Дмитрий Петров
Зверь или иллюзия
Отвага внутри безумия
В городе уже второй месяц звучали выстрелы, стоны умирающих и рёв бомбардировщиков. Дороги и фасады зданий были запачканы грязью и кровью, что стало обычным делом для людей в этом месте, наполненном чувством отчаяния вперемешку со страхом. Тех несчастных, которые погибали один за другим, не могли даже похоронить должным образом, сбрасывая в общую «братскую могилу». В полуразрушенных домах, обломки которых служили то укрытием солдат, ведущих стрельбу по врагу, то убежищем для простых людей обосновался отряд бойцов, в котором служил человек по имени Франсуа. Сидя на деревянном, грязном стуле, он молча смотрел на пыльные карманные часы, в крышке которых отражалось кругловатое, зрелое лицо, возраст которого не превы шало 37 лет. Шрам на левой щеке служил памяткой о самом первом дне на фронте. Время от времени он потирал ярко-голубые глаза, которые, впрочем, были помутнены из-за тех ужасов, что видели. Поодаль, в углу, стояла боевая винтовка.
– Медик! Срочно нужен медик! – раздался резкий крик о помощи, что взбудоражил Франсуа.
Сорвавшись с места, он поспешил к источнику звука. В наспех сооруженном лазарете, что когда-то был гостиной, на белой, но местами запачканной койке лежал молодой парень лет 19 в порванной военной форме и с окровавленной рукой, которой он придерживал рану на животе. В его глазах пылала боль с примесью страха.
– Разошлись, разошлись! – басом сказал Франсуа, разгоняя бойцов, столпившихся вокруг раненого.
– Доктор… вы… спасёте меня?.. – тихим и слабым голосом спросил лежащий.
– Тихо. Не трать лишние силы, – попросил медик, нервно перебирая вещи внутри своей сумки, стараясь найти нужную. Достав бинты, он попытался поднести их к ране, но остановился, поняв, что парень перестал дышать. Тяжко вздохнув, он провёл пальцами по его векам, закрыв их навсегда.
– Он мёртв? – спросил подошедший лейтенант.
– Боюсь, что так… – хмуро произнёс Франсуа и, развернувшись, пошёл в свою комнату, стуча сапогами об пол и по пути опрокидывая деревянный комод, с которого посыпались пыльные фото жившей здесь семьи.
Дойдя до места назначения, он хлопнул скрипучей дверью, что еле держалась на петлях. Он сел на небольшой табурет, одиноко стоявший в углу, и положил голову на ладони. Так как Франсуа был военным врачом, он знал, что жизни не всегда получится спасать. Однако такой длинной серии неудач еще не случалось у него. Какой это был пациент за неделю? Шестой? Седьмой? Каждую смерть, которую Франсуа должен был предотвратить, медик воспринимал несколько как свою неудачу, как доктора. Он считал, что если не получилось спасти раненого, то солдат считал себя убийцей, а подобное сводило с ума.
– Франсуа, почему ты не на посту? – спросил вошедший в комнату лейтенант в чистой одежде, что было неудивительно, так как он слыл среди рядовых бойцов трусом из-за того, что большую часть отсиживался в штабе и почти всегда уходил от боя, посылая других на смерть.
– Прошу меня простить, сэр. Я просто немного задумался о своих неудачах— сказал Франсуа чуть заметным презрительным тоном, так как тоже не любил ту черту характера лейтенанта, что упоминалась выше.
– Каких? Если можно спросить, – поинтересовался мужчина.
– Меня гложет то, что я не спас того парня. У него могла быть вся жизнь впереди, но именно я стал той пулей, убившей его… – ответил медик.
– Что за бред? На войне каждый день кто-то умирает. Человеческая жизнь не имеет значения. Одним больше – одним меньше, – фыркнув, сказал лейтенант.
В этот момент в военном враче вспыхнула ярость от чего внутри будто всё загорелось. Сжав кулак и вложив туда всю злобу за подобные слова, он ударил по лицу мужчины.
– Закрой рот! Мне уже надоело видеть, что в этом проклятом аду люди гибнут один за другим и что я не всегда могу их спасти. Что мне сказать их близким?! Ваш сын умер на моих руках из-за того, что я замешкался?! – рявкнул Франсуа. Руки его тряслись, будто осенний лист на ветру, а глаз дёргался с определённой периодичностью, как секундная стрелка карманных часов, что у него были.
– Под трибунал бы тебя за дерзость…– постарался сохранить свою уже изрядно испорченную "честь" лейтенант. После чего он, что-то бормоча себе под нос, удалился из комнаты.
Через несколько часов солдаты встали со своих коек и вернулись на посты. Это было нельзя назвать ни утром, ни вечером, так как казалось, что в этом городе из-за войны время остановилось, будто в стеклянном шаре, в котором всегда лежал снег. Франсуа был в лазарете, ожидая пациентов, пока дверь в очередной раз не скрипнула и не вошёл лейтенант.
– Франсуа, зачем ты здесь сидишь? Ты всё равно никого не спасёшь,– с ехидной ухмылкой произнёс мужчина.
– Если вы надумали меня сломать, то у вас это не выйдет, – после этих слов медик, взяв свою потрёпанную сумку и оружие, вышел из комнаты, а впоследствии и из здания.
Вся улица была серого, безжизненного оттенка. В разрушенных домах только изредка пробегали крысы, но времени на разглядывание здешних видов не было, и Франсуа поспешил на центральную площадь, где шла битва. Со стороны переулков была выстроена оборона. В пулемётных гнёздах уже несколько часов сидели стрелки, что так вцепились в оружие, будто от этого зависела не только их жизнь, но и жизнь целого взвода, что тут находился. Над головами свистели пули и некоторые из них попадали в бойцов, отправляя кого-то моментально, а кого-то долго и мучительно на тот свет.
