Дмитрий Шимохин
Восхождение язычника – 4
Зайдя в ворота своей усадьбы, я сразу нашел Филиппа, ведь он хотел переговорить насчет моей женщины.
– Филипп, так что насчет Божены-то?
Он сначала немного помялся, а после заговорил:
– Уйми ее, Яромир, она над холопами измывается, я по-другому сказать и не могу, за любой малейший проступок голодом морит, а тут один об камень косу погнул, так она его избить повелела, а после три дня на воде держать, он чуть и не помер.
Вот те раз, я аж опешил от подобного.
– К Фоме и Ефиму пристает и говорит, что делать, будто они холопы, даже Венетию приказывать пыталась, – с эмоциями произнес Филипп.
Вот тебе и два.
– А что Венетий? – с улыбкой спросил я.
– Назвал ее глупой курицей, что не понимает, что делает, в общем, поругался.
– К тебе она тоже подходила? – уточнил я.
На что Филипп просто кивнул.
– Понял, спасибо, друг, разберусь и угомоню, – хлопнул я его по плечу.
Вправду, выходит, глупая курица, сама же холопкой была недавно, а сейчас что, власть почувствовала, тоже мне, нашлась Салтычиха. Думал, справится, а вот оно как вышло, не только холопами решила командовать, но и всеми остальными.
Пару минут поисков по округе, и я нашел Божену, которая тетешкалась с Велемаром.
– Яромир, – бросилась она ко мне с объятьями. – А что сразу не зашел, как вернулся, убежал куда-то, или я тебе больше не мила? – начала ворковать Божена.
Я поглаживал ее по голове и даже чмокнул в щечку.
– Ты мне лучше скажи, как у тебя дела, справляешься ли со всем, – елейным голосом поинтересовался.
– Справлюсь, холопы только ленивые, совсем работать не хотят и ничего делать. Ефим да Фома с Филиппом и вовсе не слушают, что я им говорю. А этот старик Венетий так и вовсе оскорбил меня и ничего не делает, только ест и пьет в три горла, накажи его, Яромир, пусть знают, что я здесь хозяйка в твое отсутствие, – начала жаловаться мне Божена.
Я аж охренел от такой подачи, бедная она и несчастная, обижают ее все.
– Вот оно как, – протянул я. – А теперь слушай сюда, здесь хозяин один, и это я. С чего ты решила, что можешь кому-то, кроме холопов, приказывать? – повысил я тон.
– Так ты же сам сказал, что хозяйка я, – задрожавшим голосом произнесла она и вырвалась из объятий, с укором смотря на меня.
– Ой, не ври, не было такого, я тебя поставил смотреть за холопами, а ты что удумала, власть почувствовала, людей голодом моришь? Видимо, зря я это сделал, найди себе дело и не смей больше к холопам подходить, да, и чтобы приказывать не смела ни Фоме, ни Ефиму, ни тем более Филиппу, ты меня поняла? – и я схватил ее за локоть.
– Да как же так, я старалась, – и у Божены начали появляться слезы, – я все для тебя, а ты, – и Божена начала вырываться из моей хватки.
Только у нее ничего не вышло, спустя пару неудавшихся попыток вырваться она заревела, а я отпустил.
– Я все сказал, а ты услышала, – с угрозой произнес я, глядя на женские слезы. Вся эта ситуация изрядна меня напрягала, как будто других проблем нет.
Она подхватила Велемара и собралась уйти.
– Сына оставь и иди, – сказал я.
– Эт-то-о, мо-ой сы-ын, – взревела она белугой.
– Мой это сын, оставила, я сказал, и иди, – придавил я взглядом Божену.
А Велемар непонимающе крутил головой.
Подскочив, я вырвал его из рук Божены и, развернувшись, ушел, оставив рыдающую Божену. Я ведь надеялся, что она справится с поставленной задачей, а вот оно как вышло. Видимо, не все способны людьми руководить, Божена не способна. Поругались, да и хрен с ним, помиримся или другую найду.
