Дмитрий Ромов
Исправитель. Книга 2. Операция «Ананас»
Перед этим я сделал звонок во «Встречу». Сапфира на месте не было, но Мотя сказал, что ожидает его с минуты на минуту. Пока я ехал, он пришёл в кафе. Я тут же выложил перед ним бабки за два ствола.
– Торопишься, – покачал он головой.
– Ты говорил, что завтра будет ствол, а прошло уже вон сколько.
– Торопишься деньги отдать. А вдруг я тебя кину?
– Не кинешь, ты ведь слово дал, а что весомее – жалкие бумажки или слово уважаемого человека?
– Сечёшь, – расплылся в улыбке Сапфир, пересчитывая эти самые жалкие бумажки. – Ладно, молоток, в натуре. Первый ствол будет у тебя завтра.
– Опять завтра?
– Теперь чётко, без базара.
– Хорошо, – кивнул я. – Можешь послать человека, куда я скажу? Надо, чтобы он закладочку сделал.
– Закладочку? – прищурился он.
– Ну, ладно… Это можно.
– Сейчас договорим, и я скажу, где.
– Положил, куда я скажу…
– Лады…
– А второй ствол, тот который чистый?
– Потерпи ещё децел. Скоро, всё будет.
Договорившись, где будет спрятан пистолет, я поехал к Сане Храпову. Он торчал у своего другана. Найдя его там, я поговорил с ними обоими, разъяснил текущую ситуацию и потребовал сотрудничества. Мы договорились о способах связи и о регулярности. После этого я вышел на остановку.
Здесь была конечная. Я вошёл в открытую дверь жёлтого ЛиАЗа и уселся на коричневое, изрезанное хулиганами сиденье. Вскоре автобус тронулся, и всю дорогу я безучастно смотрел в окно.
Опускались сумерки, зажигались огни, мелькали кривые частные дома, потом пошёл лесок, а чуть позже мы въехали на мост через реку. На противоположном берегу из высоченной трубы ГРЭС валил белый пар. Пейзаж тут был исключительно промышленным. Помимо трубы – цеха, колонны, заводские конструкции…
Я вышел на Кузнецком. До дома было минут двадцать пешком, и я решил прогуляться. Но дойдя до первого таксофона, позвонил Ирине. Побоялся, что не застану, поэтому не стал ждать до дома. С ней стоило бы встретиться и обсудить все детали, но, поскольку дела могли закрутиться буквально каждую минуту, кратко объяснил всё по телефону.
Она слушала молча, напряжённо и, как мне показалось, недовольно. Тем не менее, когда я закончил, Ирина согласилась с моими предложениями.
– Ира, слушай, я не знаю, когда всё может начаться, поэтому предупреди, пожалуйста, дежурных или не знаю кого, что я могу позвонить просто по ноль-два. Важно, чтобы тебе сразу передали мою информацию.
Договорившись с ней о помощи и подстраховке, я с чистым сердцем пошёл дальше. Всё складывалось неплохо. Довольно неплохо. Войдя в подъезд, я включил свет. Тусклые лампочки зажглись и я зашагал вверх по лестнице.
Дойдя до своей квартиры, вытащил ключ и… Дверь была не заперта. Как в прошлый раз. Блин! Это уже переходило все границы. Опять этот Радько. Сейчас-то ему какого хрена нужно было? Конечно, в квартире мог быть совсем даже не Вадим Андреевич, но такая версия была бы ещё более экстравагантной. Впрочем, заходить надо было, всё равно…
– Вадим Андреевич! – крикнул я и толкнул дверь. – Это уж, знаете, ни в какие…
Я не договорил. Сердце, опьянённое восторгом предстоящего сражения, подпрыгнуло и начало стучать часто-часто. Передо мной стоял чувак, которому я навалял недавно в парке у «Орбиты». В руке он держал ствол, направленный на меня.
– Тише, мыши, – ухмыльнулся он, – кот на крыше.
Начитанный какой. Он поманил меня рукой, а сам сделал маленький шаг назад. Сзади меня с лестницы донеслись быстрые шаги. Я оглянулся. Здоровенный амбал, подскочив, подтолкнул меня в спину, направляя вглубь квартиры.
Я прошёл и он тоже. И тут же захлопнул дверь.
– Ну, давай сюда, – ухмыльнулся кент, побитый мной. – Проходьте, гости дорогие. Сирота уж заждался.
Амбал пихнул меня в спину и в этот миг в дверь постучали. Бандосы прямо подпрыгнули.
