Дмитрий Распопов
Связь без брака – 2. Время олимпийских рекордов
Данная книга является художественным произведением. Имена, персонажи, компании, места, события и инциденты являются либо продуктами воображения автора, либо используются фиктивным образом. Любое сходство с реальными людьми, живыми или мертвыми, или фактическими событиями является случайным.
Также автор не пропагандирует и не призывает к употреблению наркотиков, алкоголя, сигарет, нетрадиционным отношениям, педофилии, смене пола и другим действиям, запрещенным законами РФ. В описанном мире другая система времени, возрастов и система исчисления. Все герои при пересчете на нашу систему совершеннолетние.
Автор осуждает употребление наркотиков, алкоголя и сигарет, нетрадиционные отношения, педофилию, смену пола и другие действия, запрещенные законами РФ.
___________
Глава 1
Проснулся я от того, что в носу было щекотно. Недовольно поморщившись, потёр нос и открыл глаза. Напротив меня находилось задумчивое лицо, а карие глаза уж слишком пристально смотрели.
– Что?
– Всё-таки соблазнил невинную девушку, – констатировала она.
– Я? – притворно удивился я. – Просто шёл спать, и ничего более.
На лице появилось крайне скептическое выражение.
– И что дальше? – спросила Аня у меня.
– А что дальше? Ты же сказала, что домохозяйкой быть не хочешь, я пока тоже занимаюсь карьерой, поэтому ничего не изменится в наших отношениях, разве что теперь я тебя защищать буду, как свою девушку.
– Только, пожалуйста, давай оставим сами отношения в тайне? – попросила она.
– Если ты так хочешь, то конечно.
– Хочу, – она подвинулась ближе и положила на меня обнажённую ногу, дотронувшись до паха. Несмотря на бурное утро, я тут же почувствовал, что снова её хочу.
– Слушай, если уж товарищ Белый нас обоих отпросил, – задумчиво заметил я, – как ты отнесёшься к тому, чтобы никуда сегодня не ходить и просто побыть вдвоём? Поболтаем, расскажешь мне о себе, а то ведь я, кроме той невесёлой истории, вообще ничего о тебе не знаю.
– А стоит ли, Иван? Если наши отношения временные? – она внимательно посмотрела на меня.
– Ну, не знаю, как ты, но определённую влюблённость я к тебе чувствую, так что да, я бы хотел узнать тебя лучше.
Девушка удивлённо на меня посмотрела.
– Можешь же, когда хочешь, быть нормальным человеком, а не занозой в заднице.
– Эй, обидно же!
– Но я не против, впервые за много лет чувствую себя спокойно, – она внимательно на меня посмотрела, – пусть этого и получилось достичь таким необычным способом.
– Тогда решено, – я приподнялся и поцеловал тёплые, чуть влажные и очень податливые губы.
***
Через четыре часа, когда мы успели три раза насладиться друг другом и без сил сидели на кухне, болтая о том о сём, раздался звонок в дверь.
– Нас нет дома! – категорично сказал я, видя, как она подпрыгнула на стуле, заметавшись, чтобы одеться.
– Да, только консьерж нас видел, – скептически сказала она.
– Тогда сделаем вид, что спим!
Звонок прекратился, зато в дверь стали требовательно долбиться.
– Я так не могу, прости, – Аня смущённо на меня посмотрела, накинула на себя домашний халат и пошла к двери. Я же прислушался к разговору, когда она открыла дверь.
– Почему вы решили, что Иван у меня? – удивилась она.
Второй голос я не слышал, только её.
– Он может бегать где угодно.
Потом ещё пара минут препирательств, пока на кухню не зашёл товарищ Белый, выглядящий как скромная белая овечка.
– Чай будете? У Ани колбаса вкусная есть, – сидя в трусах и майке на кухне девушки, которая открыла дверь в халате, трудно было теперь делать вид, что между нами ничего нет.
– Не откажусь, весь день как белка в колесе, – он положил принесённый свёрток бумаги на стол и присел на стул рядом, – даже дома ещё не был.
