Дмитрий Малков
Аутсайдер (футбольный детектив)
Глава первая
Цифры на часах таращились в утренней полутьме, но Хабаров спросил, не доверяя их показаниям:
– Который час?
– Семь утра, – ответил Садальский в телефоне.
– Без пятнадцати семь, – поправил Хабаров.
– Да, – сказал Садальский. – Беккай уходит.
Хабаров моментально пришел в себя, плотнее прижал трубку к уху. Ему, конечно же, все это мерещится спросонья.
Садальский – тренер по физподготовке, жилистый человек с пухлым лицом и без чувства юмора. Футболисты часто жаловались на него, мол, гоняет почем зря, не хватает сил для игры, это концлагерь, а не тренировки, но методам Садальского руководство доверяло беспрекословно.
– У него же контракт.
– Он марокканец, – сказал Садальский. – Ему насрать на контракт.
– Он же лучший бомбардир.
– И?
– У него самая высокая зарплата в клубе.
Садальский только хрюкнул в трубку. Хабаров понял, что он уговаривает сам себя не верить в то, что решили без него. Разумеется, без него. Хоть и пашет на «Минерал» с самого основания клуба, он всего лишь скаут.
– Его не отпустят, – сказал Хабаров.
– Он марокканец, – повторил Садальский, для которого, очевидно, национальная принадлежность Беккая объясняла очень многое.
– Куда он уходит? – спросил Хабаров требовательным тоном, как если бы это что-то меняло.
– В «Кучер».
Ну куда же еще. Москвичи привыкли собирать пенки с захолустных клубов средней руки, противостоять этой практике было невозможно. Как только где-нибудь в Твери, Ростове или собственно в Верхнекамске появлялся самородок, из столицы к нему тянулись любопытные взгляды и руки. Осматривали, щупали, манили.
А Беккай был самородком. Он сейчас мог бы пасти коров на африканских пастбищах или гримасничать аниматором перед туристами, или чем там они занимаются в Марокко, а он вместо этого делает футбольную историю. Беккай не всегда улавливал тонкости спортивных правил, мог полезть в драку или не услышать свистка судьи, но футбольное чутье у него было что надо. Он знал, где нужно быть в конкретный момент времени, чтобы наброситься, прорваться, поразить.
И нашел его Хабаров. Нашел как иголку в стоге сена. Год назад его внимание привлек могучий рывок вверх по турнирной таблице безнадежного середняка в одном из низших дивизионов. У Хабарова тоже было чутье. Он пошел на свет в конце тоннеля – и наткнулся на Ахмеда Беккая, нападающего футбольного клуба «Никель». Беккай забивал в каждом матче, за исключением тех, где его удаляли в самом начале игры, а случалось это не так уж и редко. «Никель» настойчиво пер в гору и, возможно, однажды оказался бы в передовом эшелоне отечественного футбола – но тут появился верхнекамский «Минерал» и купил Беккая со всеми его непредсказуемыми потрохами.
– Что делать? – спросил Хабаров.
– Я-то откуда знаю, – сказал Садальский, но Хабаров, пожалуй, задал этот вопрос самому себе.
– Что говорит Тарас?
– У них там обет молчания, я сам узнал из третьих рук.
Тарасов, или Тарас меж своих, главный тренер «Минерала», обязан был костьми лечь, но не допустить этого перехода, ведь с некоторого времени местоположение клуба в общем рейтинге стало зависеть только от одного человека, и этим человеком был далеко не Тарасов.
Перед зимними каникулами «Минерал» обосновался на седьмом месте и метил еще выше. Эксперты и болельщики сходились во мнении, что весной от скромного коллектива из Верхнекамска можно ожидать оптовых поставок сенсаций. «Минерал», который уже пять сезонов боролся за выживание в Премьер-Дивизионе, наконец-то обрел свое лицо и устрашающий шарм. Поворачиваться к нему спиной не рискуют даже гранды. И тут…
– Мне очень жаль, – послышался голос Садальского. Хабаров опешил, такое от несгибаемого физкультурника слышать не приходилось.
