Дмитрий Дашко
Мент. Ростов-папа. Часть 2
Глава 3
Уже вечером Художников собрал нас у себя в кабинете. Настроение у ребят было откровенно паршивое: все понимали, что бандиты вошли в кураж и ограблением поезда не ограничатся. А значит, жди беды.
Хорошо, что на сей раз обошлось без трупов. Физически пострадал только один пассажир, который в момент налёта сидел в вагоне-ресторане. Он стал артачиться и его оглушили прикладом винтовки.
Врач осмотрел пострадавшего и сообщил, что серьёзного урона здоровью не нанесли, так что мужчина ещё сравнительно легко отделался.
– Что ж, товарищи, думаю, каждый из вас понимает: дело громкое, можно даже сказать всероссийского масштаба. И спуска нам теперь по нему не дадут. Со мной уже связывался товарищ Дзержинский, он приказал, чтобы я регулярно докладывал ему о ходе расследования. Паша… – позвал Художников.
– Да, товарищ Художников, – поднялся Рыженко.
– Да ты садись, в ногах правды нет.
Павел послушно опустился.
– Информация насчёт Рейки подтвердилась?
Рыженко кивнул.
– Да. Сразу несколько человек уверенно его опознали. Сомневаться не приходится – грабил Рейка.
Я успел прочитать в уголовном деле описание внешности бандита: «среднего роста, широк, плотен, лицо круглое, красное, моложавое (отталкивающего вида), растительности на лице нет, глаза презрительные, руки всегда в карманах». В миру Рейку звали Андреем Матвеевым, было ему чуть больше тридцати, но за его плечами висело обвинение нескольких десятках убийств и вооружённых налётов.
– Странно, – задумчиво произнёс Художников. – Ограбление было продумано до мелочей, проделано быстро, аккуратно и без трупов. На Рейку это не похоже. После него обычно крови по колено. Может, ошибка? Кто-то другой?
– Да Рейка это, товарищ начальник! – твёрдо заявил Паша. – Хотя в остальном вы правы: для Рейки всё слишком мудрено, он на такие комбинации не способен.
– Есть соображения?
– Имеются, – кивнул Рыженко. – Всё указывает на то, что план придумал кто-то другой, и этот другой подтянул Рейку.
– Думаешь, было две банды?
– Скорее всего. На это указывает и тот факт, что налётчиков было около тридцати, а под Рейкой даже в лучшие времена столько не ходило. Так что на дело пошли сразу две шайки.
– Какие будут идеи, товарищи? Как станем искать Рейку? – повернулся Художников к остальным.
– Разрешите? – попросил слова оперативник с наголо стриженым черепом и широкоскулым лицом.
Мы с ним редко пересекались, и потому толком познакомиться не успели.
– Говорите, товарищ Реязов, – кивнул Художников.
– Есть информация, что бандиты могут собираться в столовой «Приятель».
– Это та, что на Первой Соборной?
– Она самая. Гадюшник первостатейный, немудрено, что нормальные люди её за версту обходят. Так вот, у меня в той столовой есть надёжный человечек. Есть план внедрить его в банду. Если не возражаете, начну над этим работать.
– А вы уверены в своём человеке? – прищурился Художников.
– Уверен. Мы вместе всю гражданскую прошли. Не подведёт.
– Хорошо. Даю добро на операцию. Если удастся нащупать ниточку к Рейке – считай, полдела сделано. Когда планируете приступать?
– Да хоть сегодня.
– Тогда можете отправляться к вашему человеку. Я вас больше не держу, товарищ Реязов.
– До свидания, товарищи. – Оперативник встал и направился к выходу.
У Художникова зазвонил телефон. Он поднял трубку и поднёс к уху.
– Начальник ДонОблУгро… Вас понял. Буду через полчаса.
Закончив разговор, Художников вздохнул.
– Совещание окончено, меня вызывают в обком.
Мы стали расходиться.
Возле дверей нашего кабинета стояла понурая Варвара.
– Меня ждёте? – вопросительно поднял бровь я.
– Да, товарищ Быстров.