– А у вас есть дом? – я искренне удивился, поднимаясь и начиная хозяйствовать на кухне, и от его внимательного взгляда не укрылось, что я точно знаю, где что лежит, – я думал, вы живёте на Лубянке.
– Представь себе, есть, – хмыкнул он, встречая взглядом Аню, которая переоделась в юбку и блузку.
– Иван, можешь хотя бы одеться? – недовольно посмотрела она на меня.
– Так и живём, – развёл я руками, но спорить не стал, зайдя в спальню и с трудом найдя разбросанную одежду. Вернувшись на кухню, застал уже идиллию, когда все пили чай, мне тоже налили и даже нарезали бутерброд.
Подойдя к девушке, я чмокнул её в макушку, заставив вздрогнуть.
– Иван!
– Аня, спасибо, – я подвинул стул к ней и сел рядом, показывая, что не собираюсь ничего отрицать или извиняться. Она раздражённо покосилась на меня, но отодвигаться не стала.
Комитетчик был настолько тактичен, что даже взглядом не показал, что видит перед собой что-то странное.
– В общем, голубки, для вас две новости, – начал он, дотронувшись до своего свёртка, лежащего рядом.
– Хорошая и плохая?
– Скорее плохая и очень плохая, – улыбнулся он.
– Тогда непонятно, почему вас это радует, – нахмурился я.
– О, так это для вас они не очень хорошие, – радостно закивал он, – а мне за вчерашнюю операцию присвоили внеочередное, как будто я шпиона поймал.
– Серьёзно? – удивился я. – Тогда начало разговора мне уже не нравится.
– Сейчас станет понятнее, – он развернул свёрток, показывая фотокопии двух американских газет.
– Это будет в утреннем выпуске, – прокомментировал он.
Я взял снимки и прочитал заголовок.
– Новое лицо советского спорта!
Рядом со мной иронично хмыкнули.
– Вчера в Москве был дан ужин, посвящённый началу переговоров между Советским Союзом и США по вопросам запрещения распространения ядерного оружия. На приёме участвовали, так, это я пропущу. Стороны договорились бла-бла-бла, – скользил я по строчкам глазами, – а, вот, на приёме присутствовала восходящая звезда советского спринтерского спорта – мистер Иван Добряшов, со спутницей. Уже сейчас бла-бла-бла, так, это всё ерунда, – я поднял взгляд на комитетчика. – С…ки, даже имени Ани не написали! – возмутился я.
– Иван, из тебя чтец так себе, ты целые предложения пропускаешь, – недовольно сказала девушка.
– А по мне, так он читает самое важное, – не согласился с ней комитетчик.
– Бла-бла-бла, простой советский парень, превосходный английский, наконец советское правительство обратило внимание на то, чтобы спортсмены не только показывали потрясающие результаты, но и могли рассказать о своей стране в мире.
– Дальше фотки! – увидел я, и сердце быстро застучало. Вот мы с Аней, идя рука об руку, здороваемся с послом и его женой. Причём, несмотря на их фраки и вечернее платье, моя одежда на фотографии смотрелась вполне себе уместной, поскольку рядом стояла потрясающей красоты девушка в открытом вечернем платье. – Аня получилась прекрасно, – прокомментировал я и повернул голову к ней, – найди этот выпуск, вырежи и повесь над рабочим столом, чтобы все обзавидовались. Или вообще, саму газету потом эту в рамку вставь.
– Иван! – смутилась она.
– Так, что там дальше, – вернулся я к фотографиям. На второй была как раз та ситуация, когда с Ани сползло платье, но, к моему большому облегчению, на ней был изображён лишь хохочущий я, аккуратно прикрывающий Аню и поправляющий ей платье, а её грудь не просматривалась вообще, так, только небольшой контур, обозначающий, что она точно девушка.
– Фух, – я показал ей фотографию, – пронесло. Кто гений? А? Я гений!
