Дмитрий Владимирович Лазарев
Фонарщик
«Я голодна! – прошелестело в голове Ригана Брасса так неожиданно, что он вздрогнул и едва не расплескал бальбаку из стакана. Пришлось даже поставить дешевое пойло на стол. – Я хочу охотиться!»
Риган невольно скривился, как от зубной боли, и поймал удивленный взгляд вошедшего в бар невысокого лысого бродяги. Мысленно скривился еще сильнее, зыркнул на него своим тяжелым взглядом из‑под мохнатых бровей, отчего тот быстро увял и, демонстрируя полное отсутствие интереса, направился в противоположный конец питейного заведения.
Брасса тут знали. Знали и предпочитали не связываться. Даже здесь, в Тарналле, портовом районе Кладойра и, по совместительству, одной из самых жутких клоак, что имелись на окраинной Тверди. Не одна чужая челюсть была им сломана в местных барах, не одно содержимое черепной коробки выплеснулось на грязные доски пола или кое‑как покрашенные стены, не один вспоротый живот добавил кровавого багрянца дизайну помещения, прежде чем местный гнусный сброд выучил, что Ригана‑молчуна лучше не трогать, и тогда стало поспокойнее. Но расслабляться все равно не следовало. Только не в Тарналле, где всем заправляли многочисленные и вооруженные до зубов уличные банды, и редкая ночь обходилась без убийств. Позволишь себе немного небрежности и рассеянности – и мигом станешь трупом.
Но это не про Ригана: Она ему расслабиться не позволит.
«Я хочу охотиться! – Ее ментальный голос поднялся почти до крика, и Риган едва сдержался, чтобы вновь не поморщиться: внутри все буквально завибрировало. – Прекрати меня игнорировать!»
Проигнорируешь Ее, как же! Риган залпом осушил стакан с бальбакой, но вновь наполнять не стал: ему потребуется ясная голова. Обезболил чуть‑чуть и будет.
«Может, не надо, а? – мысленно взмолился Брасс, не особо, впрочем, надеясь на согласие. – Может быть, снова так обойдемся?»
«Не обойдемся, – Она была неумолима. – И ты это знаешь. Слишком часто. Даже для тебя. Ты сильный, но имеешь предел. И тебя одного мне мало. Ты же помнишь, что случается, когда я голодна. Хочешь этого снова?»
«Нет, – Риган содрогнулся. – Не хочу».
«Тогда охотимся!»
«Но…»
«Тебе что, их жалко? Этих?»
«Нет, когда они сами на меня нападают…»
«Сегодня нападут, я чувствую!»
На этом Риган предпочел свернуть разговор. Спорить с Ней было бесполезно. Все равно Она диктует условия. Та война за независимость, которую Брасс вел с Ней после службы в колониях, была фактически проиграна, но Она отчего‑то не стала брать над ним полную власть. Может, тоже не смогла? С тех пор между ними установилось что‑то вроде вооруженного нейтралитета, по условиям которого Ее приходилось время от времени кормить…
Одна мысль об этом процессе заставила Ригана внутренне содрогнуться. «К Абху все это! Во Мглу! – мысленно ругнулся он. – Надо просто сделать то, что Она требует».
Брасс кинул взгляд в окно, неподалеку от которого сидел. Там обычные для Клайдора туманные сумерки уже отдавали легкой прозеленью, вызывая неприятные ассоциации со склепом. В Клайдоре вообще было трудно утро отличить ото дня, а день от вечера. По крайней мере, на глаз. И то, и другое, и третье выглядело почти одинаково мрачно. Без карманного хронокса правильно определить время суток практически невозможно. Издержки близости Мглы.
Только прожив в Клайдоре какое‑то время, начинаешь разбираться во всех этих мельчайших нюансах и отличиях. Утром туманная дымка, в которой тонет город, имеет едва заметный желтоватый оттенок, днем в нее добавляется чуть‑чуть пурпура, а вечером она отдает легкой прозеленью. И только ночь здесь настоящая. Темная, но все равно туманная. На нее приходится в разные сезоны от восьми до шестнадцати хронов из сорока, составляющих сутки.
