Дмитрий Тараторин
Битва за безмолвие. В поисках «византийства»
© Тараторин Д. Б., текст, 2020
© Издательство «Директмедиа Паблишинг», оформление, 2020
* * *
Константа империи
Нет, наверное, другого столь же мифологизированного государства, нежели Империя ромеев. Причем, практически одинаково лживы и «черный» миф о ней и «белый». Но при этом, в каждом из них есть немалая доля правды… Как такое возможно? Именно об этом книга.
Изначально именуя империю Византией, западные историки сознательно идут на подлог, они тем самым реквизируют римское наследство. Точно так же, как это сделали крестоносцы, взявшие и разграбившие Константинополь в 1204 году.
А между тем государство, столицей которого был этот город, и являлось собственно Римской империей, сохраняя преемственность власти, принципов, культуры. Но это была православная империя, и это оказалось в её судьбе главным. Это был её смысл, и это объясняет её немыслимость. Ведь в таких геополитических условиях, при такой внутренней нестабильности, казалось бы, и сотню лет протянуть нельзя, не то что больше тысячи.
Подсчитано, что из множества государей, занимавших престол Империи ромеев (римлян), только около трети умерли своей смертью, сохранив свой титул. Прочие в большинстве своём стали жертвами переворотов, которые случались там с беспрецедентной частотой.
Теодор Моммзен, нобелевский лауреат, создатель фундаментальной «Римской истории» говорил, что в империи был «абсолютизм, умеряемый переворотом или убийством». Но это, несмотря на авторитетность автора, поверхностное суждение.
Дело в том, что ромеи поклонялись и повиновались императору не как личности, представляющей некий род (там вообще только на самом последнем этапе складывается более или менее устойчивая династия), но в его лице иконе Пантократора (Вседержителя). И именно поэтому царя изображали с нимбом. То есть тем самым подчёркивался божественный источник власти. Но если конкретный василевс явно переставал соответствовать этому образу, то его свергали.
Блаженный Феофилакт Болгарский писал: «Первый признак тирании – насилие. Царь, напротив, не имеет надобности в употреблении силы, потому что получает власть по благоволению множества и в собрании народа, единодушием и единомыслием. Тиран играет законами, царь устремлён усердно к благозаконию».
Это была очень своеобразная система, сочетавшая в себе теократию, монархию и даже демократию.
Воистину само существование империи – чудо. Она непрерывно вела войны, причём, как правило, не меньше, чем на два фронта. Атакующие менялись: славяне и арабы, авары и норманны, венецианцы и турки. Некоторые народы растворялись без следа в потоке времён – гунны, авары, печенеги…
И только империя пребывала, казалось, вовеки незыблемым бастионом в водовороте вторжений. И эта судьба зашифрована в имени её основателя – Константин – «постоянный, стойкий» по-латыни.
11 мая 330 года состоялась церемония освящения христианскими епископами новой столицы Римской империи Константинополя – Нового Рима. Это был первый в мире город, основанный под знаком креста. А 29 мая 1453 года он был взят турками-османами. Последний император, носивший то же имя, что и основатель города, пал во время штурма. И крест над храмом Святой Софии сменил полумесяц.
Как и почему это произошло? Что значили эти 1123 года, которые отделяли рождение от падения, для мировой истории и для вечности? Да, этот город и империя, столицей которой он стал, были ориентированы на вечность. И если битва за временное была проиграна, то за вечность продолжается…
Кровь и капуста
Но как единая Римская империя раскололась надвое? Как и почему возникла, собственно, Византия (будем, все же, в силу исторической привычки, использовать и это название)?
Предпосылки создал Диоклетиан, император, который многим известен благодаря историческому анекдоту. Пресытившись земной славой и могуществом, он отказался от высшей (в тогдашнем контексте «божественной») власти и удалился на покой в родные места – ныне адриатическое побережье Хорватии. Там в городе Сплит и поныне возвышается (конечно, изрядно изменивший внешний облик) дворец Диоклетиана.
