Дмитрий Федотов
Аберрация
Глава 3. Эксперимент
Плато Шира, предгорья Килиманджаро
2 августа 2060 года, 10:33 по СМВ
– Профессор Нганакаа? – В дверях кабинета, улыбаясь, стоял высокий белобрысый парень, одетый в походный костюм времен сэра Ливингстона.
Мбонга угрюмо уставился на незнакомца из-за стола. Он терпеть не мог, когда его отвлекали без предупреждения от работы.
– Что вам угодно, мистер? – сухо поинтересовался он, демонстративно вновь поворачиваясь к раскрытому на столе ноутбуку.
– Я – Ежи Костецки, ваш новый помощник.
– Ага! – Мбонга вторично вперил тяжелый взгляд в гостя. – Вы плохо начинаете свою службу, мистер Костецки. Вы опоздали на сутки. Или вас там, в Краковском университете не приучили к пунктуальности?
– Извините, профессор, но я…
– Не извиняю! Мне не нужны помощники-раздолбаи! – рявкнул в голос Мбонга, вытирая большим платком свой голый лоснящийся череп. – И я терпеть не могу оправданий. Запомните это, мистер! – Он нажал клавишу селектора: – Уно, зайдите ко мне!
Из-за спины топтавшегося в замешательстве на пороге Ежи бесшумно вынырнул бронзовокожий парень в безукоризненном белом летнем костюме и приблизился к столу профессора.
– Уно, это мистер Костецки, мой новый первый помощник, специалист по физике вакуума. Проводи его в сектор А-6 и активируй рабочий терминал под параметры владельца. – Мбонга говорил странно медленно с преувеличенной артикуляцией. На каменном лице секретаря при этом не шевельнулась ни одна черточка. – В два часа я провожу последний технический совет перед началом эксперимента. – Это уже помощнику. – У вас три часа для вхождения в курс дела.
Секретарь так же молча сделал Костецки приглашающий жест и вышел из кабинета. Окончательно сконфуженный Ежи уныло поплелся следом. «Вот же попал! – невесело думал он. – И ведь предупреждал пан Полонски, мол, ты хорошо подумал? Про этого толстяка никто ничего доброго ни разу не сказал: горилла в манишке – тьфу! – в монокулярах. Но ведь здесь «Хронос»! Мечта юности!.. Может быть, когда профессор вспомнит о моих работах по вактерам, он изменит отношение?..»
Уно шел ровным и равномерным шагом, так что Ежи скоро подстроился под ритм движения и теперь вовсю вертел головой по сторонам, пытаясь все разглядеть и запомнить, будто приехал не на работу, а на экскурсию. Они проходили по широким коридорам, залитым бестеневым чуть желтоватым светом, напоминавшим солнечный настолько, что не верилось в нависшие над головой несколько десятков метров скальных пород. Собственно, весь гигантский комплекс проекта «Хронос» был полностью утоплен в толще плато Шира – видимо, из соображений безопасности. Хотя никто в мире не смог бы объяснить – чьей? Для людей или для проекта?
