Дмитрий Никель
Разум
© Никель Д., текст, 2025
© Издательство «Союз писателей», оформление, 2025
© ИП Соседко М. В., издание, 2025
* * *
В нашей реальности нет ничего идеального —
мы вынуждены выбирать оптимальное.
Вступление
Н ауке точно известно, что Земля вращается вокруг своей оси со скоростью четыреста шестьдесят пять метров в секунду, или тысяча шестьсот семьдесят четыре километра в час. Скорость вращения Земли вокруг Солнца равна примерно тридцати километрам в секунду, или ста шести тысячам километров в час. Млечный Путь вращается со скоростью примерно двести двадцать километров в секунду, а его движение в космическом пространстве равно примерно шестистам тридцати километрам в секунду.
А теперь представим, что внутри этой вселенской карусели, будучи побуждаем эволюцией, двигает прогресс человек. Будет ли остановка? Или конец пути? Во что превратит человек свою колыбель? И как изменится сам под натиском эволюции и прогресса? Возможны ли эволюция и прогресс человеческих отношений?
Давайте же посмотрим!
Часть 1
Глава 1
Наступившее утро было таким же серым, пасмурным, как и все предыдущие за последнюю сотню лет. Лишь в смутных моих детских воспоминаниях жили размытые картинки рассветов и закатов таких нечастых солнечных дней. Ещё помню уже увядающую, погибающую природу. Сухие полуживые деревья с голыми, похожими на старческие руки ветвями; пожухлую, безжизненную траву и изредка прочерчивающую небо траекторию полёта одинокой мрачной птицы. А вот теперь нигде не увидишь даже такого мрачного пейзажа. Сгинуло в прошлое всё, что хоть как-то напоминало нам о природе. Тяжёлый смог заволок абсолютно весь небосклон. Не стало больше ни рассветов, ни закатов. Не стало самого солнца! Существовало всего лишь два времени суток: светлое – точнее, серое – и тёмное. Иногда шёл мелкий противный дождь. Времена года также стёрлись в одну вечную, позднюю, промозглую осень.
Такой климат установился на всей Земле – с тех пор как люди истребили практически всё живое, променяв красоты природы на безудержный технический прогресс. Даже на полюсах снег стал рыхлым и грязным.
И тем не менее настроение у меня было приподнятое: я чувствовал, что сегодня должно случиться что-то необычное.
Согласно собственному плану я должен был в этот день завершить проект по созданию более тонкого, особо чувствительного кожного покрова для одной из мелких фирм, занимающейся производством андроидов-полировщиков, столь необходимых автомобильным и стекольным заводам.
Будучи биоинженером, я специализировался на создании имитации нервной системы и тактильных ощущений для определённых видов андроидов. Однако постоянной работы не было – я был кем-то вроде свободного художника. Меня периодически нанимали различные фирмы, большинство заказов были мелкими и неинтересными. Лишь один раз за всю свою практику я проработал достаточно длительное время с медицинским институтом. Работа была насколько трудоёмкая, настолько и творческая. Необходимо было создать андроидов-пациентов, на которых будущие эскулапы могли бы оттачивать свои навыки без печальных последствий для живых организмов. Мои андроиды вполне натурально ойкали, морщились, шипели и кричали от боли и даже «умирали» на операционных столах и при неправильной реанимации, если вдруг какой-нибудь студент толком не подготовился к экзамену или зачёту. Правда, их гематомы рассасывались за считаные минуты, для незначительных повреждений существовал ремкомплект, а после перезагрузки они благополучно «воскресали». Такой интересной и высокооплачиваемой работы у меня не было уже несколько лет. Но и в её отсутствие я не отчаивался и продолжал зарабатывать на жизнь мелкими заказами.
Не успел я дописать итоговую часть проекта для андроидов-полировщиков, как на монитор пришло уведомление о поступлении нового электронного письма. Отправителем была международная корпорация «Морфей».