– Понял тебя, – сказал Хабаров и положил трубку.
За всю свою безалаберную карьеру он не встречал никого, кто хоть немного напоминал бы Беккая, чаще ему приходилось иметь дело с тяжелыми на подъем скучающими футболистами, которым комфортнее было бы в роли вышибал в ночном клубе. Футбол – это не для них. Они понимали это так же четко, как и Хабаров, но ничего не могли с собой поделать, им нужно было куда-то пристроить свою скорость и беспокойные ноги. Они выходили на газон и устраивали беспощадное броуновское движение, иллюзию сопротивления, и максимум, что они могли, – это избежать разгрома. Однако в восьмидесяти случаях из ста их размазывали по стене.
Таковы были клиенты Хабарова. Таков был он сам до встречи с Беккаем. Неизвестно, как этот черный пацан оказался в «Никеле», неизвестно, почему «Никель» так легко уступил его «Минералу», но ясно, что скаут Хабаров получил свои пятнадцать минут славы. И теперь они истекли.
Снова зазвонил мобильник, но Хабаров дал отбой, наверное, опять кто-то из клуба спешит сообщить ему новость. Он порылся в контакт-листе и отыскал нужный номер. Тут вспомнил, что сейчас только семь утра, а в Москве и вовсе пять, поэтому отложил телефон и побрел на кухню. В разоренном холодильнике не нашлось ничего подходящего, Хабаров вернулся в комнату, включил телевизор. Интересно, пронюхала ли эту историю пресса. Интересно, что сейчас с Тарасом и Эйсом, президентом клуба.
Он вспомнил, что у него есть номер мобильника Беккая, но ему все равно не удалось бы толком поговорить с ним, потому что марокканец общался на своем жутком диалекте, в котором Хабаров понимал только междометия. Да и едва ли он в Верхнекамске.
Хабаров забрался в постель, как в окоп, и принялся бессмысленно наблюдать за непрекращающейся рекламой в телевизоре. Уснуть снова не удалось, через час он не вытерпел и все-таки набрал московский номер. Трубку взяли сразу.
Глава вторая
С некоторых пор Корнев боялся приходить домой. Это случилось с месяц назад. Обделывая свои дела в центре, он понял, что оставил дома планшет. Пришлось вернуться в тихую окраинную гавань, до которой не докатывался гул перегруженных московских улиц. У подъезда он столкнулся с человеком очень знакомой внешности, который также его узнал, но попытался не подать виду. Корнев проводил его взглядом, мужчина сел в припаркованный неподалеку «фольксваген» и отчалил за пределы видимости.
Корнев направился к будке, где ютились местные охранники.
– Этот «фольксваген» здешний? – спросил он у двоих бесцветных и замерзших людей в камуфляжных куртках.
Первый пожал плечами. Второй вроде бы вообще не понял, о чем речь.
– Случилось че-то? – спросил первый.
Корнев пошел домой. Когда он уже собирался вставить ключ в замочную скважину, дверь открылась ему навстречу.
– Привет, – сказала Лида.
– Привет.
– Забыла документы.
– А я планшет.
– Вот и повидались.
– Да.
Она поцеловала его в щеку и запрыгнула в еще не успевший закрыться лифт. Корнев слышал, как у нее зазвонил телефон.
Он вошел в квартиру и словно бы не узнал ее. Что-то в ней кардинально изменилось или, быть может, исчезло. Ощущение неприступной крепости. Словно теперь эта квартира была уже не его, Корнева, квартирой, а принадлежала не пойми кому, а Корнев лишь арендовал ее для своих нужд. Или, что хуже, здесь поселился кто-то еще. Он прошелся по комнатам, заглянул в ванную, ей не пользовались. Отдернул одеяло на постели. Пощупал простыню. Проверил мусорное ведро.