С появлением угрозы Столкновения, как теперь все называли грядущее событие, работы над проектом «Хронос» были резко ускорены. Прекратились прежние проволочки и перебои с поставками оборудования и материалов, появилось несколько новых лабораторий и групп, была расширена зона Х – сердце проекта, где проводились почти все контрольные эксперименты. Собственно, все они теперь сводились к одному: поиску способов накопления энергии в количестве, достаточном для создания хроносферы произвольно большого объема. Принципиально задача имела решение, дело было за малым. Найти способ обуздать самый мощный источник во вселенной, способный выдавать тераватты энергии в секунду. Иначе хроносфера теряла стабильность, и последствия этого были непредсказуемы…
И вот теперь Костецки находился в святая святых планеты – ее надежде на будущее, ее последнем шансе на существование! Уно шел впереди, не меняя взятого темпа ни на йоту, не отвлекаясь и не оборачиваясь. «Как робот!» – подумал Ежи. Его вполне устраивало, что секретарь не обращает на него никакого внимания – вокруг было столько интересного и необычного. Они как раз вышли в колоссальный кольцевой коридор, стена которого обращенная внутрь, оказалась прозрачной. Костецки не преминул этим воспользоваться и заглянул туда. Открывшийся вид поразил воображение молодого ученого. Он увидел огромный зал, напоминавший циклопический стакан, поскольку его стены оказались прозрачными, сложенными из таких же кольцевых коридоров. Сейчас Ежи находился примерно в середине «стенки» зала и «дно» его в деталях разглядеть не мог, но отметил восемь ослепительно белых колонн в центре, будто сросшихся вместе в причудливую друзу неизвестного минерала. У основания этих колонн копошились люди, облаченные в странные то ли комбинезоны, то ли скафандры с шаровидными шлемами. Рядом с установкой они выглядели почти мурашами. Ежи вдруг понял, что воочию видит легендарный «Хронос» – надежду человечества на спасение от Столкновения. Невольно Костецки замедлил шаг, стараясь разглядеть побольше деталей, и тут выяснилось, что секретарь вовсе не забыл о его существовании.
– Мистер Костецки, у вас мало времени.
Фраза прозвучала настолько неожиданно и странно, что Ежи не сразу сообразил, кто это сказал. Уно стоял шагах в десяти впереди, вполоборота к нему и, казалось, смотрел куда-то в глухую стену напротив стеклянной.
– Скажите, Уно, это и есть «Хронос»? – кивнул Костецки на колонны внизу.
– У вас осталось два часа тридцать шесть минут до технического совета. Идемте. – Секретарь повернулся и зашагал дальше по коридору, показывая своим видом, что экскурсия закончилась.
Хмыкнув, Ежи поспешил за невозмутимым провожатым, сообразив наконец, что он приехал сюда не на день и не на два – работать! А следовательно, все еще увидит, узнает и пощупает своими руками.
Уно довел молодого ученого до очередного переходного тамбура, ничем не отличавшегося от многих предыдущих, кроме индекса на входной диафрагме – «А-6». На этот раз секретарь, открыв магнитной карточкой проход, вручил ее недоумевающему Костецки и сказал:
– Технический совет состоится по расписанию в зоне Х-001, уровень минус три. Не опаздывайте. – И удалился той же ровной неспешной походкой.
Ежи только плечами пожал, повертел в руках карточку и шагнул в тамбур.
Едва Костецки очутился в коридоре блока, как из ближайшей двери высунулась вихрастая русоволосая голова со старомодными очками на носу.
– O! Our numbers have grown! – сказала голова на вполне приличном английском. – Drop up![16]
Костецки оказался в чистой светлой комнате, весь периметр которой занимали компьютерные терминалы, а посередине размещался большой круглый стол со странным сооружением, напоминающим развалины средневекового замка из губчатого темно-серого материала. Над столом нависал массивный, тоже круглый, плоский щит, издававший явственное басовитое гудение.
Рослый вихрастый парень в полурасстегнутом голубоватом комбинезоне, улыбаясь, протянул Ежи широкую ладонь:
– I’m Anatoly, superior analyste.[17]
– Ежи, – тоже улыбнулся Костецки, пожимая парню руку.
– Great! Are you Pole?[18] – обрадовался вихрастый. – А русский знаешь?
– Немного…
– Отлично! Тебя мне сам Бог послал! Я – Анатолий Бурков, хронофизик из Дубны. Это в России. А ты откуда?
– Я из Ягеллонского университета, физик-вакуумщик, Ежи Костецки.
– А сюда как попал? – Анатолий усадил нового знакомого на вертящийся табурет возле огромного плазменного терминала, на котором медленно выстраивалась какая-то сложнейшая трехмерная геометрическая конструкция.
– Меня пригласили поработать из Службы космической безопасности. – Ежи не стал вдаваться в подробности своего перевода и с интересом оглядывал лабораторию. – Я специалист по вактерам.
