Дмитрий Викторович Камлюк
Чернокнижник
– Простите меня пожалуйста. Я не знал. – решился первым разбить повисшую тишину Нойером.
– Она пошла, гулять с подругами в лес. В какой-то момент они потеряли её из виду. Поиски ничего не дали. Не далеко есть болото. В милиции мне сказали, что скорее всего она забрела туда и… – Анастасия села обратно за стул и молча посмотрела в окно за которым виднелась детская площадка на которой бегала и голосила дворовая детвора, – знаете, тяжело хоронить ребенка, хоронить пустой гроб. Это оставляет надежду. Пустую надежду. Ждешь, когда раздастся звонок в дверь и на пороге будет стоять она.
Женщина вновь смолкла, на этот раз Нойером не решился прерывать молчание, покорно дожидаясь когда Анастасия будет готова продолжить общение.
Ждать пришлось не долго. Переборов возникший стресс, вытерев носовым платком накатывающийся слезы, Анастасия повернулась к мужчине и глядя ему в глаза спросила.
– Теперь вы понимаете почему я сомневаюсь? Марина все что у меня осталось. Да она болеет. Но врачи говорят, что сама по себе болезнь не смертельная. Люди с таким расстройством живут, как и другие. Временами симптомы болезни и вовсе могут уходить.
– Да. Симптомы могут уменьшаться. Но потом они могут проявиться с новой силой. А как лечили вашу дочь врачи?
– По началу ничего. А что может сказать участковый врач с местной поликлиники? Больше быть на свежем воздухе. Есть овощей. Вести активный образ жизни. Это уже потом, попав в первый раз в больницу нам стали прописывать стимуляторы работы центральной нервной системы. Поначалу помогало, потом стало ещё хуже. Настоящую тревогу мы забили, когда Марина уснула на 24 часа. Мы не могли до не достучаться вообще никак. После этого случая дочку и поместили под наблюдения в РНПЦ. Сказали, что у них есть опыт работы с похожими пациентами, хотя случаи у всех разный. Наш случай назвали уникальным. Ведь до этого пациенты впадали в краткосрочные фазы сна, а Марина в итоге могла проспать от пару часов до нескольких суток.
– Такие случае действительно редки, и тут я соглашусь с вашими специалистами, назвавшими ваш случай уникальным. В этом и проблема данного вида заболевания. –констатировал Нойером. – А в каком возрасте у неё начались проблемы?
– Как я и говорила, проблема проявлялась с раннего детства. Ещё с детского садика. Но после 12 лет все усугубилось. Знаете… Сейчас и не разберешь, да и память играет злую шутку. Теперь мне даже кажется, что она с рождения была такой. Спала часто, была тихая в отличие от сестры.
Анастасия задумалась, погрузившись в воспоминания, после чего, будто противореча самой себе, добавила.
– Хотя вот знаете, одновременно с этим проявляются воспоминания и обычных дней. Когда они с сестрой носились по квартире как угорелые. Бегала туда-сюда и мы даже её ругали с мужем, что она вовремя не ложилась спать. Сложно… сложно сказать, когда именно началось. До 12 лет это было не постоянно.
– Анастасия Александровна, позвольте хотя бы постараться помочь вам. Я ничего не обещаю, но ведь…
– Какие шансы? Просто скажите, какой шанс?
– Небольшой. – коротко ответил Нойером. –мир не стоит на месте. И чтобы менять в нем что-то мы должны двигаться. Если надо…
– Если она очнется. Сергей Геннадьевич говорит, что она иногда просыпается, но буквально через короткое время опять засыпает. Я пару раз срывалась с работы, из дома и ехала к ней, но приезжала уже когда она вновь спала. Пообещайте мне, если у вас получится её разбудить. Привезите её ко мне. Прошу вас. Если конечно получится что-то сделать или хотя бы тут же наберите меня и я приеду.
– Её конечно курирует Сергей Геннадьевич, но я полагаю, если все будет хорошо он будет не против на какое-то время отпустить её домой.