Открыв письмо, я прочёл текст следующего содержания:
«Уважаемый Денис Савельевич! Специалисты международной корпорации „Морфей“, изучив Ваши работы в области биоинженерии, по достоинству оценили Ваши профессиональные навыки и пришли к единому мнению, что компания нуждается в Ваших услугах. Просим принять приглашение стать участником разработки и реализации нового проекта компании.
Надеемся на положительный ответ и длительное плодотворное сотрудничество. Ждём Вас в ближайшее время. Все подробности при личной встрече.
С уважением, генеральный директор корпорации „Морфей“ А. О. Савицкий».
Далее следовали подпись, адрес и телефон.
Видимо, интуиция меня не подвела. Вот та работа, которую я искал! Одна из крупнейших корпораций мира сама приглашает меня в качестве специалиста. О такой удаче я не смел и мечтать. Корпорация «Морфей» работала с международным космическим агентством по созданию капсул сна для экипажей космических кораблей, отправляемых в длительные экспедиции. Были и другие не менее значимые проекты. Такой шанс нельзя было упускать ни в коем случае. Я тут же составил и отправил ответ, где сообщил, что буду в компании следующим утром.
Перед выходом из дома я надел на лицо фильтрующую маску – без неё уже давно нельзя было дышать атмосферным воздухом – и вышел на улицу. У подъезда меня ожидало заказанное заранее автопилотируемое аэротакси, которое и доставило меня по указанному адресу.
Офис корпорации «Морфей» располагался в отдельно стоящем небольшом двухэтажном здании, глядя на которое трудно было даже предположить, что здесь обосновалась крупная международная компания.
Оформленное строго в деловом стиле, оно было серым и невзрачным, как и большинство зданий, назначение которых никому не известно. Зеркальные витражи отражали унылый серо-бетонный городской пейзаж. Общий вид здания создавал впечатление той же серой унылости, которая господствовала во всём городе.
Я поднялся на крыльцо, и стоило мне приблизиться к витражным дверям, как тут же моргнул индикатор автоматической идентификации личности. Моментально отсканировав меня, он отправил мои изображение и контактные данные на мониторы компьютеров компании и программное обеспечение обслуживающих андроидов, после чего двери автоматически распахнулись.
Идентификаторы личности уже давно вошли в обиход – они располагались во всех организациях, в салонах такси, на двери каждой квартиры. Поэтому о таких вещах, как личные документы, ключи от квартиры или офиса и даже банковская карта, я знал лишь из книг и старых фильмов. Отныне искусственный интеллект впускал человека в собственную квартиру, передавал все необходимые данные работодателям или партнёрам, медикам, списывал требуемые суммы с банковского счёта при приобретении человеком товара или услуги. При этом личная информация очень чётко и деликатно распределялась: например, медикам были недоступны сведения о банковском счёте пациента или его образовании; работодатели не извещались о том, что кандидат перенёс в детстве свинку, а продавцов личность покупателя вообще не касалась.
В настоящий момент я знал, что руководству корпорации и, может быть, определённому ряду специалистов поступила информация о моём образовании, специальности, проектах и работах. Ну и в электронных мозгах обслуживающего персонала кое-что отпечаталось – но это лишь мои имя, отчество и к кому меня проводить.
Впечатление, сложившееся от унылого внешнего вида здания, поменялось, когда я зашёл внутрь: я поразился свету, пространству, стерильной чистоте и абсолютной тишине. Помещение казалось безлюдным. Неожиданно, словно из ниоткуда, перед моими глазами возник зависший в воздухе, внешне похожий на миниатюрную летающую тарелку робот-проводник.
– Здравствуйте, Денис Савельевич, прошу вас следовать за мной.
Робот плавно и бесшумно поплыл по воздуху в глубь коридора, я последовал за ним. У одной из дверей проводник завис – дверь автоматически открылась.
– Прошу вас, Денис Савельевич, – произнёс робот и тут же по-прежнему бесшумно уплыл в неизвестном направлении.
