Дмитрий Силлов
Закон кровососа
© Силлов Д.О., 2023
© ООО «Издательство АСТ», 2023
Хронология романов о снайпере
СТАЛКЕР. Закон проклятого
СТАЛКЕР. Закон Зоны
СНАЙПЕР. Закон юга
СТАЛКЕР. Закон стрелка
СТАЛКЕР. Закон шрама
СНАЙПЕР. Закон Северо-Запада
КРЕМЛЬ 2222. Север
КРЕМЛЬ 2222. МКАД
КРЕМЛЬ 2222. Сталкер
РОЗА МИРОВ. Закон дракона
СТАЛКЕР. Закон Шухарта
РОЗА МИРОВ. Побратим смерти
СНАЙПЕР. Закон Хармонта
КРЕМЛЬ 2222. Петербург
КРЕМЛЬ 2222. Шереметьево
СТАЛКЕР. Закон «дегтярева»
СТАЛКЕР. Закон Призрака
СТАЛКЕР. Закон клыка
СТАЛКЕР. Закон долга
СТАЛКЕР. Закон свободы
СТАЛКЕР. Закон монолита
СНАЙПЕР. Закон столицы
СТАЛКЕР. Закон сталкера
СТАЛКЕР. Закон торговца
СТАЛКЕР. Закон крови
СТАЛКЕР. Закон Охотника
СТАЛКЕР. Закон Припяти
СТАЛКЕР. Закон якудзы
СТАЛКЕР. Закон лесника
СТАЛКЕР. Закон выживших
СТАЛКЕР. Закон бандита
СТАЛКЕР. Закон Черного сталкера
СТАЛКЕР. Закон Чернобыля
СТАЛКЕР. Закон мутанта
СНАЙПЕР. Закон войны
СТАЛКЕР. Закон затона
СНАЙПЕР. Закон меча
СНАЙПЕР. Закон Кремля
СТАЛКЕР. Закон «Бритвы»
СТАЛКЕР. Закон Фукусимы
СНАЙПЕР. Закон хабара
СТАЛКЕР. Закон кровососа
Автор искренне благодарит:
Марию Сергееву, заведующую редакционно-издательской группой «Жанровая литература» издательства АСТ;
Алекса де Клемешье, писателя и редактора направления «Фантастика» редакционно-издательской группы «Жанровая литература» издательства АСТ;
Алексея Ионова, ведущего бренд-менеджера издательства АСТ;
Алексея «Мастера» Липатова, администратора тематических групп социальной сети «ВКонтакте»;
Павла Мороза, администратора сайтов www.sillov.ru;
Олега «Фыф» Капитана, опытного сталкера-проводника по Чернобыльской зоне отчуждения, за ценные советы;
Елену Диденко, Татьяну Федорищеву, Нику Мельн, Виталия «Дальнобойщика» Павловского, Семена «Мрачного» Степанова, Сергея «Ион» Калинцева, Виталия «Винт» Лепестова, Андрея Гучкова, Владимира Николаева, Вадима Панкова, Сергея Настобурко, Ростислава Кукина, Алексея Егорова, Глеба Хапусова, Александра Елизарова, Алексея Загребельного, Татьяну «Джинни» Соколову, Дениса «Морфин» Пинчука, Алексея «Медведь» Медведева, Дмитрия «Шаман» Молева, писательницу Ольгу Крамер, а также всех друзей социальной сети «ВКонтакте» за помощь в развитии проектов «СТАЛКЕР», «СНАЙПЕР», «ГАДЖЕТ», «РОЗА МИРОВ» и «КРЕМЛЬ 2222».
– Стоять!
Их было четверо. Они всегда ходят так, вчетвером. Автоматчик, он же командир, пулеметчик, снайпер, гранатометчик. Удобно для Зоны, практически на все возможные случаи жизни есть свой специалист. Такая здесь жизнь. Насыщенная. В которой без хорошей огневой поддержки долго не протянешь.
Хотя бывает, что и с ней – тоже…
– Стою, – глухо сказал я. – И че?
Говорить было непривычно сложно. И щекотно. Подбородку – особенно. Фиг знает, привыкну я к такому, или заработаю себе нервный срыв, так как щекотку не люблю с детства.