– Зачем так официально? Можете звать меня Георгием…
Мы отошли в сторонку, чтобы нам никто не мешал.
– Слушаю вас, Варя.
– Товарищ… То есть Георгий, – поправилась она, – я пришла, чтобы вас предупредить.
– О чём?
– Я узнала, что вчера Навойтов приходил домой у Ивану Никитовичу, чтобы его убить.
– Было дело. Но у него ничего не вышло.
– Да, но только благодаря вам.
Я усмехнулся.
– Хочу вас предупредить: я решила признаться во всём Ивану Никитовичу, а там пусть решает, что со мной делать, – продолжила она. – Арест так арест. Я заслужила.
– Ты хорошо подумала?
– Всю ночь не спала… Надеюсь, вам из-за меня не достанется?
– Как пойдёт. Я ничего не сказал Художникову.
– Вы – настоящий мужчина, – всхлипнула она.
– Вот что, Варя… Давайте сделаем так: с Иваном Никитовичем у вас всё равно не получится поговорить сегодня: его вызвали в обком, он очень спешит, а когда вернётся – неизвестно. Давайте мы с утра подойдём к нему вдвоём. Думаю, вам так будет легче…
Она взволнованно кивнула, а потом коснулась моей щеки губами.
– Спасибо, Георгий. Вы такой хороший…
Я промолчал: сейчас она так походила на мою Дашу, которая осталась там, в прошлой жизни.
Рабочий день был законен, перед тем как пойти домой, я отправился в больницу, чтобы навестить раненых друзей.
Первым делом заскочил к Лёве.
Он уже вовсю разгуливал в коридоре, облачившись в больничную пижаму. Увидев меня, расцвёл:
– Жорка!
– Привет! – пожал ему руку я. – Как ты?
– Иду на поправку. Врачи говорят, что на следующей недели выпишут, так что ждите – скоро выйду на работу.
– Про Петю Михайлова слышал?
– Сказали уже… Что ж вы так неаккуратно?
– Ну извини, в следующий раз будем осторожней…
– Да ладно тебе, Жора! Я ж всё понимаю, на каждом шагу соломку не подложишь. Какие новости?
Я рассказал о вечернем визите Навойтова в квартиру Художникова.
– Ну вот, – расстроился Лёва. – А я до последнего думал, что ошибочка с ним у чекистов вышла, человек порвал с прошлым, решил начать жизнь с чистого листа, потому и не рассказал ничего про своё уголовное прошлое…
– Не ты один, – вспомнил я про Варю.
– Ага. У нас многие так считали. Всё-таки Навойтов много пользу на своём посту принёс: отчаянная голова был, мог на банду в одиночку выйти…
– Видать, стержень в нём всё равно гнилой оказался, – заметил я и осторожно похлопал Лёву по плечу:
– Давай, дружище, лечись. Нам с тобой ещё Рейку брать понадобится.
– Рейку говоришь… – Лёва задумался. – Мы на эту сволочь давно зубы точим, вот только подступиться не получается. Эх, жаль, что я тут сижу, а то б…
Он встрепенулся. На его широком лбу от напряжения налилась жила.
Я догадался, что ему что сказать и не ошибся.
– Жора, я понимаю, что ты спешишь, но я тебя надолго не задержу. Тем более, это по делу.
– Говори уже, раз начал.
– Короче, тема такая: на четырнадцатой линии в доме тринадцать…
– Интересное число, – хмыкнул я.
– Да не перебивай меня! В общем, в этом доме уже давно завёлся один притон. Мы его прежде не трогали, но ты попробуй, пошукай – есть у меня теория, что либо сам Рейка, либо кто-то из его банды может бывать по этому адресу.
– А что ж вы сами этот притон не шерстили? – удивился я.
– Пробовали как-то раз, да Художников срочно на другое дело переключил, а потом руки не дошли. Ты ж видишь, что у нас творится… Запомнил адрес?
– Чего ж не запомнить! Завтра туда наведаюсь, возьму хозяина за грудки.
– Во-во! Только один не суйся!
– Пашу Рыженко с собой возьму.
– Правильно сделаешь. Потом расскажешь, что и как!