– Это кто? – зашептал один из них.
– Я никого не жду, – пожал я плечами, соображая, кого могло принести в этот час.
– Тихо! – приложил палец к губам урка.
Звонок раздался снова. И в ту же секунду из-за двери донёсся голос:
– Александр Петрович, откройте, пожалуйста.
Сердце похолодело. Снова зазвенел звонок. Настя! Какого хрена тебе надо было!!!
– Я на одну минуточку, Андрей Петрович. Пожалуйста. Я вас видела. Ну, как вы шли и побежала за вами, да не догнала. Так что, откроете? Мне просто сказать вам надо…
– Даже не вздумай, – одними губами прошептал бандос и кивнул амбалу. – Открывай…
6. Я начал жизнь в трущобах городских
Ну, вряд ли бы они стали стрелять, правда ведь? Правда, конечно. Поэтому…
– Настя, пошла вон! – заорал я. – Беги!
Заорал и с разворота врубил стоявшему у двери весьма крупному бармалею в ухо. Тот как раз дёрнул головой, оборачиваясь на мой крик. Он хрюкнул и влетел в дверь, дополнительно шарахнувшись головой. Я тут же схватил его за ворот и дёрнул назад. Он раскинул руки и всей своей весьма впечатляющей тушей впечатался в вешалку. Хватаясь руками за что придётся и обрывая одежду – пальто и куртки – он сполз вниз и медленно замотал головой.
Готовченко.
– К чему задаром пропадать, ударил первым я тогда… – усмехнулся я. – Так что ли в песне поётся?
В тот же момент на меня бросилось двое. Не восемь, конечно, но всё-таки. Правда… прихожая была не такой уж и широкой, и они тупо застряли. Запнулись за сползшего товарища и начали толкаться, как в немом фильме Чарли Чаплина. При других обстоятельствах можно было бы даже посмеяться, но сейчас стоило поторопиться. Я развернулся к двери, потянулся к замку и тут, же получив тычок в спину, налетел на дверь.
На плечах повисла тяжесть и…
– Да пусть откроет! – приказал чувак с пушкой. – Девку хватайте сразу!
Но я, как раз собирался этому воспрепятствовать, поэтому пришлось импровизировать. Как только хватка злодеев чуть ослабла, я вставил ключ в замок, повернул и… сломал.
– Твою мать… – пожал я плечами и показал оставшуюся в руке головку. – Ключ сломался.
Чувак, отправленный мной в космический полёт уже очухался и поднялся на ноги. Выглядел он не очень, ухо покраснело и распухло. Это было видно даже в не слишком хорошо освещённой прихожей.
– Настя, уходи быстро! – снова крикнул я через дверь. – Позвони в милицию! Бегом! Тут ограбление!
Бармалей с горящим ухом потянулся ко мне из-за спин своих дружков. Выглядело, это точно как в кино про зомби. Ходячие, бляха, мертвецы.
– Вышибайте двери! – нервно распорядился главарь. – Да уберите вы его в сторону!
Не дожидаясь того, чем кончится дело, он рванул в гостиную, и я услышал, как открылось окно.
– Бабу держи! – крикнул он.
Блин… Во дворе ещё кто-то был. Хорошо спрятались, я когда шёл не заметил. Ну ладно. Нужно было переходить к торговле. В смысле, продавать жизнь, как можно дороже. Пылающее Ухо никак не успокаивался и, раздвигая подельничков, тянулся ко мне. Он грубо толкнул одного из них, подался вперёд и… нарвался на прямой короткий удар в пятак. Раздался хруст и стон.
Шок и трепет!
Мне тоже было больно, но что поделать. Не давая опомниться, я саданул лбом в нос второму чуваку и, извернувшись, ногой отоварил третьего, того, которого отпихнул Пылающее Ухо. Со стороны я был, наверное, похож не на Ван Дамма, а на человека играющего одновременно на трёх инструментах.
Вечерний звон, понимаешь, бом, бом, бом…
– Э, хорош, вы там его не замесите нахрен! – крикнул, выходящий из комнаты «командир отделения». – Твою мать! Я тебе сейчас мозги вышибу!
Он быстро оценил ситуацию и вскинул руку с пушкой.
– Менты уже в пути, – усмехнулся я и вбил колено между ног последнему из сопротивляющихся бандосов.
Тот с отчаянным воем сполз на пол, присоединяясь к двоим поверженным дружкам. Мне, конечно, тоже досталось, но я их положил.