Держа на руках Велемара, я нашел Ефима за оградой, в кузнице, которую ему построили на опушке леса.
Он вместе с ковалем и двумя молодыми парнями, которых я купил, ковырялся с очагом.
– Ефим, – позвал я его.
– Яромир, а ты уже вернулся, удалось найти инструмент, ведь кузница готова уже, – засыпал он меня вопросами.
– Да, я еще поутру вернулся, не знал, что ли?
– Мы с утра здесь, так что я и не ведал, – легонько он улыбнулся.
– Кое-что купил из инструментов, а также железо есть, что можно ковать, – поделился я с ним.
– Это хорошо, – загорелся парень.
– У меня для тебя задание есть, мне как раз одну вещицу сковать надо.
Ефим в ожидании на меня посмотрел.
– Мне надо сковать иглу, толстую, вот такой длины, – и я показал размер чуть больше своей ладони.
В это время Велемар, сидящий у меня на руках, начал привередничать и проситься его отпустить, и я его поставил на землю.
– Хм, если инструмент есть и железо доброе, за пару дней управлюсь, думаю, да и вон помощники в кузнечном деле разбираются, – кивнул на застывших холопов Ефим.
– Вот и договорились. Над предложением Венетия думал? – решил сразу узнать.
– Думал, наверно, соглашусь, если это не будет мешать мне в кузнице время проводить, – медленно проговорил Ефим.
– Думаю, у тебя будет время, – произнес я. – Насчет инструмента и железа я распоряжусь, чтобы его тебе принесли.
Взяв за ладонь Велемара, я двинулся в усадьбу.
Десяток минут поиска, и я нашел Путяту, который вместе со своими родичами лениво сидел возле ограды и что-то говорил.
Пристально на него посмотрел и, дождавшись, что он обратил на меня внимание, я махнул головой в сторону.
Путята степенно поднялся и, отряхнувшись, подошел ко мне.
– Как тебе? – я обвел рукой округу.
– Хорошо, расстраиваешься тут, да и Филипп все организовал неплохо.
– Это да, – протянул я. – Путята, просьба у меня к тебе есть, если откажешься, я пойму, – завел я разговор.
– Что же за просьба такая? – настороженно протянул он.
– На пиру у Владимира я с парнем одним схлестнулся и побил его. Отец его оказался одним из старших в Неревском конце и пакостит мне, собака.
– Кажется, припоминаю, так это он, что ли? – и Путята махнул в сторону берега, где были пепелища.
– Думаю, он, и не только это, в общем, пакостит и жить мешает. В общем, мне это надоело, убить его надо, – закончил я.
– Убить? – задумчиво протянул он.
– Да, сам я не могу это сделать, примелькался уже в Новгороде. А другие могут и не сладить.
– Придумал чего? – серьезно взглянул он на меня.
Я кивнул и поделился своим планом, как это можно осуществить.
– Толково придумано, ничего не скажешь. Хорошо, я возьмусь, – кивнул вихрастой головой Путята.
– Вот и хорошо. Какую награду ты за это хочешь? – взглянул я прямо в его глаза.
– Хм, ты выполнишь одну мою просьбу, какая бы она ни была, согласен? – серьезно взглянул он на меня.
Немного подумав, я кивнул и протянул ему руку, которую он пожал.
– Надо бы посмотреть на этого Людевита, и я своих родичей возьму в помощь.
– Конечно, ты к Филиппу подойди, он выделит тебе провожатого до Димитра, а тот уже покажет все и Людевита.
С утра Путята со своими родичами направился в город, а меня закружили бытовые дела. Под вечер ко мне пришла Божена, и мы почти всю ночь мирились.
Через три дня Ефим изготовил нужную мне иглу, а Бурак сделал ручку под нее, и вышло настоящее шило.
В назначенный день Путята с родичами выдвинулся в Новгород, а следом и я вместе с Гостивитом, Даленом, Могутой и Прокопом. Мы тоже будем на торге и страховать Путяту на всякий случай. С собой мы взяли броню на всякий случай и закинули её к Димитру на подворье и, немного посидев, ближе к полудню двинули на торг.