Они стояли, направив на меня огнестрелы, и рассматривали то, что осталось от их товарищей, окровавленные куски которых валялись по всей поляне. Нет, относительно целые тоже были, просто изрешеченные пулями. Но в меньшем количестве. Большинство – в фрагментарном. Неприятное зрелище, конечно. Вон гранатометчик их, с РПГ за спиной и автоматом в руках, стоит бледный, как свежепобеленная стенка, того и гляди блевать начнет дальше, чем видит.
– Это… кто их?
Ну да, понимаю. Прибежали на выстрелы, а тут такое. В процессе осознания увиденного вполне возможны тупые вопросы. Особенно – от боргов, которые стреляют лучше, чем думают.
Мне отвечать не пришлось, вместо меня командир пояснил, по ходу, более опытный, чем пулеметчик, задавший вопрос:
– Сам не видишь? Ктулху поработал. Скорее всего, не один, одного б наши как пить дать завалили.
И, ткнув в меня пальцем, добавил:
– Меня больше интересует, что ты за хрен с горы? И почему на тебе очки Рудого и его шмот?
Я бы мог, конечно, объяснить, что это я завалил всех тех, кто валялся сейчас на берегу болота, включая Рудого, у которого по закону хабара забрал то, что мне было нужно. Но вряд ли такое объяснение удовлетворило бы боргов. Думаю, командир красно-черных уже начал о чем-то догадываться, но еще не был на сто процентов уверен в своих предположениях. Потому, не дожидаясь ответа, он направил ствол автомата в дужку моих очков и приказал:
– Снимай окуляры. И капюшон. Быстро, нах!
– Угу, – сказал я.
И снял.
Быстро, как и было сказано.
Одной лапой, запакованной в перчатку, очки, другой – капюшон, уже зная, что за этим последует. Потому что, думаю, сам бы на месте боргов изрядно прифигел, увидев такое. На секунду – точно, перед тем, как начать стрелять.
И секундой этой я воспользовался сполна, чтобы, резко присев под линию выстрела и мощно оттолкнувшись ногами, полететь над серой травой словно пуля, пронзившая то место, где я только что стоял. Хотя, конечно, не один свинцовый гостинец это был – очереди раскаленного свинца сейчас распарывали воздух над моей спиной, и я прям голым затылком ощущал их горячее дыхание: с некоторых пор у меня очень чувствительная кожа.
А потом я просто схватил командира отряда за ноги и рванул их в разные стороны, одновременно переворачиваясь на спину. Тяжелое это занятие – разрывать человека, но я справился. Мышцы позволили, их у меня тоже в последнее время с избытком, еле втиснул эти мясные бугры в камуфляж Рудого, упокой его Зона.
На голову мне хлынул поток горячей крови, в левой лапе у меня остался командир боргов, а в правой – его оторванная нога. Ее-то я и швырнул в пулеметчика, рябая рожа которого мне сразу не понравилась. И не зря, кстати: он первый сориентировался и резанул по мне очередью. Больно, блин! Но, к счастью, не смертельно. Тем более что оторванная нога командира, вращаясь, словно городошная бита, врезалась рябому в переносицу, отчего он сразу перестал ковырять пулями мою тушу.
Правда, снайпер в меня тоже очередь выпустил из своего АК, но пули калибра 5,45 для моего тела оказались испытанием терпимым, хоть и неприятным. Но по сравнению с пулеметной очередью – вполне. Настолько, что они даже мой второй бросок не сбили, на этот раз – одноногим командиром. Пришлось поднапрячься, конечно, но я справился: орущий от адской боли свежеиспеченный и пока еще живой инвалид сшиб снайпера с ног, словно снаряд, выпущенный из пушки.
А потом я увидел, как гранатометчик целится в меня из РПГ. Разумеется, снаряженным не кумулятивным «Лучом», которым в кино любят стрелять не по танкам, как положено, а по вражьей пехоте. Из ствола гранатомета торчала болванка термобарического «Танина» – очень подходящего боеприпаса для уничтожения самых ужасных мутантов Зоны, который выжигает все на хрен в радиусе десяти метров. Разумеется, с такого расстояния и гранатометчику тоже настал бы огненный песец. Но красно-черные народ отмороженный, и им совершенно не западло отправиться в их борговскую Вальхаллу, поджарившись вместе с врагом.