Почему-то вместо признания заслуг мне отвесили подзатыльник, но товарищ Белый сделал вид, что ничего не видел.
Я стал читать дальше: обсуждались переговоры, затем фотография за столом, где я мило ухаживаю за своей спутницей, а она благодарно смотрит на меня в ответ.
Пробежавшись ещё дальше по тексту, я увидел только то, что жена посла Джейн обещала устроить восходящей звезде советского спорта показ картин американских художников, поскольку он выказал интерес.
Отдав фотографии Ане, я перевёл взгляд на комитетчика.
– Я так и не понял, что из этого привело вас к нам? На мой взгляд, ничего, что не могло подождать до завтра.
Девушка рядом со мной покраснела, взяв у меня вторую фотографию с платьем.
– Какой ужас, видно часть груди!
– Аня, ничего там не видно, – изумился я, – видишь, я рукой всё закрываю, плюс лейкопластырь. А в остальном, что ты хочешь, ты же не мальчик, чтобы совсем ничего не было видно.
– Мне так стыдно! – она приложила руки к пылающим щекам.
– Стыдно было бы, если бы я на секунду промедлил, а до этого не пришло в голову всё заклеить, – я покачал головой.
– Так это ты наклеивал его? – заинтересовался комитетчик, влезая в нашу перебранку.
– Вы же сами там были с нами, в МИДе, – я удивлённо на него посмотрел.
– А, вы уже тогда, – понятливо покивал он головой, – понятно.
Аня злобно на меня посмотрела.
– Болтун – находка для шпиона, – продекламировала она.
– Да не собираюсь я ничего скрывать, – огрызнулся я, – будешь дёргать меня, при всех начну целовать.
– Ваня, это было бы не очень уместно, – вступился за девушку товарищ Белый.
– Да знаю я. Так, просто грублю старшим, – нехотя ответил я.
– Если бы не вторая фотография, – Аня подняла на него взгляд, вернув фотокопии, – всё прошло бы совсем хорошо. Почему вы говорили тогда о плохих новостях, если вам самому дали повышение?
– Первое – ваш отец теперь точно будет знать, что вы в отношениях, – он загнул один палец, – второе – вопрос о приёме в американском посольстве как грамотно организованной операции прикрытия обсуждали сегодня на самом верху. Эти фотографии были внимательно осмотрены, текст изучен, было принято решение посмотреть реакцию американского общества на эти новости и потом разбираться с вами обоими.
– А вас-то уже почему наградили? – удивился я.
– Я операцию провёл, – улыбнулся он, – причём, как было признано, на наивысшую оценку.
– Мы за вас рады, но что значит, будет решено по нам?
– Хм, – он смутился, – если реакция на новости у американского общества будет положительной, предложено сделать из вас фиктивную пару на время, тем более что какое-то трепло наплело про жениха Анны Константиновны из КГБ, и американцы с радостью воспримут сплетню о том, как молодой перспективный спортсмен увёл такую красотку у человека из кровавой гебни.
Я изумлённо на него посмотрел, не веря, что слышу эти слова от самого комитетчика.
– Ну, тут мы, конечно, сработали на опережение, тем более жених у неё и правда есть, и он правда из КГБ, – хмыкнул я и едва успел увернуться от её руки. – Аня, – нахмурился я, – мы ещё даже не женаты!
Она была не рада подобным новостям.
– С отцом предвижу проблемы, – ответила она ему.
– Я потому и решил вас предупредить, заодно показать статью, – он забрал все фотокопии и поднялся со стула, – спасибо за чай, могу ещё дать совет. Держите пока ваши чувства в секрете, если будет принято решение по вам, кому-то поручат операцию по вашему воссоединению. Точно не мне, это не наш профиль, и так вчера не по специальности работали.
– КГБ на полном серьёзе планирует операцию сводничества? – ударил я себя по лбу. – Остановите Землю, я сойду.
Он посмеялся и, простившись, вышел, Аня пошла его провожать.
– Обломал весь секс, – прокомментировал я, когда она вернулась и задумчиво села на его место.