И вот на торге появился Людевит в сопровождении пятерки своих людей, он медленно шел, осматривая товар, с кем-то здоровался, а на кого-то и вовсе фыркал.
Из толпы мимо проходящих людей появился Буй, который сделал вид, что запнулся, и упал прямо под ноги к одному из людей Людевита, цепляя его и роняя на землю.
Тут сразу поднялся крик и ор, в мешанине голосов было сложно расслышать. Буя подняли и начали трясти, как нашкодившего котенка. Следом из толпы появился Трасил и кинулся с кулаками на мужчину, держащего Буя.
Людевит с ухмылкой рассматривал происходящее, неожиданно из-за его спины вырос Путята, ударивший Людевита по плечу, отвлекая его, в это же время в другой руке сверкнуло шило, и он нанес один-единственный удар туда, куда я показывал.
Людевит развернулся и окрысился на Путяту, но тот лишь что-то рявкнул в ответ и, развернувшись, ушел в толпу, а следом за ним и Буй с Трасилом ретировались. Я же выдохнул, и меня отпустило напряжение, все получилось. Даже наше вмешательство не потребовалось.
Немного побыв на торге, мы вернулись к Димитру, оставшись ночевать у него.
С утра завтракали за общим столом, когда от ворот раздался крик Азата, который был дежурным:
– Там толпа идет в нашу сторону, вооружённая, десятка три их.
– Броню быстро надеть, бабы все в дом, – тут же взревел я, народ начал быстро действовать.
Пока я облачался в броню, подошедшая толпа начала долбиться в ворота, ломая их.
Одевшись и вооружившись, я вышел вперед, заметив краем глаза, что кольчуги надели и Димитр с Кристом.
– Вы-то, пля, куда лезете? – вскричал я на них.
– Это мой дом, здесь моя семья, я тоже буду драться, – холодно произнес Димитр, смотря в мои глаза, а рядом стоящий с ним Крист просто кивнул.
– Добро. Я впереди, Гостивит и Дален по бокам от меня, остальные позади.
Все же у нас тяжелая броня катафрактариев, и мы сможем спокойно принять на себя удар, выступая этаким волноломом.
– Яромир, может, мы просто своей силой вдарим? – обратился ко мне Могута.
– Вдарим, обязательно вдарим, весь мир в труху, но не сейчас. Мало кто знает в Новгороде, что я силой воздуха повелеваю, вот и пусть так остается, так что используем ее только в крайнем случае, – еле успел договорить, как ворота распахнулись, и во двор завалилась толпа.
– Бой!
Глава 5
Короткий разбег, и я впечатываю щит в здоровяка, что первым ворвался на подворье. Откидываю его назад, на толпу, что напирает.
Бам, бум – сбоку по шлему прилетает пара ударов, оглушая меня на мгновение.
Призыв к силе жизни, и она прокатывается по телу, даруя облегчение.
– Р-р-р, – рвется рык из моего горла, и я бью топором из-за щита туда, откуда прилетел удар, и сношу противнику челюсть. Кровь летит по сторонам вместе с осколками зубов и и плотью.
– А-а-а-а, Яромир, – с криком врубились в толпу Гостивит с Даленом, прикрывая меня с боков и отвлекая от меня внимание.
В уши били крики – боли, ярости и ругательств. Удары на нас посыпались один за одним, я принимал их на щит, шлем и наплечники. Они не пробивали броню, ведь было как следует не размахнуться, но приятного, когда по тебе лупят, мало.
Толпа напирала на нас, и приходилось отступать шаг за шагом. Приподняв щит, я лупил топором куда попало, лишь бы дотянуться им до вражеской плоти.
– С нами бог, – в мясорубку врубились оставшиеся мои люди, заходя с боков или начав бить по врагам из-за наших спин. Перед глазами мелькали образы людей, капель летящей крови и оружия, сменяя одну картинку передо мной за другой.