– Мне твои менты не упёрлись никуда, – нервно усмехнулся кент с пистолетом, оставаясь со мной один на один. – Да вот только девка твоя у нас уже.
– Ты сколько народу привёл? – кивнул я, сплюнул тёмно-красную, со вкусом металла, слюну и потёр болевшую скулу. – Выпусти девушку, и я дам тебе уйти.
– Мне твои менты в хэ не упёрлись, ты понял? Я тебе щас дырку сделаю между глаз. Мне похеру! И ментов вех покрошу.
– Это вышка, брателло, – покачал я головой. – А так пока лет семь, наверное. Выйдешь ещё молодым, если язык твой поганый не подведёт под монастырь. Короче положи пушку на пол и…
– Пасть закрой! – закричал он. – Я шмальну щас, ты понял-нах?
Он был на взводе. Глаза бегали, мысли скакали и менялись быстро и отрывочно, проскакивая по лбу, как облака, летящие по небу на ускоренной съёмке.
– Ну, соседи услышат выстрел и вызовут…
Я не договорил, потому что этот дебил действительно шмальнул. Не в меня, правда, но шмальнул. Поднял руку и нажал на спуск. Раздался гром. Выстрел, запертый в тесную коробку квартиры показался мне невероятно громким. Грохот, отражённый от стен и усиленный множественными отражениями, ударил по ушам. Впрочем, тут же мне стал не до звуков.
Тяжёлый бронзовый светильник, висевший под потолком, рухнул, упав прямиком мне на плечо. Да чтоб ты сдох, стрелок ворошиловский! Боль обожгла такая, что из глаз звёздочки посыпались. Прямо по ключице! Сломал, сука, наверное. Я не устоял и, увлекаемый тяжестью, упал.
А зомбаки, пробуждённые звуком выстрела, почувствовали свежую кровушку. Вскочили и, воспользовавшись моментом, начали меня, как выразился их капо, месить. Плечу было больно, но я, как мог отбивался. Впрочем, позиция моя была совершенно невыгодной. Проигрышная была позиция. Всё по Владимиру Семёновичу.
И никто мне не мог даже слова сказать,
Но потом потихоньку оправились,
Навалились гурьбой, стали руки вязать,
И в конце уже все позабавились…
Какая жизнь, такие и песни… В общем, справились втроём, под надзором четвёртого. Прихожую, конечно, разнесли практически в щепки да ещё и дверь вышибли. А потом протащили по подъезду и закинули в зилок с оцинкованной будкой и кривой, набитой по трафарету, надписью «Мясо».
В кузове было грязно и пыльно. А ещё и темно и душно, будто в поры деревянного каркаса и тёмной фанерной обшивки впитались миазмы перевезённых. Стало темно, когда закрылась дверь. Впрочем, глаза быстро привыкли. Но прежде, чем, я присмотрелся к темноте, ко мне подскочила Настя.
– Настя, какого хрена ты не послушалась? Я же сказал тебе убираться!
– Я думала, вы на меня обиделись… – вздохнула она немного грустно, но не испуганно.
– Обиделся? – я помотал головой. – Ты серьёзно? За что бы я на тебя обиделся?
– Ну… Я же видела, что вы меня заметили в ресторане.
Я вздохнул.
– И что?
– Ну… я хотела объяснить.
Машина резко дёрнулась, и мы упали на грязный пол.
– Насть… не надо ничего объяснять. Сказано «уходи», значит уходи.
– В следующий раз буду послушной, – согласилась она. – Если он, конечно, ещё будет…
– Будет, куда ему деваться. Будет…
Мы уселись на полу, прижавшись спинами к борту и обхватив колени.
– Ну, а с другой стороны, если бы я ушла… Вы-то как же… Вдвоём же проще будет выбираться… Один – за всех, и все – за одного.
Ага, это уж точно, особенно если учесть, что эти уроды попытаются с тобой сотворить. Вслух я ничего не сказал, естественно. Только головой покачал.
Попетляв по улицам минут двадцать, грузовик остановился. Я встал и подошёл к двери. В щели попадал свет.
– Как так вышло, что никто не вызвал милицию? – шёпотом спросила Настя.
Сейчас голос её звучал тревожно. Испуганно даже.
– Не знаю, – ответил я, пытаясь разглядеть, где мы находимся. – Может, кто-нибудь и вызвал. Наверняка даже. Не успели просто…
Похоже, мы были во дворе частного дома или… или какого-то предприятия. Видел я хорошо, но границы видимости были узкими.