Оглушительные выстрелы артиллерийских орудий слышались отовсюду, казалось, что из этого места спасения нет. Франсуа пристроился около молодого двадцатилетнего солдата и командира лет пятидесяти, что переводили дух, сидя за импровизированным укрытием из специальных мешков.
– Что нам делать, сэр? – спросил парень, перезаряжая обойму.
– Наших сил становится всё меньше, но и противник потерял достаточно много. Если мы продолжим так обороняться, то у нас могут кончиться патроны, после чего всех перебьют, как собак, но и отступать некуда. Поэтому нужно взять их штурмом! – решительно сказал старый солдат, после чего закричал: – В атаку!
Вот только он не подозревал, что эти слова для него будут последними. Коварная пуля поразила его прямо в сердце, и полумёртвое тело рухнуло на грязную, пропитанную кровью землю. Молодой солдат подполз к старику и взял его за руку, смотря, как в глазах мужчины угасает жизнь. Парень ничего не говорил, а лишь молча смотрел, в то время как слёзы капали на командира. Франсуа протянул руки, чтобы попытаться помочь, но шальное попадание со стороны союзника заставило его отдёрнуть окровавленную руку. Медик видел как, после того как старый солдат ушёл в мир иной, в глазах нависшего над ним горечь потери заглушилась неописуемой яростью и безумием. Военный врач чувствовал его злость на противника за подобный поступок. Не успел Франсуа произнести даже слова поддержки, как раздался оглушительный выстрел артиллерийского орудия, что заставил появиться звон в ушах мужчины. Снаряд попал в центральную позицию противника, заставляя последних разбежаться в разные стороны, чтобы попытаться сохранить свои жизни. Молодой солдат поднялся и с грозным рыком закричал: «Добьём их, друзья!!!». Солдаты, выйдя из своих укрытий, побежали прямо в бой. Франсуа не желал выходить на передовую, но, стиснув зубы, покинул укрытие позади своих сослуживцев. Пыль от постоянно летящих снарядов и выстрелов забиралась в лёгкие, в глаза не только мужчины, но и остальных солдат. Однако казалось, что сослуживцы Франсуа настолько были охвачены яростью и безумием, что не останавливались даже, если в них попадали из оружия. В мгновение над их головами раздался знакомый рёв самолёта и от осознания того, что сейчас начнётся, сердце солдата ёкнуло. Он прыгнул в так удачно подвернувшуюся яму и закрыл голову руками. С небес, словно Божий гнев, обрушились бомбы, разрывая на части и своих, и чужих. Иногда крики боли приглушали шум от взрывов. Через несколько минут медик открыл глаза и поднял голову. На нём лежал труп того самого молодого солдата, что так яростно рвался в бой, а на его лице застыла всё такая же гримаса полная злобы, отчаяния и боли. Скинув с себя тело, Франсуа провёл по векам парня рукой и закрыл их. Вся площадь была покрыта ужасным ковром, состоящим из трупов. Мужчина не мог нормально идти, ибо под его ногами то и дело проминались усопшие. Но тут сзади солдата послышались шаги, на которые тот молниеносно обернулся. Перед ним стоял враг с пистолетом в руке. Нужно было действовать, поэтому мужчина тут же выбил оружие из рук того и сбил с ног. Прицелившись в лежащего, Франсуа надо было выстрелить, ведь он знал, что на войне либо ты убиваешь, либо ты будешь сам убитым, но рука его дрожала, а курок стал настолько твёрдым, что мужчина не мог его спустить. Пот тёк рекой, но все-таки Франсуа просто положил пистолет в свою кобуру и, развернувшись, ушёл, оставив противника в неведении.
Хромая и тяжело дыша, военный шёл по разрушенным переулкам города. В его голове не было никаких мыслей, а лишь образы мёртвых товарищей. Неожиданно мрачную тишину прервал детский плач. Дёрнувшись, мужчина посмотрел в сторону звука. Голос исходил из-под камней, лежавших внутри одного из зданий. Медик поспешил туда, и, поднимая уставшими руками обломок, он увидел двух девочек в оборванной одежде, которые изо всех сил пытались вытащить женщину с закрытыми глазами – их маму. Франсуа пощупал пульс женщины и тяжело вздохнул, посмотрев на плачущих девочек. Нужно было действовать. Взяв обоих на руки, он понёс их в сторону своего убежища. Внезапно резкая боль ударила в плечо солдата. Это было пулевое ранение. Сморщившись от боли, мужчина всё равно не замешкался и, прижав девочек к себе, превозмогая над болью, побежал к укрытию. Вот оно, ещё чуть-чуть, но Франсуа упал на колено от сжигающих его неприятных ощущений.
– Заверните за угол и бегите прямо, а потом направо. Там вам помогут. Главное – не оборачивайтесь! – прокряхтел мужчина, слегка улыбнувшись, чтобы успокоить детей. Девочки на прощание обняли их спасителя и устремились по маршруту, а сам Франсуа, передёрнув затвор винтовки, начал обстреливать наступающих. Всё больше и больше выстрелов поражали тело солдата, но тот не думал умирать.
Он уже практически не дышал, но, пока слышал бегущих детей, продолжал стрелять. Самое парадоксальное, что выстрелы были направлены не в солдат, а на места около их укрытий, не давая им выйти. Хрипя и кашляя от ран, военный врач услышал голос лейтенанта. «Тут дети! Дайте им поесть и какое-нибудь покрывало!». После этого мужчина упал на землю, а из его руки выкатились те карманные часы. Когда они разбились, из них выпала старая фотография, где был изображен Франсуа со своей женой. Дрожащими пальцами он поднял её и прижал к самому сердцу, закрыв глаза, как и его павшие товарищи.