– Ай, черт, – раздалось рядом.
Щит повыше, приняв на него очередной удар, метящий мне в голову, и я скашиваю взгляд, чтобы увидеть, что Гостивит поскользнулся и упал. В него уже летит чей-то топор.
– Триглав, – с криком прикрывает его Могута, вовремя подставивший свой щит, спасая Гостивита.
– Ар-р-р, – вырывался из меня рык, и я заработал топором словно мельницей, отгоняя ближайших врагов и давая время подняться Гостивиту и сориентироваться Могуте, который оказался на переднем крае битвы.
– Дави их, – кричу я всем, и мы начали напирать, выдавливая врагов к воротам. Идти мешают тела, что валяются в ногах, кто-то уже мертвый, а кто-то живой держится за рану и пытается уползти. Рядом тоже раздаются крики боли, а значит, и из моих кто-то ранен.
– На грека напали, Димитра убивают, неревчане наших бьют, – раздались крики позади толпы.
Выглянув из-за щита поверх голов нападающих, благо мой рост позволял это сделать, я сумел приметить, как ворота в ближайших подворьях распахнулись и оттуда начали выбегать мужики, кто просто в рубахе, а кто кольчугу со шлемом. У людей в руках было все подряд, кто во что горазд: у кого дубина, у кого палка, но было также оружие, копья и топоры.
И все они слились в толпу из десятков людей и, не сговариваясь, ударили в тыл нападавшим, которые оказались зажаты с двух сторон.
Воины, атаковавшие нас, в первые мгновения растерялись, а после попытались разбежаться, вот только бежать им было некуда. И они, ругаясь на все лады, начали биться с утроенной силой.
– Поднажмем, братцы, – кричу я со всей силы, начиная давить пуще прежнего.
Бам – прилетает мне в щит очередной удар. Перехватив поудобней топор, я бью в противника, справа с которым сцепился Дален. Лезвие топора входит в плечо врага, несмотря на надетую на него кольчугу, фактически отрубая плечо вместе с рукой. Дален не растерялся и вмазал топором своему противнику по шлему, оставляя на нем вмятину. Минус очередной вражина, который валится куклой ко мне в ноги.
– Что здесь происходит? Стоять, я сказал, именем князя стоять, – прогремел над битвой чей-то знакомый мне голос. – Вы что творите, я сказал, стойте, – вновь продолжил надрываться кто-то, ведь битва и не думала затихать от его криков. – Именем князя стоять, опустить оружие.
– Назад, – крикнул я и отступил на пару шагов, чтобы глянуть, кто это такой надрывается, да еще и именем князя.
Как только я отошел, меня с двух сторон сразу прикрыли щитами Гостивит и Дален, и я смог рассмотреть, это был Добрыня, который зло на всех смотрел. Рядом с Добрыней было пятеро дружинников.
«А он-то здесь откуда взялся?» – промелькнуло у меня в голове.
Битва начала стихать, а те, кто напал на нас, поняли, что сейчас их никто не будет убивать, и, с руганью ощетинившись оружием, откатившись на улицу от ворот, поближе к Добрыне.
– Так я спрашиваю, чего тут случилось? – раздался гремящий голос Добрыни.
– Так это чужаки на грека напали, вот мы и… – раздался голос одного из наших соседей.
– Не чужаки, это с Неревского конца, я вот этих двоих узнал, – и другой сосед указал на толпу, что на нас напала.
– А ну, выходь из подворья, – перевел на нас Добрыня свой недобрый взгляд.
Медленно убрав за пояс окровавленный топор, я стянул с себя шлем, посмотрев на Димитра, кивнул в сторону ворот и, не задерживаясь, сделал шаг на улицу.
– Ты, убью, – неожиданно один из воинов, напавших на нас, взревел белугой и кинулся на меня с топором.