– Александр Петрович, а почему в таком случае…
– Тихо!
Я приложил ухо к щели. Рядом с машиной разговаривали два человека.
– Ты тупой что ли, Шестак? – зло воскликнул один из них. – Я тебе чё сказал? Я сказал тебе засветиться, да? Пальбу устроить? На глазах у всех запихивать в машину людей? Или я тебе не это сказал? Чё ты мычишь, башмак, в натуре? Чё я тебе велел?
– Да знаю я, – ответил второй, и я узнал в нём кента с пушкой.
– Нет, чё я сказал, повтори!
– Сирота, в натуре, ну а чё было делать?!
– Повтори, – я сказал!
– Тихо и аккуратно… Без шума…
– Ты бажбан тупой. Стрелять в потолок в жилом доме значит без шума что ли? А может, орущую девку в машину закидывать по-твоему тоже называется «без шума»? Или чё? А махач в хате? Я чёт не понимаю тебя? Он же в подъезде орал, типа спасите и помогите. Орал или нет?
– А чё делать-то было?
– Баран тупой! Вас же четверо! И все огребли?!
– Я – нет…
– Ну, отлично, в натуре, чё! Выводи, сука, своих пленников и гони шарабан этот нахер отсюда подальше.
– Сирота, а вдруг кто-то из соседей ментам позвонил?
– Естественно, позвонили. И чё? Ну, давай подождём, когда они сюда нагрянут и всех повяжут, так что ли? Убирай арбу отсюда я сказал. Тупорылый, мля…
Ну, да, в принципе, шухер получился непропорциональный проблеме. Стрелять не нужно было. Да и вообще, идея с сюрпризом оказалась не слишком уж умной. Зачем было забираться ко мне домой? Уже после первой встречи должно было стать ясно, что ничего хорошего из этого не выйдет. И всё бы ладно, да блин, Настя эта припёрлась совсем не вовремя и теперь рискует стать жертвой толпы раздосадованных упырей.
По борту вдруг застучали.
– Эй, выползайте!
Дверь с шумом открылась.
– Выходите!
Я подошёл, выглянул и осмотрелся. Походило на хозблок какого-то предприятия. Забор из бетонных плит, здание из бетонных блоков. Железные, выкрашенные зелёной краской ворота.
– Ты что ли Сирота? – кивнул я щуплому дядьке с печальным лицом.
Он был невысоким, худосочным, но с живыми глазами и богатой мимикой. В глаза бросились коротко стриженные волосы, впалые щёки и бледность, приобретённая, видимо, в острогах.
– Вылазь, давай, а то я тебя самого сиротой сделаю.
– Да, я и так, – усмехнулся я. – Шестак твой, кстати, мутный чувак, такой кипеш замутил, жесть просто. Это типа из-за волыны что ли?
– Ты пасть завали! – взвился Шестак.
– Не только из-за волыны, – не стал бычиться Сирота. – Ещё и другие к тебе вопросики имеются у братвы. Накопились. Вылазь-вылазь, а то лимонку метну сейчас. И мамзель тащи.
– Не, давай по-другому решим. Мы сейчас с девушкой уходим, а я тебе пушку завтра отдам.
– Ну-ну, как там у классика, ищи дурака за четыре сольдо? Ты ж сразу к ментам ломанёшься.
– Не, слово чести.
– Давай-давай, сползай, а то сейчас выкуривать тебя станем. Здесь-то похер, можно даже бомбу ядрёную рвануть, никто не заметит. Ты, кстати, орал, когда тебя из дому тащили? Орал. И чё? Где идеологически проверенные и неравнодушные сограждане, истинные, блин, арийцы и краснопузые ленинцы? Так что, короче, не зли меня, выползай. Шестак, а ты не будь бараном, пальчики стереть не забудь на баранке.
Он засмеялся своему неожиданному каламбуру. Баран и баранка…
– Да я сарай этот вообще спалю-нах! – зло отозвался Шестак.
– Сам смотри не спались, – скривился Сирота и едва слышно добавил. – Дебил.
Шестак, кажется, услышал. Он съёжился и стал похожим на побитого пса.
– Ладно, Насть, пойдём, – громко, чтобы было видно снаружи, сказал я.
– Что-то мне совсем туда не хочется… – взволнованно прошептала она.