– Тогда хорошо. Я напишу свое пожелание и дам согласие. Только прошу, не делайте ей больно.
– Это не больно Анастасия Александровна. После процедуры может болеть голова, как своеобразная побочная реакция.
– Хорошо.
– Вот. Я подготовил текст и накидал по пути к вам на листке бумаги примерный вариант. Ознакомьтесь и если не против, буду рад если вы просто завизируете.
После беглого прочтения, Анастасия Александровна, взяла черную ручку со стола и поставила в конце текста свою подпись и инициалы.
– А можно полюбопытствовать Анастасия Александровна? – спросил Нойером, складывая подписанный экземпляр документа в карман пиджака.
– Да конечно.
– А на фотографии, обеим девочкам сколько лет?
– Марине 12, а Селене 11.
– И у второго ребенка схожих симптомов не наблюдалось?
– Нет. Селена была на удивление здоровым ребенком. До трех лет только болела часто простудами, а после я даже не припомню, что мы к врачам обращались.
– Ясно. Ещё раз простите меня, что невольно стал виновником того, что заставил вас пережить прошлое.
– Вы ни в чем не виноваты. Я с этим живу каждый день. – подавлено ответила Анастасия Александровна.
Ещё какое-то время, Нойером расспрашивал о Марине, пытаясь разузнать больше деталей. Главное что ему было нужно, это выстроить психологический портрет пациентки для лучшего понимания что является для человека естественным, а что могло проявится в результате лечения.
В конечном счете, они договорились держать связь и Зигмунд заверил, что будет информировать Анастасию Александровну о ходе лечения её дочери.
Закончив разговор, Нойером направился к выходу, через коридор соединявший кухню с прихожей.
С одной стороны прохода были расположены две запертые двери, за одной из которой скребясь когтями об дверь скулил питомец женщины, запертый ею ранее.
–Спасибо вам, что вы согласились. Я буду осторожен и если увижу, что вашей дочери что-то будет угрожать, тут же прекращу свои работы. – добавил у выхода Нойером.
Женщина одобрительно кивнула, поджав обе губы.
Открыв входную дверь и выйдя на лестничную площадку, Нойером остановился чтобы попрощаться с Анастасией Александровной.
На этот раз их глаза встретились и Нойером на короткий миг уловил общую усталость стоявшей в дверях женщины, во взгляде которой читалась глубокая тоска.
– Если получится… верните мне мою девочку… – дрожащим голосом сказала Анастасия Александровна.
– Я постараюсь. Всего хорошо Анастасия Александровна.
– Да. До свидания.
***
Солнце скрылось за горизонтом, со стороны леса веяло прохладным, свежим ветерком, разбивавшим устоявшуюся за долгий солнечный день духоту и насыщая окружающее пространство живительным запахом соснового леса.
Людей на улице стало намного меньше. Дворовые площадки опустели, детвора резвившееся на них упорхнуло по домам. Подростки, постарше сбившись в небольшие кучки, засела у подъездов.
Выйдя на улицу Нойером неспешно направился обратно к автомобилю, в котором его дожидался Михаил, попутно обдумывая разговор с Анастасией и выстраивая план будущего лечения.
Глава 6
1997 год 10 июня 23:40
На часах высветилось без двадцати двенадцать.
Оказавшись в своей комнате, Нойером ощутил внутреннюю усталость и опустошение, которая волной нахлынула на его сознание и тело, стоило лишь на секунду присесть на деревянный стул стоявший одиноко около стены напротив аккуратно застеленной кровати.
В течении всего дня, он постоянно пребывал в движении. Сначала длительный перелет, потом поездка в РНПЦ, затем ещё и неожиданное путешествие в незнакомый ему областной город, располагавшейся в нескольких часах езды от сталицы.
Глаза слипались от усталости. Желание поработать по приезду, которое не покидало его весь обратный путь от Барановичей, быстро улетучивалось и уступало место желанию припасть к мягкой подушке и забыться во сне.
После общение с Сидоровской у Нойерома остался тяжелый осадок внутри.