Вот только в мои планы совершенно не входило превращаться в гигантский стейк с хрустящей корочкой. Но когда враг с такой смертоносной штукой в руках предусмотрительно отбежал назад и до него теперь метров семь, то шансов остаться в живых не остается от слова «совсем». Если только…
Это случилось по наитию. Иногда я сам не понимаю, что творит мое тело, которое почему-то очень хочет жить в отличие от меня. Словно я – это такой пофигист, типа, сдохну – и не жалко. А моя тушка… хммм, теперь уже туша, которая совершенно отдельно от меня думает иначе и всеми силами цепляется за жизнь, придумывая абсолютно нетипичные для меня сценарии.
Вот и сейчас я понимал, что мне настал неизбежный трындец, а тело, не желая разделять со мной это понимание, неожиданно резко и сильно махнуло лапой.
Мою ладонь пронзила моментальная боль, словно туда раскаленное шило воткнули. А потом я увидел, как голова гранатометчика резко откинулась назад. Хлопнул выстрел, но термобарическая болванка прилетела не мне в грудь, а взмыла в небо над Рыжим лесом, словно борг хотел раскочегарить своим огненным выстрелом тусклое солнце Зоны.
И только когда я увидел, что из лба оседающего на землю гранатометчика торчит обновленная рукоять моей «Бритвы», до меня дошло. Проклятый артефакт отнял у меня способности Легенды Зоны, но на мой нож, живущий в моей конечности, это никак не повлияло. И теперь он в очередной раз спас мне жизнь – точнее, это сделали он и мое тело, сохранившее навык бороться до конца в любой ситуации, за что ему, наверно, спасибо. Ибо я не был уверен, хочу ли я жить в теле самого опасного и, пожалуй, самого ужасного мутанта на зараженных землях.
Гранатометчик умер мгновенно, это было сразу понятно.
Снайпер валялся на траве со свернутой набок шеей и расширенными, остекленевшими глазами смотрел себе куда-то за спину, словно увидел там нечто удивительное.
А вот их командиру повезло меньше.
Тело одноногого борга скорчила предсмертная судорога – кровь из обширной культи уже не хлестала, а струилась вялым ручейком, так как за полминуты вытекла почти вся.
Оставался еще пулеметчик, получивший в жбан командирской ногой, который хоть и был в полубессознательном состоянии – не иначе, сотрясение мозга получил, – но все же нашел в себе силы не выронить свой «Печенег», из которого пытался снова поймать меня на мушку.
Скажем так – мне очень не понравился опыт получения в грудь пули винтовочного калибра: я прям чувствовал, как при каждом вдохе деформированные куски свинца с мерзким скрипом царапают мои ребра. Потому я резко сместился в сторону, одним прыжком сорвал дистанцию и рубанул пулеметчика ребром ладони под ухо. Сильно ударил, чтоб гарантированно вырубить, – и, по ходу, не рассчитал своих новых возможностей.
Раздался звук, похожий на тот, с которым рвется буксировочный трос, и голова борга просто улетела куда-то, расставшись с туловищем, которое от удара рухнуло на землю. При этом из разлохмаченного обрывка шеи ударил фонтан крови, обильно обдав темно-красной струей мои берцы.
И вот тут мне вдруг резко поплохело. И не от вида крови, хлещущей из обезглавленного тела.
От ее запаха!
Этот легкий металлический запах витал над всем берегом болота, где мне пришлось не по моей воле устроить настоящую бойню. Но сейчас, когда свежая, упругая темно-красная струя хлестанула мне прямо под ноги, это оказалось последней каплей.
Я только сейчас понял, насколько я голоден! Тело, за столь короткий срок трансформировавшее практически весь подкожный жир в мышечную массу, срочно требовало пищи!
И пищи не обычной…
Я слишком много бродил по Зоне, чтобы не понять, в кого превратился. Добровольно дав болотному ктулху напиться своей крови, я и подумать не мог, что стану жертвой заражения, практически такого же, как в мелодрамах про вампиров. Только превратился я не в смазливого плейбоя со слегка удлиненными клыками, а в мерзкую с виду тварь, от одного вида которой можно со страху дать дуба.