Я кивнул и тоже шёпотом добавил:
– Сиди здесь пока я не скажу снова выходить. Сядь на пол и прижмись к борту, поняла?
– Чё ты там шепчешь?! – воскликнул Сирота.
Я выпрыгнул из кузова и оказался рядом с ним. Он был невысоким, практически по плечо мне. Думаю, я бы с ним справился, если бы пришлось махаться. Хотя…
– Где твоя Гюльчатай? – пренебрежительно ухмыльнулся он. – Покажи личико! Алё, Настюха! Иди, познакомимся. Я тебе друга своего представлю. Он тебе стопудово понравится! Иди сюда, ты слышишь или нет?
Во дворе было ещё несколько урок, включая тех, кто устроил засаду у меня дома. Никто ко мне не кинулся, все выглядели спокойно, типа куда он денется с подводной лодки. Услышав слова Сироты, обращённые к Насте, они плотоядно заржали, словно её судьба уже полностью была решённой. Девушку они собирались использовать по назначению.
– У вас тут целое бандформирование что ли? – хмыкнул я, обводя глазами присутствующих бармалеев.
– Что у нас здесь, тебе лучше и не знать, – сказал Сирота и поднял палец вверх. – Большие знания, большие печали, или как там…
– Понятно, – снова кивнул я и описал пальцем окружность, показывая на всё вокруг. – А это что, ТЭЦ?
– Ты чё такой любопытный? – неприятно улыбнулся Сирота. – Почемучка, в натуре. Где там твоя подружка? Давай сюда её…
Улыбка была такой, будто он смотрел на человека, ближайшую судьбу которого хорошо знал, и судьба эта была незавидной. Ну, это мы ещё посмотрим, конечно. Увидим…
Шестак в это время, понурив голову, двинулся к кабине грузовика.
– Я поехал тогда, – кивнул он.
– Езжай. И инвалидов своих…
Сирота не договорил, потому что у него челюсть отвисла. Ну, наверное отвисла, точно я не знал, потому что смотреть на него мне было некогда. Я рванул с места и, подлетев, к забирающемуся в кабину Шестаку, со всей дури рванул его за ворот. Он, разумеется, не ожидал нападения и, потеряв равновесие, кубарем полетел на землю.
Ну, а я взлетел в кабину, уселся за руль, хлопнул дверью, повернул ключ и притопил акселератор. Двигатель заревел, и машина, захлёбываясь и завывая, сорвалась с места. Всё произошло настолько быстро, что никто и опомниться не успел. Вжик-вжик-вжик, уноси готовенького…
Я направил свой броненосец к воротам – сплошным металлическим щитам, закрытым на цепь. Нужно было прорываться, другие варианты отсутствовали полностью. Если бы не Настя, можно было бы рассмотреть возможность переговоров, манипулирования и тому подобное. Можно было бы, да. Но с ней ситуация становилась близкой не просто к проигрышной, а чреватой большими-пребольшими неприятностями. Прежде всего, для неё самой.
Ворота неслись на меня с полной неотвратимостью, а из-под колёс, словно курицы в «Ну, погоди», вспархивали уголовные элементы. Только бы, только бы, только бы они не были слишком крепкими…
Бом-м-м!!!
Большие и тяжёлые железные створки распахнулись, разлетаясь в стороны. Будто по гигантскому гонгу ударили колотушкой. Звон и грохот распространился на всю округу.
Дал верный тон наш камертон
Приготовились, друзья, петь канон
Как гиперзвуковая ракета выскочил мой грузовик с территории. Куда было ехать, я, разумеется, не знал и повернул направо. Машина помчалась по плохому, изъеденному дырами, асфальту. Хотелось верить, что Настя выполнила мою команду и прижалась к полу. Остановиться и проверить я не мог, потому что ожидал погоню. А Настя могла бы пригодиться, потому что я совершенно не представлял, куда ехать.
Впрочем, ситуация быстро изменилась. Дорога вскоре стала лучше и шире, появились другие машины. За мной – тоже. В зеркале я увидел проблесковые маячки. Не хватало только, чтобы меня арестовали по подозрению в собственном похищении. Разговаривать об этом деле с милицией я вообще не хотел…
Я подкинул дровишек, но чудеса не могли происходить ежеминутно, так что оторваться от приближающейся милиции я не мог и… Они меня обогнали, бросившись под колёса, вот только буханка была не милицейской. Это была скорая помощь, и из окна переднего пассажира на меня смотрел Сирота. Сиротинушка.