«Как же необычен этот мир». –подумал про себя доктор. «Миллиарды судеб, воплощенные единовременно в одном месте, проходят свой путь. Каждый шаг как испытание, каждый день как вызов. Ты не знаешь, что тебя ждет завтра, сегодня, прямо сейчас. Собьёт ли тебя насмерть зазевавшейся автомобилист или ты неожиданно умрешь от инфаркта одиноко лежа в своей постели так и не успев реализовать задуманное, постоянно откладываемое на завтра дело».
Матрас был жутко неудобным. Словно наполненный водой он прогибался под весом доктора, а любая попытка принять более удобную позу, сопровождалась жутким скрипом всей деревянной конструкции, усиливающееся самой тишиной.
Не смотря на неудобства, усталость быстро взяла свое. Сам того не заметив, Нойером в какой-то момент просто уснул.
***
Ветер, будто шаловливый ребенок, стремительно носился вокруг уставших родителей, подгоняя распластавшиеся высоко в небе белоснежные облака.
Под ними в воздухе над раскинувшимися израненными полями, широко расправив крылья, не замечая земной суету, выписывая круги в воздухе, парили два молодых Аиста, готовых улететь в теплые края.
Переведя взгляд с небосвода в сторону заброшенного поселка Негорелое, расположившегося в пару сот метрах, взору открылись очертания заброшенного поселка в разных уголках которого поднимались плотные клубы черного дыма.
Мирные жители в спешке покинули свои дома в разгар начавшегося вооруженного конфликта ранней весной. Вражеские войска довольно быстро заняли населенный пункт, разрушая все на своем пути.
Только сейчас, с началом осени удалось отбить эти земли, вынудив противника отступить к захваченному ими ранее, Столбцам, где они в данную минуту и окопались. Скоро туда двинутся вооруженные силы 120-й механизированной бригады, бойцом которой являлся молодой человек.
Командир танкового батальона поручил ему и его группе пройтись по освобожденному поселку и проверить каждый дом, удостоверившись в том, что в них не затаились вражеские солдаты, не сумевшие вовремя отойти.
И хотя блокпосты были расставлены вокруг Негорелого, исключать вероятность того, что где-то мог затаиться враг, было нельзя.
Шаг за шагом молодой человек вместе с сослуживцами приближался к первому блокпосту, до которого оставалось ещё сотня метров.
Ребята шли молча, временами слушая оживавшую рацию, из которой доносился голос командующего, информирующего об остановке на местности.
Всё это время парень не переставал думать о том, что же стало причиной помешательства. Что пошло не так? Некогда мирный народ, в одночасье разделился на своих и чужих.
Пройдя блокпост и достигнув первых заброшенных домов, отряд разделился по двое и начал прочесывать дом за домом, заглядывая в каждый угол.
Дорога, по которой сейчас шел молодой человек, превратилась в вывернутую груду земли и камней, испещренную сотнями небольших воронок от упавших сюда и разорвавшихся во время боя снарядов.
Покосившиеся набок металлические столбы дорожных знаков, торчащие из земли по краям дороги. Вывернутая плитка пешеходных дорожек, местами повалившееся деревья и куча брошенных, раскуроченных и обгоревших автомобилей, стали обыденностью последних лет жизни.
Неожиданно, все стало другим.
Парень приоткрыл покосившуюся калитку, зеленого деревянного забора. За ним, прикрывая спину, шел его напарник Андрей, недавно отметивший свое девятнадцатилетние.
Оказавшись на участке, он увидел полуразрушенный частный дом. Левая часть, которого была полностью развалена от прямого попадания снаряда.
Все окна были выбиты, местами зияли отверстия от пуль. Через огромную дыру в доме, можно было разглядеть обгоревшие обои и чудом сохранившееся после взрыва пару деревянных шкафов, продолжавших висеть на сохранившейся части стены.