И сейчас я хотел того же, что и мои европейские коллеги из дамских романов. А именно – схватить обезглавленное тело и присосаться к обрывку шеи трупа, жадно глотая жидкую пищу, запах которой просто сводил меня с ума.
Но я сдержался.
По воле случая можно стать чудовищем, но при этом совсем ни к чему вести себя как чудовище. По крайней мере, сейчас мне так казалось. Возможно, пройдет какое-то время, человеческого во мне останется меньше, и голод окажется сильнее. Однако сейчас я смог пересилить свое неистовое желание и постарался как можно скорее уйти подальше от столь вкусно пахнущего поля битвы. Лишь напоследок выдернул «Бритву» из черепа мертвеца и привычно сунул ее обратно рукоятью в ладонь.
Получилось неожиданно больно. Мой нож и раньше возвращался в мою руку, даря целую гамму неприятных ощущений, а сейчас мне показалось, что он вернулся на старое место, преодолевая нешуточное сопротивление моей плоти. Будь я человеком, вряд ли осилил бы всунуть «Бритву» обратно. Но тут мускулатура выручила, впихнул резким толчком, через силу. Если так будет дальше продолжаться, то пусть лучше уж мой нож останется в руке навсегда, нежели я буду терпеть такую боль.
Хотя нет.
Не в руке.
В лапе.
Такую граблю, перевитую буграми мышц, называть рукой уже как-то язык не поворачивается.
Сначала я шел, а потом побежал, опасаясь не совладать с собой и вернуться к кормушке. Потому что уже сейчас в моей голове билась мысль: «А чего такого? Жрут же люди быков, свиней, куриц. Почему мне теперь нельзя пить человеческую кровь, если я уже не человек и моральные ограничения людей на меня не распространяются? То есть хомо сапиенсам кушать быка не в падлу. Тогда почему бык должен сдерживаться, если ему вдруг захочется отведать человечинки?»
Вот от этих мыслей я сейчас и убегал по лесу, то и дело затягивая ремень еще на одну дырку, – жир на брюхе горел, словно в топке. При этом мои мышцы продолжали наливаться силой… а щупальца на морде удлинялись. Трансформация продолжалась. Организм пережигал ненужное, совершенствуя сам себя. Жаль, что люди так не умеют. Сколько б жира, ненужных органов и волос пошло в дело вместо того, чтобы мешать жизни, лишним грузом болтаясь на тушке и внутри нее.
Я бежал, ловко огибая деревья, так, как никогда до этого не бегал. Будучи человеком, по лесу так не поносишься – или об корень споткнешься, или веткой глаз выколешь. Да и просто сил не хватит лететь по пересеченной местности со скоростью пришпоренной лошади.
Но я бежал свободно, легко, как во сне, увиденном совсем недавно, потому что в ногах силищи было немерено и в руках – не меньше. Опасные ветви плотоядных деревьев, что тянули ко мне свои конечности с шипами-кровопийцами, я просто ломал одним ударом – или подныривал под них прежде, чем они успевали хлестануть меня по лицу. Я перестал думать о плохом и сейчас просто упивался собственной силой, по меркам дикой природы недоступной довольно хилому человеческому телу.
И дело было не только в силе!
Я чувствовал лес, слышал малейшие звуки: как живые корни деревьев шевелятся под землей, как псевдокроты возятся меж этих корней, как где-то примерно в километре отсюда квазимясо точит об камень свои костяные конечности-мечи. Мой нос ловил запахи, недоступные прежде: сладковатую вонь старого кабана, неделю назад сдохшего в кустах от смертельной раны, запах прелой листвы, в которой вчера дрых бюргер, закопавшись в нее по самую макушку… а также ни с чем не сравнимый аромат добычи, по следу которой я бежал.
Еще недавно мои глаза не разглядели бы этот след, оставленный на толстом одеяле опавшей листвы.
Но не сейчас.
Теперь я отчетливо видел эти вмятины, вдавленные в грязно-желтый покров осени, – и не только видел. Глядя на них, я понимал, что добыча очень устала и скоро остановится, чтобы отдохнуть. Она прошла здесь пару часов назад, нас разделяло более пяти километров, но слабый ветер, путающийся в ветвях деревьев, дул в мою сторону, и потому сейчас я знал о добыче больше, чем, возможно, она сама знала о себе.