– Ты можешь к себе вернуться? – попросила она меня. – От таких новостей голова кругом, мне нужно подумать, с мамой осторожно посоветоваться, пока отец не узнал.
Я поднялся, подошёл и обнял её.
– Не пропадай только, пожалуйста, надолго.
Она подняла голову и подставила губы для поцелуя. Поцеловав Аню, я собрал оставшиеся вещи и покинул её дом.
Глава 2
Вернувшись на тренировочную базу, я сразу же получил втык от тренера за то, что пропал и не предупредил его, но быстро его успокоил, сказав, что всё согласовано с кураторами, и вообще, ему должны были об этом сказать.
– Сам мог позвонить хотя бы, – пробурчал фронтовик, но отстал от меня.
Поняв, что двадцатку бегать уже поздно, я переоделся и отправился на лёгкую пятёрочку, блаженно щурясь на солнце. Неожиданно отношения с Аней вышли на новый уровень, а я не знал, как к этому относиться. С одной стороны, она сама сказала, что они временные, поскольку для себя она хочет иного, с другой – я всё время балансировал на зыбкой грани. Мне постоянно нужно было играть взбалмошного подростка, это настолько сильно у меня внедрилось в сознание за эти годы, что я иногда сам удивлялся, как взрослый мозг быстро на это перестроился и подогнал стандарты поведения под юное тело с гормональными перепадами настроения. Мне было сложно порой разделить, где я должен поступать как взрослый, а где как подросток, настолько всё стало зыбко. А находиться постоянно рядом с профессионалами своего дела и пытаться притворяться, не ведя себя как подросток во всём, даже в мелочах, было бесполезно, уверен, меня бы давно вычислили и отвели куда надо, позадавать вопросы. С нынешним же поведением все видели перед собой пусть и талантливого не по годам, но подростка, и меня это совершенно устраивало, пусть и какая-то взрослая часть сознания этому противилась.
Выбранная же линия поведения давала результаты, и меня это полностью устраивало, гораздо сложнее было бы интегрироваться в общество, если бы меня принимали за взрослого в детском теле. В людях это вызвало бы как минимум неприязнь, поэтому требовалось задвинуть подальше возмущающуюся взрослую часть сознания, которая обиженно ныла, что я веду себя… как подросток, являясь взрослым. Приходилось придерживаться нынешней линии поведения – изображать болтливого, взбалмошного, не видящего берегов подростка, у которого проявляются признаки звёздной болезни от успехов.
С этими мыслями я вернулся с пробежки на стадион, сразу замечая, что на нём вместо спортсменов маячат знакомые крепкие парни в костюмах. Приглядевшись, я увидел на трибуне сидящего товарища Петрова – отца Ани. Понимая, что её опасения, видимо, сбылись, я вздохнул и ускорился, подбегая к нему. Он меня увидел и ждал, поэтому, едва я остановился рядом, комитетчик, хмуро осматривая меня с ног до головы, спросил:
– Что в этот раз? Тайфун? Наводнение?
– Не понимаю, о чём речь, – я решил не давать ему информации, пусть сам скажет, о чём ему стало известно.
– Всё ты понимаешь, сопляк! – рявкнул он, приподнимаясь с лавочки. – Ты ведь жизнь девочке портишь! Прощелыга мелкий!
– Расскажите, пожалуйста, в чём я ей порчу жизнь, по вашему мнению?
Он зло на меня посмотрел.
– У Ани есть жених, если ты не знал, хороший парень, они знакомы с детства! И тут появляешься ты, и она полностью меняется, даже отказываясь обсуждать тебя и ваши отношения! И это со мной! С отцом, от которого у неё никогда не было никаких секретов!
«Фух, ну хоть главное ему, видимо, неизвестно, – облегчённо вздохнул я, – он думает, что мы пока только встречаемся».
– И теперь это! – он показал пачку знакомых фотокопий. – Кто тебя уполномочил рассказывать о ней хоть что-то?!