– О! Это здорово! – еще больше обрадовался Бурков. – А я как раз бьюсь над проблемой, как бы их заставить накапливать энергию. Ну, вся наша группа, собственно, для этой задачи и создана.
– Значит, я попал в нужный адрес! – развеселился Костецки. Еще бы: все его заветные желания продолжали сбываться как по волшебству.
– Не «в нужный адрес», а «по адресу», – хохотнул Анатолий. – Ладно, поправишь свой русский. Айда в кают-компанию, знакомиться!
Они вышли в коридор и двинулись по нему направо, огибая центральное помещение. При этом Бурков распахивал все встречные двери и жизнерадостно орал:
– Полундра! Свистать всех наверх!.. Get together at the mess-room!..[19] Sich ansammeln in Messe!..[20]
Из лабораторий удивленно выглядывали молодые мужчины и женщины, облаченные в такие же голубоватые стандартные комбинезоны. Поняв причину шума, улыбались и приветствовали нового сотрудника.
Зона А-6 представляла собой замкнутый комплекс помещений, располагавшихся периметром вокруг центрального зала. Собственно, это был не зал, а огромная испытательная камера со всем необходимым оборудованием для экспериментов в области физики высоких энергий. Остальные помещения являлись обычными лабораториями и жилыми комнатами. В противоположной стороне от входа в блок располагалась просторная «кают-компания», как ее окрестили сотрудники зоны – сплошь молодые парни и девушки.
Кают-компания обнаружилась в дальнем конце блока. Это было овальное просторное помещение с мягким бестеневым освещением. По окружности стояли мягкие полукресла. С потолка в центре комнаты свисали штанги с матовыми «цветками» голопроекторов, а в полу виднелись диафрагмы для скрытого выдвижного оборудования.
Вскоре в кают-компании собралось полтора десятка человек, и каждый занял, видимо, свое постоянное место. Анатолий усадил Ежи рядом с собой, подождал, пока утихнет гул голосов, и заговорил… на русском!
– Друзья! К нам прибыло пополнение. И какое! Пан Костецки – специалист по вактерам, именно тот, кого нам так сильно не хватало.
– По вактерам – это хорошо, – прогудел из дальнего кресла большой и грузный мужчина с густой каштановой шевелюрой, чуть тронутой проседью, и такой же «шкиперской» бородкой. Он показался Ежи старше остальных, и не только внешне. Прочие сотрудники относились к нему с явным почтением. – Я буду Павел Велисевич, руководитель группы энергетического обеспечения. А вы, господин Костецки, в какой должности к нам направлены?
– Кажется, первым помощником профессора Нганакаа, – смутился Ежи.
– Ни фига себе! – крякнул Бурков и уважительно уставился на его зардевшуюся физиономию.
По комнате пронесся вздох изумления.
– How old are you then?![21] – кокетливо поинтересовалась тоненькая рыжеволосая девушка, сидевшая напротив Костецки.
– Thirty-two… Тридцать два. Через месяц исполнится. – Молодой ученый покраснел еще больше. Девушка была очаровательной, а ее улыбка такой ласковой, что у Ежи, не избалованного женским вниманием, невольно перехватило дыхание. – Я, конечно, понимаю, что…
– Не надо оправдываться, – поднял руку крепыш, сосед рыжей красавицы. Он говорил по-русски с сильным балтийским акцентом, а его короткие прямые волосы соломенного цвета и светлые водянистые глаза лишь подтверждали происхождение. – Вы же ни в чем не виноваты. Я есть Валдис Сюйлис, оператор 3D-моделирования…
Эти ребята оказались на редкость доброжелательными и веселыми. Выяснилось, что они давно ждали Ежи. То есть не его лично, а шестнадцатого члена группы. Дело в том, что Шкипер, как все называли своего руководителя, убедил коллег в реальности идеи мозгового штурма проблемы, стоявшей перед группой, если соберется именно шестнадцать участников.