Лес был моим домом, который я мог использовать так, как мне нужно. Захочу дом – и лес подскажет, в какой пещере из корней или уютной яме мне лучше укрыться. Пожелаю развлечься – и ветер принесет мне запах юной самочки. А уж с пропитанием вообще никаких проблем: мои чувствительные рецепторы всегда предоставят мне богатый выбор пищи, не хуже, чем у людей в супермаркете. И пусть эта пища при виде меня будет бежать так, как никогда в жизни не бегала, – это бесполезно, так как в этом лесу я самый быстрый, и спастись от меня просто нереально…
Я аж зажмурился на бегу, вспомнив сон, который на сто процентов оказался вещим. Все это я видел буквально пару часов назад, когда еще был человеком, – и вот оно, сбылось в точности! Хотя чему удивляться? Зона порой преподносит гораздо более ошеломляющие сюрпризы. Пора б уже привыкнуть, что на земле, отравленной радиацией и насквозь пропитанной аномальной энергией Выбросов, может случиться что угодно.
И словно в подтверждение моих мыслей я вдруг почувствовал, что у меня резко заболел самый низ спины, после чего почти сразу сзади затрещали штаны. Я аж остановился, офигевая от странного ощущения, словно у меня сзади появилась третья рука пониже спины.
И, оглянувшись, офигел еще больше.
Это был самый настоящий хвост! Толщиной как раз с мою руку и длиной примерно такой же.
Странно…
Что обычные ктулху, что болотные хвоста не имеют. С чего ж у меня-то вылез этот атавизм, вполне обычный и естественный для наших предков, живших пару миллионов лет назад? От них на память нам остался копчик, в те далекие времена бывший полноценным хвостом, отвалившимся в процессе эволюции. И вот сейчас этот копчик в ускоренном режиме отрастал у меня, продолжая толстеть, удлиняться и превращаться в эдакий подвижный кожаный хлыст.
Ощущения, кстати, были непередаваемые. Мой человеческий мозг, который у меня вроде пока не изменился, на уровне логики отказывался принимать пятую конечность – а хвостяру этого я именно так и ощущал…
А вот на уровне чувств все работало прекрасно!
Я даже непроизвольно кончиком хвоста спину почесал, взопревшую под курткой от нервных переживаний. То есть, пока я рефлексировал на уровне человеческих комплексов, тело мое благосклонно приняло дополнительную конечность и тут же нашло ей применение. Ну да, между лопаток хвостом гораздо удобнее чесаться, нежели корячиться, пытаясь достать туда рукой. И жирную квазимуху, усевшуюся на плечо, оказалось очень удобно прихлопнуть гибким и подвижным хлыстом – который, блин, удлинился уже порядочно. Если так дальше пойдет, я вполне смогу задумчиво чесать подбородок не лапами, а…
Ну да, не успел додумать мысль, как подбородок услужливо почесали лицевые щупальца. Мол, если хвостом пока неудобно харю скрести, мы, хозяин, вполне с этим справимся. Ну, замечательно. По ходу, вопрос с почесухой закрыт со всех сторон, причем в буквальном смысле. Теперь осталось найти чего пожрать, и вообще можно считать, что жизнь удалась.
Еда, кстати, не заставила себя ждать. Добыча, за которой я гнался, благополучно убежала, зато на лесную тропинку неторопливо вышел кабан-мутант. Огромная зверюга, с длинными верхними и нижними клыками и маленькими, злобными, красными глазками, глубоко запрятанными в массивный череп. Местные кабаны и так крупные, а этот прям монстр оказался, высотой в холке мне по грудь.
К слову, надо отметить, что эта мутировавшая свинина зачастую оказывается опасней ктулху. Особенно когда хочет жрать и прет вперед без разбора, лишь бы добраться до добычи. Причем питаются эти кабаны не только желудями, но и, как любые хрюшки, жрут все подряд – приобретя в результате мутаций дополнительную мышечную массу и очень неплохую скорость передвижения, местные кабаны превратились в отличных охотников за свежей добычей.