Я зашёл в кабинет, двери за мной беззвучно закрылись. Помещение было небольшим, уютным и таким же стерильно чистым. За витражным стеклом я увидел зимний пейзаж: лесная поляна была девственно белой; снежный покров, подобный накрахмаленной простыне, играл драгоценными искорками солнечного света; ветви окружающих поляну елей прогибались под тяжёлыми снежными шапками; в прозрачно-голубом небе, низко над лесом, светило зимнее солнце; и тихо, крупными хлопьями, падал снег. Я смотрел на эту картину как заворожённый: она была настолько естественной и реалистичной, что я не верил своим глазам. Мне казалось, что я чувствую морозную свежесть и тишину, нарушаемую лишь еле слышным морозным треском и сухим скрипом вековых деревьев.
Залюбовавшись неожиданным зимним волшебством, я даже не заметил человека, сидящего за столом.
– Нравится? Разработка наших учёных!
Человек встал из-за стола и направился ко мне, протягивая руку для приветствия.
– Здравствуйте, Денис Савельевич. Я руководитель научного отдела компании Галеев Эмиль Амирович.
Галеев представлял собой рослого широкоплечего брюнета, одетого в светло-серую куртку с воротником-стоечкой и такого же цвета брюки; на ногах были бежевые домашние туфли. На левой стороне груди куртки был прикреплён телинф в виде значка стального цвета.
Телинфы (телеинформаторы) вошли в наш обиход относительно недавно и сразу же завоевали расположение благодаря главному преимуществу, которое получает обладатель этого гаджета: у него ничем не заняты руки. Сам прибор небольшого размера и не тяжелее нагрудного значка. Внешне же он мог представлять собой всё что угодно, на что хватало фантазии производителя, начиная от строгих значков, используемых обычно в комплекте с официальной одеждой, до подвесок, брошей, серёжек и армейских жетонов, как правило, небольших размеров. Правда, бывали и исключения: я как-то наблюдал индивида с телинфом в виде полноразмерной звезды шерифа. Видимо, он, как и я, был любителем истории. Носили телинфы на шее, мочке уха или на одежде. Некоторые женщины надевали такие подвески на лоб. Телинф проецировал изображение напротив глаз абонента, причём проекция сама подстраивалась под взгляд. В разумных, конечно, пределах: с пояса или заднего кармана брюк вряд ли что-то можно было разглядеть, но в радиусе примерно двадцати сантиметров от глаз он работал идеально. Постороннему же лицу подглядеть чужую проекцию было крайне затруднительно, разве что вдруг удастся влезть между лицом абонента и проекцией или нагло положить свою голову на плечо – в противном случае можно было наблюдать лишь засвеченное размытое изображение. Мой телинф, прикреплённый на левой стороне куртки, представлял собой значок в виде миниатюрного «ловца снов» – такой вот побочный эффект моего увлечения историей и этнографией.
– Очень приятно, здравствуйте, – ответил я, пожимая крепкую, с цепкими пальцами руку Галеева. При рукопожатии у меня возникло ощущение, будто на моей ладони защёлкнулся стальной капкан. Но ещё более цепким оказался его взгляд. Глаза улыбались, но в то же время оценивали меня с ног до головы и, казалось, проникали в самую мою сущность.
– Присаживайтесь, Денис Савельевич, разговор у нас с вами будет долгий, обстоятельный. – Хозяин кабинета указал на кресло у журнального столика.
Я послушно уселся. Галеев занял кресло у этого же столика, справа от меня, видимо рассчитывая на доверительную беседу равных коллег, а не на деловое собеседование.
– Вы что предпочитаете: чай или кофе? – спросил он.
– Чай, – ответил я.
– Замечательно. Вы знаете, в стенах компании мы можем позволить себе некоторые натуральные продукты. Я предпочитаю чёрный, крупнолистовой.
Я согласно кивнул.
Галеев прижал раскрытую ладонь к стеклянной столешнице, на поверхности загорелось табло. Дважды коснувшись надписи «чай», он продолжил:
– Денис Савельевич, раз уж вы приняли приглашение прийти к нам, я практически на все сто процентов уверен, что вы у нас и останетесь. А посему предлагаю перейти на ты. Работать будем долго, большой командой. Будем искать, пробовать, доказывать, спорить и, возможно, ругаться. На сантименты времени не будет – совсем.