Согласно легенде, когда высокие «должностные лица» империи, заскучавшие без него перед лицом нарастающих проблем, явились призвать его обратно на царство, тот отказал, приведя «анекдотическую» мотивацию. «Если бы вы видели, какую я выращиваю капусту, то не донимали бы меня всякой ерундой», – что-то, вроде этого ответил бывший император. И визитеры в недоумении удалились. А в веках остался умильный образ великодушного огородника, добровольно отвергшего власть и почести. Да, во времена империи это был, и правда, единственный такой случай. Однако, великодушным этого беспощадного человека назвать никак невозможно.
Дело в том, что именно в его правление было развернуто самое масштабное гонение на христиан. Они обрекались на пытки и казни. В цирках по всей необъятной империи звучал вопль возбужденной толпы: «Христиан – львам». И их, вне зависимости от пола и возраста, действительно бросали на растерзание хищникам. Но, конечно, исключительно во имя высшей цели – государственной стабильности.
До прихода Диоклетиана к власти, империя десятилетиями была раздираема внутренними конфликтами. В период с 235-го по 285 год на престоле сменилось не менее двадцати императоров. Причем, в большинстве своем, умирали они не своей смертью. То есть должность главы государства была тогда в империи самой опасной.
Разумеется, такая обстановка не способствовала росту обороноспособности. С начала 250-х годов германцы, одно племя за другим, начинают преодолевать защитные рубежи и вторгаться в римские пределы. На востоке растут мощь и аппетиты старых врагов, персов. Рим начинает терять контроль над Британией, Галлией, Испанией. Легионы уходят из Дакии (современная Румыния).
Воин самого простого происхождения по имени Диокл участвовал во многих походах и сражениях. Но помимо воинских навыков и отваги, он обладал, как позже обнаружилось, подлинно государственным мышлением. К власти он пришел, как тогда и было принято, в результате вооруженной борьбы за престол. А оный ему напророчила еще во время службы в Галлии местная друидка. Она сообщила легионеру, что тот станет императором, если убьет кабана (лат. aper).
Так оно и вышло. Когда неожиданно во время похода против персов скончался император Кар, его сына Нумериана умертвил префект преторианцев Аррий Апр. Однако, он что-то не рассчитал – солдаты поддержали не его, а Диокла, который к тому времени уже дослужился до высоких армейских чинов. Он на глазах у всего войска заколол Апра, воскликнув: «Я убил кабана». Так, 20 ноября 284 года он и стал римским императором, взяв себе новое тронное имя Диоклетиан.
А дальше он принялся реформировать трещавшее по швам государство. Прежде всего, он взял всю власть в свои руки. Диоклетиан лишил сенат даже номинальной власти, превратив его уже в чистую декорацию. Режим принципата (принцепс – первый среди равных) сменился доминатом – то есть, фактически, абсолютной монархией. Пользуясь оказавшейся в его руках неограниченной властью, Диоклетиан начал укреплять экономику и систему управления. В предшествующий период деньги обесценились в результате выпуска низкопробных монет. Новый император приказал чеканить полноценные золотые и серебряные. Суровыми мерами он обеспечил собираемость налогов и учредил регулярный бюджет. Все это позволило обеспечить финансирование армии.
Побывав в ходе воинской службы в разных концах империи, Диоклетиан понял, что управлять ею из единого центра уже невозможно. И он совершает вполне революционное преобразование – создает тетрархию, то есть «власть четырех».
Диоклетиан избрал себе соправителя, старого товарища Марка Аврелия Валерия Максимиана. Каждый получил титул августа. Диоклетиан при этом правил на востоке, сделав резиденцией Никомидию (совр. Измит, Турция), а Максимиан – на западе, обосновавшись в Сирмии (совр. Митровица в Хорватии).
В свою очередь, каждый из них выбрал себе по заместителю и одновременно наследнику. Они получили титулы цезарей. На востоке таковым стал Гай Галерий, с штаб-квартирой в Фессалониках (Греция). На западе – Флавий Валерий Констанций, отец будущего императора Константина. Он обосновался в Трире (совр. Германия). Таким образом, вся территория империи оказывалась под неусыпным контролем.