Не думаю, что кабан, даже таких внушительных габаритов, рискнул бы напасть на взрослого ктулху. Но я был откровенно растерян, мой человеческий разум решительно не хотел адаптироваться к новому телу – а хищные звери очень тонко чувствуют состояние жертвы. И если решают, что она напугана, то действуют соответственно.
Тем более что в тылу кабана я разглядел самку, которая была немного поменьше габаритами, чем самец, и с любопытством наблюдала за тем, каким изысканным ужином сегодня собирается ее накормить клыкастый кавалер.
Я понял, что избежать схватки мне точно не удастся. Редкий мужик упустит шанс выпендриться перед девчонкой, которая ему нравится, даже с риском получить по морде. Тем более – когда она смотрит таким глазами, как сейчас вон та кабаниха. Мол, ну чего, ухажер щетинистый, покажешь, на что ты способен? Не струсишь?
При таком раскладе у ухажера обычно случается гормональный выброс, добавляющий плюс десять к силе, наглости, бесстрашию и плюс сто к отключению мозгов. И потому кидается он на противника, уже ничего не соображая и ничего не ощущая, кроме желания рвать, калечить, убивать…
Кабан, по ходу, сейчас ощущал то же, что человеческий подросток, науськанный стервозной подружкой. То есть туман берсерка перед глазами, дурную ярость и осознание того, что «она смотрит!!!».
Все. Этого вполне достаточно, чтобы психически неустойчивому самцу соскочить с катушек. Вот и кабан ринулся на меня со скоростью, неожиданной для такой туши. Стартанул, словно ракета, – только что там был и уже здесь, я даже в сторону отпрыгнуть не успел.
Еще немного, и четыре желтых клыка длиной с половину моей лапы распороли бы мне брюхо, но я чисто рефлекторно успел ухватиться за верхние – и тварь потащила меня по лесу спиной вперед, норовя подмять под себя, растоптать, растерзать. Вот ведь, свинья красноглазая! На нижнюю лапу мне копытом наступил так, что я аж взревел от боли – и совершенно неожиданно для себя рванул эти клыки в разные стороны.
Эффект получился тоже неожиданный. Я фиг знаю, как там у кабанов они крепятся в верхней челюсти, но, по ходу, у этого они там сидели очень крепко. И от моего рывка не сломались.
Сломался череп.
Послышался треск, дикий визг – и в одной моей лапе оказалась половина верхней кабаньей челюсти, оторванная вместе с пятачком по самый левый глаз.
От дикой боли мутант так мотнул башкой, что я не удержался и отлетел метра на три в сторону – правда, мощно спружинив хвостом, тут же вскочил на ноги, бросив оторванную челюсть и по привычке схватившись было за автомат, болтающийся за спиной…
Но стрелять было не в кого.
Кабан стоял, растопырив ноги, покачиваясь из стороны в сторону и наблюдая, как из страшной раны на морде хлещет кровь. Потом не удержался, рухнул на бок и задрыгал конечностями в предсмертной судороге.
А кабаниха его, кстати, убиваться от горя не стала. Хрюкнула недовольно – эх, мол, не на того ухажера время потратила, неудачник какой-то оказался, – повернулась толстой задницей к умирающему и неторопливой рысцой направилась в чащу. М-да, жизненная ситуация, нередкая, к сожалению. И не только у кабанов.
Но вдосталь пофилософствовать на тему женского коварства мне помешал желудочный спазм – такое впечатление было, что мои внутренности в баранку заворачиваются. Это, по ходу, изголодавшийся организм опять свежую кровь учуял и на этот раз решительно дал мне понять, что больше таких издевательств над собой не потерпит.
Я больше себя пытать тоже не собирался. Добыча была честно добыта в равном бою, потому никаких моральных комплексов я не испытывал. Подошел к кабану, рванул отросшими когтями мощную шею в области артерии и принялся кушать, оценив при этом, насколько удобная штука ротовые щупальца. С ними к кормушке прям реально присасываешься намертво и качаешь пищу в себя, словно бензин на заправке, горячей струей прямо в желудок.