– Еще в семидесятых годах прошлого века выдающийся социолог и психолог Аушра Аугустинавичюте[22] доказала существование в обществе надбиологических сущностей – соционов, обладающих коллективным сознанием. Она также определила минимальное количество индивидуумов, необходимое для рождения социона. – Павел рассказывал с увлечением, активно жестикулируя. Слушать его было просто интересно.
– Шестнадцать? – догадался Ежи.
– Именно! Но не абы каких, а определенных психологических типов. Аушра утверждала, что должно быть по одному представителю каждого психотипа, а их как раз шестнадцать и есть.
– Я читал, что Юнг определил и описал всего восемь, – вмешался еще один член группы, долговязый и нескладный немец Курт Хольбаум, специалист по силовым полям.
– Аушра доказала существование двух принципиально отличных способов восприятия и переработки информации – экстра – и интроверсии – у основных психологических типов по Юнгу, – охотно пояснил Павел, – и таким образом увеличила количество возможных устойчивых комбинаций психологических признаков до шестнадцати. Она же первая и описала их в своей знаменитой монографии «Дуальная природа человека», заложив начало новому направлению в социальной психологии.
– But what does this mean in practice?[23] – скептически пожала плечами рыженькая Стейси Каллахен. Она сносно понимала по-русски, но говорить предпочитала на родном английском, по-прежнему считая его языком межнационального общения, хотя времена англоязычной гегемонии канули в Лету более двадцати лет назад.
– В восьмидесятых годах прошлого века проводились весьма необычные эксперименты, ставившие целью доказать или опровергнуть один из главных постулатов соционики о том, что социон является идеальной психической структурой для решения задач любой сложности, – увлеченно продолжил Велисевич.
– Ну и как, доказали? – спросил заинтригованный Костецки, краем глаза наблюдая за Стейси и любуясь ею.
– Вполне! Социон действительно оказался способен эффективно решать сложнейшие практические и теоретические проблемы. Например, так было найдено принципиальное решение для создания антигравитационного привода.
– Но ведь он не создан до сих пор?! – распахнула свои зеленые глазищи Каллахен и тут же подмигнула мгновенно зардевшемуся Ежи.
– Действующие прототипы уже есть, но все упирается опять-таки в источник энергии! – Павел даже вскочил из кресла. – Коллеги, если мы здесь и сейчас решим эту проблему, наши имена будут записаны на скрижали истории!
– А зачем? – хмыкнул Бурков. – Лично мне это не нужно. Хотя…
– Коллеги, вам не кажется, что мы несколько увлеклись и отошли от темы? – вежливо поинтересовалась молчавшая до сих пор миловидная круглощекая женщина, скромно сидевшая в уголке рядом с таким же круглолицым молодым человеком. – Вы не забыли, что через час назначен технический совет – последний перед экспериментом «Хроноскоп»? И что именно на совете профессор Нганакаа ждет от нашей группы радостного известия о том, что проблема источника энергии для генератора риманова пространства решена?
– Но она ведь не решена, – простодушно откликнулся крепыш Валдис.
– Let’s listen to doctor Kostetsky,[24] – предложила Каллахен, снова мило улыбнувшись Ежи. – Он должен иметь то, что сказать нам всем, – добавила она по-русски, тщательно выговаривая слова.
– Да, конечно, – пробормотал тот, смутившись от знаков внимания красавицы. Потом все же собрался с духом и открыл свой плоский кейс, оказавшийся портативным интером. – Включите, пожалуйста, ктонибудь голопроектор.
То, что рассказал группе Костецки об их с Мечниковым «контуре обратного перехода», ошеломило всех. Решение сложнейшей задачи оказалось до смешного простым. Удивительно, что никто не додумался до такого раньше.
– Это что же, вот так вот – раз и готово? – Бурков ошарашенно залез обеими руками в свои вихры. – А почему же у тебя до сих пор «нобелевки» нет?