Способствовало ему, помимо всего прочего, внедрение везде римских стандартов и образа жизни. В каждом из перечисленных центров имелся императорский дворец, палата для аудиенций, и непременный ипподром.
Кроме того, власть августов в полном смысле слова должна была почитаться как божественная. Диоклетиан принял имя Иовий (сын Юпитера), а Максимиан – Геркулий (сын Геркулеса). Подданные должны были оказывать им соответствующие почести, простираясь ниц.
И вот этой детально продуманной железной тирании противостояли те, у кого не было ни одного легиона – христиане. Они отказывались принимать эту демонически-рациональную конструкцию, поскольку встроенность в нее требовала принесения жертв традиционным языческим «богам». Для христиан это означало предательство истинного Бога, а для власти их отказ означал дерзкий вызов единству и стабильности. По сей день исследователи спорят, кто был инициатором пыток и казней – Диоклетиан или Галерий. Мать последнего была языческой жрицей, и судя по всему, у него помимо административных причин для неприятия христиан были и личные мотивы.
Но так или иначе, хотя христиан преследовали с разной степенью интенсивности буквально с момента рождения этой религии, гонение, получившее имя «диоклетианово», было самым масштабным и системным. С 303 года наиболее распространенным видом наказания для христиан становится сожжение заживо. Церковный историк Евсевия Кесарийский сообщает: «Накануне праздника Страстей Господних повсюду был развешан императорский указ, повелевший разрушать церкви до основания, а Писание сжигать и объявлявший людей, державшихся христианства, лишенными почетных должностей».
Но это было только начало. Тот же Евсевий рассказывает, что происходило впоследствии не только с простыми людьми, но даже с упомянутыми обладателями «почетных должностей». По его словам, массово казнили христиан, служивших при дворе или занимавших командные должности в армии. А вот какая участь постигла сановника по имени Петр: «велели принести жертву; он отказался. Его велели раздеть, подвесить и сечь по всему телу бичами, пока, умученный, он, пусть и против воли, не сделает что приказано. Он терпел, бесповоротный в своем решении, хотя кости его уже были видны; и вот составили смесь из уксуса с солью и стали поливать уже помертвевшие части тела. Он презрел и эти страдания; тогда притащили на середину железную решетку, подложили под нее огонь и стали жарить то, что оставалось от его тела, так, как жарят мясо, приготовляемое в пищу, не целиком, чтобы он сразу не скончался, а по частям: пусть умирает медленно. Уложившим его на огонь разрешено было снять его не раньше, чем он знаком даст согласие выполнить приказ. Мученик, однако, не сдался и победоносно испустил дух среди мучений. Так был замучен один из императорских придворных юношей. Его звали Петром, он был достоин своего имени».
И подобное происходило по всей империи. Тем поразительнее, что всего через девять лет в Рим войдет новый император, одержавший победу под знаком креста.
Мост в вечность
Император Константин – сразу и Великий, и Святой. Современному сознанию с первым легко согласиться, а вот второе для многих покажется сомнительным. В самом деле, убийство жены и сына, приказ об умерщвлении поверженного уже и обнадёженного гарантиями безопасности конкурента Лициния – преступления. Какая же может быть святость? Ведь святой в банальном понимании – это просто очень хороший, добрый человек. Константин точно не был ни тем, ни другим.
Но не был им и евангельский разбойник, распятый одесную Господа. Но он по слову Христа первым вошел в Рай, ибо совершил «прыжок веры», как называл подобное христианский философ Серен Кьеркегор. А большинство персонажей Ветхого Завета вообще вводят в соблазн наших современников своей «аморальностью». Например, тот же абсолютный герой Веры Авраам чисто по-человечески во многих ситуациях совсем несимпатичен. Но он оправдан абсолютной верой. Как и царь Давид. Разве морально обошёлся он с военачальником Урией, опять же совершенно аморально возжелав жену его Вирсавию? Разве не достойно это осуждения? Конечно. Но разве даже подобные преступления могут отлучить от Бога «рыцаря Веры»?