– Товарищ Петров, – я посмотрел ему в глаза, подойдя вплотную, поскольку понял, что в покое он меня не оставит, а это значило, что, поскольку Ане я обещал ничего не рассказывать, нужно, чтобы он до всего докопался сам, ещё и при этом не доставал дочь расспросами, – а давайте поиграем с вами в игру «Проведи расследование»?
– Что? – он осёкся, не понимая меня. – Какую игру, что ты несёшь?!
– Простая такая игра, – я пожал плечами, – вы выключите роль отца у себя в голове, включите роль сотрудника органов государственной безопасности и проведёте расследование в МИДе на тему: «О чём молчат молоденькие, симпатичные сотрудницы, работающие там не больше пяти лет». Как его закончите, снова включите роль отца, и мы вернёмся к этому разговору, а пока простите, если вы не хотите меня арестовать, мне нужно тренироваться.
Он с недоумением посмотрел на меня, но ничего не сказал, а поднялся и пошёл на выход со стадиона, охрана последовала за ним.
***
Время до начала сезона бежало неумолимо, и я отказался от всего, что не касалось тренировок. Хотя товарищ Белый часто появлялся и намекал, что пора бы начать романтические ухаживания за Анной Константиновной, как это было указано в спущенном сверху плане. А я ему говорил, что это подождёт, нужно сначала подготовиться к соревнованиям, с Аней я смогу начать встречаться только после окончания сезона. Мы с ней с того самого дня и не виделись больше, она мне не звонила, а я, уйдя с головой в тренировки, не хотел навязываться.
И да, этот идиотский план «расставание с женихом из КГБ» утвердили на самом верху, поскольку в Америке только что кипятком не писали от советской пары, попавшей на страницы всех их газет. Как мне говорил товарищ Белый, развернулись целые баталии в обсуждениях, уместно ли было прийти на великосветский приём в том, в чём пришёл я. Были противники этого, говоря, что это «ту мач», но имелись и защитники, которых оказалось большинство, особенно среди молодёжи, поскольку они правильно угадали, что это стиль Лиги большого плюща, а точнее, скопированный с покойного президента, которого любила вся Америка. Журналисты даже обратились к вдове Джона Кеннеди – Жаклин, чтобы она посмотрела мои фотографии и оценила их. Женщина подтвердила, что да, муж любил так одеваться, на светские приёмы в том числе, и особо это раньше никого не волновало. Ещё она подметила, что если бы этот советский парень был один, она бы ещё выразила сомнения в его стиле, но в присутствии рядом красивой девушки в вечернем платье явно от хорошего дизайнера мой стиль должен только подчёркивать – «да, я знал, что нужно надеть фрак, но я спортсмен, поэтому оденусь как удобно мне, но, чтобы не смущать вас, смотрите, сколько времени мы потратили на мою спутницу».
Закончив разборы со мной, критиканы переключились на Аню, некоторые пытались высмеять её неумение носить подобные платья или принять помощь кавалера по разделке лобстера, но и тут восторженная часть публики стала защищать уже её, говоря, что такой красавице позволено вообще всё. Особый шарм всё обрело, когда стали обсуждать, почему мы не вместе, а просто друзья, ведь на фотографиях явно тепло друг к другу относимся. Лучше бы мы сошлись и были такой красивой парой и в жизни, чем она сейчас живёт с агентом ужасного КГБ.
Всё это, сочно смакуя подробности, приносил мне комитетчик, радуясь словно ребёнок. Он также по секрету сказал, что звонили даже из ЦК, поинтересовавшись, почему это целую неделю в Америке обсуждают только двух советских граждан? У них там совсем, что ли, пообсуждать нечего? Когда было доложено, что это ведётся операция КГБ по созданию положительного облика советского гражданина на Западе, оттуда тут же в приказном порядке было сказано операцию продолжать! Пару соединить на время, пока вся эта говорильня в американских газетах не утихнет! Ну и, конечно, получив высочайшее дозволение, тут же задействованные механизмы пришли в движение, на нас завели отдельную папку, стали выделяться люди и, главное, деньги, и всё это подписывалось с грифом «срочно», «секретно». Поэтому товарищ Белый уже даже не намекал, а требовал ото всех отрабатывать зарплату и показывать американцам результаты нашей совместной работы, пока эта тема не сошла на нет, отодвинутая другими новостями.