Я дёрнул руль вправо, выскакивая на грязную обочину, и левым крылом звезданул по бобику. Он отлетел, послышался визг тормозов и возмущённые стоны клаксонов. Но важно было не останавливаться и мчаться дальше. Держись, Настя.
Я выскочил на широкую магистраль и оказался на мосту через реку. Дорога вывела по направлению к центру. Скорая помощь отстала, хотя и не пропадала из виду полностью. Вот же уроды!
Перескочив через реку, я сориентировался и, резко свернув в неположенном месте, оказался на Островского аккурат около здания ГУВД. Красотища. Подкатил практически к главному входу и остановился. Протёр рукавом баранку и головку переключателя скоростей и выскочил наружу.
– Эй, парень! – крикнул мент, направляясь ко мне. – Здесь не стой! Вон туда проезжай.
– Майор Закирова велела прямо здесь встать, – пожал я плечами. – Сказала, если будут вопросы, чтобы вы прямо ей звонили.
– Чего?
– Майор Закирова. Есть у вас такая.
– Ну, есть, – озадаченно кивнул сержант.
– Вот ей и звоните.
Мент убежал, а я открыл будку и позвал Настю. Она появилась всклокоченная и с ошалелым взглядом.
– Теперь можешь в космос лететь, – усмехнулся я. – Считай, тест прошла.
Я осмотрелся. Скорой помощи нигде видно не было. Взял Настю за руку и потащил во двор, в сторону от ментовки.
– Эй, шофёр! – закричал тот же сержант, появляясь на крыльце. – Куда?!
– Сейчас приду! – крикнул я и увлёк Настю во двор. – Бежим!
Пробежав мимо больницы железнодорожников, мы оказались на Кирова. Я поймал тачку и отвёз Настю в общагу. За всю дорогу она не сказала ни слова.
– Всё, беги, – кивнул я ей, – потом поговорим. Шеф, во «Встречу».
Я захлопнул дверь и понёсся дальше, а она осталась стоять на тротуаре, провожая меня растерянным взглядом. Сапфир оказался на месте, но где живёт Сирота, не знал.
– Не связывайся, – поморщился он. – Непростой он кент, его знают многие. Не связывайся.
– Где его найти, можешь сказать?
Он подозвал одного из своих людей, что-то сказал и тот, кивнув, унёсся прочь.
– Подожди, – покачав головой бросил мне он.
Человек его минут через пятнадцать вернулся и Сапфир отдал мне небольшой клочок бумаги.
– Вот здесь его найти можно. У бабы он чалится. Но я тебе повторяю, не лезь к нему.
Поздно, не лезть, я уже влез по самое не хочу. Я кивнул и вышел из кафе. Снова поймал машину и поехал в сторону дома, туда, где просил Сапфира спрятать ствол. Он оказался прямо там, где я и просил оставить, в щели под крышей гаража товарища Радько. Я вытащил тряпичный свёрток и взвесил на руке. Тяжёлый… Засунул за пояс сзади и поправил ветровку. Осмотрелся. Нужна была машина. Хорошо бы взять у Радько, да гараж я не вскрою, конечно…
Пришлось идти через дворы, чтобы не напороться на новую засаду Сироты. Его люди вполне могли ждать меня у дома или опять в квартире. Хотя вероятность была не слишком высокой. Тем не менее, чтобы не рисковать, я отошёл подальше и, оказавшись на Красной, у университета, встал на обочину и поднял руку.
Остановился старый зелёный москвичонок. Услышав адрес, водитель поначалу отказался, и мне пришлось предложить пять рублей, а потом и шесть. Скрепя сердце, седой дед за рулём кивнул, и я уселся на сиденье рядом с ним. Ехали долго и молча. Он напряжённо всматривался в дорогу, сидел близко к рулю и вёл довольно нервно.
Я смотрел в окно и слушал сиротские песни по радио:
Я начал жизнь в трущобах городских
И добрых слов я не слыхал
Когда ласкали вы детей своих
Я есть просил, я замерзал
Вы, увидав меня, не прячьте взгляд
Ведь я ни в чём, ни в чём не виноват
Было уже почти темно, когда он привёз меня на окраину города в один из местных шанхаев с частным сектором. Я проехал по нужной улице заприметил нужный дом и то, что было поблизости. Потом попросил высадить чуть подальше, у магазина.