– Обязательно! – пообещал я и направился в палату, где лежал Пётр.
Само собой, не удивился, снова застав там его жену. Она встретила меня как старого знакомого.
– Георгий?!
– Здравствуйте, Вероника. Как он?
– Дважды приходил в сознание, только разговаривать не мог.
– Что врачи говорят?
Она вздохнула.
– Ничего конкретного, только плечами пожимают.
– Ну, что в сознание приходил – уже хорошо! Выкарабкается наш Пётр, даже не сомневайтесь.
– А я и не сомневаюсь, я знаю, – твёрдо сказала она.
Побыв в палате с полчаса, я отправился домой, где на общей кухоньке сварганил простой ужин из яичницы и хлеба с колбасой. Набив желудок, лёг спать.
Вырубило меня мгновенно, всё-таки давала о себе знать бессонная прошлая ночь.
Утром почувствовал себя родившимся заново, позавтракал и отправился на работу. Как и договаривались, сначала зашёл к Варе. По виду девушки было ясно, что в отличие от меня она этой ночью не сомкнула глаз.
– Готовы? – спросил я.
– Готова, – решительно ответила Варя.
– Тогда пошли.
Художников встретил нас удивлённым взглядом.
– Варя, Быстров… Вы по какому вопросу?
– Иван Никитович, Варя хочет сделать важное признание, – помог девушке я, и она ответила мне благодарным взглядом.
– Товарищ Художников… в прочем, я не уверена, что имею моральное право так называть вас… Я… Я совершила ужасную ошибку. Подвела вас и всех наших ребят, – она запнулась.
– Это ты давала Навойтову сведения, – спокойно произнёс он.
– Как вы догадались? – ошарашенно воскликнула Варя.
– Я тут не причём! – сразу открестился я.
– Товарищ Быстров ничего мне не говорил. Даже наоборот – всячески пытался выгородить вас. Ну, а почему я понял, что это были вы? Просто сложил два плюс два. Это было не так уж и сложно.
– Он сказал мне, что хочет обелить своё имя, что его подставили, – всхлипнула Варя.
– Навойтов умел быть убедительным. Был момент, когда я тоже верил в его искренность, только мне хватило опыта во всём разобраться.
– Вы меня арестуете?
Художников отрицательно помотал головой.
– Я бы пошёл на этот шаг, если бы ты не призналась. Но я не могу держать тебя в угро. Сегодня ты напишешь заявление об увольнении. Насчёт работы не переживай – я найду для тебя должность в коммунхозе.
– Спасибо Иван Никитович!
– Не за что, Варя! Впредь будь осторожней, – прежним спокойным тоном ответил Художников.
– Мне будет вас не хватать, – сказала Варя и вышла из кабинета.
Когда дверь за девушкой захлопнулась, Художников устало произнёс:
– Что, Быстров, надеюсь, больше не станешь в рыцарей играть?
– Не стану, – подтвердил я. – Теперь только «казаки-разбойники».
– И что у нас насчёт разбойников?
Я сообщил ему информацию о притоне, полученную от Лёвы.
– Добро! Потряси там всех хорошенько. Вдруг выгорит, – одобрил Иван Никитович.
Получив разрешение от начальства, я снова зашёл к Варе.
Хоть девушке было явно не по себе, она всё-таки не расклеилась и держалась молодцом.
– Как ты?
– Я в порядке, Георгий. Спасибо вам ещё раз за всё, что вы для меня сделали! И вам, и Ивану Никитовичу.
– Ты, главное, не пропадай! Кто знает, как сложится жизнь – может, ещё и вернёшься сюда.
– Вряд ли, – отрицательно покачала головой Варя.
Простившись с ней, я отправился инструктировать Пашу Рыженко. Его моя новость о предстоящем визите в притон на четырнадцатой линии не сильно обрадовала.
– Что, вот прям сейчас?
– А что тебя смущает?
– Дай хотя бы позавтракать! Я ведь с утра не жрамши! – потряс он передо мной внушительным бутербродом с сыром и колбасой.
– Не вопрос. Завтракай, но при условии, что поделишься со мной!
– Ну, Жора! Держи, – он отломил мне от щедрот своих половину бутера.