Поняв, что он от меня не отстанет, я спросил его, что он собрался делать? На что комитетчик, загадочно улыбаясь, ответил, что всё, что мне будет нужно, – это просто подыграть и не говорить ничего Анне Константиновне. Подробности выдавать отказался, сказал, что для журналистов лучше показать естественную реакцию. У меня почему-то от этих слов ёкнуло в желудке.
***
До старта чемпионата Европы в Киеве оставалась неделя, я паковал немногочисленные вещи, намекая Сергею Ильичу, что пора заменить форму и обувь, в которых я выступаю, поскольку после последнего чемпионата они весьма поизносились.
Причём я говорил, что, если он не хочет тратить деньги фондов СКА, я готов купить всё за свои, пусть только найдут где. В «Спорттоварах» и близко ничего подобного нет. Кузнецов отмахивался, говорил, и это пока нормальное, а я слишком уж придирчивый. Все бегают и не жалуются, один я ною постоянно по этому поводу, и так уже тренировочных комплектов одежды у меня целых четыре штуки, солить их, что ли.
Объяснять советскому человеку, что у меня три тренировки в день и я не хочу в мокрое и потное влезать каждый раз, было бесполезно. Он ещё хотел меня заставить самого всё это стирать, но, к счастью, удалось пристроить одежду в прачечный комбинат при нашей воинской части, а то я бы с ума сошёл, ещё и обстирывая себя сам, тратя на это драгоценное время.
– Так, жду тебя у КПП, – он подхватил свой вещмешок и вышел из комнаты.
Я закинул последнюю футболку и повернулся к двери.
– Спуститесь, пожалуйста, на стадион, товарищ Добряшов, – на пороге, словно тень, появился худощавый, среднего роста человек с такими холодными глазами, что я мигом подхватил свой вещмешок и пошёл за ним. Когда мы вышли на поле, я увидел, что как-то слишком много кругом охраны и ни одного спортсмена.
– Вас ждут, – он показал на лавочку на трибунах, где на том же самом месте, что и в прошлый раз, сидел товарищ Петров, а рядом с ним – неизвестный мне человек в костюме-тройке.
– Добрый день, – я подошёл к ним ближе.
Оба они были примерно одного возраста, и отец Ани показал своему спутнику на меня, сказав только одно слово:
– Вот.
Тот оглядел меня с ног до головы и покачал головой.
– Читал уже. Наш пострел везде поспел.
Они замолчали, смотря на небо, а я стоял и переминался с ноги на ногу, понимая, что лучше сейчас молчать. Я не знал, кто второй, но, судя по количеству охраны, явно большая шишка. Прошло минут пять, прежде чем он повернулся к отцу Ани.
– Ну хорошо, отправлю я его туда, где одни бараны. Что делать со Светой? Зиной? Аней, наконец?
– Жёнам точно ничего не скажем, сошлёмся на его ошибку в работе, – замотал головой отец Ани, – я правду Свете не смогу рассказать.
– Да и я тоже, – второй опустил голову.
– Простите, можно я пойду? У меня самолёт скоро, – сделал я попытку незаметно ретироваться.
Оба не обратили никакого внимания на мою просьбу, снова замолчав.
– В ноябре открытый турнир по боксу на Кубок Москвы, – снова заговорил неизвестный мне человек, – подготовь, пожалуйста, к этому времени всё. По окончании он улетит куда-нибудь в Узбекистан в горный аул.
– Хорошо.
Тут они оба посмотрели на меня.
– А вы, молодой человек, раз эту кашу заварили, поговорите с Аней. Подберёте нужные слова.