Я насыщался и при этом не мог отделаться от мысли, что да, кабанья кровь – это очень неплохо, но содержимое боргов, оставшихся валяться на берегу болота, было бы намного вкуснее. Да уж, теперь понятно, почему ктулху так целенаправленно охотятся на людей. Деликатесы мы для них, видите ли. Сама мысль об этом была мне неприятна, но в то же время я уже понемногу осознавал, что теперь старые формулировки мне не подходят. Не «мы для них деликатесы», а «они для нас». Глупо причислять себя к людям, когда стоишь враскоряку, присосавшись к издыхающему кабану, хлебая его кровь и помогая себе при этом держаться за добычу лицевыми щупальцами. Пусть они пока не выросли в шевелящуюся бороду, как у взрослых ктулху, но функцию свою уже исполняли исправно.
Сталкеры народ не впечатлительный, привыкший справляться с трудностями, в том числе и психологического характера. И хоть я и превратился в ктулху, сталкером я от этого быть не перестал. Потому мозги мои, по мере насыщения брюха, потихоньку начали переходить из слегка истеричного режима «всеплоховсепропало» в «данунахпрорвемся». Ну, а если не прорвемся, значит, сдохнем – и хрен с ним, в общем-то. Все равно когда-нибудь придется, и, если разобраться, все эти попытки выжить любой ценой не что иное, как оттягивание неизбежного. Потому настоящий сталкер не заморачивается насчет такой фигни, как страх смерти, а просто идет к своей цели, не отвлекаясь на подобные пустяки.
Я, когда дерусь или кушаю, люблю пофилософствовать – время все равно потрачено, так пусть мозги заодно тренируются, генерируя умные мысли. Ну, типа, я очень надеюсь, что умные, м-да… И чем лучше и плодотворнее проходят драка или жрачка, тем больше я увлекаюсь такого рода размышлениями.
На этот раз я, видимо, ну очень голодный был – хлебал кровь как не в себя, благо ее в кабане было до фига. И если сначала было противно – сырая кровища из свиньи, тьфу, гадость какая, – то в процессе я не на шутку увлекся, будто всю жизнь отлавливал кабанов в лесах на предмет выхлебать их досуха, словно химический сок из магазинного пакета. Настолько увлекся, что не услышал шагов за спиной и даже слегка вздрогнул от неожиданности, когда чей-то хриплый голос произнес рядом со мной:
– Ты что за тварь?
Разумеется, я тут же перестал обжираться и попытался отлипнуть от добычи – но от недостатка опыта это получилось не сразу, уж больно конкретно лицевые щупальца впились в кабана. Грустно, ибо пока я пыхтел, отдирая свои отростки от дохлой свиньи-мутанта, с моей спины кто-то снял автомат. Просто отстегнул ремень от антабки и забрал оружие себе. Обидно, конечно, но делать нечего. И винить некого, сам нижней челюстью прощелкал опасность… хотя, наверно, в свете последних приключений вернее будет сказать «нижними щупальцами прошелестел».
Я даже усмехнулся собственным мыслям, пока отдирал от окровавленной кабаньей плоти свое последнее щупло. Отодрал, развернулся…
Я был готов увидеть кого угодно. Боргов, вольных, наемников, нищее отребье, что шарится по Зоне и гордо именует себя «вольными сталкерами».
Но я ошибся.
Потому, что это были не люди.
Передо мной стояли три ктулху. Одетые в камуфлированный шмот и берцы, в отличие от своих голых собратьев, бегающих по Зоне в поисках добычи.
И вооруженные.
В их лапищах автоматы казались бы детскими игрушками, а вот пулеметы «Печенег» смотрелись вполне органично. Кстати, в Зоне машинка не частая и дорогая. Как и явно сшитые на заказ камуфлированные куртки со штанами, в которые мутанты были упакованы, – под такие широченные плечи и непропорционально узкие талии вряд ли удастся найти готовую одежду.
Все трое мутантов вылупились на меня своими белыми гляделками с крохотной, почти незаметной точкой зрачка по центру, и, несмотря на шевелящиеся бороды из щупальцев, на их мордах ясно читалось выражение брезгливости.
– Гадость какая, – сказал один из них, закидывая за спину мой автомат. – У него хвост!
– Да уж, мерзость редкостная, – согласился второй ктулху. – Может, его пристрелить? Или лучше выпить? А то что-то жрать охота.