Рассчитался и вышел. Народу на улице не было, только маленькая ватага пацанов лет одиннадцати просвистела мимо, не обратив на меня внимания. Становилось темнее. Редкие фонари светили тускло и жёлто. Тянуло дымком. Кто-то подтапливал дровишками, поскольку ночи ещё оставались прохладными.
Дойдя до Сиротского дома, я завернул за угол в тёмный заросший кустарником проулок. Подошёл к забору и прислушался. Стукнул кулаком по старому штакетнику. Залаяла собака. Но не у Сироты, а с другой стороны. Хорошо. Я посмотрел в щель. Было тихо. На веранде горел тусклый свет.
Я быстро подтянулся и перемахнул через забор. Поправил пушку и подошёл к двери. Поднялся на тёмное крыльцо и постучал в дверь. Послышались шаги и испуганный женский голос спросил:
– Серёж, ты?
– Да… – глухо ответил я и услышал как в замке повернулся ключ…
7. В зобу дыханье спёрло
Дверь распахнулась, и в тусклом свете веранды появилась женщина в наброшенном на плечи цветастом платке. Увидев меня, она едва заметно вздрогнула и бросила быстрый взгляд наружу, пытаясь понять, один я или нет.
– Здрасьте, – кивнул я и шагнул вперёд. – Я к Серёже. Он когда появится?
Она испуганно помотала головой и одновременно пожала плечами.
– Ну, подожду, значит. Чайком напоите?
Я опять шагнул к ней, она попятилась, отступила, пропуская меня внутрь, и я сделал ещё шаг и закрыл за собой дверь.
– Чай? – подмигнул я.
Она молча повернулась и пошла в дом. Щёлкнула выключателем. Плечи опущены, на лице волнение – ничего хорошего от меня она не ждала. Ну и зря, я же не разбойник, в отличии от её Серёжи. Я человек мирный, но мой бронепоезд, конечно, стоит на запасном пути.
Стены в комнате были оштукатурены и побелены, под низким потолком светила голая лампочка на шнурке. Пол, покрытый оргалитом, поблёскивал свежей коричневой краской. Пахло дровами и дымом, немного угарно. Небольшие окна с занавесками были закрыты.
Печка, неровно обложенная белым квадратным кафелем, стол, покрытый скатертью с кистями, старый диван – обстановка нехитрая и самая обычная. Вместо ковра на стене висел гобелен с цветочным орнаментожм, рядом – старые чёрно-белые фотографии в рамках. Моряк с печальной улыбкой, солдат с винтовкой и примкнутым штыком, молодой парень в кепке рядом с трактором. Сироты на фотках не было.
– Садитесь, – кивнула хозяйка на стул, стоящий у стола, и подошла к буфету, начала собирать на стол.
Я присел, покрутил головой, рассматривая незатейливый интерьер. В углу висел радиорепродуктор, старый, как в кино про войну. Диктор тихо и монотонно бормотал, зачитывая новости о достижениях народного хозяйства.
Тик-так, тик-так… На стене висели ходики с серыми металлическими шишками-грузиками на цепочке. Тик-так, тик-так…
– Из милиции что ли? – хмуро спросила хозяйка, ставя передо мной деревянную, расписанную под хохлому мисочку с клубничным вареньем.
Ягодки были одна к одной, целенькие, плотные, блестящие, утопленные в сиропе. Запахло клубникой. Никаких тюков с награбленным добром, никаких особых удобств, не было ничего, что бы указывало на плюсы профессии Сироты. Надо же, всё как у обычных людей… Здесь на всей улице у соседей, я не сомневался, быт был точно такой же.
– Нет, не из милиции, – помотал я головой.
Она испытующе глянула через плечо и кивнула.
– Молодой вроде ещё…
– Я знакомый Сирот… Сергея. Просто знакомый.
– Ага, – кивнула она. – Просто… Ну пейте, чай как раз вскипел недавно.
– А вас как зовут? – поинтересовался я.
Она не ответила и поставила передо мной большую белую кружку с грубым коричневым изображением цветка. На белом фаянсе отчётливо виднелась тёмная трещина. Варенье пахло так волшебно, что я взял ложку и зачерпнул из мисочки.
Рот наполнила ароматная сладость. Тягучий сироп был приторным, а ягодка шершавой из-за мелких семечек. Шершавой и упругой.
– М-м-м… – прикрыл я глаза. – Вкусно как. Сами варили?
Хозяйка снова промолчала, села за стол и, подставив под челюсть руку, уставилась на меня тяжёлым взглядом. Чай тоже оказался вкусным, чёрным с травами, с малиной и смородиной.