Шаг в сторону, пропуская его мимо себя, и я со всей дури бью шлемом, что держал в руке, ему по голове, а по округе пошел звон, будто ударили в колокол. Воин без сознания упал. Я краем глаза посмотрел на свой шлем, на котором появилась огромная вмятина.
– Тц, – цыкнул я зубами и перекинул шлем в руки Далену, который мгновенно оказался рядом. Нагнувшись, я под взглядом толпы стянул шлем с поверженного воина.
Это оказался Всеслав, сын Людевита, старшины Неревского конца, видимо, все-таки померла, тварь.
Я аж выдохнул, а сынок сложил все и повел людей по мою душу. Поначалу-то я струхнул, думал, что это дружинники по мою душу явились. А вон оно как вышло, я с довольной улыбкой смотрел на валяющегося в моих ногах Всеслава.
– Так что здесь произошло? – Добрыня обвел давящим взглядом всю толпу.
– Дозволь мне ответить, – и я сделал шаг вперед, привлекая к себе внимание.
– Отвечай, – он вперил в меня взгляд.
– Спасибо, люди добрые, что пришли на помощь, – и я отвесил поясной поклон, – и не дали нас лишить живота этим разбойникам, – указал я рукой на напавших. – У друга я своего Димитра был, со своими людьми. Сидели потчевали, а тут эти неожиданно появились, давай ворота ломать и всякие словеса непотребные кричать нам. Пока они ворота ломали, мы успели надеть броню, да и оружие взять, а потом их и встретили как подобает встречать непрошеных гостей, – позволил я себе оскалиться. – Натиск сдержать мы сумели, а после и соседи наши нам на помощь пришли, ударив по ним, и ты, Добрыня, подошел.
Пока я рассказывал, Добрыня с прищуром на меня посматривал и поглаживал бороду.
– Так и было? – он сначала глянул на меня и, когда я кивнул, прошелся взглядом по соседям, которые подтвердили мои слова разными выкриками.
– А почто Всеслав решил напасть на твое подворье, а, грек? – сурово глядя на моего друга, спросил Добрыня.
– То мне неведомо, уважаемый, я этого Всеслава-то и не знаю вовсе, может, умом повредился или еще чего. Если бы Яромира не было сегодня, он и его люди всех поубивали бы у меня, и соседи не успели бы помочь, – кротко ответил Димитр, выдержав взгляд дяди князя.
– Понятно, поднимите Всеслава, – обратился он к дружинникам, стоящим с ним рядом. – На правеж к князю идем, он решать будет!
Дружинники подняли Всеслава, а вся толпа зашевелилась.
– Могута, Прокоп, остаетесь здесь, присмотрите. Пусть еще Ружица соседям поможет, которых ранили, как вернусь сам, их вылечу, – тихо произнес я.
Среди соседей, пришедших к нам на помощь, было несколько раненых, в основном по мелочи, но все же. А вот среди нападавших раненых было намного больше, и легкими повреждениями они не отделались. Да и не обошлись они без потерь, десяток мертвых остался лежать на земле.
Оглядев округу еще раз, я двинулся вслед за толпой, пока шли к княжеской резиденции, успел узнать, каким образом рядом очутился Добрыня.
Оказывается, у него подворье тоже находилось в Словенском конце, да еще и в нескольких улицах от нас. Оказывается, Димитр у нас живет в элитном райончике. Пока мы шли к князю, к нам стекалось все больше и больше проходящих мимо людей, чтобы узнать, а что, собственно, произошло. Так что на правеж к князю завалилась просто огромная толпа, всем было интересно.
– Здесь ожидайте, – прокричал Добрыня, когда мы прошли в крепость на площадь. Сам же он двинулся на подворье к князю.
Я, как и другие участники произошедших событий, разместился близ деревянной площадки. Всеслав уже пришел в себя и стоял, покачиваясь, бросая на меня злобные взгляды, его придерживали за руки. Напавших на наше подворье окружили дружинники, отгоняя от них излишне любопытных.
– Яромир, как думаешь, как все пройдет? Раз Всеслав напал, значит, догадался, что это мы, да и отца его не видно, – шепотом проговорил Димитр.