– А вот за это спасибо! – искренне поблагодарил я. – Под такое царское угощение не грех бы и чашу добрую чайку испить. У нас заварка есть?
– Есть. И сахар тоже есть – я из дома принёс, – опередил мой вопрос Паша.
Перекусив, вдвоём направились по адресу.
Дом номер тринадцать не выглядел особо ухоженным, но и впечатление откровенного «бордельеро» не производил. Обыкновенное одноэтажное здание из камня, с облупившейся штукатуркой на стенах, ничем не отличающееся от других.
Разве что дорожка ко входу была явно натоптана, что означало – место это пользуется в народе большой популярностью.
– Под каким предлогом вламываемся? – поинтересовался Паша.
– После того песца, что сейчас творится, думаешь, нам предлог понадобится? – удивился я.
– То есть без предлога?
Я кивнул.
– Куй железо, пока горячо.
– Эх, щаз накуём. Лишь бы пожара не было, – вздохнул Паша.
Достав из кобуры револьверы, мы двинулись к дому.
Глава 4
Пошла жара. Действовали мы грубо и решительно. Мощный пинок вынес дверь вместе с косяком, я сразу нырнул внутрь, готовый к любому исходу событий.
Если в доме засела крутая публика, взять её в оборот можно только так, не давая бандитам шанса очухаться.
– Всем руки в гору! Уголовный розыск! – закричал я во всё горло.
Нехитрый психологический трюк помогал ввести уголовную публику в ступор и давал нам драгоценные секунды, чтобы взять ситуацию под полный контроль.
Первым на дороге попался высокий кудрявый мужчина с крючковатым носом. Он мудро поступил, подняв руки.
– Сколько народа в доме? – наехал на него Паша, тыча в грудь наганом.
– Никого, только я…
– Брешешь!
– Честное слово, никого. Да вы сами можете проверить, – как-то слишком быстро оклемался кудрявый.
Я обыскал его. Оружия при мужчине не было.
– Паша, проверь, – кивнул я в сторону ближайшей комнаты, которая отделялась от зала занавеской.
Рыженко сунулся туда и быстро вернулся обратно.
– Пусто.
– Присмотри за ним, – я проверил другие помещения.
Кудрявый не врал: больше в доме никого не было.
Плохо… Кудрявый производил впечатление стрелянного воробья. Если не найдётся чем прижать, придётся возвращаться несолоно хлебавши, а это не то, на что мы рассчитывали.
– Документы, – потребовал я у него.
– Разрешите? – он показал в сторону комода.
– Валяй. Только не вздумай дёргаться – пришью на месте, – предупредил я.
– Что вы?! Даже в мыслях не было.
Он выдвинул нижний ящик комода, повозился в нём и достал оттуда удостоверение личности.
– Вот, прошу.
Я пробежался глазами по бумагам.
– Август Брунович Шульц, 1895-го года рождения?
– Он самый.
– По нашей информации вы являетесь владельцем бандитского притона и занимаетесь скупкой краденого.
Он улыбнулся.
– Вы ошибаетесь, гражданин…
– Быстров.
– Спасибо. Это какая-то ошибка, гражданин Быстров. Я – честный человек, никакого отношения к криминалу не имею.
– На что живёте, Август Брунович?
– В основном оказываю разного рода услуги предпринимателям, выступаю в качестве посредника при совершении торговых сделок. И да, у Фининспекции ко мне вопросов нет, налоги плачу в полном объёме и в срок. Квитанции показать?
– Не надо.
Я оглядел обстановку в зале: не дорого и богато, но в целом довольно прилично: хорошая мебель, чистота и порядок, я бы даже сказал – уют.
– Один живёте?
– Один.
– Жора, гляди что нашёл, – Паша извлёк из недр платяного шкафа жестяную коробочку из-под конфет, она доверху была набита золотыми и серебряными украшениями, преимущественно женскими.
– А это что такое? – поинтересовался я.
– Наследство от бабушки, – широко улыбнулся Шульц.
– Ну-ну, – буркнул я.