– Обалденно, – покачал я головой. – Очень вкусно. Спасибо.
Какое-то время мы сидели молча.
– Когда придёт Серёжа ваш, знаете? – спросил я через несколько минут.
Она пожала плечами. Немногословная. Ну, ладно, я, собственно, не с ней пришёл разговоры разговаривать. Закинул в рот ещё одну клубничку, раскусил, разжевал, запил душистым чаем…
Наконец, минут через десять хлопнула дверь. Хозяйка, бросив на меня вопросительный взгляд, хотела встать, но я помотал головой.
– Сиди.
Она подчинилась. Хорошая девочка. В комнату вошёл Сирота… Немая сцена удалась, сказать нечего. Он, надо отдать ему должное, челюсть не уронил, но замер, оценивая ситуацию. Рука юркнула в карман, а глаза сверкнули зло и грозно, зубы остались сжатыми.
– Здравствуй, Серёжа, – кивнул я. – А я уж заждался. Думаю, придёшь ты или не придёшь?
Он прищурился и коротко кивнул своей сожительнице. Та быстро зыркнула на меня, вскочила и вышла. Серёжа Сирота медленно вразвалочку подошёл к столу, перевернул стул спинкой от себя и сел на него верхом, сложив на спинке руки.
– Ты чё, баклан, из ума выжил? – прищурясь процедил он.
– Чего агрессивный-то такой? – усмехнулся я.
– Тебе чего надо?
Он сжал челюсти и заиграл желваками.
– Поговорить хотел, —пожал я плечами.
– Да неужели? А чё свалил тогда? Была ж возможность побазарить, а ты домой к бабе моей пришёл. Испугал вон её. Нездоровая канитель, в натуре.
– Да что ты, – улыбнулся я. – Не пугал вроде. А вот ты мою напугал, да ещё и в вонючий грузовик запихал.
– Говори, чё хочешь, – нахмурился он.
– Нет уж, ты говори. Ты ж послал ко мне дебилоидов своих. Говори теперь, чё надо, пока мы один на один.
– Слушай, а ты борзый кент, – хмыкнул он. – В натуре борзый. Второй раз меня удивил.
– На том стоим. Давай, излагай, любезный, что за надобность у тебя ко мне.
– Надобность?
Сирота ухмыльнулся и вынул из кармана ножичек. Щёлк! Нажал кнопочку и выскочило мерцающее переливающееся жало. Я не отреагировал, просто продолжал спокойно смотреть на него. Он аккуратно положил своё «пёрышко» перед собой на скатерть.
– Ну ладно, – кивнул я. – Козыри на стол, да?
Завёл руку за спину и достал из-под ремня тяжёлый свёрток, положил его перед собой и развернул углы тряпицы. ТТ сверкнул воронёными гранями, как чёрный бриллиант.
Сирота растянул губы в улыбке.
– Ну, вот, а говорил, «нет волыны, нет волыны». Нашёл стало быть?
– Может, и нашёл, – кивнул я. – Дальше что?
– Дальше? – Сирота осклабился. – Ствола мало. Дел ты наделал, накосячил, короче, въезжаешь? Может, ты и нормальный кент, да только как тебя отпускать-то?
– Не понимаю, – удивился я. – Какие косяки? Я тебя первый раз сегодня увидел, вообще-то.
– Да я что, величина не самая крупная, – спокойно усмехнулся он.
Надо сказать, он никак не отреагировал на пистолет, не было никакого мандража или чувства неуверенности, ничего такого. Стойкий дядя, может, и не глупый.
– Ну давай, – кивнул я. – Расскажи уже.
– Есть несколько моментов. Да ты пей чай, пей, и викторию наяривай. Любка моя старалась.
Я кивнул, но интереса к варенью больше не проявлял.
– Короче. Есть такой авторитетный кент, звать Голод. И ещё один фраер приблатнённый Зуб. Голода ты ментам подставил, так? Так. А Зуба на бабки прокинул.
– Чего? – покачал я головой и усмехнулся. – Зуба? аЗубу хер отстрелили, если ты не в курсе, причём, без моего участия. Знаешь почему? Рот широко открывал. На чужое, кстати.
– Ну, может, и так, – пожал плечами Сирота. – Но я не прокурор, чтобы разбираться. Голод маляву прислал, поэтому и то. Сначала бабки, потом перо в бок. Они воткнутся в лёгкие от никотина чёрные…
Сирота улыбнулся и подмигнул.