– Я, в общем-то, согласен, но хотелось бы узнать суть и детали предстоящей работы.
– Отлично. Тебе хорошо известно положение дел на планете. Мы своим варварско-паразитическим отношением к собственной планете погубили её почти полностью. Мы не можем дышать без фильтрации воздуха, мы не можем потреблять воду без глубокой высокотехнологичной очистки. На Земле практически не осталось натуральных продуктов, а те, что есть, выращиваются в частных теплицах и фермах и стоят целого состояния, но и они скоро закончатся.
Дверь бесшумно открылась, и в кабинет заплыл поднос с двумя чашками горячего чая и вазочкой с десертом.
– А вот, кстати, и наш чай. – Галеев разгрузил поднос, и тот снова скрылся за дверью.
Я взял чашку и сделал небольшой глоток. Напиток был превосходным. Я почти забыл терпкий, насыщенный вкус и опьяняющий аромат натурального чая. Действительно, уже несколько десятилетий большая часть населения Земли употребляла пищу и напитки, синтезированные на предприятиях неорганической химии. Десерт, предоставленный компанией в качестве угощения к натуральному чаю, был именно таким.
Галеев, отхлебнув чай, продолжил:
– Я сейчас скажу грубо, зато правду. Мы все похожи на блох, которые заели своего пса до смерти. Только если у блох есть возможность перескочить с мертвого тела на живое и продолжать паразитировать, то мы сейчас вынуждены кое-как обрабатывать мертвечину и питаться ею. Потому что у нас нет поблизости живого пса. Все попытки разыскать новую планету для проживания провалились. Продолжать питаться мертвечиной невозможно: как известно, это приведёт к летальному исходу. Перспектива обрушить собственный дом на свою же голову растёт ежегодно в геометрической прогрессии.
– А как же экспедиции по поиску планеты, пригодной для проживания? Неужели все они закончились безрезультатно?
– Ну не совсем так. Здесь я немного слукавил. Почти идентичный близнец планеты Земля был обнаружен на задворках Галактики. Вот уже несколько лет андроиды-разведчики шлют на Землю очень приличные отчёты о состоянии атмосферы, пробах почвы и воды на планете. И внешне всё кажется очень даже благопристойным. Но лично мне и многим другим, близко знакомым с данной программой, эта идея не кажется такой уж удачной.
– Но почему, Эмиль?..
Не успел я закончить свой вопрос, как мой собеседник перебил меня:
– Да потому, уважаемый коллега, что лично я не хочу чувствовать себя паразитом, испоганившим одну планету и перепрыгивающим на другую. И потом, где гарантия того, что там будет прямо-таки всё замечательно, как пишут в своих отчётах исследователи с искусственным интеллектом.
– Ты думаешь?..
– Нет, я нисколько не сомневаюсь в их правдивости и профессионализме. Они разбирают образцы на атомы, очень тщательно изучают и отправляют подробнейшие отчёты. Но! Они роботы, машины. А мы люди. Мы – производное планеты Земля, и здесь мы сотни тысяч лет приспосабливались именно к этим условиям жизни. Здесь нам было хорошо до тех пор, пока мы по собственной глупости не изгадили свою колыбель. А что будет там?
Я слушал Эмиля очень внимательно, но всё ещё не мог понять, к чему он клонит. Тот же, полностью захваченный собственной речью, упоённо продолжал:
– Представь, Денис, что ты выбираешь новое место жительства или место работы. И вот какое-то из них во всех письмах и отзывах рекомендуют как не самое плохое, вполне удовлетворительное, но, когда ты прибываешь туда лично, вдруг чувствуешь дискомфорт и при этом даже не можешь назвать его причину. Вроде бы всё хорошо, и тем не менее лично тебе здесь неуютно, что-то не то и не так.
– Кажется, Эмиль, я начинаю тебя понимать. В этом случае необходимо отправить на близнеца группу исследователей Homo sapiens. Пусть проведут там пару лет, пооботрутся, пообживутся и либо пришлют нам приглашение, либо сообщат о невозможности проживания и вернутся на Землю.