– Наверное, потому что здесь только теоретические выкладки, – пожал плечами Ежи. – «Контур» не прошел экспериментальной проверки. А без нее…
– Ерунда! – пророкотал Шкипер. – Ты попал по адресу, парень. На «Хроносе» всякая волокита запрещена. Любая идея тут же проверяется на практике. В этом смысле профессору Нганакаа нет равных!
– Тем более теперь, когда счет пошел на недели! – добавил Хольбаум. – Господа, предлагаю не тратить драгоценного времени, – перешел он на английский, – и немедленно устроить «штурм». Мы должны быть на совете во всеоружии.
Все присутствующие будто ждали подобного призыва. Тут же в «кают-компании» началось бурное обсуждение проблемы. Гвалт стоял такой, что случайно заглянувший в этот момент в зону А-6 человек наверняка бы решил, что попал в филиал сумасшедшего дома или на разборку между враждующими группами неких сектантов. Но в результате яростных споров, озарений и признаний меньше чем за час принципиальная схема использования вактеров как накопителей и универсальных преобразователей всех основных видов энергии была воплощена в трехмерную голографическую модель и дважды прошла тестирование на Гоблине – мощном компьютерном комплексе, находившемся в распоряжении группы.
Велисевич торжествовал. Теория социона блестяще себя оправдала: за каких-то сорок минут было сформулировано жизненно необходимое решение, над которым бились сотни людей в разных концах света не один год. Это был прорыв! Это была победа! Об этом было не стыдно доложить на совете самому профессору Нганакаа.
– Теперь я верю, что нам тебя послало само провидение! – гудел Павел, радостно тиская красного как рак Ежи.
– Так не бывает, но это случилось, – растерянно разводил руками Валдис, обращаясь ко всем и каждому в отдельности. С ним соглашались, понимающе хлопали по плечу и говорили, что это пройдет.
Каллахен не сводила с Ежи восхищенного взгляда и все повторяла:
– It’s wonderful! Excellent! You’re clever boy![25]
– Мы знали, что решение где-то рядом, но чтобы настолько просто?! – хором говорили разрумянившиеся от словесных баталий Михал и Йонка Гржимеки, брат с сестрой из Братиславы.
Ежи млел и нежился в лучах нежданной славы, но более всего – в теплых и ласковых взглядах рыжей красавицы. Он даже рискнул сформулировать про себя фразу, которую собирался сказать после заседания техсовета: «Стейси, может быть, ты не откажешься поужинать со мной сегодня вечером?» Ежи так размечтался, что не сразу уловил смысл сообщения по громкой связи, прервавшего поток восхищений и поздравлений:
– Господа Велисевич и Костецки приглашаются на технический совет в зону Х-001, уровень минус три.
Веселье мгновенно стихло. Посерьезневший Шкипер оглядел распаленные, с горящими глазами физиономии подчиненных, вздохнул и кивнул Ежи:
– Идем, друже. Мы призваны изменить историю Земли, и мы это сделаем!
Если бы Павел знал в тот момент, насколько его слова окажутся пророческими, наверное, он поостерегся бы их произносить.
Орбитальный комплекс МИС-4*
16 августа 2060 года, 15:15 по СМВ
Памела Дайсон, оператор связи секретариата ООН, заступила на дежурство ровно в три часа по мировому времени, а через пятнадцать минут в зал контроля вошел высокий блондин в комбезе технического персонала. Он молча прошел к терминалу сетевого сервера, развернул на рабочей плоскости ноутбук и подключил его к входной шине сервера.
Памела, девушка решительная и активная, отметила про себя, что парень, похоже, из новеньких, поскольку всех более или менее приметных мужчин орбитального комплекса № 4 мониторинга и связи знала в лицо. А уж на блондинов «западала» неоднократно.
Парень, однако, не проявил к женщинам-операторам (их в зале было четверо) никакого внимания. Он сосредоточенно работал на ноутбуке, изредка поглядывая на экран контрольного монитора сервера.