В углу помещения виднелся перевернутый стол, среди груды разбитых кирпичей вперемешку с землей. Весь пол был усеян осколками настенной плитки. В разных частях разрушенного помещения валялись кухонные сервизы. Тарелки, металлический чайник, черпак и многое другое, молчаливо указывая, что данная часть дома некогда была кухней.
Подняв автомат и приняв боевую стойку, парень внимательно осмотрелся по сторонам, после чего осторожно направился внутрь помещения через разрушенную часть здания, отправив своего напарника в обход для осмотра заднего двора и расположенных за домом пару небольших построек.
Преодолев груду обваленных кирпичей являвшихся некогда частью стены, парень ступил ногой на деревянный пол.
Немного задержавшись, он, более детально осмотрел разрушенное помещение.
На полу валялся разбитый от падения телевизор Sony, прикрытый раздробленными кусками красного кирпича от печки, разлетевшегося по всему помещению после взрыва. Поворотный кронштейн, к которому раньше крепился телевизор, повис на одном болте, держась за единственную балку, не упавшую на пол.
На сохранившейся столешнице, среди пыли и грязи были разбросаны фантики от шоколадных батончиков и пластиковые бутылки со знакомыми парню наклейками Coca-Cola.
Осмотр дома прервал странный шум, раздавшейся в соседней комнате. Молодой боец, подняв дуло автомата направился осторожно к дверному проему, который вел в соседнее помещение.
Медленно продвигаясь вперёд, стараясь не создавать лишнего шума, аккуратно перебирая ногами, пытаясь не наступать на предметы, лежащих у него на пути. Он подошел к открытому дверному проему, дверь от которого валялась рядом на полу.
Став спиной к стене, он застыл на месте, вслушиваясь в звуки доносившееся со всех сторон, пытаясь выделить среди них те, что привлекли его внимания.
Ничего.
Парень осторожно сделал пару шагов. Повернулся лицом к входу в соседнее помещение. И не спуская пальца с курка автомата, двинулся вглубь, быстро осматривая пространства полуразрушенного помещения, пытаясь определить уровень опасности.
И лишь когда увидел источник звуков, спокойно опустил дуло автомата вниз.
Неподалеку от него на кровати сидел черный с белой полоской на груди кот. Зверь, задрав ногу над головой, застыл в позе ожидания, уставившись своими огромными черными глазами на человека, неожиданно появившегося у входа.
Убедившись в безопасности, кот продолжил прерванную незваным гостем, ванную.
Домашнее животное, были оставлены в спешке, своими хозяевами.
В помещение многое говорило о том, что покидали дом торопясь, забирая с собой самое необходимое, а возможно даже и на это у них не было времени.
Парень закинул автомат за голову, взявшись правой рукой за шейку приклада и начав с любопытством рассматривать сохранившейся интерьер помещения.
Рядом со старым ламповым телевизором стояла нетронутая хрустальная ваза, в которой остались торчать засохшие стебли некогда пышного букета. Его лепестки уже давно осыпались и лежали рядом на столе и полу.
За вазой, стояла плетеная чаша для фруктов, внутри которой лежали сгнившие и покрытые плесенью бананы с яблоками.
У разбитого окна расположился коричневый комод. Его шуфлядки валялись рядом с вывернутой из них детской одеждой и игрушками, которые были разбросаны по всей комнате.
На верху комода, стояли многочисленные шкатулки, содержимое которых также было беспорядочно разбросано по полке и полу. Заколки, бусы, резинки для волос, салфетки, маникюрные ножницы, покрывшиеся ржавчиной из-за образовавшейся сырости в помещении.
Было видно, что по дому, прошлись мародёры, решившие поживится чужим имуществом пока это позволяло время.
Над комодом, с прикрученного над окном карниза, с одной из уцелевших и оставшихся на своем месте металлических штанг свисал узорчатый тюль, местами ободранный и замызганный грязью. Не привлекая к себе внимания, без лишнего шума, он то и дело колыхался из стороны в сторону, как ни в чем небывало, как будто хозяева квартиры, нарочно открыли настежь окна, чтобы проветрить помещение в спокойную и солнечную погоду в своё отсутствие.