– Все хорошо будет, вон сколько видоков, что это он напал. Такое не скроешь, да и с рук ему не сойдет, все хорошо будет, – так же тихо ответил я Димитру.
Немного переговорил еще с Димитром и остальными, наконец появился князь. Он вышел из калитки в сопровождении Добрыни и парочки своих блинников, вслед за ним четверо дружинников тащили деревянное резное кресло. Его взгромоздили на деревянную площадку, и князь в него уселся, осмотрев толпу, он хмыкнул и махнул рукой.
Я же толкнул в спину Димитра, который заробел при виде князя. Все же на его подворье напали, он и должен говорить.
– Кхм, княже, на меня и моих близких напали, на тебя уповаю и прошу у тебя справедливости, – поклонившись, произнес Димитр.
– Грек, ты ли это, сказывай давай, что там у тебя произошло, – улыбнувшись, с интересом протянул Владимир.
– Напали на мое подворье, княже, – начал говорить мой друг, но Владимир жестом руки остановил его.
– Ты сюда подымись, а то ничего не слышно, да и люди пусть послушают, чего у вас там произошло.
Димитр закивал, как болванчик, споро залез на деревянную площадку, предстал перед князем и начал рассказывать, фактически повторив то, что я говорил Добрыне. Как только Димитр закончил, князь перевел свой взор на толпу и медленно проговорил:
– Есть видоки этому, кто подтвердит слова его?
– Да, он все верно сказал, подтвердим, – раздалось из толпы.
И князь махнул рукой, призывая людей на площадку.
На площадку забралось трое. Первым заговорил здоровый детина, который и мне не уступит ростом:
– Здрав будь, княже, и вы, люди новгородские, – отвесил он поклон. – Сосед я Димитра, зовут меня Буйша, я на торг с утра собрался уже идти. Как за воротами шум и крики услышал, осторожно выглянул и увидел, как большая толпа в броне и с оружием ломится на подворье Димитра. На княжеских дружинников они не были похожи, значит, кто другой решился на сие безобразие, кликнул своих, и, похватав, что было под рукой, мы пошли соседа выручать.
– Понятно, – протянул князь. – А вы что скажете? – обратился он к стоящим рядом.
– Все правильно Буйша сказал, на Димитра напали, и мы пришли к нему на помощь, – закивали они.
– И кто же этот глупец, что в моем городе подобное устраивает? – громко произнес Владимир.
Добрыня, до этого стоявший недвижимо рядом с Владимиром, махнул рукой и кому-то в толпе подал знак. И двое дружинников подскочили к Всеславу, схватив за руки, выволокли его к князю.
– Кто же ты такой, лицо вроде знакомое, а припомнить не могу, – пробормотал князь, внимательно всматриваясь в Всеслава.
Добрыня нагнулся к Владимиру и что-то прошептал.
– Значит, ты Всеслав, сын Людевита. И почто ты решил напасть на грека, да еще и посреди белого дня? Твой отец вообще знает об этом? – сурово произнес Владимир, уставившись на Всеслава.
Всеслав утерся и медленно поднялся на ноги, было видно, что ему тяжело это далось.
– Нету отца, умер он, – тяжко произнес он. – Убили его, – с каким-то ревом произнес он. – Я знаю, это ты сделал, ты, – и Всеслав начал тыкать в меня пальцем.
– Ой, дурак, – пробормотал я себе под нос, качая головой.
Взгляды всей толпы скрестились на мне.
Тяжко вздохнув, я влез на площадку.
– Здрав будь, княже, и вы, люди новгородские, звать меня Яромиром, я друг Димитра, вместе мы торговлей занимаемся, а еще я лекарь и людей могу даром своим лечить, о том многие ведают. А то, что Всеслав сказал, то лжа и поклеп. Мы на пиру с ним бились уже раз, за словеса его срамные, да я смотрю, он не уймется. Оклеветать меня хочет.