– Да, всё логично, – парировал Эмиль, – если бы не одно «но». Небольшой исследовательский корабль с андроидами добирался до близнеца около семидесяти земных лет. И спустя три года нахождения там приступил к завершающей стадии исследования. Если мы даже с сегодняшнего дня начнём собирать и готовить группу Homo sapiens, а потом ещё и подождём, пока эти люди долетят и пообживутся, получать их отчёты будет уже некому, и в случае отрицательного результата исследования возвращаться группе будет некуда.
Эмиль замолчал и отхлебнул остывающий чай. Я, также молча, отзеркалил его действие.
– Вот и получается, что если и оккупировать близнеца, то уже в ближайшие десятилетия и всем вместе, полагаясь на отчёты андроидов и вселенское провидение.
Эмиль вновь замолчал, его взгляд постепенно смягчался. Он хитро посмотрел на меня.
– Однако выход найден, – объявил он, допив остатки окончательно остывшего чая. – Кардинально иное решение проблемы. Как всё гениальное, просто: подсмотрено у загубленной нами природы…
Тут он сделал почти театральную паузу.
– Мы погрузимся… в анабиоз.
– Как? В смысле? – Я чуть было не захлебнулся остатками своего чая.
– Именно так. Но в отличие от иных живых существ, уже давно использующих этот метод выживания на практике, наш мозг в состоянии анабиоза будет более чем активен. Наша компания разработает и изготовит индивидуальные скафандры с оптимальными для каждого жителя Земли давлением, температурой, влажностью внутри, с точностью до одной сотой единицы. Естественно, размеры, пропорции и особенности тела также будут соблюдены при изготовлении. Так что скафандр станет второй кожей. – Твоя, Денис, задача как специалиста по искусственной нервной системе и тактильным ощущениям, – продолжал Эмиль, – заключается в разработке и создании внутренней части скафандра – подкладки, если хочешь. Необходимо создать такой материал, который бы, соприкасаясь абсолютно со всей поверхностью тела, передавал электро-импульсы из головного мозга в нужные участки тела либо на всё тело целиком. У нас должна получиться внешняя нервная система.
– Честно говоря, Эмиль, я не совсем понимаю, для чего живому здоровому человеку, имеющему собственную нервную систему, нужна ещё и искусственная, тем более с внешней стороны?
Эмиль посмотрел на меня очень внимательно, с хитрым, смешливым прищуром в глазах.
«Ленин и печник», – неожиданно всплыла в моём мозгу ассоциация.
Эмиль же продолжил:
– В действительности человек сначала получает информацию извне, а уже потом нервная система передаёт сигналы в мозг, который обрабатывает полученную информацию и посылает ответные сигналы телу. То есть чтобы осязать воду – не увидеть или услышать, а именно осязать, – нужно сначала погрузить в неё хотя бы часть тела. Ну или влить её в себя. Нельзя ощутить на языке вкус соли, если соли на языке нет. Представить можно, ощутить – нет. Так вот, функция твоей подкладки будет заключаться в том, чтобы благодаря ей человек в состоянии анабиоза, будучи лишён внешних раздражителей, продолжал жить практически полноценной жизнью. Сон будет невероятно реальным и контролируемым. Если человек плавает, значит, он всем телом будет осязать воду. Если жуёт отбивную, значит, будет ощущать её вкус, запах, текстуру, температуру. Если занимается сексом, значит, испытывает полный спектр ощущений и чувств, которые сопровождают человека в процессе этого занятия.
– Получается, что мы меняем местами причину и следствие. Сначала мозг рождает образы, а потом уже тело ощущает их как реальные раздражители, – высказал я своё соображение.
– Именно! – подтвердил Эмиль.
– Идея действительно нестандартная, но от этого ещё более увлекательная. Что ж, я в команде.
– Отлично! Значит, сегодня же я отправляю тебе на электронку общий план проекта и контракт. Ознакомишься, подпишешь – и вперёд, за работу.