Переведя свой взгляд на кровать где всё это время сидел беззаботный кот, не обращавшая никакого внимания на чужака, парень обратил внимание на располагавшейся за кроватью макушку человека, торчащую из-за матраса кровати в небольшом свободном пространстве между кроватью и стеной.
Подняв автомат и направив дуло в сторону кровати молодой человек стал осторожно подходить к её краю. Через пару шагов он оказался в другом конце комнаты, где его взору открылась, страшная правда, скрываемая этим домом. От увиденного по его телу пробежала холодная дрожь.
Перед ним, прижавшись к стенке, сидел маленький ребенок, тело которого уже начало разлагаться.
По длинным волосам, заплетенным в косы, парень понял, что перед ним было тело маленькой девочки лет десяти.
Широко раскрытые зрачки ребенка были устремлены безжизненным взглядом в пустоту перед собой. На зеленой кофточке, в которую был одет ребенок при жизни, остался засохший кровавый след от раны, появившейся в результате попадания в её грудь осколка или пули.
Перед собой, держа обеими руками, ребенок сжимал странный черный предмет.
Став на колено рядом с трупом ребенка и прикоснувшись своей ладонью к её лбу парень аккуратно опустил руку вниз, прикрыв веки ребенка, после чего разжав маленькие детские пальчики достал небольшого размера стеклянный предмет.
«Интересно, что в ней было особенного? Обычная чернильница, которой уже давно никто не пользовался на его веку, даже в до военные годы» – подумал про себя парень.
Не зная, что ответить на свой же вопрос, парень привстал, продолжая держать чернильницу в своих руках, не сводя взгляда с умершего ребенка.
Он и сам был отцом, и в этот самый момент вспомнил о своей маленькой крохе, которую был вынужден оставить не успела она ещё появится на свет.
Всё произошло слишком быстро, буквально через неделю после рождения ребенка, начались первые боестолкновения, о которых никто не мог помыслить. Все было как обычно.
Его сердце согревала лишь мысль о том, что ребенок с женой далеко от этого ужаса. После начала войны молодая супруга с дочкой уехали к родственникам в город, который не затронула холодное прикосновение войны.
Сама мысль о потере своего ребенка вызывала в нем приступ отчаяния и желания сорваться с места и бежать. Бежать подальше от этого безумия, бежать от войны. Но именно этот маленький луч света давал ему надежду и цель.
Что ощутили родители этого ребенка он мог только догадываться. У них не было времени даже похоронить, а возможно их тела могли оказаться под завалами здания тут же.
Война переписывала судьбы миллионов людей. Её кровавая рука искажала и уродовала всё к чему прикасалась. И молодой человек понимал, что мир никогда не будет прежним.
«Вот она, цена слепой нена…»– пронеслась незавершенная, мысль в его голове.
Тюль пошатнулся. На улице послышалось карканье прыгавших по земле ворон, деливших валявшейся там же кусок затвердевшего хлеба.
Кот сидевший на кровати, сорвался с места.
Ударившись о деревянный пол, обшарпанная чернильница закатилась под кровать, пока не застыла на месте.
Туман заволакивал взор. Мысли, словно разбившееся мозаика, разлетелись на тысячи осколков. Сквозь тишину парень слышал лишь голос своего напарника Андрея, кричащего в рацию и стрелявшего в окно соседнего здания короткими очередями.
– Засада! Снайпер в кирпичном доме №10. Мартынов ранен! Срочно нужна эвакуация! Костяна подстрелили!
***
Громкий стук в дверь неожиданно пробудил Нойерома ото сна. В страхе он открыл глаза, пытаясь прийти в себя после странного и казавшемся бредовым сна. Сердце колотилось от ужаса. Ощущение смерти витало в помещении.
Во сне он ощущал себя молодым парнем лет 20, оказавшегося на войне. Но Нойрому давно за 40 и ни на каких войнах он не был и не собирался на них быть.