– Дурак, что ли? – хмыкнул в щупла третий. – Заразишься – и у тебя такая же пакость сзади вырастет.
– Логично, – кивнул второй. – И что теперь с ним делать?
Я переводил взгляд с одного мутанта на другого, и с каждой минутой офигевал все сильнее. Как-то не укладывался в голове организованный отряд самых опасных хищников Зоны, одетых в идеально подогнанную камуфлу, отлично вооруженных и при этом говорящих на чистом русском нисколько не хуже меня.
– Але, уважаемые, – вклинился я в беседу мутантов. – Вы там ничего не попутали?
Ктулху заткнулись, на меня уставились три пары глаз, в которых я, несмотря на практически полное отсутствие в них зрачков, прочел недоумение.
– А чего тут с тобой путать, недопиток болотной твари? – удивился мут, снявший с меня автомат. – Не повезло тебе, бывший хомо: не иначе, ты свою кровь прокурил и пропил так, что болотун тебя только раз хлебнул – и его сразу стошнило. Но то, что ты выжил, это не редкий бонус от судьбы, а ее грубейшая ошибка: к твоему сведению, кусанные болотунами при трансформации очень часто мутируют со страшными отклонениями.
Болотунами в Зоне называют болотных ктулху, которые крупнее и опаснее обычных. И сейчас этот урод намекал на то, что болотун меня инициировал по ошибке, куснув разок и сочтя мою кровь невкусной. Зря он так. Ой, зря.
– Отклонение – это когда ктулху ходят вооруженные, в камуфле, и разговаривают, – улыбнулся я, отчего мои лицевые щупальца совершенно неожиданно растопырились в разные стороны. – А хвост – это приятный и полезный бонус, и мне искренне жаль, что вам никогда не познать, какое это счастье – быть хвостатым.
Ктулху переглянулись.
– По ходу, его не только болотун покусал, но и бешеная крысособака погрызла, – сказал тот, что с меня автомат снял, – скорее всего, вожак этой небольшой шайки. – Совсем с катушек спрыгнул.
– А может, и не покусала, – задумчиво предположил второй. – Просто каждому уроду проще жить, если считать свое уродство уделом избранных. А тех, у кого его нет, – уродами.
Ктулхи реально глумились. И заодно обосновывали для себя мою зачистку. Убивать представителя своего вида всегда проще, если сам себе объяснил и доказал, что все делаешь правильно и что иначе просто нельзя. Тогда и совесть мучить не будет, и даже сам себе плюсов в карму наставишь: вот мол, какой я молодец, зачистил планету от очередной нечисти. Не понаслышке знаю, сам так делал, пока не нашел более действенную методику – ничего не обосновывать, ни о чем не жалеть, просто делать то, что должен, что для себя решил окончательно и бесповоротно.
Но это я. А ктулхи сейчас себя поднакручивали. И то, что у них это получается, я видел по тому, как они свои пулеметы держат. Если вначале их стволы мне примерно в колени смотрели, то сейчас синхронно поднялись, и линии выстрелов четко сошлись у меня между глаз. Если сейчас по команде вожака на спуски нажмут, то все, приехали. От трех очередей мне никакая суперрегенерация не поможет, башку просто размолотит в кровавую кашу.
Меня это категорически не устраивало. Смерти я давно разучился бояться, но в то же время не согласен быть просто тупо расстрелянным ни за хвост крысособачий какими-то шибко умными и нетипично говорливыми человекообразными мутантами…
В свое время я немало времени посвятил изучению всяких контактных зубодробительных техник, именуемых по-благородному единоборствами. Именно контактных, направленных на причинение максимального ущерба вражьей силе, пытающейся причинить максимальный ущерб мне. По незнанию осваивал все, до чего мог дотянуться, в том числе и не особо полезное – например, «вертушку», которую один великий мастер и актер назвал красиво «удар хвостом дракона».
Понятно, что, поскольку у людей хвоста нет, исполняется ими этот удар пяткой, как в верхний уровень – голову, так и в нижний – по вражьим ногам.
Но теперь у меня был хвост! Длинный, мощный! И пришла мне в голову мысль попробовать, как оно, когда не пяткой, а реально – хвостом!