Уже наступает вечер, а значит, Ригану пора на работу. Фонарщик в Тарналле – чуть ли не самая непопулярная профессия, даже среди тех, кому кредиты нужны просто позарез. А ведь вкалывать приходится, в сущности, всего четыре хрона в сутки – два на закате и два на рассвете. И платят по десять кредитов за ночь. За период набегает аж триста, что для рабочего люда – целое состояние. Но за меньшее дураков на такое место и не сыщешь… Во‑первых, вкалывать приходится без выходных, а отпуск предоставляется раз в три цикла. Но и с этим можно бы смириться, если б местом работы был не Тарналл. А ходить в темноте по этому району – занятие не только весьма неприятное, но и опасное для жизни.
Начать с того, что приличный народ в этом квартале просто не селился. Население Тарналла составляло всевозможное отребье: нищие, бродяги, преступники всех мастей. Городская стража заглядывала сюда лишь в случае крайней необходимости, предоставляя местной гремучей смеси бурлить самостоятельно. И она бурлила, да еще как! Бандами «удовольствия» Тарналла не исчерпывались. Хватало и обычных воров, способных без зазрения совести ткнуть тебя ножом, чтобы не утруждаться незаметным проникновением в карман, чокнутых, вкусивших «серой росы», больных на всю голову сектантов Последнего Дня и прочих неадекватов. А во время высоких туманов и мглистых штормов даже они предпочитали в темноте по улицам особо не шастать. Мгла в такие ночи могла всякое извергнуть.
Однако нынче ночь намечалась обычная. Даже туман стоял лишь на уровне живота взрослого человека. Но, как бы то ни было, светочи на фонарях зажигать нужно – никуда от этого не денешься. Тарналл там или не Тарналл, это один из основных законов Тверди, который соблюдался неукоснительно. Мглистые твари могли навестить город и обычной ночью. История Нихотта, где пренебрегли «законом света» и в результате за пару штормовых ночей получили город‑призрак, была памятна всем, и повторения ее не хотели. Настолько, что по императорскому указу главы окраинных городов, не исполнявшие «закон света», отправлялись пожизненно на рудники во внешних колониях, о которых ходили слухи один ужаснее другого.
Таким образом, профессия фонарщика была, с одной стороны, чрезвычайно важной, а с другой, все зависело от того, где именно ты работаешь. Вот в Тарналле фонарщики долго не жили. Ригана тоже заранее определили в расходные материалы, но ошиблись: он продержался в этом аду целых пять циклов, пройдя, таким образом, школу выживания, с которой могла бы сравниться разве что служба во внешних колониях. Хотя в своей богатой биографии Брассу довелось испытать и то, и другое. Но о том периоде своей жизни он вспоминать не слишком любил. Как, впрочем, и о любом другом.
Риган поднялся, оставив на столе пустой стакан и несколько монет, надел плащ с капюшоном и вышел на улицу. В этот вечерний хрон зеленоватые сумерки были уже достаточно густы, предвещая скорое наступление темного времени суток. Рука Ригана привычно нащупала в кармане плаща игольник, а похлопав себя по бедру, он убедился, что из вшитых в штаны ножен никуда не делся нож. Не помешало бы, вообще‑то, и что‑нибудь посерьезнее, но огнестрел и световое оружие были вне закона, и власти следили за этим так, что даже в уличных бандах Тарналла едва ли нашлась бы даже парочка стволов на всех.
Банды обычно не трогали фонарщиков, потому как власти этого очень не любили и периодически устраивали зачистки. Как ни крути, а «закон света» исполнять надо, никуда не денешься. Но отморозкам, сидящим на «серой росе», никто не указ. Эти, если им не хватало кредитов на дозу, могли и решиться: топливо для светочей на черном рынке стоило недешево.
Так что Риган перед сменой всегда вооружался по максимуму: Абх его знает, кто ему по пути попадется… Брасс двигался неторопливо, настраиваясь на первую из двух своих ночных рабочих вахт. Две с половиной лиги и тридцать пять фонарей, которые нужно зажечь. Довольно много и физически тяжело, плюс фактор Тарналла. Но человек способен привыкнуть почти ко всему. И теперь Брасс шел на работу с совершенно безразличным и даже немного скучающим выражением лица, словно его ждала обычная рутина, а не ночной одиночный вояж по одному из самых опасных мест во всей окраинной Тверди.