«Стук в дверь. Или это был не стук, а что-то то упало тяжелое за стенкой? Может показалось». – думал про себя Нойером, садясь на край постели, прикрывая обеими руками измокшее от пота лицо.
И вот опять. На этот раз отчетливый стук.
От неожиданности, Нойером слегка вздрогнул.
Привстав с кровати, он направился открывать дверь. Руки слегка тряслись, однако довольно быстро доктор отогнал от себя эти глупые страхи.
«Это просто один из бредовых снов» – успокаивал себя мысленно Нойером «наверно Веронике, что-то понадобилось».
К удивлению доктора, открыв дверь он не увидел за ней никого, что слегка ввело его в легкое замешательство.
По инерции он выглянул за дверной проем и осмотрелся по сторонам в пустынный темный коридор.
Краем глаза, в холе он уловил женский, как ему показалось, силуэт, который словно тень ускользнул в направлении выхода из здания.
– Что за шутки – недовольно в слух выговорил шепотом доктор, возмущаясь чей-то выходке.
«Возможно, это мог оказаться пациент, сбежавший со своей палаты и таким образом развлекающийся в ночное время» – обдумывал Нойером в голове, пытаясь найти логику в происходящих действиях.
Одолеваемый странным любопытством, не задумываясь о происходящем он словно загипнотизированный пошел вслед за недавно увиденным образом надеясь разузнать кто и зачем стучался в его дверь.
В холе было пусто. Уверенным шагом он направился к входной двери, приоткрыв которую Нойером оказался на пустынной улице. Дорожку вокруг здания освещал тусклый свет от фонарных столбов, увенчанные круглыми плафонами.
Оглядевшись по сторонам, доктор не увидел никого.
«Это бред» – подумал про себя Нойером, закрыв глаза. Желание схватить шутника и надавать лещей было велико, как и желание вновь завалится в постель.
Раздосадованный случившимся, Зигмунд намеривался пойти обратно в свою комнату, и вновь попытаться уснуть в скрипучей и не удобной постели.
Сделав глубокий вдох свежего и прохладного воздуха, Нойером открыл глаза и обернувшись оказался напротив закрытой металлической двери со встроенным кодовым замком.
На автомате Нойером, не задумываясь, ввел первые пришедшие ему в голову цифры, но в ответ услышал мерзкий писк, сигнализирующий о том, что введён не верный код. После чего доктор решил набрать пароль снова.
В какой-то момент он ощутил, что за его спиной кто-то остановился. Тень от незнакомца повисла над ним тяжелым грузом.
Повернув голову, Нойером действительно увидел высокий силуэт человека на голову выше него. Одежда была полностью черной, а голова скрывалась полностью под капюшоном. В руках незнакомец держал длинное древко, которое поначалу показалось доктору древком от метлы.
«Видимо уборщик» – решил про себя Нойером.
Он вновь попытался набрать код. На этот раз уверенность сменилась паникой. Пальцы трястись, в горле пересохло, сердце в груди сжалось, чувство страха и опасности нарастали сковывая дыхание.
Но незнакомец за спиной доктора продолжал молча стоять, наблюдая за тем как человек стоявший перед ним, лихорадочно раз за разом вводит неверные пароли.
Нойером ощущал на себе тяжелый, пронзающий и осуждающий взгляд незнакомца на себе.
В какой-то момент, раздался щелчок, магнитный замок открылся и Нойером как обычно, дернув ручку потянул дверь на себя. В тот момент он даже и не понял, открылась дверь сама или все же ему удалось подобрать нужный пароль. В тот миг это было не важно.
«Бежать» – кричал внутренний голос.
Из вежливости придержав дверь для незнакомца, стоявшего позади, Нойером вошел внутрь холла, и сделав пару шагов по лежавшему на полу ковру, ускорил как мог шаг, переходящий в какой-то момент в бег.
Странное ощущение пронеслось в его сознании. Коридор слегка отличался от того каким он его помнил. В холле стояли странные вазы, рядом с которыми располагались рыцарские доспехи. На стенах коридора по обе стороны висели настенные канделябры, слегка разбивавшие темноту в пространстве.