– Брешет, – многозначительно произнёс Паша. – За всё добро не скажу, но пара вещичек точно по делам о грабежах проходит. Например, вот это колье, судя по всему, принадлежало гражданке Арутюнян и было снято с неё прямо возле дома тремя субчиками две недели назад.
– Уверен?
– Ещё как уверен. Я сам этим делом занимаюсь, так что меня с панталыку не собьёшь. Оно это, Жора, не сомневайся.
– Так говорите – наследство от бабушки? – повернулся я к Шульцу.
Тот отреагировал на удивление спокойно.
– Совершенно верно. И я понятия не имею, о чём говорит ваш коллега. Это колье – наша фамильная драгоценность.
Я понял, что этого кента легко расколоть не получится.
– Так, Паша, берём гражданина Шульца под ручки и везём к нам в угро на допрос.
– Это произвол. Я буду жаловать! – как-то по-будничному скучно произнёс Шульц.
– Ваше право, – согласился я. – Но пока придётся последовать за нами.
– А может договоримся? – вдруг спросил Шульц.
– Это как – договоримся?
– Как все нормальные люди, – улыбнулся он. – Я слышал, что у вас в уголовном розыске маленькая зарплата. По-моему, это совершенно несправедливо…
– К чему клоните, гражданин Шульц? – насупив брови, задал вопрос я.
– Я помогаю немного исправить эту несправедливость, а вы забываете про колье, – нахально заявил тот. – Ну как? По рукам?
– По морде, – сказал я. – Ещё раз брякнешь такое – получишь по морде. Понятно?
Он кивнул.
– Кстати, попытку дать взятку сотрудникам уголовном розыска мы обязательно зафиксируем в протоколе.
Я повернулся к Паше.
– Организуешь пару понятых, которые подтвердят, что мы нашли это колье при обыске у гражданина Шульца?
– Обижаешь, – ухмыльнулся он. – Хоть десять.
Шульц вёл себя чересчур расслабленно и спокойно для взятого с поличным, без всякого сопротивления сел с нами в служебный экипаж и смотрел на нас как-то даже дружелюбно, что наводило меня на нехорошие мысли.
Что-то с ним не так, сразу решил я. Отпереться будет сложно, даже при гуманных советских законах ему грозит тюремный срок, а на прожжённого урку, отсидевшего не один год на нарах, Шульц не смахивает.
Пашу явно одолевали схожие мысли. Он то и дело бросал на задержанного задумчивый взгляд и чесал в затылке.
Мы не успели проехать и пол-улицы, как дорогу нам преградили двое вооружённых людей.
– А ну, стоп! – выкинул вперёд руку один из них, и я с удивлением узнал в нём чекиста Мышанского.
– Григорий Игнатьевич? Что случилось? – спросил я.
– Товарищ Быстров, нужно поговорить, – вкрадчиво произнёс он.
– Так в чём дело?
Он показал глазами на край соседнего дома, и я догадался, что речь пойдёт о разговоре тет-а-тет.
– Паша, постереги его, – сказал я напарнику и вылез из экипажа.
Мы с чекистом зашли за угол.
– Слушаю вас, товарищ Мышанский.
– Шульца нужно отпустить, – без обиняков заявил тот.
– С какой стати?
– Вам недостаточно моих слов?
– Пока нет. Я решительно не понимаю, почему должен отпускать Шульца. Он как минимум торгует краденным… А ещё у нас есть подозрения, что Шульц связан с бандой Рейки. Так что, извините, товарищ Мышанский, но отпустить его я не могу.
– Я приказываю вам!
– Да хоть заприказывайтесь? Я вам не подчиняюсь.
Он смерил меня недовольным взглядом.
– А ты наглец, Быстров…
– Да уж какой есть. Вы либо говорите мне правду, товарищ Мышанский, либо мы везём Шульца в угро и раскалываем его по самые… ну, вы меня поняли.
Он надвинул холодную фуражку на лоб и хмуро произнёс:
– Я тебя хорошо понял, Быстров. Вижу, что ты упёртый и со своего не сойдёшь.
– Правильно видите, товарищ Мышанский. Так собственно, почему вы настаиваете, чтобы мы освободили Шульца?