Говоря об истории Византии, нам никак не обойтись без экскурсов в теологию. Потому что иначе мы не сможем обрести ключи к пониманию мотивов основных действующих лиц, не сумеем приблизиться к разгадке самого феномена православной империи.
Когда в 305 году Диоклетиан самоустранился от власти, стремясь предаться «огородничеству», вместе с ним, согласно его концепции распределения власти, отошел от дел и западный август Максимиан. А их места заняли соответственно Галерий и Констанций Хлор (его прозвище означало «бледный»). А новыми цезарями стали на востоке – Максимин Даза, а на западе – Флавий Север. Что характерно, оба были друзьями Галерия, оба были ненавистниками христиан. И оба назначения вызвали крайнее недовольство сыновей новых августов – Константина и Максенция. Они рассчитывали сами стать «заместителями» при своих отцах. Так система тетрарахии, казалось бы, прекрасно продуманная Диоклетианом, натолкнулась, что называется, на человеческий фактор. И от этого столкновения рассыпалась, как и всякая чисто рациональная конструкция, являющая свою нежизнеспособность перед лицом реальных человеческих амбиций.
Константин был при Галерии на востоке фактически в заложниках. Но он не стал дожидаться, чем это для него обернется, а попросту сбежал из-под надзора. И поскакал через всю империю к отцу. Он прибыл к нему как раз, когда тот готовился к походу в Британию.
В ходе войны с дикими племенами пиктов Константин снискал славу и получил почетный титул Britannicus Maximus (Величайший из бриттов). Поэтому, когда 25 июля 306 года Констанций скоропостижно скончался в Эбура-куме (совр. Йорк), легионы провозгласили императором, то есть августом Запада, его сына. Таким образом, все уж вовсе пошло не по плану Диоклетиана. Возможно, именно тогда к нему и приходили делегаты с просьбой вернуться к власти. Но «капуста» возобладала. И в империи вновь разразилась гражданская война.
Дело в том, что бывший соправитель «огородника» Максимиан, по просьбе своего сына Максенция, все же решил вернуться в игру. Галерий велел Северу атаковать объединенные силы отца и сына. Но легионеры в критический момент отказались сражаться, и Север угодил в плен. Отрекся от власти, но тем не менее был казнен.
Константин поначалу заключает союз с Максимианом и Максенцием и даже женится на сестре последнего Фаусте. Однако суровая логика борьбы за власть уже очень скоро сводит его легионы с войсками тестя в битве под Арлем в Галлии. Максимиан был разбит и с горя повесился. После чего его сын Максенций становится для Константина смертельным врагом. В 311 году умирает август Востока Галерий. И как ни странно, в том же году Диоклетиан. Относительно причин его смерти существуют разные мнения. Недоброжелатели Константина подозревали, что именно он ее неким образом организовал.
Так или иначе, тетрархия пошла прахом. На востоке в борьбу вступили полководцы Даза и Лициний. На западе – Константин и Максенций. Последний захватил власть в Риме. В его распоряжении было войско, по крайней мере вдвое превосходившее армию Константина. И тем не менее, последний верит в своих закаленных во многих кровавых битвах ветеранов. Но в решающий момент он внезапно обретает вдобавок иную веру…
312 год, войска Константина идут на Рим, превосходящие силы Максенция ждут его на берегу Тибра, через который переброшен Мульвийский мост. Накануне решающей в его судьбе битвы Константина посещает видение. Наиболее распространённая версия случившегося такова: в синем небе в солнечном сиянии возник крест с надписью «In hoc signo vinces» (Сим победиши).
И Константин уверовал абсолютно и навсегда. Немедленно был отдан приказ нанести на солдатские щиты знак лабарум (скрещенные две первые буквы имени – Христос). Большинство легионеров почитали Юпитера, Митру, иных популярных в то время в воинской среде «богов». Но они повиновались полководцу, в удачу которого верили. И враг был разгромлен вопреки численному превосходству. Максенций пал в битве. Константин вступает в Рим.