– Врешь, собака, это ты его убил, я знаю, – дернулся в мою сторону Всеслав, только дружинники его удержали.
Князь же только хмыкнул на мои слова, а Добрыня сделал непонятный мне жест головой и запустил пятерню в свою бороду.
– Сам ты пес смердящий, одна лжа из тебя и льется. Вон на торге бабы тоже болтают, что это чуть ли не я Добрыню отравил. Только на пиру том меня не было, да и в городе тоже, когда это случилось. Как же твой отец умер, да и как я, по-твоему, это сделал? – с ухмылкой произнес я.
– Вечером ему плохо стало, вышел из подворья, да и упал, пошевелиться не мог, – со слезами произнес Всеслав. – Это ты его убил своим мерзким колдовством, я знаю, – заверещал он.
– Вот оно как, мерзким колдовством, значит, – нахмурился я. – Это не колдовство, а дар божий, и убивать им нельзя, только лечить можно. Им я и Добрыню лечил тогда. Да и почто мне его убивать, что же он мне плохого сделал? Мы с ним вроде один раз то и виделись.
Всеслав ничего не ответил на мои слова, только заскрежетал зубами.
– А если бы его решил извести, сделал бы это в бою. Грудь в грудь, а ты, видать, от его смерти умом и повредился. Али еще чего есть, кроме слов твоих помойных?
– Ты это сделал, я точно знаю, – вновь начал бесноваться Всеслав.
– Значит, нету. Совсем ты скорбен умом, Всеслав. Княже, я прошу справедливости за слова эти. Нет моей вины в смерти Людевита.
После моих слов по толпе разлилась тишина, а спустя пару секунд, как люди переварили услышанное, толпа начала бесноваться. Кто орал, что Всеслава надо на кол посадить и по миру всю семью Людевита за такое пустить, кто-то требовал моей крови и говорил, что я злой колдун.
– Тихо, – поднял руку князь. – Послушал я тут и только диву даюсь. Людевит был уважаемым и умным человеком, жаль, сын не в него пошел и, видимо, действительно умом повредился. Раз такое учудил. Виновен он, вот мое слово. Димитр, на тебя напали, какой виры ты хочешь?
– А, – только открыл рот мой друг.
– Ладьи проси, обе, – тихо шепнул я.
– За нападение Всеслава на меня, родичей и друзей моих прошу я, князь, ладьи, что были у Людевита, – произнес немного дрожащим голосом Димитр.
– Да будет так. Горислав, – окликнул он уже знакомого мне мужика, стоящего в толпе, – позаботься, чтобы грек получил свою виру.
– Будет сделано, княже, – и Горислав отвесил поклон.
– Теперь ты, – и Владимир посмотрел на меня. – Ты вправе у Всеслава тоже требовать виру, чего ты хочешь?
Сначала хотелось стребовать золота, но, глядя на злые и бешеные глаза Всеслава, смотрящие на меня, я понял, что этот дурак не уймется и будет мстить, чего бы это ни стоило. Он враг, настоящий враг, а врага нельзя отпускать живым и давать даже шанс.
– Он оскорбил меня на пиру у тебя, князь, и здесь при всем честном народе назвал меня убийцей и в колдовстве обвинил. Он напал на подворье моего друга, где был я сам и мои близкие родичи. Жизнь, княже, я хочу его жизнь.
– Хорошо, его жизнь в твоих руках, – произнес Владимир. Было видно, что данное решение ему не совсем нравится.
– Княже, нет, – упал на колени Всеслав. – Как ты можешь? Он же моего отца погубил, за что ты так? – взмолился Всеслав.
У меня на лицо вылез звериный оскал, и, пока князь не передумал, я мигом выхватил топор из-за пояса и, как следует размахнувшись, ударил Всеслава, снося ему часть черепа. Кровь вперемешку с мозгами и осколками костей полетела в разные стороны, и тело Всеслава рухнуло на дощатый пол.
Пара кровавых брызг попала на лицо князя, он медленно их стер рукой и недобро посмотрел на меня.