– Э, нет! Я вообще ничего не должен был вам рассказывать, я слово ей дал!
– А ты ничего и не сказал, мы сами нашли, – хмыкнул её отец, – про всякие игры в расследования просто не нужно упоминать, и всё. Поговоришь? – с нажимом спросил он, смотря мне в глаза. – Она меня избегает, и теперь я знаю почему, что разрывает мне сердце, как отцу, который не уследил, не подставил вовремя своё плечо. Эх, что сейчас говорить даже об этом.
Взмахнул он рукой при этих словах.
– Ну тогда на моих условиях, – я пожал плечами.
Оба ахнули.
– Ну, я же говорил, – хмыкнул её отец, – в этом он весь.
– Давай сначала узнаем, что он хочет, – поднял руку собеседник, – всё же, если бы не он, мы бы так ничего и не узнали.
– Чего ты хочешь? – это уже ко мне он обратился.
– В общем, вы перед этим Новым годом сообщите ей радостную новость, что открылась вакансия помощника посла в ГДР и она прошла отбор, – я спокойно на них посмотрел, – ну и там, чтобы ещё работал кто-то из хорошей семьи, порядочный, можно даже моложе её, с большими перспективами на будущее и желательно в неё влюблённый по уши парень.
Они удивлённо посмотрели на меня, затем переглянулись.
– Я думал, ты себе что-то попросишь, – сообщил первый, – ну, раз ты про это сказал, то будь добр, объясни свою просьбу. Ведь её выполнение значит, что вы расстанетесь, а, насколько мне известно, она тобой сильно увлечена.
– Аня добрая, порядочная девушка, обучалась в лучшем университете, имела практику работы за границей, работает в МИДе. Сливать это всё в унитаз ради какой-то мимолётной любви я считаю неправильным. Я простой деревенский парень, ей точно не пара, поэтому, если есть шанс сделать её счастливее, то вот мои условия: я поговорю с Аней насчёт Евгения, также и о вас, ну и потом, когда придёт время, сделаю всё, чтобы она приняла приглашение на работу за границей.
– И ты ничего не хочешь для себя лично? – удивился её отец.
«Я бы, конечно, спросил сейчас про Пня, но вдруг кто-то из вас его курирует? Тогда звезда подающего надежды советского спортсмена закатится, не успев родиться, а моё тело никто и никогда не найдёт», – я с трудом поборол в себе соблазн заговорить о том, о чём у меня пока не было никакой информации.
– Ну, если вы, конечно, настаиваете, отказываться не буду, – я пожал плечами, – поговорим об этом, когда она уедет в ГДР.
– Подмётки рвёт на ходу, – хмыкнул неизвестный мне человек.
– Нагл не по годам и чинам, – согласился с ним отец Ани.
Они задумчиво помолчали.
– Ладно, быть посему, если ты не против, – первый человек поднялся и посмотрел на Аниного отца.
– Это точно лучше, чем сейчас.
– До свидания, Иван, – ко мне обратился неизвестный, – удачи на соревнованиях.
– До свидания, товарищи, – попрощался я, поняв, что разговор закончен, и, повернувшись, бросился бегом к КПП, предчувствуя, что снова получу нагоняй от Ильича.
– Вроде ничего так смена подрастёт, – проводив взглядом убегающего подростка, задумчиво сказал товарищ Серго.
– Он откажется, его интересуют только спортивные победы. Даже в Новый год тренировался, хотя никто его об этом не просил. Все тренеры в один голос говорят, что он не человек, а машина по зарабатыванию медалей. Сильно рассчитывают на медали Олимпиады в Мексике по его дисциплинам. Впервые в истории Советского Союза.
– Попрошу тогда товарища Белого не гнобить сильно молодой талант, – покивал первый, – и ты это, когда он поговорит с Аней, зайди ко мне, расскажи. У самого сердце разрывается от горя, ума не приложу, как до этого могло всё дойти.
– Обязательно.
Они поднялись и попрощались, уходя со стадиона и забирая с собой многочисленную охрану.