Добежав до своей двери, Нойером попытался быстро достать ключи из кармана, хотя в голове пронеслась мысль о том, что выходя, он её и не запирал.
Панический страх возрастал. В истерике он периодически поворачивал голову в направлении холла из которого, не спеша к нему двигалась темная фигура, державшая древко в своей руке.
Казалось человек не шел, а летел к нему, настолько плавными были движения его ног, скрытые под балахоном.
Нойером наконец-то достал ключ и всунув в замок попытался прокрутить механизм.
Тщетно. Замок отказывался проворачиваться.
Нутром доктор ощутил, что незнакомец вновь стоял за его спиной. Обернувшись он наконец был готов посмотреть в лицо тому кто его преследовал. Вдруг именно он и был тем кто разбудил его ото сна.
Незнакомец стоял в метре от Нойерома, на этот раз из-под капюшона на мужчину смотрели два темных как ночь глаза, освещенные тусклым светом висевших рядом свеч.
Интуиция или просто отличная реакция, не контролируя себя, и не успевая просчитывать каждый свой шаг, доктор машинально пригнулся вниз.
Над головой повисла ратовище, тупьё почти на половину вошло в дверь за его спиной. Только сейчас, подняв голову, Нойером смог разглядеть, что мужчина держал все это время в своих руках. Это был довольно увесистый бердыш.
В ту же секунду Нойером сорвался с места, хорошо осознавая, что иного пути у него уже не было и накинулся на угрожавшего ему незнакомца.
Вцепившись со всей силы в его лицо, которое показалось из-за капюшона в момент когда его руки с силой схватились за череп незнакомца, глазам Нойерома открылась отвратительная картина.
Пальцы рук сжимали обгоревшее до мерзкого отвращения горла. Всё лицо мужчины было покалечено пламенем с многочисленными кровоточащими шрамами.
Мужчина отпустив бредыш покорно принимая ярость выплеснутую Нойером, продолжая смотреть черными глазами в разъяренный взгляд доктора.
–Я поглощу твою душу! Ты слышишь меня? Я! Съем! Её всю!» – кричал Нойером от ярости продолжая смотреть на невозмутимый взгляд незнакомца.
***
В какой-то миг сознание Нойерома было вытолкнуто из более плотных слоев мироздания, оставляя странное послевкусие разносившееся по всему телу. Казалось, что после такого стремительного пробуждения, в реальности оказался лишь мозг, безрезультатно пытавшейся активировать всю остальную физическую оболочку.
Все тело на пару секунд полностью парализовало. Он хотел двигать рукой, но она не подчинялась, хотел пошевелить ногой, но ощущал лишь скованность во всем теле. Даже дыхание сковало так, что доктору показалось, что он неминуемо задохнется в этой скрипучей и ужасно не удобной постели.
Он попытался выдавить слова, но вместо внятных слов услышал лишь мычание душевнобольного, вырывающегося из смирительной рубашки.
Постепенно контроль над телом восстанавливался, словно мозг не спешно, прохаживался по своим владениям и активировал нужные для работы рубильники. Руки, ноги, дыхание. Всё стало как обычно.
Доктор привстал с кровати и сел на её краю, пытаясь собраться с силами. На короткое время он уставился пустым взглядом в открытое для проветривания окно.
Солнце уже взошло. Синицы щебетали свои песни, периодически перелетая с ветки на ветку на расположившемся в пару метрах от здания, дубе.
Стрелки часов показывали половину седьмого утра.
Все тело пробирал озноб. Кожа покрылась пупырышками, а мышцы то и дело продолжали произвольно сокращаться, от чего его пальцы временами произвольно подергивались.
Как показалось Нойерому долгожданный сон не принес ему сопутствующего этому процессу полноценному отдыху. Напротив. Казалось, что вечерняя усталость лишь усилилась, а вместе с ощущением разбитости пришло странное чувство опустошённости, словно нечто высосало всю жизненную энергию из его тела.