Водитель «фольксвагена» стоял у него перед глазами. Он спустился на улицу, вновь отправился к охранникам.
– Здесь есть камеры? – спросил он.
Один из них поднялся ему навстречу.
– Случилось че-то? – повторил он.
– Нет. Здесь есть камеры?
Камер не было. Корнев поехал в город. На полпути понял, что так и не захватил с собой планшет, но возвращаться не стал. С тех пор это и началось. Что-то тяжкое повисло у него за спиной, каждый день он брал с собой эту ношу, а вечером приносил ее домой. В своей квартире он чувствовал себя неуютно, а иногда и тошнотворно, будто стены источали непроходимый смрад. Он стал уходить из дома на полчаса раньше, а возвращаться почти на час позже. Но даже так он опасался застать дома то, что ему не полагалось видеть. Лида не замечала в нем перемен.
С утра он приезжал на стоянку рядом с торговым центром, покупал кофе в ближайшем крохотном киоске и медленно цедил напиток в себя. Прочищал кровь. Это был его мобильный офис. Здесь его настигали хлопоты и клиенты. Иногда он устраивал здесь встречи. Все знали, что Корнев ранняя пташка, поэтому звонили, не опасаясь разбудить его. Однако Хабаров застал его врасплох.
– Приветствую, – сказал он. – Не потревожил?
– В каком-то смысле, – сказал Корнев.
С Хабаровым они были знакомы давно, но неплотно, пересекались от силы раз в год, было дело, когда Корнев дал престарелому скауту несколько наводок – и все.
– У меня проблема.
– Слушаю.
– Точнее, у нас проблема.
– У «Минерала»?
– Да. Беккай сбегает в Москву, его нужно удержать.
– Это стоит денег.
– А я думал, мы друзья.
Корнев усмехнулся.
– Начальство знает о твоей инициативе? – спросил он.
– Нет, но оно не будет против, если все разрешится в нашу пользу.
– Куда он уходит?
– Отгадай.
– В «Кучер».
– Правильно.
– Шансы невелики.
– Я знаю.
– Беккай еще в Верхнекамске?
– Я не в курсе.
Заказ – лакомый кусок. Но в этот момент Корнев почувствовал, что безмерно слаб, будто только что вернулся с многодневного бегового марафона, в котором к тому же пришел последним. Ему необходима пара дней отдыха, а лучше неделя, но времени нет совсем.
– Ты можешь перехватить его в Москве, – посоветовал Хабаров.
– Нет, сначала мне нужно поговорить с твоим начальством.
– Поговори по телефону.
– Нет, лично. Буду в течение дня.
Корнев допил кофе. Если честно, то лучше бы он отправился на юг с заранее выключенным сотовым. Но не дано.
Набирать номер Лиды было мукой.
– Я уезжаю.
– Далеко?
– В Верхнекамск.
– Где это?
– На Урале.
– А это где? – пошутила она.
– Не скучай, – сказал он.
– Ты надолго?
– Не знаю.
– За вещами заедешь?
– Нет.
У него действительно с собой всегда была небольшая походная сумка на случай срочной командировки. Лида как будто хотела сказать ему что-то еще, или ему показалось.
– Я вернусь, – сказал он.
– Ладно.
Затем он сделал еще несколько звонков, отменил пару встреч и почувствовал себя немного проще. Не лучше, но проще.
Глава третья
В офисе царила из последних сил сдерживаемая паника. Странно, что еще газетчики не штурмуют шлагбаумы и не срывают трубки. Появление Хабарова осталось почти незамеченным. Из-за дверей переговорок доносился яростный шепот, кто-то кого-то в чем-то убеждал, а в ответ тихо матерились. Секретарши, кажется, все до одной были под валерьянкой, сидели выпучив красивые глаза и перебирая бумаги недельной давности.
– Света, – обратился Хабаров к одной из них. – Мне нужен телефон переводчика Беккая.
Света посмотрела как бы через Хабарова, смахнула с лица челку.