Памела краем глаза следила за ним некоторое время, потом решила, что непременно познакомится и выяснит причину столь пренебрежительного отношения к равноправному полу. Видали красавчика?! Даже не поздоровался, не улыбнулся! Это оскорбительно! Равноправие полов узаконено Комиссией по этике ООН!..
Неизвестно, сколько бы еще Памела накручивала себя перед уже запланированной встречей с «красивым негодяем», но в этот момент на ее контрольном дисплее вспыхнула и замигала алая надпись «Break off communication!»[26]. Памела несколько секунд бессмысленно таращилась своими голубыми глазами на этакое диво, потом до нее дошло, что ситуация экстраординарная, и включились навыки оператора.
Забыв про молчаливого «грубияна», Памела лихорадочно работала на сенсорной клавиатуре, пытаясь выяснить масштабы сбоя. Шутка ли, вырубилась связь по каналу «Хронос»! Это была новая секретная линия, защищенная всеми известными способами от несанкционированного доступа. Памела ее сама отлаживала на прошлой неделе вместе с Кирком Туссоном, двухметровым гигантом, похожим на древнего викинга и таким же необузданным в постели. Работа была сделана в установленный срок, и начальник комплекса Стас Медведев лично поблагодарил оператора Дайсон перед всей сменой!
Памела вчитывалась в ползущие по дисплею строки отчета сканирования канала и потому не видела, что и у остальных операторов началась тихая паника. А поскольку все они работали в индивидуальных звукоизолирующих «коконах», то и в зале в целом не добавилось никаких посторонних шумов.
Шум поднялся в эфире. Не шум, а настоящий бедлам. Один за другим отключились почти все каналы правительственной связи, и главный офис ООН в Москве, переехавший туда ровно десять лет назад из Нью-Йорка, ослеп и оглох.
Ситуация складывалась взрывоопасная. Безопасники быстро вычислили, что причиной сбоя явился орбитальный комплекс МИС-4, специально переоборудованный около года назад для нужд ООН. Начальник Службы информационной безопасности главного офиса по аварийному каналу вызвал начальника комплекса.
– Стас, ты в курсе, что у тебя творится?
– Да, Степан, уже разбираемся.
– Но ведь такого не должно было случиться? Чтобы все каналы сразу…
– Пока могу сказать лишь, что это сбой не технический.
– Значит – диверсия?
– Вероятно. Но где сидит исполнитель, еще не вычислили.
– У вас он, Стас! Мои ребята уже просчитали.
– Будем искать…
* * *
В зал контроля, где дежурила Памела, вошли два сотрудника безопасности. Один остался у дверей, а второй направился прямо к блондину, который продолжал как ни в чем не бывало строчить на ноутбуке. Девушка заинтересованно повернулась к ним, но в этот миг освещение в зале погасло. И хотя контрольные экраны и дисплеи по-прежнему светились, перепад в освещенности оказался настолько резким, что люди в зале временно ослепли и потеряли ориентацию.
Чего нельзя было сказать о блондине и шедшем к нему безопаснике. На действиях обоих переход к почти полной темноте никак не отразился. Едва безопасник оказался в пяти метрах от терминала сервера, он вскинул руку с оказавшимся в ней неизвестно откуда странным прибором, похожим на электродрель. Только вместо сверла там наливался нестерпимо синим светом длинный восьмигранный кристалл. В следующий миг с торца кристалла сорвалась сияющая сапфировая капля и метнулась прямо в спину блондина.
Однако его возле терминала уже не было. Каким-то невероятным образом он оказался в трех метрах справа от безопасника, а в руках его появились два тонких, слегка выпуклых диска.
Ослепительно синяя капля описала совершенно уж немыслимую траекторию, пролетев буквально в паре сантиметров от панели сервера, и через секунду повисла, чуть подрагивая, на полпути между противниками. «Дрель» в руке безопасника также была направлена на блондина. Тот слегка развел под углом диски, и между ними вспыхнуло крохотное солнце шаровой молнии. Все замерли. Никто из бойцов не решался начать новую атаку.