Домой я вернулся несколько ошалевшим. Проект круто менял не только мою жизнь – он кардинально менял жизнь всего человечества. За многие тысячелетия человек действительно изгадил планету до состояния, ставящего под удар возможность дальнейшего проживания на ней. Бытовые свалки и промышленные отходы отравили воздух, воду и почву до такой степени, что самым дорогим для нас стало самое необходимое. Выходя на улицу, мы были вынуждены надевать на лицо специальные маски, фильтр которых был рассчитан на один час непрерывного использования – и это при условии, что ты не бегаешь, не скачешь, а дышишь ровно и спокойно. Андроид-доставщик по первому требованию подвозил свежий фильтр в любую обжитую точку планеты, но при этом, подлец, списывал с твоего счёта довольно ощутимую сумму. Сами же здания, в том числе и жилые квартиры, были оснащены общими фильтрами и насосами. Естественно, организации, обслуживающие данное оборудование, брали за него плату, в разы превышающую счёт за электроэнергию. Фильтрами были оборудованы и все транспортные средства. Водопровод остался лишь на производствах, и то только на тех, где он был крайне необходим. В квартирах не было кухонь: еду либо заказывали на дом, либо питались в кафе и ресторанах – в зависимости от банковского счёта. Вода была исключительно бутилированная, ибо никакие бытовые фильтры не справлялись с теми примесями, что присутствовали в природной воде. Помыться можно было в пневмопарилке, установленной в каждой квартире и представляющей собой кабинку в рост человека, в которой желающего помыться сначала приподнимало над полом электромагнитное поле, а потом со всех сторон обдавало горячим, но довольно приятным паром под давлением, содержащим антисептик. В этой же кабинке при нажатии определённой иконки на дисплее возникал унитаз, моментально абсорбирующий отходы жизнедеятельности человека. Канализацию заменил пневмопровод. И конечно, из-за эрозии почвы не могло быть и речи о доступности растительной пищи, не говоря уже о животной. Предприятия по переработке, очистке, фильтрации не справлялись с тем валом отходов, что ежеминутно производили люди. Планета могла восстановиться только в одном случае: если человек её покинет. Но сколько нужно времени на её полное восстановление? Тысячу лет, две тысячи, пять… А может, десять тысяч лет? Этого я не знал. Да и как вообще человек узнает, что Земля восстановилась? И наконец, что мы будем делать, когда проснёмся?
Из представленного мне плана следовало, что повсюду будут построены сотни тысяч подземных монолитных бункеров, которым не страшны никакие катаклизмы – разве что только сама Земля расколется пополам. В каждом бункере будет установлено примерно по тысяче кресел-зарядок со скафандрами, подключёнными к геотермальным источникам энергии. Будут законсервированы запасы пищи, воды и всего того, что может понадобиться человеку на первое время после пробуждения. Кроме того, на нетленные носители будут перенесены нематериальные ценности: литература, искусство, научные познания и практические ремёсла. Обслуживание всего этого хозяйства поначалу ляжет на плечи андроидов, которые через несколько сотен лет перестанут получать доступ к электроэнергии, в результате чего просто замрут и начнут распадаться на составляющие. Их остатки постепенно будут поглощены природой, как и все другие творения рук человеческих. Система без обслуживания проработает на автомате ещё пару сотен лет, после чего наземная часть также начнёт распадаться. За это время человеческий организм в теории должен будет приспособиться к новым условиям и продолжить существование без помощи системы.
Что произойдёт с нами после пробуждения, да и проснёмся ли мы вообще, доподлинно неизвестно. Но в любом случае мы проведём в состоянии анабиоза пару тысяч лет вполне активной и увлекательной жизни. И если всё же не проснёмся, то оставим этот мир тихо, спокойно, даже не осознав, что произошло. Просто перестанем видеть сны и погрузимся в небытие. В противном случае нас ожидает мучительная смерть от нехватки чистого воздуха и воды уже в самом обозримом будущем.
Ознакомившись с контрактом, я подписал его и отправил на электронку Эмилю. В ответ получил указание прибыть в офис завтра к восьми утра. Остаток дня я потратил на самообразование, читая в интернете научные статьи по биоинженерии.