– Шульц – агент ОГПУ, – наконец, выдавил из себя тот. – Мы пытаемся внедрить его в банду, а я отвечаю за эту операцию. Если вы арестуете Шульца, то сорвёте наши планы. Теперь ясно?
– Теперь ясно, – ответил я. – Вы, товарищ Мышанский, не извольте беспокоиться. Шульца мы отпустим, не вопрос, но у нас будет тогда к вам маленькая просьба.
– Какая ещё просьба? – подозрительно уставился на меня он.
– Уголовный розыск будет весьма признателен товарищу Шульцу, если он поможет нам выйти на Рейку… В конце концов, мы ведь все заинтересованы в разгроме этой банды.
– Ну Быстров, ну нахал!
– Так я ж не для себя, а ради общего дела!
– Только это тебя и извиняет, – вздохнул чекист. – Будь по-твоему, я попрошу Августа узнать как можно больше про Рейку. А вы давайте поскорее его освобождайте. Не приведи бог, увидит кто из блатных, пойдут разговоры…
– Всё будет в лучшем виде! – заверил я.
Мы вернулись к экипажу.
– Паша, гражданин Шульц может отправляться домой, уголовный розыск претензий к нему не имеет, – объявил во всеуслышание я.
Рыженко посмотрел на меня как на сумасшедшего, открыл было рот, но я не дал ему ничего сказать:
– Потом всё объясню…
К счастью, он не стал спорить со мной и отпустил агента ОГПУ на свободу.
– Можете идти, Август Брунович.
– Благодарю вас, – Шульц легко и пружинисто выпрыгнул из экипажа.
Оказавшись на тротуаре, снял шапку и слегка склонил голову, словно издеваясь над нами – недалёкими сотрудниками угро.
– Рад нашему знакомству, товарищи милиционеры.
– А уж как мы рады, – сквозь зубы проскрипел Паша.
Когда мы отъехали подальше, он спросил:
– И как это прикажешь понимать, Жора?
– А ты ещё не догадался?
– Жора, хватит загадками говорить! – разозлился он.
Я кивнул, прекрасно понимая состояние товарища. Мне и самому произошедшее было не по душе.
– Шульц – сотрудник ОГПУ. Только держи язык за зубами, Паша, – предупредил я.
– Вот зараза! – ругнулся он. – Так что – выходит впустую съездили?
– Время покажет. Мышанский обещал делиться с нами информацией по Рейке. Так что может и не зря.
– А Художникову что скажем?
– То же самое. Придётся теперь Шульца за две версты обходить.
К большому удивлению мы застали в кабинете сияющего как начищенный медный пятак Леву.
– Ого! – радостно воскликнул я. – Какими судьбами?!
– Надоело на больничной койке валяться! На мне ж как на собаке – всё моментально заживает.
– Здорово! А как же медсестрички?! Неужели они тебя отпустили? – усмехнулся я.
– Так я ж не просто так ушёл, а адресок предварительно спросил. Кстати, Паша, ты вроде у нас неженатый? Составишь компанию разок? Я тебя с такой красоткой познакомлю! – он мечтательно поднёс ладонь к губам. – А тебе, Быстров, не предлагаю – ты у нас человек семейный.
– Семейный, – подтвердил я.
Больше всего на свете я скучал сейчас по Насте, жалея, что сейчас не двадцать первый век с его скоростями и техническими возможностями, когда ты в любой день можешь прыгнуть на самолет и через несколько часов оказаться в Москве, ну или просто устроить сеанс видеосвязи с любимой.
Только лишившись всего этого, понимаешь и начинаешь ценить прогресс по-настоящему.
Немного позубоскалив с довольным аж рот до ушей Левоном, отправились на доклад к Художникову.
– Значит, Шульц – агент Мышанского… – протянул тот. – Молодцы, чекисты, грамотно работают. Надеюсь, и у нас тоже появятся подвижки на этом направлении.
Он пояснил:
– Реязов собирался сегодня встретиться со своим информатором из столовой, вроде как есть хорошие новости.
В тот момент мы ещё не знали, что на самом деле ждёт нашего товарища.