– Ты проиграешь, брат, – наконец бесстрастно произнес безопасник. Синяя капля дрогнула и сдвинулась вперед на несколько сантиметров.
– Это не имеет значения. Программа выполнена, – тоже странно, с придыханием ответил «техник». – Мы умрем оба. – И его шаровая молния метнулась, огибая сияющую каплю, к безопаснику.
Они поразили друг друга одновременно. Синяя капля вонзилась блондину между глаз, и он тряпичной куклой свалился на пол. Шаровая молния в свою очередь проделала дыру величиной с кулак в груди безопасника, отбросив его на стену зала. Тело ударилось о стальной рангоут и рухнуло ничком.
В зале вспыхнул свет. Вся схватка длилась не более десятка секунд, и никто из присутствующих ее так и не увидел. Все узрели только два трупа. Безопасник, стоявший у входа, спокойно подошел к блондину, провел вдоль тела небольшим приборчиком – регистратором биоэлектрической активности.
– Все в порядке. Биотех нейтрализован, – бросил он в усик рации и склонился над телом напарника.
В зал буквально хлынули люди. Совершенно ошалевших от впечатлений девушек-операторов быстренько вывели из помещения в сопровождении сотрудников медблока. К мертвым телам подошли трое мужчин в форме космических сил ООН. Безопасник перевернул погибшего коллегу, и тогда стало видно, что рана его имеет странный вид: вместо обугленной плоти все увидели оплавленную и побуревшую массу, похожую на силикон.
– Жаль, – произнес один из троих, седовласый, с жестким и властным лицом, с шевроном капитана на плече. – Хороший был боец.
– Серия биотехов «Витязь» до сих пор себя полностью оправдывала, – согласился второй, с нашивками старшего помощника.
– Она и теперь не подвела, – откликнулся третий.
– Откуда у него такое необычное оружие? – Седовласый указал на лежавшие возле «диверсанта» диски.
– Похоже на активный модуль горнопроходческого комплекса, – сказал старпом.
– Что-то не похож этот биотех на рудокопа…
Все посмотрели на труп блондина, который безопасники укладывали на носилки. Идеально красивое лицо биотеха не исказила маска смерти, лишь кожа в том месте, куда попал заряд «электродрели», приобрела неестественный синеватый цвет.
– Разберитесь с ним как можно скорее, – распорядился седовласый. – До сих пор никому еще не удавалось перезагрузить личность биотеха! И вот – нате вам!..
– Сделаем в лучшем виде, Стас, не беспокойся, – обернулся один из них.
– Да уж, не беспокойся! – Начальник комплекса покрутил в сомнении головой и покосился на старпома. – Выяснили, чего он натворил?
– Вирус, запущенный клоном, блокировал, точнее, замкнул на себя все каналы связи с комплексом «Хронос». По сути, обыкновенная «пиявка», но уж больно мудрено сделанная…
– Ладно, подробности – в отчете мне на стол через час! А пока все думайте, как будем оправдываться перед председателем Совбеза за весь этот кавардак!
Плато Шира, предгорья Килиманджаро
16 августа 2060 года, 18:33 по СМВ
Профессор Нганакаа в последний раз просмотрел весь план эксперимента «Хроноскоп», откорректированный после «исторического» техсовета две недели назад, и снова убедился, что ошибки быть не может. Проблема действительно теоретически была решена. Найден план спасения планеты от Столкновения. Если сегодня все пройдет гладко, можно будет спокойно докладывать «наверх» и примерять китель действительного члена Совета безопасности ООН.
Когда группа Велисевича выдала схему использования вактеров как накопителей и преобразователей энергии вакуума с КПД порядка восьмидесяти пяти процентов, Мбонга долго не мог в это поверить и заставил «головастиков» дважды все обсчитать в его присутствии. Но решение оказалось верным. И основу его заложил этот разгильдяй, новый первый помощник со своим «контуром обратного перехода».