– Здравствуйте, – сказала Света.
– Здесь сегодня жарко, – сказал Хабаров.
– Да, надо проветрить, – не поняла Света.
Он надеялся, что с ритуальными разговорами покончено, и теперь намеревался повторить свою просьбу.
– А вам зачем? – спросила Света.
– А что такое? Гриф «секретно»?
– Михаил Павлович строго…
– Да я знаю, – сказал Хабаров и принялся врать. – Я сам только от Михаила Павловича. Это он имел в виду журналистов и всяких там нюхачей, своим – можно. Он сказал у тебя попросить.
– А, – сказала Света и стала рыться в компьютере.
Очевидно, президент клуба не нашел ничего лучшего, кроме как приостановить потоки информации в офисе.
Света продиктовала цифры и назвала имя – Геннадий. Хабаров отыскал пустую переговорную комнату, набрал номер. Ему ответил спокойный голос. Хабаров представился.
– Чем обязан? – спросил Геннадий.
– Я думаю, вы в курсе сложившейся ситуации.
– Безусловно, но о деталях я ничего не знаю, так как последний раз виделся с Ахмедом позавчера, и если вы пытаетесь…
– Нет-нет, – сказал Хабаров. – Мне нужно только, чтобы вы узнали у него, где он находится.
– А вам зачем?
Ну началось.
– Хочу с ним попрощаться.
– Мне звонили из клуба, – сказал Геннадий. – И просили не разглашать.
– Я знаю. Михаил Павлович дал зеленый свет.
– Сомневаюсь.
В этот раз не удалось.
– Геннадий, вам нравится ваша работа? – зашел с другого фланга Хабаров.
– Да. Почему вы спрашиваете?
– Вы покидаете Верхнекамск вместе с Беккаем?
Пауза.
– На этот счет я еще не получал информации.
– И не получите, потому что «Кучер» уже нашел ему переводчика в Москве. Там, наверное, каждый третий говорит на марокканском.
– На демнатском, – сказал Геннадий. – Это такой диалект.
– Пусть так.
– Вы это к чему?
– К тому, что мы хотим одного и того же. Чтобы Ахмед остался.
Помолчали.
– За меня можете не переживать, – сказал Геннадий.
– Так да или нет? Я могу рассчитывать на вашу помощь?
Снова пауза.
– Вы знаете, что такое переводить с редких языков? – спросил Геннадий.
– Даже примерно нет.
– Это занятие напрямую связано со страхом, что этническую группу, которая является носителем этого языка, перебьют в какой-нибудь гражданской войне – и язык умрет вместе с ними. На демнатском языке говорят, дай бог, пять миллионов человек. И это количество постоянно сокращается. Тебя как будто призвали на войну, и ты стал единственным, кому выдали древний однозарядный мушкет, в который нужно постоянно засыпать порох, и все такое. И каждый новый день делает твое оружие еще более неактуальным.
Хабаров слушал.
– Беккай не выходит на связь, – сказал Геннадий. – Но я знаю, что он еще в Верхнекамске. Вылет в Москву около пяти.
Хабаров поблагодарил и пообещал, что еще позвонит. Поступило сообщение от Корнева – о времени прибытия в Верхнекамск. В ответ Хабаров передал ему то, что узнал от переводчика.
Дверь переговорки распахнулась.
– Ты чего тут? – спросил Тарас.
– Ты меня до инфаркта доведешь.
– Че ты тут заперся? – еще более неприветливо спросил Тарас.
– Нельзя, что ли?
Хабаров всегда робел перед Тарасовым, и его постоянно донимало чувство, что тренер им недоволен. Возможно, Тарас действительно считал, что скаут не справляется со своими обязанностями и приводит в клуб одних недоумков и бездарей. И даже когда случаются исключения, конец все равно немного предсказуем.
– Кто тебе сказал? – спросил Тарасов.
– О чем?
– О Беккае.
– Садальский.
