытное время. А первобытные люди, видимо, радовались тому, что не пересеклись динозаврами. Спустя триста лет наши потомки назовут наше время Новым средневековьем и будут похохатывать и ужасаться тому, что мы работали 5 через 2. А нам предлагается возрадоваться этому, да?
Оптимизм – это форма трусости. Человек, который цепляется за позитив, просто боится посмотреть правде глаза, посмотреть в бездну, опасаясь ответного пристального взгляда. Если этот человек признает, что мир хаотичен, жизнь бесконтрольна, а впереди – неизбежный конец, то этому человеку в этом мире придется жить. Зачем ему это? Уж лучше жить в мире, в котором ты хоть чем-то обладаешь, где всегда найдется тот, кому хуже, чем тебе, и преодолеваемые испытания имеют смысл. Правда, однако, в том, что реальность не зависит от твоего мнения о ней. Ты можешь сказать, что стакан наполовину полон, а не пуст, но изменить тот факт, что полон он чем-то отвратительным, ты не сможешь.
***
Работоспособен ли оптимизм?
Ты готов признать, что мир действительно ужасен?
Заслуживает ли этот ужасный мир того, чтобы ты попытался сделать его лучше?
Заключение
В 1976 году гражданин Индии Лал Бихари пришел в банк и узнал, что он… мертв. Оказалось, его родственники подделали документы, чтобы завладеть его землей. Он потратил 19 лет, доказывая, что жив, и даже основал "Ассоциацию мертвых людей" для других жертв подобных махинаций. Все это время он не мог использовать даже собственную фамилию и подписывался просто "Мритак" ("Мертвый").
В 1991 году житель США Ричард Овертон подал в суд на компанию Anheuser-Busch (производителя Budweiser). В рекламе пива демонстрировались сцены беззаботного отдыха с красивыми женщинами на пляже. Овертон утверждал, что после употребления Budweiser у него не появилось ни женщин, ни радостных приключений, а потому реклама вводила его в заблуждение. Он требовал компенсацию в 10 000 долларов, но суд отказал.
В 1996 году израильтянка подала иск против местного метеорологического центра, потому что прогноз погоды оказался ошибочным: ей пообещали солнечный день, а пошел дождь. Из-за этого она оделась не по погоде, простудилась, потратила деньги на лекарства и решила, что это достаточный повод для судебного разбирательства. В итоге суд встал на ее сторону, и метеослужбе пришлось выплатить компенсацию.
Какое отношение эти истории имеют к книге? Никакого. Мне просто не хотелось заканчивать ее главой о пессимизме, поэтому я надергал случайных кейсов из интернета. Общее между ними то, что они абсурдны и выглядят как сюжет анекдота или юмористического рассказа.
Я не придумал, что еще можно поместить в качестве заключения, и, кажется, это нормально. Не у всего обязательно должны быть мораль и выводы, правильно? Критически настроенный читатель заметит, что и польза должна быть не у всего, намекая, что толку от этой книги немного. Возможно, он даже окажется прав. Проблема этого текста в том, что он интерактивный, он требует ответных усилий. И речь не только об ответах на контрольные вопросы, но и в целом о рассуждениях на тему абсурдности нашей жизни. Я хотел сделать этот текст таким, чтобы с ним хотелось дискутировать. Потому что если принять его за чистую монету, то жизнь покажется невыносимой. А отмахнуться от него означает лишь отложить на завтра то, что нужно сделать сегодня: честно поговорить с собой о себе, своей жизни и мире, в который эта жизнь вписана.
Скажу честно, не знаю, получилось ли. Но и это нормально. Не знать – нормально. Написать книгу средней степени паршивости – нормально. Не написать книгу средней степени паршивости – нормально. Прочитать книгу средней степени паршивости и забыть про нее на следующий день – нормально. Не понимать, что происходит, бояться смерти, искать и не находить смысл, ошибаться в людях, сегодня любить, а завтра ненавидеть, – нормально. Испытывать боль – нормально. Жить с этой болью – нормально. И даже делать вид, что все нормально, – нормально…
Эти строки пишутся в начале очередной весны, в первых числах слякотного марта. Уже пригревает солнце, и можно расстегнуть воротник пуховика. Еще пару месяцев назад казалось, что это и не зима вовсе, а ледниковый период: город был захвачен и объят холодом и снегом. Но теперь чуть легче. Не может ведь зима быть вечной. И весна уже здесь, рядом, кажется, что нужно только свернуть за угол, а там цветут цветы и поют вернувшиеся из теплых краев птицы. Да, весна наступила. Вот и она. Знакомьтесь.