И вскоре новый владыка Запада отправляет Максимину Дазе письмо с извещением о своем «вступлении в должность» и требованием прекратить гонения христиан. То есть Константин заявляет о себе как об их защитнике и, фактически, о том, что является сторонником новой веры.
Как и почему он делает этот выбор? Конечно, историк-материалист скажет, что он был циничным прагматиком. Что он увидел потенциал христианства и использовал его для утверждения своего единодержавия, к которому уже тогда стремился. Однако дело в том, что самые скрупулезные подсчеты возможного количества христиан на территории империи в тот период никак не дают более 10 %. Сенатская аристократия Рима была языческой. Да и вообще, хотя христианство не было религией низов тогдашнего общества, но и верой элиты тоже уж точно не было.
Да, отец нового императора Констанций Хлор был единственным из тетрархов, не учинившим жестоких гонений на вверенной территории. Он всего лишь церкви разрушал. Но сам никаких симпатий к культу, преследуемому с разной степенью жестокости более 250 лет, не испытывал. Что же, какие соображения и расчеты повлияли на выбор Константина? Как бы мы ни старались, никаких иных, кроме мистических причин не обнаружим…
В 313 году он вместе с Лицинием, который стал его союзником и вдобавок женился на сестре Константина, выпускает Миланский эдикт о веротерпимости. Угроза гонений снимается. И христианство получает режим наибольшего благоприятствования. Религия 10 % населения!
После Миланского эдикта Константин жил и правил еще 24 года. За это время он успел очень много. Например, разойтись во взглядах с Лицинием. Тот в своей восточной половине империи (он правил там после победы над Дазой) снова начинает преследовать христиан. И Константин начинает с ним первую в истории христианства войну за веру. И снова (как всегда) одерживает победу. И становится, наконец, полновластным владыкой и востока, и запада.
Лициния он милует. Все-таки не чужой человек – сестра за него просила. Однако, уже через год Константин передумал и приказал задушить бывшего соперника, жившего уже абсолютно частной жизнью. А еще через год приказал убить собственного сына от первой жены, Криспа. Он был одаренным полководцем и наиболее вероятным наследником. Однако, по свидетельству ряда источников, его оклеветала мачеха Фауста, обвинив в домогательствах.
Впрочем, не прошло и года, как Константин разобрался в ситуации, и чтобы восстановить справедливость, велел умертвить саму Фаусту. Она задохнулась в жарко натопленной бане, выход из которой оказался заблокирован. Впрочем, по другой версии, он сам столкнул ее, опять же бане, в кипяток.
А между этими убийствами он организует проведение Первого Вселенского собора – Никейского, то самого, на котором был принят христианский Символ Веры. На нем же была осуждена ересь арианства. Ее основатель, священник Арий учил: «было, когда не было Сына». То есть, Христос не со-вечен Богу Отцу.
Таким образом, именно Константин способствует утверждению и фиксации основных христианских догматов. При этом, сам он все это время оставался некрещеным. Такое, впрочем, в те времена бывало нередко. Человек откладывал принятие таинства до последнего часа. Дабы смыть все накопленные грехи непосредственно перед переходом в вечность. Так поступил и Константин. Но, судя по всему, в итоге крестил его епископ-арианин. То есть представитель ереси, осужденной на собранном самим же Константином Соборе.
Вот такой человек-парадокс – император, находившийся у власти более 30 лет (если считать с момента провозглашения его таковым легионерами в Британии), разгромивший последовательно всех соперников, основавший один из величайших городов мира и изменивший своим выбором в пользу христианства ход мировой истории.
Сама личность Константина, который сочетал в себе жестокость, коварство и одновременно одаренность глубоким мистическим чувством, словно бы стала моделью для империи, столицей которой был его город. И всегда есть соблазн сделать акцент на чем-то одном – либо на ее «жестокости и двуличии», либо на ее «стремлении к горнему». При этом, когда апологеты пытаются ее обелить и оправдать, они с готовностью идут на подлоги, которые сами же выявляют и обличают у своих оппонентов.
Яркий пример – взятие Константинополя крестоносцами…