Пожалуй, не стоило говорить, но Тарас и так смотрел на Хабарова, как на врага государства, не стоило испытывать его уклончивыми ответами.
– А ему кто?
– Не знаю.
Нужно ли просветить Тараса об участии Корнева? Скорее нет, потому что он непременно донесет Эйсу, а тот реагирует порой неадекватно. Пусть со всеми скопом разбирается Корнев.
– Кто-нибудь говорил с Беккаем? – спросил Хабаров.
Но Тарас за версту чувствовал отвлекающие маневры.
– Че ты приперся сюда?
– Думал, что нужна помощь.
– Какая помощь?
– Ну, все-таки мы с Ахмедом…
– Это уже неважно сейчас. Сейчас ты остынь, я понимаю, что тебе обидно, но это, извини, не твое дело. Понял? Я к тому, что не будь таким же треплом, как Садальский, держи язык за зубами.
Да, появление на горизонте Корнева окончательно настроит Тараса против скаута. И даже если Корневу удастся вернуть Ахмеда, положение уже не исправить. Таков уж Тарасов, он мог на полгода загнать футболиста на скамейку запасных после продолжительной голевой серии, и никто не мог его образумить. Попасть к нему в немилость так же легко, как выйти на улицу или отчаяться.
– Неужели ничего нельзя предпринять? – спросил скаут.
– Мы и так предпринимаем, – сказал Тарас и вышел.
Не стоило более вертеться тут и привлекать внимание. Хабаров покинул офис и зашагал по раскисшему в неожиданной оттепели снегу. Нет, Тарас обнадеживает сам себя. На самом деле они ничего не предпринимают, потому что не знают, что тут вообще можно предпринять. Хабаров только подтолкнет их к мысли, а затем представит им человека, который умеет решать подобного рода проблемы.
Корнев, конечно, не панацея, однако ты или доверяешь опыту человека, или не доверяешь. Хабаров нисколько не сомневался в Корневе, он знал, что тот тоже в какой-то мере спортсмен, который не позволяет себе потерять форму и во главу угла ставит результативность. О Корневе в свое время достаточно судачили за кулисами, когда выяснилось, что он причастен к отставке Адлейбы. Тогда его называли чуть ли не серым кардиналом российского футбола. Было известно, что он в той или иной мере сопровождал и содействовал самым крупным трансферным сделкам минувшего межсезонья. Больше всего впечатляли слухи, что именно он заварил скандальную кашу с «Дизелем» и способствовал потере клубом места в Премьер-Дивизионе. Как это под силу одному человеку, Хабаров не представлял.
Он просиживал шаткий стул в одном из кафе аэропорта, когда объявили о прибытии рейса из Домодедово. Разглядев в толпе аккуратного Корнева, Хабаров порадовался, что в этом человеке ничего не изменилось, в частности, с него так и не сошел его вечный загар, из-за которого он иногда казался пришельцем с юга. Они пожали друг другу руки, у Корнева из багажа была только небольшая сумка. Они отправились в город на такси.
– Беккая раньше пытались купить? – спросил Корнев.
– Мне об этом ничего не известно.
– Что предложил ему «Кучер»?
– Без понятия.
– Если не хочешь светиться, ты вообще можешь не участвовать в этом деле. Я скажу, что у меня источник в клубе, – сказал Корнев.
– Ты знаком с Эйсом или Тарасом, вернее, Тарасовым? – спросил Хабаров.
– Только с Тарасовым. По касательной.
– Предполагаю, что решение будет за Эйсом, поэтому будет лучше, если тебя к ним приведу я. Так будет…
– Я понял. А чего ты от меня хочешь?
– В смысле? Хочу, чтобы Беккай остался в клубе.
– Нет. Чего именно ты хочешь? С чего ты вообще вызвал меня сюда?
Хабаров промолчал.
– Задавай вопросы, – предложил Корнев.
– Что ты будешь делать? Как ты будешь это делать?