«Стар становлюсь, – посетовал на себя профессор, мелкими глотками прихлебывая остывший пейотль. – Неужели я так в нем ошибся? Этот парень не по годам умен! Надо же додуматься до такого…» Теперь Мбонга даже был рад, что все так обернулось, и что помощник оказался не злопамятным. Он так обрадовался, когда профессор объявил об изменении плана эксперимента, и тут же предложил себя в качестве добровольца. Теперь надо было выбрать «хронавта». После долгих препирательств решили, что лучше всех справится с задачей Анатолий Бурков: молод, бесстрашен, физически крепок, психически устойчив и с соответствующим образованием, позволяющим адекватно оценивать ситуацию «там».
«Там»! – Мбонга хмыкнул. Как быстро человек, однако, осваивает новое информационное пространство. Это многозначительное «там» теперь повторяли на каждом углу самого большого в истории цивилизации научного комплекса. При этом никто толком не смог бы объяснить, что он имеет в виду, но продолжал кивать и поддакивать собеседнику: да, конечно, прорыв в неведомое наконец свершился, и скоро мы все узнаем, что происходит «там», по ту сторону… чего? В том-то и загвоздка, что последнего не понимал никто!
Профессор вздохнул, отставил почти пустой стакан и нажал клавишу селектора. В ту же секунду в дверях кабинета бесшумно возник секретарь.
– Уно, подготовь всю документацию по «Хроноскопу» для предварительного отчета в СКБ и – копию – лично для господина Роулинга.
– Когда отправить отчет, сэр?
– Разумеется, после эксперимента.
Уно так же неслышно исчез, а Мбонга покосился на консоль интера и решил пока не звонить председателю Совбеза, потом кряхтя вылез из-за стола и направился в дальний угол кабинета, где тускло светился прямоугольник персонального лифта.
Ровно в девятнадцать часов по стандартному мировому времени зона Х наполнилась движением, гулом голосов, треском статических разрядов на внешних контурах «Хроноса» и шипением контрольных клапанов системы охлаждения. Безо всякой суеты люди заняли свои места. Отдельная команда из шести человек в защитных скафах поднялась на круглую площадку, диаметром около пяти метров, смонтированную накануне буквально за сутки слева от главной колонны генератора. Посередине площадки возвышался кубический постамент в половину человеческого роста, а над ним на высоте около двух метров, будто невесомый, завис серебристый икосаэдр – первый из вактеров, переданный в распоряжение проекта. По личному приказу господина Роулинга.
Сводная группа физиков и энергетиков почти две недели перенастраивала и отлаживала вактер по схеме, предложенной группой энергетического обеспечения с применением «контура Костецки», как теперь именовали изобретение поляка. Вроде бы все сделали правильно, тесты показали стабильный экспоненциальный прирост энергоресурса генератора риманова пространства, и ко времени начала эксперимента необходимый запас энергии был создан: внутри шести «обсадных» колонн генератора сейчас плескался океан, мощностью в несколько сотен мегаватт.
– Как вы думаете, сэр, этого количества хватит, чтобы сходить «туда и обратно»? – тихо поинтересовался из-за спины Нганакаа главный инженер проекта, тощий и вечно угрюмый голландец Викк Ван Дамм.
– Вообще-то этот вопрос должен был задать вам я, – сурово отрезал начальник проекта, не поворачивая головы.
– По расчетам, хроносфера диаметром три метра продержится в стабильном состоянии пятьдесят две минуты, что в два и три десятых раза перекрывает запланированное время, – сухо и ровно отчеканил стоявший рядом с профессором секретарь.
– Ну что, господа теоретики, приступим? – громко раздалось от входа в зону.
Анатолий Бурков, бодрый и улыбающийся, остановился перед начальством, возбужденно потирая руки.
– Вы готовы, господин старший исследователь? – прищурился профессор. – Не передумали?
– Еще чего! – отмахнулся Бурков.
– В таком случае, идем! Надо тебя раздеть. – Костецки взял его за локоть. – На этот раз тебе придется путешествовать голым.
